Мне интересен твой внутренний мир.

Утро следующего дня началось очень хорошо. Солнечная погода, свежесть после долгого, противного дождя. Замечательно. Именно так можно было описать начало дня. Дженит проснулась рано, гараздо раньше, чем она привыкла вставать. Радостная улыбка, ходьба в припрыжку. Девушка светилась от радости. Почему, спросите. Сегодня день рождения её дорогой двоюродной сестры. Этого дня она ждала месяц, тщательно выбирая подарок для Атанасии, что просила ласково звать её «Ати». Да, блондинка была близка с ней. Дженит очень надеялась что её подарок понравиться имениннице. Не зря же они с Хелен искали его по всему городу? Зайдя на кухню отца, она казалась привычной и незнакомой одновременно. Атмосфера там была столь необычная, что описать словами нельзя. Пустой и уютной, чужой и родной была эта комната. Как удалось обычной кухне заставить Джетти чувствовать столь необычный спектр эмоций? Никому неизвестно. Открыв холодильник, украшенный магнитами и парой фотографий, Дженит начала искать то, чем она могла позавтракать. Внимательно ища, её взгляд быстро бегал по полкам с продуктами: яйца, молоко, остатки торта, кастрюля с, неизвестного происхождения, жижей, несколько бутылок алкоголя, апельсины и йогурт. Наконец-то она наткнулась на то, что хотела. Взяв упаковку и посмотрев на баночку внимательнее, Джен с разочарованием убрала его обратно. Черничный. Именно тот, который она терпеть не могла. Выдохнув от потери вкусного завтрака, она закрыла холодильник, хлопнув его дверцой так, что с грохотом отвалилось пару магнитиков. — Чего буяним? — прозвучал ласковый мужской голос. — Папа! Доброе утро! — подойдя к Анастасиусу, девушка обняла его со всей силы, что у неё была. Уж очень сильно она любила объятия. — Ну, так что? — Я хотела позавтракать, нашла йогурт, а он Черничный... — Обелия с тоской посмотрела на пол, где валялись несчастные магнитики. Зачем они вообще там висят? — Я думал тебя нравится черника, — задумчиво ответил блондин. — Нравилась, а теперь тошнит от её вида, —на это мужчина не ответил, лишь мотнул головой, мол «учту». Анастасиус — хороший отец, с точки зрения Дженит, но было ли это так на самом деле? Бросить дочь на попечение друга, регулярно выпивать, редко навещать родную дочь, единственное, что осталось от любимой женщины. Нет, он ужасен. Чувствуя груз совести, решил исправляться, отпустить прошлое. Анастасиус не лучший отец, но сильный человек, раз осознал свои ошибки и меняется в лучшую сторону. Задумавшись, и незаметно для себя, он уже налил три чашки чая. Для себя, для Дженит и... Иджекила. Точно. Обелии совсем забыли про него. — Дженит, дорогая, Идже ещё спит? — А? Да, вроде. Разбудить? — девушка уже села за стол и принялась за пряники, что стояли неподалёку. — Не стоит, я сам. И не трескай много сладкого. Недовольный цокот Джен был последним, что услышал мужчина уходя с кухни. Направившись в гостевую комнату, где находился Альфиос, он задумался о вчерашнем вечере. Хорошо они посидели. Почаще-бы так. Подойдя к закрытой двери, Анастасиус постучал, в ожидании ответа. Не услышав ничего, он уверенно открыл дверь, войдя внутрь. Тишина, прерываемая лишь шорохом ткани. Иджекил мирно спал в кровати, прижимая лицо к подушке, а одеяло сжимал в руках. Услышав шум, он по-немногу открывал глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на источнике. Сонное лицо парня не могло не умилить. Слишком по-домашнему и родному он выглядел. Весь сонный, помятый после сна, с растрепанными волосами. — Доброе утро, соня. Вставай, давай, Джен уже ждёт нас на кухне, — сказал старший, подходя к Идже ближе. — Не хочу... — промямлил в ответ парень, и заново плюхнулся лицом в подушку. — Идже, вставай, — Анастасиус схватил одеяло из рук Альфиоса, пытаясь его забрать, но, к его огромному сожалению, парень схватил его другой край, крепко вцепившись. — Вставай кому говорю! — Тасиус стал раздражительнее. — Ещё пять минуточек... — парень настаивал на своём. В конечном счете, Анастасиус одержал победу в этой битве, и Иджекилу пришлось встать. Прийдя на кухню, они застали Дженит активно поедавшей йогурт. — Ты же говорила, что не любишь чернику, — в недоумении спросил отец у дочери. — Да, и? Я просто хотела йогурт. И вообще, вас слишком долго не было, — безразлично отметила Дженит. — Нас не было всего десять минуток, и то, из-за кое-кого. — Не переводи на меня стрелки! — Альфиос начал возмущено махать руками, рассказывая о том, как он недоволен тем, что его разбудили. — Ладно-ладно, я поняла. Садитесь уже. Так и прошло это счастливое утро. Дальше их ждал насыщенный день. Уже, примерно, час дня. Дженит и Иджекил решили остаться у Обелии до трех, а в четыре уже собираться, так как Ати попросила их прийти к пяти, а зная Дженит и то как она собирается, то они точно опоздают. Альфиос предложил уйти домой, раз делать больше нечего, но девушка настаивала оставаться. Почему-бы и нет? Она все равно редко видит отца, которого любит и скучает по нему. Тепло на улице распростронялось и по дому. Тепло, уютно, по родному. По-правде говоря, то беловолосому совсем не хотелось уходить, хотелось остаться тут навсегда, в уюте и тепле, в домашней обстановке, с Анастасиусом и их разговорами. Это то, что парень обожал. Всегда хотелось поговорить чуть подольше, узнать что-то ещё, узнать новое о самом Обелии. Сначала это казалось странным, а потом Альфиос понял: он влюбился. Влюбился в друга своего отца, в отца «сводной» сестры, в своего «дядю». Как так вышло? Он понятия не имеет. Даже когда он был с Лукасом подобного не происходило. Не было этого тёплого чувства на душе. Любил-ли он его вообще? Сейчас это не имеет никакого значения. От осознания собственной влюблённости в мужчину было больно. Отвратительно, тошно, невыносимо. Дышать трудно, будто колючая проволка обвивала его шею, вжимаясь в неё сильнее. Хотелось кричать, кричать со всей силы, чтобы этот старикан услышал этот душераздирающий вопль, обернулся, обратил внимание, понял, извинился и обнял. Нежно, показывая свое сожаление. Анастасиус, он — причина страданий Иджекила. Совершенно не ясный мужчина. Невозможно было понять его, нельзя предсказать его действия, нельзя понять о чем он думает. Любит-ли блондин младшего? Неизвестно. Вроде-бы, он проявляет знаки внимания, намекает, но и в то-же время говорит о своей покойной жене, которую до сих пор любит тоскует. Не понятно. Ничто не ясно. От этого и больно. Больно от непонимания чего ждать: взаимности или отвержения. А Анастасиусу будто так и нравится смотреть на его мучения. Нравится мучать парня своими недосказаностями. Любит или нет? Любит доставлять вред своими шутками, любит неоднозначно смотреть на парня. «Когда-нибудь он убьёт меня». Именно это каждый день проносилось в сознание Альфиоса. Зачем он вообще связался с ним? Зачем сблизился? У него все равно есть дочь, которая является сестрой Иджекилу. У него есть любимая усопшая жена. Боже, Иджекил, ты самоубийца. О чем ты вообще думал? Тяжело вздохнув, парень глянул на сестру, которая увлечённо смотрела драму. Да, Дженит Обелия любительница мелодрам и приторно сладких новелл про принцесс с счастливым концом. Но не смотря на все её недостатки в виде капризов и вечных слез, он все равно любил девушку, как родную сестру. Они выросли вместе, в одном доме, знали друг о друге практически всё. Даже если они могли не общаться неделями, они все равно знали, что есть друг у друга. Знали, что могут положиться друг на друга, знали, что могут поделиться всем, что накопилось на душе. Да, Иджекил Альфиос с гордостью мог заявить, что Дженит Обелия его единственная и любимая сестра. — Что смотришь? — спросил парень, с теплотой смотря на сестру. — «Не могу тебя забыть». Это печальная история про девушку, что влюбилась в парня, который спас её от насильника, но парень исчез ничего не сказав о себе. Главная героиня – Джульетта, долго и упорно искала своего героя, в которого влюбилась с первой встречи, и когда нашла его, Маршала, тот находился на больничной койке, от смертельной болезни.. Боже, Джульетта... — протянула последнюю букву Джетти, тихо всхлипывая. Девушке правда было жаль главную героиню. — А что стало с этим... Маршалом? — Я ещё не знаю, но судя по спойлерам и названию – он умрёт. Как жестоко! Жизнь не справедлива! Ох, бедный Маршал, бедная Джульетта. Как же я хочу, чтобы они были счастливы! — Девушка перешла на плачь. Чувствительность – одна из черт Дженит, которую нельзя было отнести ни к плохим, ни к хорошим. Иногда она появлялась тогда, когда не надо. — Ясно всё с тобой. Давай заканчивай, у нас немного времени осталось, — упомянул беловолосый, переводя взгляд с часов на сестру. — Ну, Идже!... — протянула каждый слог Обелия. Как оказалось, к Атанасии они успели, даже не опаздав, что было очень удивительно. Увидев Дженит, Ати сразу подбежала к ней и обняла со всей силы. Блондинка очень долго ждала их встречи. Ярко-голубые глаза Ати сияли от радости и счастья. Она была очень рада приходу этих двоих. Особенно Дженит. Оно и ясно. Девушки были весьма близки. Их, без всяких сомнений, можно было назвать лучшими подругами, хоть они и приходились друг другу двоюродными сёстрами, им это никак не мешало. — Джен, так давно не виделись. Ты как? Что нового? Как самочувствие? Я нашла много новых новелл! — к счастью, увлечения девушек сходились. У них было много тем для разговоров. Обе говорливые, обе громкие, обе счастливые. Казалось что они и мёртвого заболтать могут. Девушки увлечённо болтали о своём, забыв об Альфиосе. А он и не обижался, привык, не в первый раз это было. Пройдя в гостинную, его взор упал на сидящего в кресле Лукаса. Всё в доме было светлым, белым, а тут он, чёрное угрюмое пятно. Выглядел он спокойней, чем обычно, и даже немного... грустно? Такое вообще бывает? Лукас, что вечно злиться на всех и всем недоволен, грустит? Да быть такого не может! Обеспокоено подойдя к другу со спины, Альфиос положил ладони на его голову. — Что же с тобой случилось, Лучок? — это прозвище, по словам самого Русвиаля, было оскорблением. Но в данной ситуации это не было обзывательством, даже наоборот, ласковым прозвищем. — Ничего, — ядовито бросил Лукас. — Ну-же, Лукас, ответь. Что случилось? — Иджекил сел на кресло, что находилось напротив, смотря строго в глаза друга. — Мы с Аетернитасом расстались. Всё? Иджекил удивлёно смотрел на него, не веря. — Хей, не смотри на меня так! — Лук.. Я в шоке. Что произошло?! Русвиаль отвёл глаза в сторону,вспоминая все моменты вчерашнего дня. Этот ублюдок снова выводил его из себя. Сказать о чем-то конкретном было просто невозможно. Воспоминания приходили яркими вспышками, всего лишь на мгновения. Целеком картину Лукас не помнил, он был в приступе ярости и не мог запомнить все точно. Он помнил только крики Обелии, его безумные глаза, тело, что было плотно прижато к стене, шею, которую сильно сдавливали руки черноволосого, не давая сделать нормального вдоха. Разбитые колени из которых медленными дорожками текла кровь, наполняя всю квартиру своим едким запахом. Кучу ушибов, синяков, царапин и порезов, а этому ублюдку это только и нравилось. Ему нравилось чувствоввть боль. Нитасу не важно кому больно, другому человеку или-же самому себе, не важно какая именно боль, физическая или моральная. Ему просто нравилась сама идея боли. Псих, никак иначе. Его безумно влюблённые глаза просили о большем. Их невозможно забыть. Невозможно забыть этого больного на голову мужчину. Хотелось стереть из памяти всё, что с ним связано, оборвать контакты со всеми, с кем он знаком. Тошно от этих воспоминаний, тошно от самого себя. Когда он свернул не туда? Зачем он связался с ним? Почему он любил этого психа? Лукас не знал ответа ни на один вопрос. Громко вздохнув и дав понять Иджекилу, что он не может разговаривать на эту тему, Лук начал обсуждение сегодняшнего дня. Самая примитивная тема, первая пришедшая в голову. О чём-бы ни был диалог, лишь-бы отвлечься. Опустить прошлое. Как-бы это тяжело не было, какое-бы оно ни было важным. Обязательно забыть. — А у тебя там что? — резко сменил тему Русвиаль. — А? О чём ты? — Анастасиус твой. Что у вас с ним? Альфиос стыдливо отвёл взгляд, не зная, как подобрать более точный и правильный ответ. Отвечать как есть не слишком хотелось, но и врать Лукасу тоже не было желания. Тогда как сказать лучше? Как все объяснить? — Ладно, я тебя понял, — к счастью, Русвиаль сам перебил Альфиоса, понимая, что тот не может ответить, — но дам тебе совет: не сближайся с Обелиями. Медовые глаза опустели и зрачки в них уменьшились. В них читалось непонимание сказанного другом. Что он имел ввиду виду под «не сближайся»? — Что? — еле вымолвил Иджекил. — Не связывайся с ними, говорю. Плохо это кончится. — Но почему? С чего ты это взял? Личный опыт, знаешь-ли, так себе аргумент. Не все такие-же, как Аетарнитас, — нервно, почти истерично ответил Альфиос. Тяжело вздохнув и покачав головой в стороны, черноволосый взглянул на парня. — У Клода, как знаешь, умерла жена, то есть, мать Атанасии. Ати единственное, что осталось от неё, но он не хотел принимать её, отвергал их родство, не признавал как своего ребёнка, пытался избавиться от фактов её существования. Дальше, твой дорогой и горячо любимый Анастасиус, так-же мертвая жена и остался с ребёнком. А чадо свое, Дженит, отдал на попечение вам, редко навещал, кинул её, проще говоря. А Аетарнитас... Сам знаешь, — усмехнулся он, прикрыв глаза, снова вспомнил вчерашний вечер. Беловолосый молчал, понимая что ответить на это ничего не может. — В общем, ты меня понял. Надеюсь, что ты сделаешь правильный выбор, — сказал Лукас, подойдя к Альфиосу ближе, похлопал его по плечу. Вздохнув, он с тоской посмотрел на Идже и, развернувшись, ушёл прочь. Время шло, месяца менялись друг за другом, а влюблённость Иджекила росла с каждым днём. Прошло полгода с дня рождения Атанасии, полгода после их с Лукасом разговора. Что поменялось за это время? Практически ничего. Отец так-же зависает на работе, Анастасиус так же как и прежде приходит к дочери. Послушал-ли Альфиос совет Русвиаля? Да. Как и советовал Лукас, он не сближался с мужчиной, как-бы этого не хотелось: игнорировал звонки и сообщения, запирался у себя в комнате или уходил из дома когда тот приходил. Не разговаривал с ним, будто его и не было. Всё это приносило неописуемую боль, но раз он начал, то нужно продолжать до конца. Всё привело к тому, что они отдалились, игнорируя сам факт существования друг друга. Для Иджекила Альфиоса больше не существует никакого Анастасиуса Обелия. Для Анастасиуса Обелия не существует Иджекила Альфиоса. Всё кончено. Но иногда в мыслях парня проскакивала мысль о том, что было-бы, если-б он не послушал Лукаса. Могли-бы выйти из рта Иджекила стоны, плод стараний Анастасиуса? Стали-бы их влюблённые вечера реальностью?