Месть бывает... горячей

Когда они проснулись прямо на соломе, то первым делом улыбнулись друг другу. — Да, таких приключений у меня за всю жизнь не случалось, — забавно заметила Ванесса. — Как приятно пахнет, — она зарылась носом в сено. — В детстве я часто любила ходить на нашу конюшню. У меня был конь Граций. — А ты что верхом умеешь ездить? — Конечно умею, Хорас. В моём кругу очень многие женщины умеют ездить верхом. Хорас промолчал, понимая, что вновь затупил. Конечно, это ж, матерь его в душу, аристократы. А вообще было бы забавно устроить Ванессе подарок. Интересно, а здесь были лошади для верховой езды? Хорас точно видел тяжеловозов, впряженных в огромные телеги. — Пошли, здоровяк, — леди похлопала его по плечу. — Нас ждут великие дела. Надо привести себя в порядок, а то вся голова в соломе, — она засмеялась. Он засмеялся ей в ответ и потянулся к её подставленным для поцелуя губам. До дома пришлось добираться перебежками. Маленькие города жили большими сплетнями. В маленьких городах не приняли бы такой странной любви. Если об этом узнают, то скорее всего им придётся переехать.

***

В школе кипело какое-то суетное напряжение. Ванесса шла, то и дело оглядываясь, пытаясь понять причину нервотрёпки. Но тут в дверях коридора возник директор: — О, Мюриэль, мне вас-то и надо, — сказал он громко, вскидывая руку в её направлении. — Что случилось? — спросила она с тревогой, умело скрытой за дежурной улыбкой. — Ну не совсем случилось. У нас тут пресса из округа. Кто-то сообщил им о здешнем феномене. Приехали брать у вас интервью. Ванесса вмиг побелела как полотно. Мистер Фёрн не сразу нашёлся что ответить, так как растерялся, подумав, что у Мюриэль случился сердечный приступ на радостях. — Ни в коем случае, мистер Фёрн. Я не могу, не хочу. Нет, никакой прессы! — решительно отрезала она и, развернувшись, пошагала прочь по коридору. — Что? — директор встал в полном недоумении. — Мисс Сквотч, пройдите в мой кабинет. В кабинете перед чашкой горячего чая Ванесса словно сжалась в комок. — Мюриэль, в чём проблемы? Что я о вас не знаю? — начал директор издалека. Ванесса вздохнула, благо умение и привычка быстро ориентироваться и искусно врать по-прежнему были с ней. — Понимаете, мистер Фёрн. По молодости я очень неудачно сошлась с одним молодым человеком и, слава богу, не успела расписаться с ним. Я была шокирована, когда узнала, что у него есть психическое наследственное заболевание. Не сказать, чтобы он проявлял агрессию или какую-то очевидную нездоровость, но моя мать отговорила меня от замужества. Когда я предложила Чарльзу повременить с нашим решением, то вот тут и начала показываться его истинная натура. Через год его уже положили в больницу, но затем он начал преследовать меня. Я была вынуждена уехать в Портсмут и жить очень тихой и скромной жизнью. Да, мне поступало много интересных и выгодных предложений, но я не могу проявить публичность. Дело в том, что Чарльз до сих пор следит за мной. — Вы обращались в полицию, Мюриэль? — Конечно, но что они могут сделать против сумасшедшего, которого не за что держать в больнице на постоянной основе? Вот убьёт кого-нибудь, тогда и засадим. Так они отвечали всегда. Мне больше помогла смена фамилии. — Хорошо, Мюриэль, я понял. Тогда, с вашего разрешения, я передам им, чтобы вас не фотографировали. — Спасибо, мистер Фёрн, но я хотела бы попросить вас оставить этот разговор только между нами. — Хорошо, Мюриэль. Но тогда вам самой придётся объясняться с репортёрами. — Что-нибудь придумаю, — ответила она и встала, показывая, что разговор окончен.

***

Репортёр, молодой улыбчивый парень, был немного ошарашен. — Ну почему? Вы же такая эффектная, красивая женщина… — Скажите, у вас есть причины охранять свою личную жизнь от чужих глаз? Вот у меня они тоже есть. Лучше сделайте репортаж о моих ученицах, они более чем достойны для того, чтобы про них писали. Это даст им шанс быть узнанными. И, возможно, толчок для будущей карьеры. — Хорошо, хотя мне не понятны ваши мотивы. — Просто я ценю спокойную размеренную жизнь. Я уже прожила множество ярких кульбитов. А вот у девочек ещё всё впереди. Им известность пойдёт только на пользу. Ливси наблюдал за этой сценой издалека. После он не выдержал и подошел к Мюриэль. — Вы более загадочная личность, чем можно о вас подумать, — сказал он вскользь. — Мы все имеем право на сохранность нашей частной жизни. — Но я всё равно удивлен. Школа в маленьком провинциальном городке — это ведь явно не ваш уровень, Мюриэль. Не по вашим талантам. — Я не амбициозна, Адам. — Вы что-то явно скрываете, Мюриэль. — Вас это так волнует? — Скорее меня волнуют не ваши тайны, а вы сами, — ответил он, глядя себе под ноги и крутя на пальце обручальное кольцо. — Снова поссорились с женой? — При чём здесь это, Мюриэль? — При том, Адам. Мне не хотелось бы, чтобы вы пытались решить свои проблемы за счёт меня. Я могу быть вам всего лишь другом, максимум другом. Я знаю, что вы хотите большего, но, Адам… — тут она вскинула на него свои голубые глаза. — Лучше разберитесь в себе и тех отношениях, которые вы уже выстроили со своей женой. Недавно мы отмечали ваш семейный юбилей. Странно бросать всё, когда за плечами больше полувека прожитой жизни. — Но вы же бросили? — как бы невзначай обронил Ливси. — У меня были веские обстоятельства. Школа, где я работала раньше, закрылась. — Но почему не остались в Портсмуте? — Искала родных. Нашла здесь. Адам, если наши разговоры будут продолжаться в таком ключе, я не смогу больше присутствовать на театральных репетициях. Адам только лишь промолчал в ответ.

***

Дома Ванесса выругалась звучно коротко и ёмко. Хорас обалдело выглянул из кухни. — Э, всё в порядке? — Да, — зло ответила баронесса и стремительно улетела в ванную. Хорас уже знал, что такое «да» было очень даже «нет», и стоило готовиться к худшему. — Меня сегодня хотели сфотографировать местные газетчики, — ответила Ванесса, выходя из ванной уже в халате. — А так вот что за странные парни заходили сегодня в кафетерий, — сказал Хорас, вытирая руки о кухонное полотенце. — Хорас, я всегда очень точно предчувствую неприятности. — Ну может ты себя накручиваешь? Ты ведь наверняка не далась этим фотографам, — улыбнувшись, ответил он. — Нет, не накручиваю. Если бы у меня не было этой чуйки, я бы не смогла руководить крупным бизнесом так долго. Что-то должно произойти. — Пусть происходит. Не бойся, я защищу тебя. — Ты? — она улыбнулась словно через боль, но при этом её взгляд сделался более тёплым. — Ты безусловно самое милое недоразумение, что случилось со мной, но есть вещи от которых не защитишься. — А я всё равно попробую, ведь кое-что у меня уже получилось, — Хорас привлёк баронессу к себе и распахнул халат. Она стояла, чувствуя свою притягательность и желание, чтобы на неё смотрели его глаза. Хорас нежно провёл рукой вниз от шеи к груди. Ванесса шумно вздохнула. Господи, для неё он как мальчик. Когда она уже была выдана замуж, он только родился. Почему его руки каждый раз заставляли её трепетать, желать быть нежной и чувственной? Хорас уложил любимую женщину прямо на стол, покрывая поцелуями шею, лицо, живот. От каждого поцелуя, от каждой ласки она вздыхала, закрывая глаза. Странная сказка о снежной королеве, чей внутренний лёд растопил юный Кай-Хорас. Ванесса с детства не любила этой истории. Ей было жаль снежную королеву. Она не была виновата в том, что родилась такой, но почему она должна была умереть за счастье Герды, если юный Кай сам пошёл за ней? Растопленное сердце нуждалось в любви, жило любовью, дышало любовью, любило в ответ. Растаявшая снежная королева уже и не могла быть ни снежной, ни королевой, ни блестящей, ни холодной, ни прекрасной. Она превращалась в вечно живую весну, естественную и подлинную. Защитить, уберечь, сохранить это чудо, вот что сейчас по-настоящему хотела баронесса, да уже и не баронесса, просто женщина.