К чему снится ребенок

Скажи для чого вікно без рами

Скажи для чого без жнив колосся

Чому весь сум за її руками

Чому все пахне її волоссям

Скажи для чого без неба птиці

Скажи для чого без кранів труби

Чому прекрасні її ключиці

Чому солодкі як вишні губи

Скажи для чого без дій ідеї

Скажи для чого без віри храми

Чому любов це завжди про неї

Чому весь сум за її руками

©sychevskyi_

* * *

7 июля.

      Баки Барнс уже проснулся, но еще не открыл глаза, ибо комната была полностью наполнена ярким солнечным светом. Он просто лежал и думал о том, как бы сохранить с ума сводящий голубой пигмент, вместо обугленных дыр.       Конечно, Баки комично драматизировал. Просто у него было отличное настроение с самого утра, наверное, впервые в жизни.       Нет, серьезно: он уже проснулся, а ему еще даже не хочется никому врезать. Это реальное достижения для Баки Барнса.       Все дело было в чудесном сне: настолько прекрасном, что как только Баки проснулся, то сразу же его забыл.       Наконец-то открыв глаза, сев на кровати и потянувшись, Баки почесал затылок и вновь пожалел, о том, что забыл чудный сон.       Как ни крути, но так всегда бывает: если приснилось что-то хорошое, оно, с вероятностью 90%, тут же забудется, и вряд ли уже вспомниться. Но пока шанс вспомнить сон был, Баки не унывал, а решил пройтись на кухню, что-нибудь съесть.       Еда - прекрасна. Сон – прекрасный. А прекрасное ведь должно притягиваться, да?       На кухне уже все были в сборе; казалось в Башне больше не было мест, и все решили сплотиться в самом маленьком помещении. Мстители активно обсуждали новости и события, в то же время плотно завтракая.       – ... так что, Клинт вернеться не позже следующей пятницы, – ответила Стиву Наташа, и принялась за новую порцию омлета, только что заботливо подложенную Вандой.       – Нет, ну правильно: мини-Соколиных глазенок у него немного, можно и оторваться на их днях рождениях, – деловито поддерживал разговор Тони, – так что, мистер Я-никогда-не-отдыхаю ешь молча и не ерничай.       Стив повозился на месте и опустил голову:       – Но ведь миссия...       – Стив, это дети, а дети - это самое главное и невинное в нашей жизни, – упрямо твердила Ванда, – и тем более... О, доброе утро!       Все обернулись, проследя за взглядом Ванды, и немного удивились, ведь такого гостя на переполненной кухне они не ожидали увидеть.       – Доброе всем утро, – немного сонным голосом поприветствовал мстителей Баки, и присел на одно из двух свободных стульев за столом.       – Какие люди!       – Кто в лесу умер?       – Это что... Барнс?       Их реакция была понятна, ведь Баки раньше никогда не трапезничал со всеми на кухне.       – Да что вы сразу... Настроение просто какое-то хорошое, – мечтательно, еле заметно, улыбнулся Баки.       – С чего бы это? Кэп ведь запретил алкоголь в Башне, – переспросил Тони.       – Да так... Сон отличный приснился.       – Что за сон? – Ванда поставила перед Баки тарелку с омлетом и беконом.       Баки по очереди обвел всех взглядом, растерялся, и как-будто немного расстроился:       – Не помню.       Кухню пронзил громкий многоголосый смех и слова понимания.       Мгновенно краснеющий Баки, молча, с огромным аппетитом, принялся за завтрак, прокручивая все моменты, когда с его слов смеялись. Черт, а ведь таких то и не много!       Вскоре, о Баки Барнсе вовсе все забыли (к его счастью), обсуждая новые последующие миссии, вспоминая старые. Обсуждали погоду, хобби, еду, одежду, хвалили и благодарили Ванду за вкусный домашний завтрак.       Баки тихо сидел и наблюдал за всеми; было даже немного уютно. Будто впервые за долгое время он дома. По-настоящему дома.       Вот, Ванда вытирает руки об полотенце, краснеет, принимая похвалу (прямо как когда-то его мама, после подачи вкуснейшей в мире трапезы), мило наклоняет голову и садиться возле Баки, нечаянно задевая его предплечья своей маленькой ладонью.       И в следующую секунду, тело Баки Барнса будто полностью пробивает током.       Баки растерянно смотрит на ничего не заметившею Ванду, на, таких же беззаботных, мстителей, и с силой зажмуривает глаза:       он вспомнил свой сон.

* * *

      Баки Барнс просто валяется у себя на кровати запрокинув руки за голову.       Баки Барнс пялиться в закрытую дверь комнаты.       Чего Баки ожидал от двери? Что кто-то зайдет и разбавит его прекрасное одиночество своим присутствием? Кому Баки, черт возьми, нужен в этой гребаной Башне Мстителей?       Может приедет доставка пиццы? Баки хочет пиццу? Почему Баки вообще подумал о пицце? Пицца с паперони? Но Баки ведь не любит пиццу...       Мысли сплетались в горькую паутину, голова кружилась будто с похмелья, в висках невыносимо давило, но Барнс не переставал смотреть на чертову закрытую дверь, пока та наконец не отворилась.       И комнату поразило прекрасным нежно-алым светом. Ведь в комнату зашла она.       Ванда стояла, обняв саму себя руками, и не сводила голубых глаз с Баки.       По детскому чиста, прекрасна и долгожданна, как первые капли дождя после многолетней засухи в сердце Баки Барнса.       Невероятно яркие голубые глаза смотрели прямо в душу Зимнему Солдату, прожигая шрамированое тело, ломая, не один раз ранее разбитые в дребезги, кости.       Милое личико обрамляли темно-рыжие волосы, будто высшего качества дорогие ткани спускался по плечах невинной Ванды.       Алая ночная сорочка была до непристойности коротка, оголяя длинные ноги со збитыми коленками и босыми маленькими ступнями.       Платьеце было почти прозрачным.       Оно прикрывало как раз столько, на сколько хватило Барнса.       Баки мгновенно сорвался с места.       Обнял Ванду, исследуея своими грязными рученками ее шикарное тело, зарылся пальцами в мягкие волосы и поцеловал нежнейшие в мире губы. Затем висок, скулы, шею, ключицы...        Баки Барнс к чертям собачьим с треском разорвал бесполезную сорочку, бросил Ванду на кровать, всем телом прижал к жесткому матрасу, и...       открыл глаза.

13 июля.

      Баки не мог отдышаться. Только открыв глаза и сжав свои виски ладонями, Барнс сел на кровати и зажмурился, пытаясь выгнать с головы образ нагой Ванды Максимофф, манящей к себе.       – Черт, возьми, Барнс... что ты творишь? Она ведь еще ребенок...       Уже почти неделю, каждую ночь, к Баки приходила в сны эта восхитительная ведьма. Баки даже не понял: с чего бы это вдруг? Ведь каждый день его, считай, преследуют разного рода женщины, с шикарными формами и не в чем ему не отказывающие. Но нет, в снах ему является Ванда – чистый невинный ребенок, и делает вещи, которые круглосуточно порождают в голове такие мысли... Баки корил и ненавидел себя за эти мысли.       Баки уже желел, что неделю назад он таки вспомнил тот сон... что он помнит в деталях каждый такой сон.       Недолго метавшись с одного угла комнаты к другому, Баки таки решил пойти на кухню и что-нибудь перекусить.       Последний раз он трапезничал со всеми на прошлой неделе, и это было отнюдь не так уж и плохо. Единственная причина почему его разум не хотел, чтобы Баки там присутствовал – это Ванда Максимофф. Но тело Баки Барнса желало пищи и хотябы с подтишка бросить несколько самоудовлетворяющихся взглядов на прекрасную Ванду.       – Доброе... – Баки не успел проговорить и слова, как его тут же заглушили мстители.       – О, привет, Баки!       – Барнс! И половины века даже не прошло!       – Неужели это Джеймс Бьюкенен Барнс!       – Доброе утро, – по-детски искренне поприветствовала Ванда, смотря прямо в глаза, так невинно и нежно.       Баки передергивает, в голове проносится момент из сна, где Ванда смотрела на него неуверенным, немного даже похотливым и безумно желающим взглядом.       В горле моментально пересыхает, и Баки Барнс молча садиться за стол, прячет горящие глаза и бурную реакцию тела на собственные, будоражущие кровь, мысли.       Желание одним рывком железной руки сгрести все из этого стола и опрокинуть на него Ванду, заставляет зажмуриться и покачать головой прогоняя всплывающие картинки.       « – Баки, она же еще ребенок! Старый похотливый извращенец... »       – Барнс!       Громкий голос Наташи молниеносно возвратил из мира жарких мыслей: Баки подпрыгнул на месте, ударился коленом об стол и, как результат, вместе с ним подпрыгнула вся посуда, опрокинулась чья-то чашка с какао.       – Ты чего такой задумчивый с самого утра?       – Кто? – Баки еще, видимо, не полностью возвратился, – да так... не выспался.       – Хочешь блинчиков? С медом? – так мило-любопытно интересуется Ванда. И улыбается так красиво, но так... по-детски.       Баки молчит и смотрит на нее с низу вверх, не дыша и не решаясь шевельнуться. Все шумят, говорят между собою, не обращают на них ни малейшего внимания, и кажеться, что в этом гребаном мире есть только эти двое: смотрят друг другу в глаза и не понимают, что происходит.       Не дождавшись ответа, Ванда подает ему чудесный завтрак, приготовленный лично ее прекрасными руками и садиться рядом; подпирет кулачками подбородок и с интересом наблюдает за Баки Барнсом.       А Баки и слова сказать не может...

* * *

19 июля.

      « – Баки, черт возьми, Барнс! Ванда ребенок! Просто непорочный чистый ребенок! Слышишь? »       Да, Баки слышал. Баки даже пытался прислушиваться. И разве хоть что-то получилось?       Баки подперев ладонью щеку незаметно наблюдал за каждым привычным движением Ванды Максимофф: вот Ванда поправила рукав куртки, вот – заправила прядь волос за ухо, вот Ванда просто облизала сухие губы...       Черт.       Баки запрокинул ногу на ногу, опустил голову и зажмурился.       Черт, что же это такая бурная пошлая фантазия у Зимнего Солдата?       « – Тебе бы, извращенцу, любовные романы писать... Или скорее целые томы камасутры... »       – Джеймс Бьюкенен Барнс!..       Баки молниеносно поднял голову и уставился на разеренного Стива Роджерса.       После миссии Стив, как всегда, давал наставления, читал длительный монолог обо всех их поступках на задании, ругал за ненормативное поведение... Порой это длилось несколько долгих, невероятно скучных, часов. Неудивительно, что Баки успел отвлечься на более интересные мысли.       – Баки, ты совсем уже? Ты что спишь здесь? – злился Капитан Америка, возвышаясь над сидящем на диване Барнсом.       – Но, Кэп! – негромко воскликнула Ванда, – мы сидим уже третий час, невероятно уставшие!       – Неудивительно, что наш Солдатик уснул: этот театр одного актера невероятно скучны-ы-ый, – почти пропел Тони Старк, потягиваясь.       – Серьезно, Стив, – поддержала товарищей Наташа, – мы все прекрасно знаем, что ты всегда хочешь как лучше, но сейчас лучше нам от всего этого отвлечься.       – Согласна, – одушевленно сказала Ванда, и села на кресле поудобней, – раскажи, что тебе снилось?       Ванда милейше, с искренним детским любопытством посмотрела на Баки Барнса.       Стив присел на свободное место и откинулся на спинку дивана. Баки, же, не знал даже, что и ответить.       – Да я не спал, – Барнс и правда не спал, но щеки сами по себе начали розоветь.       – Да колись уже, Баки, что сниться? – весело, и даже немного требовательно, переспросила Наташа.       – Ребенок, – с дуру, совершенно не подумав, ответил Баки и сразу же закрыл рот рукой.       – Ребе-е-енок? Ванда, к чему сниться ребенок?       Ванда изучающе устремила взгляд голубых глаз на Баки и закусила губы, что-то вспоминая:       – Ну, на сколько я знаю, это очень хороший и добрый знак, да.       Баки поднял на Ванду горящие глаза и улыбнулся.

* * *

26 июля.

      Баки Барнс резко открыл глаза и сразу же вдохнул по больше пыльного воздуха в прокуренные легкие.        Баки выгнул спину, сел на кровати и осмотрелся: постельное белье опять было ужасно скомкано, в некоторых местах даже порвато. По, еще не расслабленному после ночи, телу проносились мурашки; в голове то и дело менялись похотливые кадры сна.       Июльское солнце только-только начинало подниматься над горизонтом, но уже было просто невыносимо жарко.       Баки накинул на голое тело огромный халат и пошел в пристроенную к его комнате ванную.       Сегодня Баки проснулся намного раньше чем обычно, прямо на самом интересном месте. Баки не любил, когда сон так резко обрывался.       Барнс улыбнулся, вспомнив возбуждающие, так похожие на настоящие, касания нежных рук Ванды; ее сладких, будто вишни, губ...       Баки зашел в душевую кабинку и нажал на кнопку подачи воды. Но вода не полилась: что-то странно зашипело и «плюнуло» несколькими каплями на плечо.       – Ясно... Доброе утро, Барнс, – пробурчал Баки и вышел с ванной, со злостью завязывая пояс халата так, что кажеться послышался треск каких-либо костей.       Это ведь хорошо, что в Башне Мстителей есть общая, запасная, ванная комната, чертов Старк.       В коридорах было совершено пусто и темно, все мстители спали, досматривая свои сны.        Наверное, им сниться что-то нормальное, не такое, как Баки Барнсу.       Им не сняться их невинно-чистые товарищи; не сниться ребенок, который сотворяет каждую ночь с Баки такое... Что лишь при одном воспоминании об умелых руках, у Баки так бурно реагирует организм, а мозг отключается, чуть ли не позволяя вырваться на волю похотливым животным инстинктам.       Черт...       Баки улыбнулся, прикусил изнутри щеку и потянул дверь ванной комнаты левой рукой на себя.       В тот же миг, к железному предплечью резко и неожиданно прислонилась грудью Ванда, которая как раз выходила с ванной.       В одном, не очень длинном, халате, с неприкрытым декольте и еще мокрыми темно-рыжими волосами, Ванда больше походила на какой-то сон. На сон Баки Барнса.       Но Баки Барнс сейчас не спал. Он лишь молчал и не сводил глаз с Ванды.       Ванда смотрела прямо перед собой и тоже молчала, с жадностью вдыхая ртом влажный воздух.       Затем на мгновение прикрыла глаза и перевела взгляд на зачарованого Барнса.       – Джеймс, может ты меня пропустишь?       – А может нет?       Ванда в немом недоумение легонько склонила на бок голову. Джеймс и сам удивился своим словам, и весь чуть ли не дрожал от резвого желания, еле сдерживая над собою контроль.       Но так и не смог его сдержать, как только Ванда слишком возбуждающе закусила нижнюю губу.       Джеймс одним движением прижал Ванду к стене и требовательно, бесцеремонно и так долгожданно поцеловал. Ванда зарылась длинными пальцами в его волосы, извиваясь под мужскими руками.       Барнс подхватил Ванду под бедра и еще сильнее прижал к холодной стене, опуская поцелуи все ниже и стягивая с нее халат..