золотая молодёжь

Есть одна вещь, за которую Гречкину можно благодарить — она занимает слишком много мыслей. И Лера, занятая ими, не успевала съедать себя заживо, до дрожи волнуясь о сестре и борясь с паническими атаками от мысли о том, что жизнь, пусть и наладившаяся в момент, когда Лиза вышла из комы, — штука непредсказуемая, и младшая Макарова в любой момент может, блять, умереть. Она даже перестаёт донимать врачей тем, что приходит к ним каждый божий сука день и спрашивает, когда уже можно будет навестить Лизу. Вместо этого она приходит всего раз — медсестрички могут поблагодарить Гречкину. Если о Гречкиной, то Лера не сильно негативит, когда ей ни с хуя приходит уведомление от неё в инстаграме. Она заходит в до этого пустой и так неожиданно начавшийся диалог. к: «вечер в хату» «ты там не сдохла» «?» Лера думает, что это интересный эквивалент фразе «Привет, как дела?», а больше в целом не думает. За почти неделю большого количества мыслей о Гречкиной, которые Лера даже не пыталась от себя гнать, ибо бесполезняк, она как будто уже слегка привыкла к ней и к выебонам (которых больше даже не следовало до этого момента) так что даже особого шока её сообщение не вызывало — так, лёгкое удивление. Лера смотрит на занятую своим телефоном соседку по комнате, чтобы на секунду отвлечься. Другая дала куда-то по съёбам. И Лера, наконец, отвечает: л: «твоими молитвами» Сдержанно, но колко. Почти по-дружески, тянет не самый приятный из внутренних голосов. И пока Лера думает, какой смайлик можно прислать в ответ на последовавшее от Киры «бля буду стараюсь)», чтобы не показаться слишком довольной диалогом, но при этом не выглядеть грубой, ей приходит ещё одно уведомление. к: «поехали покатаемся?» И вот тут запоздалый культурный шок снова даёт о себе знать. Типа, господи, Гречкина, у тебя что, совсем нет друзей? Лере казалось что есть — ну, бухает же она с кем-то. Так что зачем Гречкина доёбывает бедную сиротку предложением покататься на машине, сбившей почти насмерть её сестру, за рулём с человеком, сбившим почти насмерть её сестру, она не знает. Не отвечает она, судя по всему, по меркам Гречкиной, слишком долго, поэтому получает ещё одно сообщение. к: «ты чё заглохла?» И когда она не отвечает и на это, пытаясь подобрать слова и хоть немного вежливо её послать, Гречкина, видимо, обижается долгим игнорированием своей персоны. к: «бля лер у меня время не резиновое» «не хочешь так блять и скажи» «я конечно не люблю когда мне отказывают но насильно тебя нахуй никуда не повезу» И Лера спрашивает тот единственный волнующий её вопрос. л: «тебе вот совсем не с кем общаться?» Плеваться в Гречкину ядом по переписке гораздо легче, чем вживую. Когда она стоит перед тобой, вся в цацках, одетая то-ли как клоун, то-ли как самая стильная женщина на этой планете и давит высоченным, поистине модельным ростом да надменным взглядом — выёбываться тяжко. А сейчас пальцы сами тыкают по клавиатуре телефона гадости, и от чего-то более злого и менее стёбного Макарову удерживают лишь сила воли и уважение к старшим. к: «бля мелочь не выёбывайся» «ты тусить хочешь или нет?» «больше спрашивать не буду» В этот раз пока Макарова думает, Гречкина спокойно ждёт. Но из сети не выходит. Мозг орёт тем звуком из тиктока «Шо тут думать, я нэ понэмаю?!», но сердце на формулировку «хочешь потусить?» отвечает лишь блядское: «Хочу». Потому что Макарова — отнюдь не тихая домашняя девочка — она любит гулять, она любит сбегать на ночь из детдома, получать пиздюлей и сбегать с девочками снова, она много с кем общается, у неё хорошие взаимоотношения с большинством товарищей по несчастью, но вот в последнюю неделю она действительно слегка закрылась и никуда не выходила; теперь мысли о том, как классно было бы погулять и развеяться не дают покоя. Вот только не с Гречкиной. Макарова ещё раз перечитывает их не очень длинную и едва ли более информативную переписку. Со стороны это похоже на подколы двух подруг, да и Кира звучит так, словно настроена довольно дружелюбно, если ей не ебать мозги. Макарова печатает: «в пизду, давай». к: «забились» «я минут через 20 тя заберу» И отправляет ебучий смайлик в поцелуйчиком, в рот она ебись. Макарова выдыхает, откидывая телефон на подушку. — Чё, на свиданку идёшь? — с лёгким подъёбом говорит соседка Саша. — Если, блять, бы. — А куда-а-а? — заискивающе интересуется она. — Да так. Договорились встретиться погулять с одной знакомой. Саша деловито кивает, спрашивая: — А что за знакомая? Не Гречкина ли случаем, а? — Бля, Сах, чё за допрос-то? — слегка ухмыляясь, отвечает Лера, не зная, испытывает ли она желание сказать о том, что это всё же Гречкина или нет. — Просто знакомая, ты её не знаешь. — Понял-принял, — дружелюбно отвечает Саша, — ты когда съёбываешь? — Да минут через двадцать. Саша предлагает ей в таком случае начать собираться, и Лера соглашается с тем, что предложение дельное. Что надеть, она в упор не знает — пожалуй на свидание собраться было бы проще. Потому что Гречкина всегда выглядит и-де-аль-но. Да, у неё необычный и даже, пожалуй, спорный стиль, но это не отменяет её эффектности и красоты. И как-то до этого их взаимоотношения были такими, что Лера не думала, как смотрится рядом с Гречкиной — она думала о том, как набить той ебало, если не умеешь драться и получишь пизды, но сейчас они, чёрт возьми, едут гулять. Тусить. Кататься. Вместе, блять. И нужно соответствовать. Как типичная героиня американских сериалов раскидывать вещи и орать, что надеть нечего, она не хочет. И пока она думает, Гречкина печатает ещё. к: «бля короче оденься приличненько» «тут смена планов» «поедем в клуб» «я заеду попозже мне самой собраться надо» Лера думает о том, что это внесло хоть немного конкретики. Переживать о том, пустят ли несовершеннолетнюю тебя в клуб, не стоит, когда ты общаешься с Гречкиной. Она решает проблемы так же легко и изящно, как создаёт. Лера отвечает «окей» и думает, как одеться поприличней. Не то, чтобы у неё прям совсем всё плохо с гардеробом, но как и большинство подростком она просто носит дохера безразмерных худаков и широкие джинсы; летом — такие же безразмерные футболки и длинные, почти мужские шорты по колено. В клуб в этом идти — говно затея. — Тебе помочь? — спрашивает Саша, видя её мучения. — Давай, — она отвечает с горестным вздохом, понимая, что у самой ничего хоть отдаленно похожего на клубную одежду нет. — Куда идёте? — В клуб, — чуть смущённо признаётся она, а Саша тянет многозначительное «хуясе». В итоге Саша даёт ей черную почти мини-юбку с двумя небольшими вырезами на передней части бёдер из своего и откапывает в принадлежащей Макаровой части шкафа чуть ли не единственный её топик — благо не слишком открытый — похожий на простую укорочённую водолазку, оставляющую открытой лишь тонкую полоску живота. Макарова сначала думает, не спарится ли она в таком, потом думает, что раз они идут в ночь, а не днём, во время пекла, то авось и нормально. — Ты хоть подкрасься, — тянет ей Саша, оглядывая работу. Сидит хорошо — у Леры пропорциональная, «правильная» фигура и, несмотря на маленький рост, длинные стройные ноги. Лера мажет по ресницам тушью, замазывает синяки под глазами и добавляет румян — всё, что она может сделать, не проебавшись, потому что руки у неё в этом плане растут из очень и очень неправильного места. Думает, собирать волосы или нет, и, в итоге, решает оставить так. Макарова собирается уже писать Гречкиной, но почти в тот же момент, когда она берет телефон, благородно оставленный заряжаться, на него приходит уведомление. к: «буду через минут пять» И, спустя пару секунд: к: «я бля надеюсь ты собралась» Лера отвечает простыми «ок» и «ага» по порядку пришедших сообщений. Потом думает пару секунд и пишет: л: «ты можешь немного не доезжать до здания?» «остановись на повороте пж» к: «чё так» «бля ну могу» «я думала с мымрой этой ебучей надо бы попиздеть что я тя заберу» «могу не пиздеть» Лера думает о том, что не получить пиздюлей по возвращению было бы классно, но она не слишком хочет, чтобы тачку Гречкиной, в которую она на этот раз будет садиться, а не вылезать, видели все те, кто сидят на территории. Там сейчас конечно не так много людей, но слухи уже поползли после первого раза и только успели подутихнуть, так что продолжения кина не хочется. Сашка, вон, почти сразу догадалась, что её забирает Гречкина. А ведь это нихуя не справедливо — у Макаровой много знакомых. л: «не надо» «просто останови на повороте, я сейчас уже выхожу» к: «давай шевели жопой» Лера предпочитает это игнорировать, надевает кеды и выходит. Ламборгини Гречкиной всё такая же красная и такая же дорогая, как и в прошлый раз. Дверь перед Макаровой предусмотрительно поднимается, и она садится. Гречкина не здоровается, Лера — тоже. Та окидывает её взглядом, осматривает оценивающе и в конце выносит вердикт: — Бля, пиздато выглядишь. — Ты тоже, — отвечает Макарова, даже не посмотрев толком на Гречкину. Смысла в этом нет: та выглядит хорошо всегда. О чём прекрасно знает. Кира заводит машину, трогается. Лера думает о том, что, наверное, стоит поддержать диалог, потому что ехать в тихой машине, где Гречкина даже не врубила музыку, становится некомфортно. А когда Лере некомфортно, она начинает думать и рефлексировать, а ещё много-много сожалеть о том, что зря она вообще решилась и согласилась, лучше бы сидела дома и бла-бла-бла. Поэтому она задаёт первый пришедший на ум вопрос: — А куда мы хоть едем? — Да там казино-клуб открывается сегодня, батя мой позвонил, сказал пригнать, типа они а-ля «элиту» города там собирают, надо почтить хозяина, так сказать, своим присутствием. Лера перестают слушать после фразы «элита города». Появляется вдруг острое чувство, что она там будет лишней. На ней, блять, буквально чужая юбка, потому что у неё нет своей. Она, блять, не элита города, она — детдомовская шпана, и тот факт, что с ней по непонятным, походу, ни для кого причинам общается Гречкина, ничего не меняет. Она не принадлежит тамошнему обществу — у неё своё, в которое настойчиво пытается вклиниться Гречкина со своими бабками, алкоголем, клубами и красной дорогущей ламбой. Лера старается ответить ровно, не выдавая подступившей ни с хуя нервозности. Отвечает короткое, но ёмкое: — А захер там я? Кира явно не была готова к такому вопросу — она затягивается электронкой, на сей раз доставая её откуда-то из подстаканников между ними, а не из бардачка. — А схера ли нет? — в тон ей отвечает Гречкина, видимо, не сумевшая придумать ответа лучше. — Хватит, бля, пытаться найти везде ответы на свои «почемучки» и «зачемки»... Рубрика «жизненные советы от Киры Гречкиной» — докатились. — ...просто плыви по течению: тебя везут в пиздатый клуб на пиздатой тачке, наслаждайся нахер. Лера думает, что в её словах есть смысл. Она давно поняла отсутствие логики в поступках Гречкиной, но задавать подобные вопросы, требуя на них логические ответы, не разучилась. А пора бы, потому что чуйка подсказывала — Гречкина от неё от отстанет. Той зачем-то отчаянно всралась малолетняя сиротка, которая большую часть времени молчит, смотрит в пол, думает в пол, живёт в пол, а если и снисходит до разговора с Кирой, то либо язвит, либо просто громко охуевает от неё. — Просто ты сказала про элиту, и я подумала, что как-то не вписываюсь в это всё, — отвечает Лера в крайней степени неуверенности. Весь запал послать Гречкину, вызванный внутренним «я-шпана-и-я-горжусь-этим» куда-то пропадает. — Да бля, думай чё хочешь, но мне, нахуй, захотелось твоей компании — ты девчонка угарная. Клуб типа обязаловки, а менять свои планы, потому что каким-то папикам надо построить глазки, я, сука, не собираюсь. Лера быстро схватывает, Лера больше не спрашивает, почему Гречкиной могло захотеться общаться с ней (боже, они, блять, совсем разные, прям пиздецки разные, и из общих интересов у них буквально только целое нихуя), так что она молчит. Жуёт губу. Гречкина мельком бросает на неё взгляд. Говорит: — Просто нажрись там и всё — будет пиздато. И Лера не сдерживает лёгкой ухмылки, спрятанной в противоположную от Гречкиной сторону. — Поняла тебя. Последние пару минут они доезжают в тишине, и Лера позволяет себе расслабиться и не смотреть, как в ту, первую, поездку, судорожно на дорогу, следя за тем, как ведёт Гречкина. Кира паркуется, открывает зеркало, оглядев себя, и просит: — Подай, по-братски, пакет с заднего сидения. Лера буквально на секунду и скорее инстинктивно задумывается: «Сама, блять, возьми», но это быстро проходит, и она тянется за пакетом. Гречкина стаскивает где-то внизу кроссы, кидает их туда же — назад, и выуживает из пакета пару босоножек на высоченных шпильках. Наклоняется вниз — к педалям, обувает их и поднимает двери ламбы. Они выходят синхронно, Гречкина стопорится перед ней, поворачиваясь лицом, отходит на пару шагов назад, раскидывает руки, спрашивает: — Я норм выгляжу? — Да, — отвечает Лера, впервые по-нормальному оглядывая аутфит Гречкиной. На той юбка по колено, состоящая, кажется из четырёх кусков ткани, судя по почти неприлично длинным разрезам на ней — два спереди и два сзади; и бля очередная яркая принтованная рубашка, заправленная в юбку, на которой расстегнуто чуть больше пуговиц, чем должно бы, и которая демонстрирует чуть больше, чем следует; но рубашка красивая — шёлковая, приятного будто карамельного цвета, с принтами драконов на ней. А ещё на ней опять куча цацок, а в руках красуется клатч. Смотрится реально хорошо. Поэтому Лера собирается ответить ещё и что-то вроде «вообще круто» или «заебись», как Гречкина в ответ на её «да» отвечает поэтичное: — Пизда. И ржёт, гнида такая. Лера вдруг остро вспоминает, где она и с кем. Вспоминает, что Гречкина — всё ещё тупая пизда, сбившая её младшую сестру, без чувства совести и хоть капли адекватности, и тот полудушевный разговор в машине не делает её добрейшим искреннейшим человеком на планете, нет, все ещё нельзя расслабляться. Она следует за Кирой в клуб.