Может, я слишком эмоциональная

       Дойдя до дома, Мэй думала только о Казуторе. Она пыталась заняться своими повседневными делами, но все выходило из рук вон плохо. Она не могла ничем занять себя. Время будто застыло. Скука. Монотонность и ожидание лишь «растягивали» время. Девушка решила просто посмотреть телевизор, не требующие какого-либо осмысливания, программы всегда отвлекали ее. Но в этот раз она не могла долго усидеть на одном месте. Оставив телевизор включенным, для того, чтобы хоть какой-то звук был на фоне, Мэй хотела заглушить давящую тишину такого большого, но пустого дома. Она стала расхаживать по комнате. Сначала медленно, но, чем больше мыслей появлялось в ее голове, тем больше она ускоряла свой шаг.        Послышался звук открывающейся двери. Девушка чуть подпрыгнула, испугавшись, и посмотрела в сторону прихожей. В комнату зашла женщина средних лет. Светлые волосы были аккуратно уложены в хвост, пара коротких прядей были слегка завиты и свисали, обрамляя лицо. Светло голубые глаза с серым оттенком были уставшими, но светились теплотой и любовью. — Мам? Ты рано сегодня. Что-то случилось? — Мэй подошла к женщине и внимательно посмотрела ей в глаза. — Ничего такого, не волнуйся. Сегодня мне поставили сокращенную смену, — Надихико была востребованным врачом, поэтому могла сутки проводить на работе, — есть какие-то планы на вечер? — Да.— Мэй запнулась, не зная, стоит ли рассказывать всё, — собираюсь встретиться с другом. — С другом, значит, — Надихико улыбнулась хитрой улыбкой, — ты ведь помнишь, всё, что я тебе говорила? — Мам! Мне всего шестнадцать! — Мэй всегда раздражали подобные разговоры, но она понимала, почему мать так волнуется.

***

       Как только Надихико достигла пятнадцатилетнего возраста — устроилась на работу. Родители всё время пили, дома постоянно были скандалы, насилие, как физическое, так и моральное. Работать девушке приходилось много, она хотела снимать отдельную квартиру, и как только ей удалось устроиться на работу, зарплаты которой хватало на аренду, она тут же съехала. Ее соседом оказался восемнадцатилетний парень, встречи между ними происходили случайно. Ничего не должно было случиться. Они загорелись страстью к друг другу. Своими чувствами уничтожая самих себя. Начиналось всё с невинной романтики, спустя полгода она переросла во что-то запретное. Повинуясь желанию, они переспали. Молодую пару поддерживали родители возлюбленного. Им не нравилось, что у их сына в таком раннем возрасте появится ребенок, но отказаться от него они тоже не могли.        Надихико поступила в медицинский университет, отец ребенка – Рэй поступил туда же, но бросил начатое дело, не сумев полюбить его. Он начал писать статьи, которые стали в будущем приносить неплохой доход, пусть и меньше, чем у врачей. Пара купила дом, намереваясь жить вместе. Первые два года им удавалось подавать пример хорошей семьи. Но после Рэй просто уехал, сказав, что изменил. Напоминанием о нем служат лишь письма, адресованные его дочери.

***

— Ты ела? — женщина так легко сменила тему, будто до этого их темой и была еда. — Да, твоя порция в холодильнике, — Мэй ушла на второй этаж, в свою комнату.        Просидев два часа в комнате, Уитман чуть ли не каждую минуту смотрела на часы. Наконец, когда до восьми оставалось полчаса, она встала с кровати, начав собираться. Закончив с выбором одежды, не став наряжаться, а надев комфортные вещи, ведь даже погода была не лучшей, она вышла из комнаты. В коридоре крикнув, что ушла, накинула легкую ветровку вышла из дома.        Мэй спешила, боясь опоздать. Ноги уже начинали побаливать, появилась отдышка, но скорости она не сбавляла. Дойдя до назначенного места, Уитман села на качелю. Достав телефон, она посмотрела на время 20:03. «Опаздывает. Он ведь… Придет?». Настроение девушки упало, она так волновалась, продумывала в голове, что сказать, а в итоге он даже не пришел. Она все еще надеялась, что Казутора просто опаздывает.        Девушка сидела одна на площадке, еле раскачиваясь на качели, смотря себе под ноги. Площадка была пустой в такое время. Свет фонарей слабо освещал местность, в приглушенном свете было видно силуэт, сидящий на качели. Это полностью передавало атмосферу одиночества.        Небо скрывалось за темными тучами, луны не было видно, как и освещения от нее. Погода портилась. День был пасмурным, ночь станет дождливой. Пару капель упали на землю, оставляя мокрые следы после себя. Поднялся ветер, слабый дождик капал на лицо девушки острыми иглами, усиливаясь с каждой минутой.        Ливень. На улице не встретить ни одного человека. Девушка, просидевшая почти час на качелях так и не спешила уходить. Вся промокшая, она сидела на качели, ей было плевать на это, плевать на то, что она может заболеть. Она плакала, слезы смешивались с дождем, плач выдавали только всхлипы. Она встала с качели и со злости, ногой расплескала брызги в луже. Она не могла успокоиться. Она была зла. Зла на себя. На свою глупую наивность. Она была расстроена. Неоправданными ожиданиями. Чувствовала стыд за свои действия, будто младшеклассница, позвавшая старшеклассника на свидание.        Девушка закрыла лицо руками, запустила пальцы в волосы, сжала их с такой силой, что казалось, вырвет их с корнем. Шаги сзади. Мэй не слышала их, не понимала, что к ней кто-то подходит. Почувствовав руки на талии, она дернулась в объятиях, повернув голову к человеку, позволившему себе это сделать. Слезы остановились. Пустые глаза приобрели вновь радостный блеск, расширившись в удивлении. В животе появилось приятное чувство, тепло разлилось по телу. Она уже не верила, что Казутора придет. — Дура, — сомкнув девушку в объятиях Ханемия, согнувшись в спине, чтоб поравняться в росте, положил голову на плечо Мэй.— Ждала под дождем… Зачем? — Всё же пришел.— она не знала, что говорить. Столько слов, которые она хочет сказать, но которые боится озвучить. В придуманных сценариях всё было куда легче.— Твои мысли изменились с той нашей встречи? — пропустив вопрос мимо ушей, начала Уитман, вспоминая день его ареста. — Твои слова… Они крутились в моей голове всё это время. Не скидывать свою вину? Ты сможешь принять и поддержать меня. Сначала я не понял. Но мне пытались оказать психологическую помощь, наверное, это помогло. Во всём виноват лишь я? — Казутора грустно усмехнулся, презирая свою же слабость и никчемность.        Мэй отстранилась от объятий, она повернулась к Казуторе лицом, сказав «Ты стараешься. Я верю в тебя. И от своих слов я не откажусь. Я поддержу тебя». Она прижалась к груди Казуторы, чувствуя тепло его тела, сцепив руки в замок за спиной парня. «Я скучала».        Дождь закончился, молодые люди полностью промокли, стоя всё это время под ним. Никто не хотел отстраняться первым. Но это всё равно пришлось сделать. — Баджи всё это время пытался успокоить Майки, кажется, у него это получилось. Твой удар не убил Шиничиро тогда, его удалось спасти, это должно хоть как-то смягчить обстоятельства. Ты не вернешься к ним? — Мэй разомкнула свои руки, но не полностью убрала их, оставив их в районе ребер Казуторы, еле его касаясь, боясь оттолкнуть. — Я бы очень хотел…— Казутора боялся встретиться со своими старыми друзьями. Он чувствовал вину на себе. — Поговори с Баджи. Он ждал твоего возвращения. — Я виделся с ним. Я связался не с лучшей группировкой, — Ханемия глупо улыбнулся, почесав затылок. — Что? Неет. Казу! Ты покинешь ее? — Я был бы не против, — парень смотрел вниз, боясь встретиться взглядом с Мэй. — Прошу тебя… — Тебя подвезти до дома? Уже поздно, — Казутора кивнул в сторону стоявшего в стороне байка. — Да, давай, — они направились в сторону транспортного средства.        Казутора сел за руль, убрав подножки и развернув мотоцикл в нужную сторону. Мэй, ждавшая, пока ее друг проделает все манипуляции, подошла ближе, поставив одну ногу на педаль для пассажира, перекидывая вторую. Сев, она обняла Казутору за талию, держась таким образом. — Никогда не держи руки в замке, — парень взял одну руку девушки, заставив разомкнуть пальцы, — я бы дал тебе шлем, но с собой нет.        Они двинулись с места. Пока они выезжали из дворов, Казутора ехал медленно, как только они выехали на трассу, скорость значительно увеличилась. Сильный ветер врезается с такой силой, что невольно боишься упасть, от него становилось тяжелее дышать, волосы сдувало назад, запутывая и превращая в подобие веника. Убрав одну руку с руля, Ханемия дотронулся до руки девушки, отводя ее в сторону, выставив, будто крылья птицы. Вторую руку девушка убрала сама с талии парня. Держаться в таком положении получалось только ногами, Мэй сильно сжала их, в страхе перед падением, но быстро ослабила хватку, не желая причинять Казуторе неудобств. Ей доставлял наслаждение сильный ветер в лицо, чувство свободы. Растопыренные в стороны руки имитировали крылья, потоки ветра слегка отклоняли их назад. Насладившись моментом, Мэй вернула руки в прежнее положение, держась за талию парня.        Поездка выдалась недолгой, но принесла много эмоций обоим. Заехав во дворы, где жила девушка, а по соседству и парень, Казутора начал тормозить. — Понравилось? — с ухмылкой обратился Ханемия. — Еще бы! — девушка с счастливой улыбкой и блестящими глазами смотрела на Казу, — ветер в лицо. Будто чувство свободы! Покатаешь меня еще как-нибудь? — В любое время, — Казутора впервые за долгое время смог полностью расслабиться.— Пойдем в школу вместе? — Теперь это предлагаешь ты? — Мэй озарила хитрая улыбка, — хорошо, я не против. — Тогда до завтра, — по интонации было понятно, что Казутора оборвал фразу, — Мэй, — он будто пробовал это имя на вкус, потрепав девушку по растрепанным волосам, парень, держа байк за руль, пошел в сторону своего дома.        На лице девушки появился заметный румянец, пару минут она так и простояла, сначала смотря в спину парня, а потом на пустую улицу. Помотав головой, Мэй развернулась и зашла за калитку своего дома. Вставив ключ в замочную скважину входной двери, Мэй поняла, что дверь не заперта, удивившись, ведь точно помнила, что закрывала дверь перед выходом. — Это тот парень, попавший в колонию? — женщина, сидевшая на диване в зале, начала говорить осуждающим голосом. — Ты подглядывала в окно? — Мэй не нравилось, что ее мать говорила таким тоном, она не хотела ссориться, — ты против общения с ним? — Не сказала бы, что довольна этим, но запрещать тебе это не стану. Бесполезно ведь будет? — Надихико сменила свою интонацию на милую и понимающую. Она улыбнулась дочери, — он все еще нравится тебе?— мать Мэй — Я... Я не знаю,— Мэй замолчала, потупив взгляд,— да... Но мы же друзья,— глупая наивная улыбка. Словно, она ждала опровержения собственных слов. — Ты вся промокла, сходи в горячий душ.