Awake the Beast, Don't Turn Back

В мои пятнадцать лет достаточно знаний, серьёзно? Как не быть мудаком в этом ёбаном мире, в самом деле? Доволен ли я ими, и знаю ли всё, что нужно… Или легко горю, как спичка, просто не пробовал раньше?       Внушение о том, что люди прокляты, не заслуживают прощения, и вообще самые худшие существа планеты Земля… такой твердолобой категоричности на полном серьёзе ещё поискать. Вроде и будет интересно опровергнуть это мнение и ни что иное нередко двумя словами, да только можно им «отравить» себя, понемногу теряя важность здравомыслия. Потому нет нужды в самоанализе, что значит оставаться человеком, когда достаточно жить занимаясь собой и своими делами. Но долго ли это вообще продлится в случае, если скользкая мысль посмела застрять в башке и не вылезать из неё? Заставляя выискивать причины, почему именно так и есть, когда можно продолжать думать, где бы купить более свежего хлеба, чем в прочих местах, и какие бы подарить маме духи ей на свидание. Особенно при семестровых контрольных на носу с ожиданием хотя бы приличных итоговых оценок — самому от себя — какое, к чёрту, мировое разложение, когда своя жизнь вот-вот может пойти в гору? В особенности съезд от родителя — мечта любой молодёжи без необходимости в учёте, что за этим столько трудностей с постоянной оплатой всего на свете…       Не просто так гуляет утверждение, что если мыслить как преступник — вскоре самому стать таким же, если «заиграться», ради карьеры ли или любопытства в понимании их психологии. А значит, действительно лучше не влезать в чужие жизненные понятия хотя бы в примитивнейшее оправдание сохранения своей индивидуальности. Чёрт, а разве нарушившие законы, каков бы ни был уровень этого, не хотели того же самого — сохранения своего лица, даже когда всем заключённым на это будет насрать в прямом смысле. Ведь будут заботиться о своём, делая, что считают нужным лично для себя — опускать, унижать и резать, сохраняя то лицо, с кем шутки плохи.       Когда легко раздувающееся в абсолют мнение о грешности людей и не заставляющих долго ждать их пороках происходит извне, чаще всего достаточно сматериться и забыть. До следующего раза, чтобы в случае следующего раза озвучивания этого мнения в лицо пустить в ход кулаки и без боевых навыков — ведь со временем слышать это от тех, кто сам является человеком, совсем не смешно и не вызывает эмоций кроме удара в челюсть. Ну а как же действовать иначе, если кому-то ударило в голову, что человечество обречено давным-давно, просто научилось с каждым годом оттягивать момент своего настоящего упадка в прямом смысле. Пусть сам полежит, где завалили, и подумает над своим бредом сумасшедшего о том, что сам сделал для того, чтобы человечество не чувствовало себя ущербным всего лишь потому, что кто-то так сказал — даже если это откровение свыше. И пусть не мешает именно думать тем, кому есть, к чему стремиться.       Да только постоянные, систематические издевательства как по расписанию даже во время урока… могут убедить в том, что так оно и есть. Даже если найти в себе силы дать отпор в неравной борьбе — это не убедит в том, что люди не могут быть порождением зла, а только подстегнёт в поиске доказательств. Ладно, если бы буллинг не был ежедневным, это можно с горем пополам списать на естественный отбор в учении дарвинизма, что у тупорылых самцов даже среди одногодок просто такой безмозглый брачный период. Но чувствовать себя мишенью из сезона в сезон просто потому, что другой так не поддавался бы — это уже целенаправленное развлечение для одних, и сущий ад для другого.       Можно не думать о том, почему так происходит, и что можно сделать во имя прекращения насилия над личностью… в том числе домогательств между одним полом на грани, чтобы лишний раз по-улюлюкать о неправдивой «гейской» ориентации «груши для битья». Можно не обращать внимания, но внутри себя кричать не только о том, как выйти победителем в данный момент, а совсем… чтобы это закончилось навсегда, то есть до окончания школы. Когда-нибудь тот, кто подвергается всему этому, создаст впечатление не только сильного человека, но разумного, учтивого и доброго — без нужды применения силы и воли характера во зло кому-либо. А сейчас рад был бы остаться тем, к кому бы обращались за психологической помощью и в попытках склонить к удовольствию от подросткового стеснительного секса. Если бы было так просто поддерживать уровень «скорой помощи» по даче советов, а не только просьб о даче списывания, за которыми ничего не будет следовать — даже словесная благодарность. Зато словесные оскорбления тут как тут, будто постоянные гости в его лично мире, и присосавшиеся присосками, при постоянном подпитывании всплесков эмоций. Неужели всё дело было лишь в одной силе между ним и обидчиками… что в целом не удивляло, но сжимало всё внутри из-за невозможности изменить долго длящуюся ситуацию «гражданской войны», отчего злость к несправедливости становилась всё прочнее и запредельнее.       И потому он, стоило ему увидеть, как конченая даже по лицам отъявленных авторитетов несвятая троица одноклассников оказалась обезображена с головы до ног, пока сидела в том же кинозале, что и он… ему хотелось воскликнуть, что сразу привлекло бы к нему внимание со стороны работников кинотеатра, будучи находясь в практически пустом зале. Чуть ли не черви начали вылезать и показывать свои головки из ноздрей, глаз и разложений по всей коже, когда обижаемый ими до сего момента это увидел. А крутившийся в это время чёрно-белый ужастик со сменой тональности этих двух цветов в каждом кадре, ещё и в двадцать-то первом веке, добавлял гротескной красоты в эту живую, реальную картину секунды назад бывшей плоти, превратившейся в белёсый и с расширившимися венами мешок с дерьмом и выпавшими висящими глазами. И вроде это нескоро забудется, по крайней мере по новостным блокам о мировых ситуациях и происшествиях… но с чего-то он уговорил себя не забывать об этом, пока не разобравшись в истинной причине этого допущения. И тем не менее не стал фотографировать унижавших его долгое время… наконец-то разложившихся по гниющим кускам снаружи, а не только внутри.       Впервые он, темноволосый парень по имени Дзюнпэй, худого телосложения с демонами в голове, которых ему насильно запихивали почти в глотку эти трое ублюдков, озадачился, как же это, оказывается, сложно — выбрать между возгласами злой радости и криками искреннего ужаса от увиденного. Решив, что и так, и этак привлечёт к себе внимание, заткнулся и постарался неспешным неприметным шагом выйти из зала. Чтобы найти того, кто обошёлся с ними так, ведь чувствовал и даже видел, кто это сделал… ведь, чёрт возьми, даже слышал его слова до этого момента, когда тот шептал ему их в уши, зря не придав этому значения, пока раздражённо отвлекался на этих грёбаных увальней, буквально базарящих по телефону и между собой во время сеанса. Так или иначе, парню оказалось очень даже приятно то, как убийца одного касания, раз уж он придумал эту «кличку» на ходу, пока тот стоял рядом с ним и говорил внятно, хотя и не был понят сразу… нёс за собой необъяснимую словами свежесть с подозрением в очень слабо выраженном могильном запахе. Как-то Дзюнпэй определил, что у того были длинные волосы… нет, он не мог далеко уйти или убежать, ведь летающим суперменом может быть только один — и он лишь в комиксах, да и вообще он за добро и разъяснительные работы над людьми! Раз прошло полминуты с момента происшествия — парень точно был уверен, что не проспал его за фильмом, заинтересованный присутствием такого субъекта, которого по идее стоит опасаться… Вот только он, перепуганный и испытывающий счастье одновременно, скорее больше боялся этих мудаков за любую мочу в их головы по отношению к нему — предельно конкретному. Особенно когда в «дела», не имеющие никакой ценности, влезают договорившиеся девушки с обвинениями в домогательстве, где достаточна для битья лица словно груши одна тема красивых сисек.

***

      — Желаешь обрести проклятие, ведь очень долго вбивали в голову, что ты и так проклят, а? Ладно хоть мать твоя — умная женщина… давала прямо понять, чтобы ты разбирался сам.       Какова могла быть первая встреча с, предположительно, маньяком лицом к лицу? Вне зависимости от причин, раскрытий загадок и далеко не всем объяснимых нужд, как сложилось в ситуации Дзюнпэя… логично было бы никогда в жизни не встречаться с таким человеком, пока он разгуливает на свободе. Ведь можно огрести и от него просто при попадании под горячую руку, тоже способную быть возбуждённой адреналином, не так ли? Как и на основе не подходящих слов для разговора с ним, естественно без вопросов со словами «почему» и «за что заслужили это». Пусть для парня действие этого человека казалось его забавой — она очень даже коснулась его внутренних эмоций и суждений о том, кто заслуживает жить. На самом деле все заслужили обладать этим правом, вот только необъяснима предельно простая вещь, почему часть человечества не пользуется ей с умом, но обычно из собственной выгоды или самоудовлетворения.       — Может я один такой, или тех, кто считает также, много. Но так, как со мной обращались они и бездействовали те, кого я мог считать поддержкой… я стал считать проклятыми тех, у кого была возможность и власть — но они ничего не сделали. Плевать уже, что это звучит слишком эгоистично, ведь никому не понравится всё решать за другого — но я недостаточно силён и не так воспитан, что зарываться в ответ самому нести боль.       — М-да, вроде ты и не глуп, но жутко наивен, пацан… вот так возьму и дам тебе то, с чем ты не справишься, ещё и потеряешь контроль, хотя мне на это до пизды. Хотя бы пойми то, что я сделал это не ради перекрытия кислорода источников твоей боли.       Сердце молило бежать и забыть обо всём, но чувство облегчения и спорной, но некой ожидаемой благодарности заставляло стоять на месте… убеждая «спасителя» и слушая его внимательно. Сейчас парень заставлял себя сам, и это гораздо легче, чем когда с этим докапываются другие — можно в любой момент прервать сдерживание, стоит услышать и осознать нечто из ряда вон. Вот только такое всё время с ним происходило в обвинениях и рукоприкладстве просто потому, что он и не заметил, как стал боксёрской грушей — не желал этого никогда. Но как-то вмиг упустил момент не быть ей, после чего усилия в свою защиту были всё более бесполезны, а слепое противостояние только сильнее.       — Но… но у тебя интересный взгляд на… самоуважение и хороший пример, верно? В итоге ты понял, что всё это тебе только мешает, и потому обретение проклятия, которое опутает тебя всего — единственный выход для тебя не сожалеть о своих поступках?       Маньяк одной руки не выглядел отталкивающе даже со швами по всему лицу — что ж, это древнейший убедительный пример с обаятельными негодяями в любой книге, фильме или видеоигре. Это переживёт несколько поколений потомков Дзюнпэя и всё равно останется ходовым приёмом для привлечения внимания прежде всего легковерных беззаботных девчонок. Как же легко такое подействовало и на него в реальности… без желания бежать прочь, хватаясь за сердце и писать заявление в полицию. Это было бы очень глупо из-за подставы самого себя при рассказе факта, которое будет смахивать лишь на небылицу больного воображения от игр, где играешь за антагониста с садистскими наклонностями. Но большей глупостью парень посчитал не дослушать «спасителя» в особенности, когда сам пришёл к нему и очень просил научить нести смерть так же, как он. Даже если в момент, когда говорил эти слова, не желал доводить до геноцида всех людей и считал предельно неправильным убийство на эмоциях и ради забавы, словно охоту… тогда как этими крайними категориями мыслил и жил он — человек-проклятие Махито.       — Мне надоели ублюдки, осознанно избравшие такой путь настолько, что понятия не имеют, как можно жить нормально… ведь вряд ли тот, кто находился бы под давлением, долго бы так просуществовал. Одно дело в фильмах на них смотреть, а другое — видеть их по новостям и сталкиваться с ними вживую. Пусть вы, господин Махито, бесстрашны и безжалостны… но хотелось бы думать, что готовы принять того, кто восхищается вами.       Не видеть и чувствовать берегов и границ специально — верх человеческого разума, очень редко приносящий желаемое тому, кто идёт на такое «напролом» ради всего ему не принадлежащего. И если люди, отбрасывая это суждение, как ненужную вещь или ссаную тряпку, достигали небывалых высот, пусть и скоропостижно погибали из-за легко наживающего кучу врагов скандального поведения… то существа с большей силой, вроде материализовавшихся проклятий, могут сворачивать горы в бараний рог в буквальном смысле. И вовсе не устать после этого, какие уж тут какие-то там человеческие жизни! Парень мигом осознал, сложив мысль правильно, что у него кишка тонка так поступать, даже если был бы взрослым человеком… ну а что мешает нести ответственность за свои действия сейчас, будучи вот-вот заканчивающим школу? Боязнь допускать это, за чем будет следовать ненужность в том, будут ли волновать чужие судьбы, когда своя едва не сломана полностью. Но может, слишком много накручивать и преувеличивать не столь рационально и мудро, как может показаться на одних пустых основаниях?       — Ну пусть будет так, малой… раз думаешь, что с моей помощью выплеснешь из себя всё зло, которым тебя кормили как по обеденному расписанию. Если бы с родителями ещё были у тебя проблемы более серьёзные, чем есть, то ты бы не дожил до нашей с тобой встречи, разве я не прав? Больше ничего в себе не держи и действуй, как хочешь… не этого ли хотел, когда желал конца оскорблениям твоей личности. Понимать, что силы на противостояние могли у тебя быть, но признавать их недостаточность — верный шаг к тому, что получив силу, ты распорядишься ей по полной. Так что вперёд, убивай, как и я.       Теперь, частично став проклятием при незатронутой человеческой оболчке, Дзюнпэй поблагодарил учителя, у которого одно уничтожение населения Земли на уме, перед тем, как скрыться и высвобождать накопившееся. А Махито никак не задевала мысли о том, что скоро маги из Токийской академии его отловят… Смотря вслед воспрянувшему молодому человеку, легко прыгнувшему в воздух к сломанной крыше внутри помещения, он был доволен, что преждевременное знамение о нём для «сил добра» будет доставлено уже скоро. Действительно ли этот парниша — очередной в списке лохов, которые когда-то желали быть сильнее, но из-за своей никчёмности ничего для этого не делали?       Впрочем, оно могло быть и посильнее… так могущественное проклятие думал. Пока не убедил себя, что если ничего фатального не произойдёт, и получивший проклятый «дар» вернётся обратно — то он согласится поведать гораздо больше о возможностях, которыми, конечно же, обделит, оставляя за молодым человеком в качестве двигателя его действий одну лишь ярость. А то совсем никаких развлечений последнее время не появлялось, что можно было не только убить от скуки, но побороться в на словах честной схватке насмерть — ещё и ученика воспитать на выручку, обработав его приёмами вынужденных крайних решений. Потому Махито, расположивший руки по пояс перед тем, как поправить длинные светло-серые волосы с плеч и глаз, всё же посмотрел вслед превратившемуся в подобие гигантской деформированной жабы. Смотрел несколько секунд, приподнимая голову вдаль, как не одаривал вниманием издалека никого из ровно таких же людей, кого превращал в таких же существ.

Какую пользу и вред ты видишь в том, что творится со мной? Это лабиринт, из которого часто не выбираются живыми внутри? Это вызов, где победа и смерть будут стоять рука об руку?