Адреналин

80 лет назад

      Грядет сбор урожая. И в этом году он должен быть просто грандиозным! Ни тебе заморозков, ни тебе смывающих все на своем пути ливней. Все было точно, как надо. Почти вся деревня с самого утра уехала на сезонную ярмарку, чтобы набрать побольше импортного товара задешево. Детям же, в свою очередь, хотелось показать необычных колдунов и колдуний, порадовать их чем-то сладким, помимо свеклы. Хотя бы раз в году.       Дэрэнн бы сама с радостью посмотрела на оживленный город, порадовала бы сыновей, но дел было по горло. На кого-бы она оставила это все? На Седрика? Конечно, у нее ни нормального хозяйства, ни большого сада, но дел всегда выше крыши, а Седрик — бестолковый тунеядец, он попортит все, над чем так долго старалась Дэрэнн, и это всего за два дня ярмарки. Пусть лучше сидит и не мешается.       Эльфка развешивала мокрое белье на крепкую веревку, молча наблюдая, как люди из ее деревни собираются на празднество. Завидовала ли Дэрэнн, глядя на соседок? О да, завидовала, по-черному. Но даже самой себе она в этом никогда не признается. В этой жизни уж точно.       Когда повозка ее соседей тронулась, эльфка пнула босой ногой полупустую корзину для белья и осмотрелась. А где Киаран?       — Киаран? — позвала сына Дэрэнн. Ну вот, только он мешался ей под ногами, а теперь будто испарился.       И это не смешно. Они с Иорветом что, снова захотели ее довести? В прошлый раз у них это отлично получилось. Мальчишки сами убирались, готовили, и следили за участком всю неделю!       — Киаран! D'yaebl…       Не успела женщина толком рассердиться, как услышала полный радости детский крик и не менее громкое ржание лошади за домом. Там обычно была привязана ее единственная старая кляча, которая уж точно была не в состоянии так бодро ржать.       Дэрэнн оставила все и, вытирая мокрые руки о длинную юбку, расшитую цветами, поплелась за дом, к импровизированному лошадиному стойлу. Там и стоял Киаран, а рядом с ним высокий всадник привязывал свою кобылу рядом с их клячей.       — Мама! Мамочка! Смотри, кто к нам приехал! Посмотри, посмотри! — маленький Киаран обернулся и посмотрел на Дэрэнн, но всадник тотчас подхватил его под руки.       — Как же ты вырос, чертенок! — эльф улыбался во все зубы. У него их точно недоставало, а в его лице точно что-то изменилось. Глаза померкли. Не было в них той жизни, что была у них всех раньше. — Милсдарыня аэп Эасниллен.       А она стояла и смотрела на эльфа, как на морок, не в силах выдавить и слово.       — Исенгрим…       Когда Исенгрим опустил ребенка на землю, то подбежал к женщине, и крепко-крепко обнял ее, не желая отпускать. Но когда эльфка заерзала в его крепких руках, то нехотя выпустил ее из своих объятий. Отпрянув от друга семьи, эльфка не задумываясь взяла Исенгрима за плечи и прощупала их, ведь ей казалось, что за время его отсутствия они стали только шире. Дэрэнн прикоснулась к его впалым щекам, и не сводила взгляда с уродливого шрама. Совсем свежего.       — Кто же тебя так…? — было начала она, как тотчас огляделась, как самый настоящий параноик. Улочки в деревне, конечно пустовали, но кто знает, может за ними уже наблюдают. В последнее время слишком много внимания уделялось эльфам. — Натяни капюшон! Быстро в дом, там поговорим. Нельзя тебе тут быть, Ис. Нельзя. — Дэрэнн перевела взгляд на сына, — Проводи его в дом. Я доделаю дела, и сразу к вам. Керосиновая лампа в тумбе рядом с раковиной, посмотрите, я ее переставила.       — Хорошо, мам, — Киаран взял Исенгрима за рук и повел его к небольшому домику из самана.       Эльфка провела мальчишек взглядом, и вернулась к брошенной корзинке. Она вытащила из нее сшитое из лоскутов одеяло и повесила его на веревку, прикрепив четырьмя прищепками. Дэрэнн и подумать не могла, что Исенгрим вернется сейчас, в такое неспокойное время. Он подвергал опасности саму Дэрэнн и ее сыновей только одним своим присутствием. Но эльфка любила Исенгрима как родного, и не могла ему отказать. Только не сейчас, ведь времена… «Век меча и топора» как любили говорить в ее молодости, повторяя за провидицей Итлиной.

«Час презрения»

***

      — Заходи, Ис, — Киаран пропустил Исенгрима в дом первым и тут же захлопнул дверь. Вряд ли кто-то из их соседей оценит их высоченного гостя в грязно-зеленой форме.       Пока эльфенок на ощупь в темноте плелся к кухне, чтобы достать керосиновую лампу, Исенгрим попытался уловить взглядом хотя бы лучик солнечного света, но нет, все окна были завешаны плотными лоскутами ткани, а некоторые так вовсе заколочены. Над входной дверью было прибито одеяло.       — Почему у вас так темно тут? — удивился эльф и стянул с головы капюшон, наконец пошевелив длинными ушами.       Киаран ничего не ответил и начал копошиться в ящиках.       — Нашел!       Снова послышались маленькие шаги. Пошевелив ухом Исенгрим слышал как Киаран поставил лампу на стол, и сунул руку в карман своих штанов. Раз. Комнату озарил небольшой огонек от спички и Исенгрим двинулся в его сторону, обходя небольшую потертую лавочку, которая заменяла семье диван.       Киаран снова осторожно взял лампу в руки, проверяя ее на исправность.       — Давай я помогу.       — Не надо, я сам!       Эльфенок подкрутил фитиль и поднес к нему спичку. Во мгновение вспыхнул сильный огонь, но Киаран тут же вернул стекло на место.       — Видишь, я сам! — улыбнулся Киаран. — Не хочешь кофе? Мама всем гостям его предлагает.       — Не отказался бы, — эльф присел за стол и отодвинул лампу в сторону.       Киаран подошел к большущей, в сравнении с ним самим, ржавой печи и подкинул в нее несколько поленьев, чтобы тепла хватило дабы хоть чайник нагреть.       — Придется подождать, конечно, но кофе отменный! — эльфенок взял в руки чайник с чистой водой и поставил на печь.       — А откуда ты знаешь? Тебе мама разрешает его пить? — удивился Исенгрим.       — Нет… Но мне Иорвет давал попробовать!       — А… Иорвет. — Эльф улыбнулся и начал стягивать с плеч куртку, оставаясь в белой льняной рубашке. — А где он, кстати?       — Не знаю, — пожал плечами Киаран и присел рядом. — Они с Седриком ушли куда-то с самого утра.       — Если ничего не изменилось с моего отъезда, то я, кажется, подозреваю, где эти тунеядцы прохлаждаются…       — Где?       — Неважно. Рано тебе знать о таком, — Исенгрим подмигнул Киарану. — Так вернемся к вопросу об окнах…       — А… Это Иорре сделал. Порезал свою теплую одежду, чтобы их завесить. И вон то, что рядом с кроватью, он заколотил, — Киаран осмотрелся и замотал ногами на деревянном стуле. — Раньше я любил смотреть через него на звезды, но теперь боюсь.       — Ага… Ну, что заколотил он сам я догадался. Ни ты, ни Дэрэнн бы этого не сделали.       — Вот и не правда! Месяц назад мама такую свинью заколола! Своими руками! Во! — мальчик развел руками в стороны. — Но только это была моя любимая свинка… И наша последняя.       — Мне жаль. Ты всегда очень привязывался к животным, хотя я говорил тебе этого не делать.       — Я помню… Но они такие… У них глаза, как у нас.       — Знаю, малыш. Поверь мне, раньше наш народ таким варварством не занимался. Земля нас одаривала всем сама, но сейчас… Сам понимаешь, ты уже взрослый.       Киаран замотал головой, соглашаясь с Исенгримом.       — И вот… — снова заговорил мальчик. — В деревне мало еды сейчас, наши соседи за ней аж в города большие ездят, и многие из них думают, что мы тут как короли живем! Они часто приходят к маме, просят поесть, но у нас же тоже ничего нет! После каждого отказа люди так злились… В последнее время они даже начали заглядывать к нам в окна!       Исенгрим внимательно слушал, сложив руки на груди. Рассказ Киарана не был каким-то фантастическим, вовсе нет. По всему Аэдирну сейчас так. Люди испуганы новостями об обострении конфликта Севера и Нильфгаардом. Все боятся войны, вот и собственноручно создают дефицит. Прямо как во время вспышки Катрионы по всему континенту. Исенгрим видел это все собственными глазами в Альдерсберге и Гулете, когда ехал сюда через всю страну.       — И Иорвету это очень не нравилось, он даже ругался с нашими соседями, а мама плакала, просила его этого не делать. Один раз после этого я проснулся ночью от того, что на меня кто-то смотрел. И за окном, рядос с нашей с мамой кроватью стоял человек, смотрел на нас вот такими глазами! — Киаран выпучил глаза и показал их сложенными пальцами. — Я ужасно испугался. Мама тоже. Тогда прибежал Иорвет и дрыном отогнал его… Потом заколотил окно и завесил все.       По спине Исенгрима пробежали мурашки. Люди… Эти дикари были способны на что угодно.       — Больше они вас не трогали?       — Нет, больше я никого не видел.       — Это хорошо… Но, постой, — Исенгрим призадумался. — К Дэрэнн приходили? Кто?       — Соседи… Анешка и ее дети. Я с ними играл.       — Только они?       Эльфенок замялся.       - Киаран, не юли. К твоей матери снова те ублюдки приходили?       Киаран молча кивнул, и тут же стыдливо опустил голову.       — Как я уехал, они вовсе с цепи сорвались… — процедил сквозь зубы Исенгрим. — Иорвет знает?       — Нет… Но не говори ему. И Седрику тоже. Мама просила. Еще она говорит, что это очень редко бывает.       Исенгрим фыркнул. Дэрэнн слишком боялась за свою семью, чтоб сказать что-то против. А Иорвет же был ее полной противоположностью. Раньше сам Исенгрим защищал ее и ее семью, потому что считал себя должником мужа Дэрэнн. Но как только он подался в партизаны… Похоже, опять началось.       Чайник засвистел, и Киаран тут же встал с места и подбежал к плите, совсем забыв вытащить полотенце из кухонного шкафа, дабы не обжечь руки. И он замер. Чайник ну очень громко свистел, но не снимет же его Киаран голыми руками! В этот момент комнату осветил солнечный свет, совсем ненадолго. В дом зашла Дэрэнн с плетеной корзинкой наперевес.       — Киаран, да сними ты чайник наконец-то, — буркнула она, отпихнув корзинку в сторону.       Эльфка развела руками и сдернула с пояса синий фартук, чтобы снять наконец, этот несчастный чайник с печи и поставить его на деревянную дощечку самостоятельно.       — Достань кружки.       — Сейчас…       Исенгрим наблюдал за бытом, не скрывая приятной полуулыбки.       Киаран осторожно взял в руки поднос с четырьмя чистыми кружками и поставил его перед гостем. Потом он взял стул и подвинул его к тумбочкам, чтобы из верхней достать припрятанный кофе.       Дэрэнн подошла к столу и налила в три кружки в кипяток, а четвертую убрала в сторону.       — Какой кофе предпочтешь? — спросила его Дэрэнн.       — Покрепче. Я почти двое суток держался в седле.       Дэрэнн кивнула.       — Киаран, отсыпь Исенгриму четыре ложки, мне — две. И размешай.       — А мне? — улыбнулся мальчик.       — Тебе кипяток. Он, кстати, куда полезнее кофе.       — А как же…       Исенгрим прыснул от смеха, прикрывая рот рукой, а Дэрэнн вместе с Киараном присели за стол.       — А теперь рассказывай, как ты сам, Исенгрим? — постучала по столу эльфка. — Как другие наши?       — Ну, знаешь, — он почесал подбородок и посмотрел женщине в глаза. — Как еще можно описать партизанство? Ешь корешки, спишь на земле, убиваешь dh'oine.       Дэрэнн кивнула и сделала небольшой глоток кофе. Киаран повторил за матерью, сделав глоток воды, но тут же обжег себе язык.       — В последнее время наши дела идут в гору… Со мной связались люди Маргаритки…       — Что? Не верю!       — Я тебе когда-нибудь врал?       — О, Исенгрим, конечно. Не сосчитать, сколько раз ты отмазывал Иорвета, чтобы он не получил нагоняй.       — Да ну, это и всего, — эльф махнул рукой. — А это серьезно. Я сам безумно удивился, когда ко мне приехали посланники из Синих гор. Когда один из моих парней сообщил мне об этом, я думал, что увижу перед собой разодетых и сытых эльфов, но увидел таких же умирающих от голода, как и мы. Да, со времен первой войны с Нильфгаардом и восстания Аэлирэнн, храни ее Дева Полей, сытых и одетых эльфов можно было счесть по пальцам…       При упоминании Белой Розы из Шаэрраведа Дэрэнн невольно насупилась. Она думала, что именно эта женщина обрекла их народ на вымирание, и Дэрэнн не считала восстание Элирены подвигом. Но при Исенгриме она предпочла смолчать об этом.       — Когда они приехали, то предложили мне и нескольким эльфам из моего отряда отправиться в одну из крепостей в Синих Горах. Лично встретиться с Энид, — он откинулся на спинку стула и посмотрел на потолок. — Энид прекрасно понимает, что у нее нет армии, чтобы бороться за жизнь и исконно эльфские территории, поэтому она засунула в задницу свою гордость, и решила обратиться к нам — к скоя’таэлям.       — Dana… Она же вас ненавидит, зачем ей вы?       — Как же? Вернуть земли. Ее интересует Дол Блатанна, как минимум. И ради этого, — Исенгрим перешел на шепот, чтобы их точно никто не услышал, — она заключила союз с Нильфгаардом.       Дэрэнн выпучила глаза, словно рыба. Казалось, что сейчас она упадет со стула от удивления, но в этот момент сын взял ее за руку и очень сильно сжал. Киаран особо не понимал суть их разговора, но за маму он очень испугался.       — Ты же не собираешься втягивать в это мою маму? — насупился Киаран.       — Да ни в жизнь! — Исенгрим положил руку на сердце и посмотрел мальчику в глаза.       — Помолчи, Киаран, — шикнула Дэрэнн. — Ты же шутишь? Какой к черту Нильфгаард?!       — Война неизбежна, Дэрэнн. Это только вопрос времени, все на радио об этом твердят, и, как ты понимаешь, это все правда. Север давно провоцирует Нильфгаард, а они только рады. Эту войну император не проиграет. Ему нужна эльфская поддержка тут, ему нужны наши партизанские отряды, ведь никто не знает Север лучше нас. А за это мы получим землю. Нашу землю, Долину Цветов!       — Но какой ценой? Что нам придется отдать, чтобы вернуться домой? Нет, Исенгрим… Я боюсь, что это обернется вторым Шаэрраведдом.       Дэрэнн испугалась, по-настоящему. Она провела своё детство и молодость в Дол Блатанна и сейчас, когда появилась возможность вернуться, эльфка этому совсем не радовалась. То ли это казалось ей нереальным, то ли она боялась последствий.       — И зачем ты вернулся?       — Я собираю скоя’таэлей по всему Аэдирну. Сейчас нам нужно как можно больше эльфов. Других наших собирают по всему Северу. Кто-то отказывается, кто-то охотно соглашается.       — И кто согласился?       — На границе с Темерией я встретил Яевинна и Торувьель. Они держались Понтара и направлялись в Брокилон. И они, конечно, не посвятили меня в свои дела, но охотно согласились присоединиться к нам, — махнул рукой Исенгрим. — Я встретил еще горстку небольших отрядов, что держали в страхе небольшие деревеньки. Занятные ребята. Тоже были согласны.       — А сколькие тебя послали?       — Ты, — улыбнулся эльф. — Но тебя я не звал, а так… Все были согласны. Хотя нет, погоди… Точно. Где-то неделю назад я был в Гулете…       — Да ты с ума сошел! — Дэрэнн тут же перебила Исенгрима. — Твое лицо знает вся страна, а ты в этот огромный город сунулся.       — Я был тише воды, ниже травы, слово скоя’таэля! — Исенгрим взял в руки металлическую кружку и поднес к губам, чтобы сделать глоток крепкого кофе. И как только он почувствуй его вкус на языке, то тут же поморщился. Ничего более мерзкого он давно не пил, и мог сравнить этот вкус только с водой из лужи, в которой только что зарезали утопца. — Честно говоря, я захотел полюбоваться на чудеса человеческой техники. В последнее время Гулета была у всех на слуху. И вправду, многоэтажные кирпичные дома, светящиеся лампочки в каждом окне и самое интересное — красивые автомобили без крыш! — Исенгрим, кажется, и вправду восхищался человеческими достижениями. Это, конечно, совсем не в его стиле, но эльф еще не совсем оправился от пистолетов, которые им начали поставлять гавенкары, а тут! — И наших, я тебе скажу, там тоже много. Встретил я там одного нашего знакомого — Эльдайна.       — Серьезно? Того, что одежду всей деревне штопал?       — Того самого. Он поднялся, перебрался с сестрой в Гулету, там и женился. Я встретил его на рынке, когда он продавал там свои жилеты и, знаешь, сначала он был рад меня видеть, даже в гости пригласил. Познакомил с Реной, своей женой. А как Сэвель обрадовалась, меня увидев, ты даже себе не можешь.       — Сэвель?! — подал голос Киаран, который, кажется, давно потерял нить разговора, но как услышал знакомые имена, то сразу прислушался.       — Она самая. Совсем взрослая уже.       Дэрэнн гневно посмотрела на сына, который снова влез во взрослый разговор. Она дала мальчику понять, что если еще раз он попробует перебить Исенгрима, то выйдет на улицу.       Киаран смутился, но все понял.       — Так что там с Эльдайном?       — Ночью, за бутылкой горячительного я рассказал ему о плане. Не смотри на меня так, конечно же я рассказал ему не все. Он же теперь жил среди людей. И видит Дана Меадбх, Эльдайн ослеп! Над ним измываются как могут, а он принимает это как должное! Хочет жить в мире.       — Ох…       — То-то же. В итоге, выслушав часть плана, только об объединении скоя’таэлей, он едва не выгнал меня. Сначала шепотом посылал меня ко всем чертям, а потом на звуки бьющейся посуды прибежала Рена и попыталась отлепить его от меня. Извинилась за него и сказала, что я могу остаться до утра.       — Не переживаешь, что Эльдайн вас сдаст?       — О, он дурак, но не до такой степени. Ничего, кроме желания скоя’таэлей объединиться он не знает, да и что он расскажет? О том, как вникал злым умыслам самого разыскиваемого эльфа страны? — Исенгрим положил голову на стол, и посмотрел на Дэрэнн. — Так из Гулеты я и уехал. Эльдайну тоже посоветовал, но он меня уже не слушал.       За входной дверью послышались легкие шаги и громкий гогот. Исенгрим узнал голоса сразу, потому даже не тронулся с места. Все так же расслабленно сидел на стуле, в то время как Киаран начал мотать головой и дергать мать за ткань яркой юбки.       — Седрик, а ты не знаешь, где мама? Она в это время обычно садом занималась…       Второй эльф ничего не ответил.       В этой тишине отворилась дверь, и на их с Дэрэнн небольшую компанию уставилось две пары любопытных глаз.       — Ну чего уставились? Закройте дверь, а то продует, — подал голос эльф и поднял взгляд на парней. Иорвет определенно повзрослел в глазах Исенгрима. Стал выше в росте, шире в плечах, лицо вытянулось, а волосы, часть из коротых была заплетена в мелкие косички, струились по плечам.       — Ис… — только шепнул Иорвет, пока Седрик закрывал дверь на засов.       — А я то думал, чья это кобылка за домом стоит! Исенгрим, старый волк, кто тебя так изуродовал? Ха, да ты и до этого красавцем не был, — рассмеялся Седрик, а после подошел к старому другу со спины и крепко обнял. Будто они не виделись всего неделю, а не несколько лет.       — Да ты же меня сейчас задушишь, болван! Я тоже очень скучал, — выдавил Исенгрим в попытках, оторвать руки Седрика от своей шеи. — А ты, Иорре, разве не рад меня видеть?       А тот все еще стоял рядом с дверью.       Когда Исенгрим наконец-то отлепил Седрика от себя и, встав из-за стола, эльф увидел, как на него летит Иорвет.       Он побежал к Исенгриму, совсем не думая о скорости, о своем весе, и из-за этого едва не повалил эльфа на пол. Иорвет обнял его и уткнулся в шею.       — Брат, я так скучал, — пробубнил он.       — Я тоже, — Исенгрим хлопнул Иорвета по спине и отстранился.       Он посмотрел на Седрика и Иорвета по очереди и не сдерживал кривой улыбки.       — Черти… — выдохнул он наконец.

***

      — Нет, Иорвет, ты меня слышишь, — тихо возразил Исенгрим и смотрел не на собеседника, а на спящего на кровати Киарана в обнимку с матерью.       — Что? Почему? — шепнул Иорвет.       — Я не хочу подвергать тебя опасности, вот что. Я не прощу себе, если с тобой что-то случиться, и мать твоя меня тоже не простит.       — Мать будет гордиться мной! Я хочу взять оружие в руки. Я буду воевать за нашу землю, за Маргаритку!       — Dana… Я уже жалею, что рассказал тебе обо всем, — Исенгрим прикрыл ладонью лицо.       — Послушай, это мой осознанный выбор. Я не хочу сидеть, гнить тут и как городские предатели терпеть измывательства! Мы все должны драться!       — Осознанный выбор… А ты о матери подумал? О брате ты подумал, осознанный мой? — прошипел Исенгрим.       И тут Иорвет задумался. Да, он мечтал быть как партизаны, о мечтал драться за свою свободу.       Он прекрасно помнил слова Аэлирэнн, которые цитировал ему Исенгрим: «Лучше жить стоя, чем умереть на коленях».       И Иорвет хотел прожить эту жизнь стоя, не пресмыкаясь перед dh'oine.       Но о семье он совсем не подумал, ведь она совершенно не вписывалась в жизнь его мечты. Жизнь, полную борьбы.       Иорвет отчаянно хотел драться за свободу, но не хотел оставлять мать и младшего брата здесь. Кто знает, что случится, если уедет еще и он сам. Хотя с их семьей рядом всегда был Седрик. Иорвет мог на него положиться, но могли ли Дэрэнн и Исенгрим?       — То-то же. Ни о чем ты не подумал, Иорвет. Ты остаешься со своей семьей, — заключил старший эльф. — Мой знакомый, один из скоя’таэлей, как и ты, видит в войне, в нашей жизни искусство, гребанную поэзию. Он неизлечимый дурак, и я не хочу, чтобы ты продолжал жить с такими мыслями. Ты же не дурак, Иорре.       — Тогда почему ты поверил Маргаритке, ответил на ее зов?       Исенгрим задумался.       — Это призрачный шанс на нормальную жизнь. Да, это звучит слишком фантастично, но это шанс для всех молодых скоя’таэлей осесть, и я его ни за что не упущу.       — И ты веришь ей? — повторил вопрос Иорвет.       Исенгрим тяжело вздохнул, посмотрев Иорвету в глаза. Зеленые, пылающие жизнью глаза.       — Нет. Думается, что я как паршивый пес окажусь за бортом в конце этой истории, но я буду бороться за всех молодых эльфов, за лучшую жизнь для каждого из них. И если надо будет, я пойду наперекор и Энид, и самому императору.       Иорвет удивился серьезному настрою названного брата. Он говорил это без огонька в глазах, без наивности и красоты в речах.       — Я хочу с тобой, Ис… Я люблю маму, я люблю брата, но я не могу оставаться и смотреть на то, как гибнет мой народ. Я не хочу видеть, как мама все больше страдает, увядает, как некогда полный жизни райский цветок. Я хочу чтобы Киаран увидел мир без dh'oine и издевательств. Исенгрим, я на колени перед тобой упаду, только возьми меня в свой отряд. Если нет, я сам поеду следом. Я найду тебя на любом конце континента!       Исенгрим удивленно посмотрел на Иорвета, не в силах выдавить и слова. Они смотрели, не отрывая полный печали взгляд, друг на друга, не издавая ни звука почти в полной темноте.       Фаоильтиарна не был уверен, что Дэрэнн спит и не слышит этого. Наверняка она тихо плакала, уткнувшись в макушку младшего сына, но Исенгрим не хотел смотреть в их сторону, только не сейчас.       — Спать пора, — только и сказал он. — Ложись в свою кровать, я посплю на лавочке.

***

      — Мама, ну не надо, не плачь! — Иорвет обнимал невысокую женщину и перебирал пальцами ее темные волосы. — Я вернусь, слышишь, я тебе обещаю! — он посмотрел матери прямо в глубину ее темных глаз. — Дева Полей мне судья, если я солгу.       — Ах, ты всегда любил приврать. Да в кого же ты такой упертый…? — заливаясь слезами, выдавила Дэрэнн.       Исенгрим провел в их доме два дня и сейчас перед рассветом снаряжал кобылку в дорогу. Ох, этой красавице придется везти на себе два тела… В глубине души Исенгрим надеялся, что Иорвет передумает, что останется в деревне, но, конечно, он понимал, что если этот эльф что-то задумает, то доведет задуманное до конца.       И теперь же вся семья вышла проводить их с Иорветом в долгую дорогу. Киаран стоял подле матери и держался за ткань ее юбки, смотря на брата полными слез глазами.       — Сначала Сэвель, потом Исенгрим, теперь ты… Почему вы меня бросаете?       Иорвет выпустил из объятий мать и присел на корточки, чтобы посмотреть брату в глаза.       — Никогда не говори так. Мы не бросаем тебя. Aen Seidhe никогда своих не бросают, — проговорил Иорвет, обнимая Киарана. — Мы все обязательно встретимся. Все вместе. Когда все закончится, мы увидимся в Дол Блатанна: ты и мама, я и Ис, Сэвель и ее брат. Все, кого мы знаем. Никогда об этом не забывай, слышишь?       — Слышу. — Киаран вытер слезы рукавом зеленого свитера.       — Вот и хорошо. — Подал голос Исенгрим. — Мы скоро вернемся, ты и соскучиться не успеешь.       Все замолчали, слушая последние мгновения пения цикад. Они замолкали долго, будто растягивая свое пение, чтобы уж точно все успели дослушать их концерт. Будто они больше никогда не запоют. К этому моменту к дому аэп Эаснилленов подоспел Седрик. Через деревню он шел тихо, чтобы никого из только вернувшихся соседей случайно не поднять засвет. Все хотели, чтобы Иорвет и Исенгрим уехали тихо.       — Иорвет. — Эльфа позвала Дэрэнн, и тут же прикоснулась к его лицу. — Посмотри на меня.       Не отпуская Иорвета, одной рукой она полезла в карман юбки и достала из него серебряный кулон. Достаточно большой и округлый.       — Мам, не стоит, тебе он нужнее. Если что, сможешь его продать… — Иорвет рассматривал кулон в руках матери. На нем были выгравированы традиционные узоры, присущие культуре Seidhe. Он был невероятно красив, и выглядел ужасно дорогим.       — Замолчи. Никогда не говори так про наши реликвии, никогда не говори так про нашу культуру. Так говорят только варвары-dh'oine. Лучше открой кулон. Вот тут.       Иорвет длинными ногтями отпер кулон, и увидел внутри, на одной из половинок, небольшую фотографию матери с совсем маленьким Киараном на руках, а на другой — старую фотографию отца. Его лицо почти стерлось, но казалось, что через черно-белую пелену можно было увидеть его зеленые глаза. Стоило только вглядеться...       — Я хочу чтобы ты никогда не забывал о нас, слышишь.       — Спасибо, мам…       Дэрэнн взяла Иорвета за руку и с нескрываемой тоской посмотрела ему прямо в глаза. Она понимала, что видит сына в последний раз. Дэрэнн не отпускала Иорвета, пока его не позвал Исенгрим:       — Нам пора.