Притворство

Старый деревянный подоконник, вобравший в себя блеск полной луны, скрипел под напором водящих по нему пальцев. Торчащие занозы не пугали девушку возможностью впиться в грубую мозолистую кожу. Она то сильнее надавливала на предмет, надеясь продавить дерево, то нежно вырисовывала очертания чьих-то сияющих волос. Скарамучча убежал от Лии почти сразу ещё утром, бросил её недоговорившую последние слова. Его синие глаза хотелось выдрать, сварить и скормить ему же. Он засел ей в голову образом последнего монстра, соблазняющего змея и психопатичного животного. Только лишь мысль о его лице, вчера наслаждающимся, вызывало отвращение и желание спрыгнуть с горы, лишь бы исключить шанс их возможной когда-либо встречи. Испытывала к себе жалость — точно такое же отвращение, как и к нему, но сильнее. Она не хотела ощущать своё тело, слышать мысли и чувствовать собственные эмоции. Всё казалось как никогда отвратительным, грязным и использованным. Она привязывалась сразу. Не важно — человек мог просто дружелюбно здороваться с ней по утрам, когда она проходит мимо оживлённых прилавков, а Лиа уже надумает себе, что их встреча была судьбой и им суждено подружиться, и потом умереть в один день. Был в этом один плюс — отпускать людей ей легче, чем другим. Или это лишь мнимое отсутствие чувств. Ей хотелось друга, друзей… лишь бы кто-то разделял с ней дни, переживания и радость. Но никто никогда не мог доверять ей в полной мере, но ей довериться другим было также сложно. Ей казалось, она рушит всё по своей воле. Каждое плохое слово, адресованное Лии, она заслужила своим поведением. Она села на колени перед горшком с цветком, начала кричать и опрокинула его на пол, а затем извинялась и, набрав в руки горстки земли, воспевала признания в любви. Ненависть ко всем и вся пробиралась в каждый уголок сознания. Но Скарамуччу она уже не ненавидела. Быстро простила, словно он не воспользовался ей ради веселья. На следующий день она гуляла по улицам старого города, не замечая привычных людей, которым улыбалась и строила глазки. Лиа желала, чтобы её кто-то обнял. Или убил. Она искала глазами маленький силуэт в шляпе, сама того не осознавая. Ей хотелось дотронуться до его идеальной нечеловеческой кожи снова, ощущать высшую близость. Лиа могла молить того о прощении, что недостаточно развлекла его; извиняться, ведь он не захотел продолжения и сегодня, и завтра, и в последующие дни. Никчёмная и скучная, серая масса, обычная и умом не блещущая. Сидя на лавочке, та гладила свои руки, представляя, как гладит их он — текущий объект её одержимости. Она его не любила, нет. Скарамучча ей даже не нравился. Но мозг просил его присутствия. Хотя, нет — даже не его. Наверное, Лии не важно, кто гладил бы её сейчас. Просто Сказитель стал первым за последнее время, кто подарил ей тепло. Лиа взяла поручения у Катерины и тут же помчалась в сторону моря выполнять их. Она не воспользовалась телепортом — Сказитель мог быть где угодно. Мысли, как Предвестник сидит на берегу обрыва, устремив взгляд в бескрайнюю воду, коротали ей дорогу. Она представляла, как мальчик обводит взором виднеющиеся острова, как тонкими пальцами мнёт подобранный булыжник, как грудь его вздымается от дыхания. Скарамучча казался нереальным настолько, что было вовсе непонятно — а дышит ли он? Его там не оказалось. И, как бы очевидно это не было, девушку расстроило это так, будто они назначили там встречу. Лиа не встретила его даже к вечеру, когда уже выполнила все поручения. Его не было даже тогда, когда прошли недели. Близился праздник Морских фонарей. Улицы города наряжали блестящими украшениями, люди готовили изысканные блюда, и всё новые и новые зеваки приезжали на праздник. Радость наивных глупцов Лиа не разделяла. Ей казалось детским желание веселиться в играх и смотреть на летающие светящиеся фонарики. Она мечтала убежать из Ли Юэ, лишь бы не видеть этих лицемерных людишек, нацепляющих улыбки только во время событий, когда им нужно действовать вместе и представлять свой город. Лиа так бы и сделала, но идти ей некуда. Но вот в ночь праздника уйти можно. Хотя бы несколько часов не слышать гул резвящихся за окном детишек. Топот сотен людей бил в голову тяжёлым камнем, который добирался до скальпа, разрывал его и ломал череп. Наступил главный день праздника. Лиа подобающе оделась и вышла из дома. Настроение хоть и улучшилось, но не было близко даже к «весёлому». Улица приветливо встретила её тёмную фигуру парящими невидимыми ароматами, раздающимися из десятков киосков с едой. Погранично-предвзятые мысли могли в любой момент свести на «нет» и так сомнительный настрой. Город был увешан разноцветными плакатами и яркими фонарями, разукрашенными столбами, валяющимися на асфальте блёстками от детских хлопушек, приезжими обозами для торговли украшениями, духами и другими ненужными предметами. Лиа держала в руках золотой кулон, отбивавший жёлтый свет фонарей. В отражении чистой драгоценности она наблюдала себя. Сморщившись, она ткнула большим пальцем на хмурого «двойника» и положила побрякушку обратно. Обходя всё новые и новые лавки, девушка заметила: ей хочется что-то купить. Подумать логически: она ни в чём не нуждалась, — но с другой стороны… Сверкающие украшения так и манят оказаться на твоей шее и руках, а льстительный трёп караванщиков гипнозом зазывал подойти. Крутя в руках очередную безделушку и вслушиваясь в восхваляющие этот браслет речи торговца, Лиа обдумывала — поддаться ли. Вдруг по её плечу похлопали. Вздрогнув от неожиданности, Ротхри резко обернулась. — Привет, подруга. Сколько лет, сколько зим. Отряхивая карманы, откуда донёсся звон приобретенных каким ни было путём драгоценностей, перед ней стоял молодой юноша. Русые волосы, выразительный нос и впалые глаза выдавали внешность натланца. Он прибыл в Ли Юэ из-за личных причин — и Лиа, кажется, догадывалась из-за каких именно. Набитые рукава золотых побрякушек были преступным путём изъяты у наивных продавцов. А на своей родине совершать преступления обычно легче. — Ну что, как в старые-добрые? — он подмигнул, указывая на браслет в руке Лии. Плохая компания влияет на тебя и твои действия больше всего. Или это лишь очередное моральное оправдание Ротхри, чтобы скинуть с себя вину. Как и учил Натан, этот самый парень, Лиа сделала вид, что положила браслет обратно, но на деле уронила его в рукав своей куртки. Пока торговец управлялся с потенциальным клиентом, потенциальные нарушители живо скрылись за десятком других прилавков. — Натан, и снова ты подсаживаешь меня на жизнь ворюги. Сам ещё не слез с этой иглы? — Ну, как видишь, — он развёл руками. — Мне то ничего не будет. Слишком проворный. Лиа было подумала, что это довольно беспечные слова, но тут же вспомнила, что натланцы очень упёртые, и потому смысла направлять Натана на «путь истинный» нет. Да и ей всё равно, что случится с этим недалёким воришкой. Натан порылся в карманах и достал небольшое серебряное кольцо. — Носить что-то большее на руках опасно. Вдруг остались смышленые торговцы и подадут в розыск на их потерянные драгоценности, — он взял руку Лии в свою и надел на её средний палец кольцо. — Оно тебе идёт. Девушка смутилась и скрестила их пальцы. Кожа парня не казалась приятной, что слегка удивляло. У неё не билось сердце. Натан создавал вид ненадёжного друга, однако иногда Лию не волновали минусы в людях. Наоборот, все главные недостатки рождали новое необъяснимое чувство заинтересованности и симпатии. — И так ты всегда, — он нагнулся к её лицу, — даёшь надежду и… ничего, — Натан поцеловал её щёку и искренне заулыбался. — Прогресс. Давно беспокоящее чувство слежки не давало Лии успокоиться с того момента, как они скрылись от торговой лавки. И сейчас оно усилилось. Паранойи при предыдущих кражах не было, а потому девушка тут же откинула этот вариант объяснения. Кто это мог быть? Миллелит? Или снова та… — Мне пора… кое-куда, — она неуверенно осмотрелась и помахала рукой. — Пока. — Погоди, — он схватил Ротхри за рукав куртки и поднял её руку, на которой надето кольцо. Оглянувшись по сторонам, Натан положил ей в ладонь небольшой полиэтиленовый пакетик с ненадёжным содержимым. — Раз уж «как в старые-добрые». Лиа тут же сжала руку в кулак и спрятала ту в карман. — Это неправильно, — её голос звучал потерянно. — Скажешь потом. Повод лишний раз свидеться. Лиа убежала прочь. Натан недовольно цыкнул на быстро скрывающуюся в толпе фигуру. Он привык забирать своё, но в этом случае всё неоднозначно. Нельзя просто взять и забрать себе эту девушку, нельзя прочитать и предсказать её мысли. Натланцы таких не любят, но он… Лиа действует нелогично, импульсивно. Но оттого она его и привлекла. Год ухаживаний — и только лишь поцелуй в щёку. Был лишь один день, когда у их отношений было «продвижение». Но эти методы не являются полностью честными. Лиа купила стакан глинтвейна. Даже столь кошерный напиток с чудесным ароматом не успокаивал чувство преследования, которое усилилось чувством тяжести содержимого кармана, а потому та залпом выпила его. Кинув чашку в ближайшую мусорку, отчего послышался звук разбитого стекла, Ротхри побежала в сторону выхода из города. Миновав мятку у сцены, целующихся счастливчиков на мосту, Лиа оказалась у горы, и с помощью Анемо глаза Бога взмыла в воздухе. Вокруг ни души, но чувство слежки пропало лишь на миг. Творилось что-то странное. Голые ветки редких деревьев зашумели, будто предупреждая девушку. — Не напрягайся ты так, хотя, на твоём месте я бы боялся сильнее. От знакомого сладкого голоса подкосились ноги. Лиа почувствовала, как сердце пробило удар, а по телу словно прошёлся разряд тока. Перед ней стоял накрытый тонким плащом Скарамучча, придерживающий свой капюшон на лице. — Я бы не врал тому смазливому мальчику о том, кем являюсь. Врать очень плохо. Девушка, не в силах вымолвить что-либо человеческое, лишь непонимающе глядела на причину своего ступора. — Рассказать бы ему, как ты под первого встречного падаешь. Как готова любому себя предоставить, — Сказитель схватил Лиа за плечи, приводя ту в ужас внезапностью и бессмыслием происходящего. — Как ты подо мной стонала, а сейчас в вечной любви ему клянёшься! — Почему это первое, что ты хочешь сказать мне после всего времени твоего отсутствия? — голос Ротхри дрожал от страха, а грудь сдавливала волна разочарования. — Я разве должен тебе что-то говорить? — он показательно засмеялся. — Разве что: «Ты выглядишь такой жалкой, когда ищешь у всех внимания». Абсолютно плевать на того урода, но таких, как ты я ненавижу всей душой. Предаёшь враньём и изменами, и бросаешь своих близких. Грязный червь. Я убью тебя. В его руках образовалась Электро сфера от его Глаза Порчи. Лиа не знала, что делать. Вся ситуация казалась абсурдом, шуткой и чем-то несерьёзным. Сейчас Сказитель должен был засмеяться и сказать, как ловко обвёл девушку вокруг пальца. Но шар в его руке становился всё больше, а взгляд решительней. Растерянная девушка шагнула назад и только лишь смогла вымолвить: «Это просто был мой знакомый», — и вдруг Скарамучча как по щелчку пальцев остановился и растворил сферу в пространстве, отчего Лиа почувствовала лишь мягкое покалывание на лице. — Не думаю, что со «знакомыми» целуются в щёки. — Зачем вообще нужно было подсматривать, — Лиа обошла Скарамуччу, чтобы тот ненароком не скинул её с обрыва. — Не твоё дело, — он взыркнул, — думал, будет интересное шоу. Уж лучше так, чем праздновать с этими детьми скучный праздник. Девушка чувствовала выедающий энергию взгляд, отчего напрягалась всё больше. Скарамучча изогнул бровь и, быстро оглядев город с высоты, сел на пол. Дескать, раз он уже тут, спускаться обратно нет смысла да и желание также отсутствует. Лиа, воспользовавшись моментом, хотела было уйти, но тот заметил её тихие шаги назад и приказал сесть. — Дай руку. Ротхри ошарашено уставилась на него и замерла. Сказитель насупился и силком схватил её ладонь. Прикосновение неожиданно тёплых пальцев заставило растворяться в невесомости, ощущать небывалое притяжение и желание слияния. Скарамучча недовольно рассматривал её кисть. Держал он сильно, не беспокоясь о комфорте Лии. Предвестник думал о том, как же ей не идёт это злополучное кольцо, портящее красивые пальцы своей дешевизной. И он снял его, после чего выкинул вниз, к домам. — Дешёвка. Только на такое и способен. Лиа улыбнулась, глядя на место, где до этого красовалось серебряное кольцо. — Зато умело крадёт. Наверное, даже что-то дорогое смог бы прибрать. Скарамучча возмущённо топнул. — Ты что, не согласна со мной? С чего тебе его защищать? — А с чего мне соглашаться? — она развела руками. — С того, что я милосердно сохранил твою жалкую жизнь. — Но это не значит, что я буду с тобой во всём согласна. — Ты обязана узреть во мне несущего истину! А с истиной несогласным быть глупо, — он скрестил руки на груди. Лиа начала рассуждать о его — внезапно — детских замашках. Ночное небо светилось от фонарей яркого Ли Юэ; свет доходил даже до вершины горы. Вокруг летали светлячки, некоторые садились на валяющиеся сухие ветки. Очертания голосов празднующих людей долетали до ушей уединённой пары. Лиа мяла пакетик в кармане, думая. Скарамучча, опёршись о свою ногу, пару раз кашлянул в рукав, нарушая тишину. Глаз Порчи действовал на него не так сильно, как на других людей, однако осадков от тёмного предмета никому избежать не удастся. Глаз Порчи нельзя контролировать, нельзя привыкнуть к его действию. Сила его воздействия на тебя будет увеличиваться, здоровье твоё будет угасать. Нужно себя нисколько не беречь, чтобы использовать его постоянно. Праздник в этом году вышел не таким атмосферным, как в прошлом. Всё из-за того, что начало происходить в мире: из города Анемо Архонта вышел слух, будто у Барбатоса украли его Сердце; а жители Ли Юэ недавно оплакивали смерть Моракса. — Силы Фатуи как-то влияют на тебя, — констатировала Лиа. Скарамучча поморщился. — Не убьют уж точно, поэтому всё равно. — Слишком опрометчиво. Ты же не знаешь… — Знаю, — отрезал он. — Не твоё дело. Лиа села поудобнее. — Если будешь так же общаться со мной, думаю, скоро будет моё дело. — И как это трактовать? — он ухмыльнулся. — Как хочешь. Слишком откровенно сказанные слова кольнули в самое сердце девушки. Стыдно. Но это чувство ей нравится. Отвернув лицо от Сказителя, Лиа покрылась лёгким румянцем. Она мысленно понадеялась, что таких посиделок со Скарамуччей будет намного больше, чем редкие случайные встречи по праздникам. Сказитель — фатуи; и его будут отправлять в разные страны для выполнения своих обязанностей. Никому неизвестно, сколько он ещё пробудет в Ли Юэ. В глубине души Лиа надеялась, что он и вовсе отсюда не уедет. — Есть кое-что, что может утолить твою боль, — она неоднозначно поморщилась. Скарамучча подумал о банальных «любовь», «добрые дела», «искупление путём веры», но тут же откинул смехотворные мысли, узрев перед собой вещь, которая может творить с тобой невозможное, а возможным наделить. — Издеваешься? И что с этим делать? Она села на коленях перед булыжником и достала обрывок фантика от конфеты, который должна была выкинуть. Большинства нужного для этого дела не было, а потому Лиа решила не заморачиваться и насыпала в руку немного содержимого. Скарамучча с интересом наблюдал за девушкой, ведь раньше подобного он не видел. Парень смотрел, как пальцы девушки пытаются скрутить из фантика трубочку, но всё никак не выходит. Ротхри раздражённо прикусила губу, а Скарамучча поморщился от отвращения. — Должно жечь, — это было сказано с какой-то маниакальной удовлетворённостью. — Ты говорила это поможет от боли. И знаешь, — он подозрительно посмотрел на содержимое ее руки, — я не чувствую от этого ничего хорошего. — Неужели ты боишься? — Лиа улыбнулась. — Нет, дура. Если я знаю, что это, то… Он подошел к ней, взял её ладонь и вытрусил все на землю. Лиа взмыла от недовольства. Это имя ничего не дало Сказителю, однако он всё равно раздражённо топнул. — Ну и? Даёшь? — Как-то ты быстро согласился. Разве не боишься? — С чего это я должен боятся этот миловидный пакетик? Я разве похож на труса? — С таким рвением к этому, — Лиа насыпала немного Скарамучче в ладонь, — долго не проживёшь. Сказитель вдохнул всё данное без толики сомнения и страха. Его-то не убьёт. Однако его удивляло одно — обычно при подобном оказании «помощи» должны утешать, говорить, мол, ничего страшного не случится, однако Лиа наоборот молчала на все вопросы о том, что может случится. — Идём в город. Посмотришь на огни. Скарамучча убежал от Лии почти сразу ещё утром, бросил её недоговорившую последние слова. Его синие глаза хотелось выдрать, сварить и скормить ему же. Он засел ей в голову образом последнего монстра, соблазняющего змея и психопатичного животного. Только лишь мысль о его лице, вчера наслаждающимся, вызывало отвращение и желание спрыгнуть с горы камнем, лишь бы исключить шанс их возможной когда-либо встречи. Испытывала к себе жалость — точно такое же отвращение, как и к нему, но сильнее. Она не хотела ощущать своё тело, слышать мысли и чувствовать собственные эмоции. Всё казалось как никогда отвратительным, грязным и использованным. Она привязывалась сразу. Не важно — человек мог просто дружелюбно здороваться с ней по утрам, когда она проходит мимо оживлённых прилавков, а Лиа уже надумает себе, что их встреча была судьбой и им суждено подружиться, и потом умереть в один день. Был в этом один плюс — отпускать людей ей легче, чем другим. Или это лишь мнимое отсутствие чувств. Ей хотелось друга, друзей… лишь бы кто-то разделял с ней дни, переживания и радость. Но никто никогда не мог доверять ей в полной мере. Ей казалось, она рушит всё по своей воле. Каждое плохое слово, адресованное Лии, она заслужила своим поведением. Она села на колени перед стулом, начала кричать и «душить» ножки, а затем извиняться и, обняв их, воспевала признания в любви. Ненависть ко всем и вся пробиралась в каждый уголок сознания. Но Скарамуччу она уже не ненавидела. Быстро простила, словно он не воспользовался ей ради веселья. На следующий день она гуляла по улицам старого города, не замечая привычных людей, которым улыбалась и строила глазки. Лиа желала, чтобы её кто-то обнял. Или убил. Она искала глазами маленький силуэт в шляпе, сама того не осознавая. Ей хотелось дотронуться до его идеальной нечеловеческой кожи снова, ощущать высшую близость. Лиа могла молить того о прощении, что недостаточно развлекла его; извиняться, ведь он не захотел продолжения и сегодня, и завтра, и в последующие дни. Никчёмная и скучная, серая масса, обычная и умом не блещущая. Сидя на лавочке, та гладила свои руки, представляя, как гладит их он — текущий объект её одержимости. Она его не любила, нет. Скарамучча ей даже не нравился. Но мозг просил его присутствия. Хотя, нет — даже не его. Наверное, Лии не важно, кто гладил бы её сейчас. Просто Сказитель стал первым за последнее время, кто подарил ей тепло. Лиа взяла поручения у Катерины и тут же помчалась в сторону моря выполнять их. Она не воспользовалась телепортом — Сказитель мог быть где угодно. Мысли, как Предвестник сидит на берегу обрыва, устремив взгляд в бескрайнюю воду, коротали ей дорогу. Она представляла, как мальчик обводит взором виднеющиеся острова, как тонкими пальцами мнёт подобранный булыжник, как грудь его вздымается от дыхания. Скарамучча казался нереальным настолько, что было вовсе непонятно — а дышит ли он? Его там не оказалось. И, как бы очевидно это не было, девушку расстроило это так, будто они назначили там встречу. Лиа не встретила его даже к вечеру, когда выполнила все поручения. Его не было даже тогда, когда прошли недели. Близился праздник Морских фонарей. Улицы города наряжали блестящими украшениями, люди готовили изысканные блюда, и всё новые и новые зеваки приезжали на праздник. Радость наивных глупцов Лиа не разделяла. Ей казалось детским желание веселиться в играх и смотреть на летающие светящиеся фонарики. Она мечтала убежать из Ли Юэ, лишь бы не видеть этих лицемерных людишек, нацепляющих улыбки только во время событий, когда им нужно действовать вместе и представлять свой город. Лиа так бы и сделала, но идти ей некуда. Но вот в ночь праздника уйти можно. Хотя бы несколько часов не слышать гул резвящихся за окном детишек. Топот сотен людей бил в голову тяжёлым камнем, который добирался до скальпа, разрывал его и ломал череп. Наступил главный день праздника. Лиа подобающе оделась и вышла из дома. Настроение хоть и улучшилось, но не было близко даже к «весёлому». Улица приветливо встретила её тёмную фигуру парящими невидимыми ароматами, раздающимися из десятков киосков с едой. Погранично-предвзятые мысли могли в любой момент свести на «нет» и так сомнительный настрой. Город был увешан разноцветными плакатами и яркими фонарями, разукрашенными столбами, валяющимися на асфальте блёстками от детских хлопушек, приезжими обозами для торговли украшениями, духами и другими ненужными предметами. Лиа держала в руках золотой кулон, отбивавший жёлтый свет фонарей. В отражении чистой драгоценности она наблюдала себя. Сморщившись, она ткнула большим пальцем на хмурого «двойника» и положила побрякушку обратно. Обходя всё новые и новые лавки, девушка заметила: ей хочется что-то купить. Подумать логически: она ни в чём не нуждалась, — но с другой стороны… Сверкающие украшения так и манят оказаться на твоей шее и руках, а льстительный трёп караванщиков гипнозом зазывал подойти. Крутя в руках очередную безделушку и вслушиваясь в восхваляющие этот браслет речи торговца, Лиа обдумывала — поддаться ли. Вдруг по её плечу похлопали. Вздрогнув от неожиданности, Ротхри резко обернулась. — Привет, подруга. Сколько лет, сколько зим. Отряхивая карманы, откуда донёсся звон приобретенных каким ни было путём драгоценностей, перед ней стоял молодой юноша. Русые волосы, выразительный нос и впалые глаза выдавали внешность натланца. Он прибыл в Ли Юэ из-за личных причин — и Лиа, кажется, догадывалась из-за каких именно. Набитые рукава золотых побрякушек были преступным путём изъяты у наивных продавцов. А на своей родине совершать преступления обычно легче. — Ну что, как в старые-добрые? — он подмигнул, указывая на браслет в руке Лии. Плохая компания влияет на тебя и твои действия больше всего. Или это лишь очередное моральное оправдание Ротхри, чтобы скинуть с себя вину. Как и учил Натан, этот самый парень, Лиа сделала вид, что положила браслет обратно, но на деле уронила его в рукав своей куртки. Пока торговец управлялся с потенциальным клиентом, потенциальные нарушители живо скрылись за десятком других прилавков. — Натан, и снова ты подсаживаешь меня на жизнь ворюги. Сам ещё не слез с этой иглы? — Ну, как видишь, — он развёл руками. — Мне то ничего не будет. Слишком проворный. Лиа было подумала, что это довольно беспечные слова, но тут же вспомнила, что натланцы очень упёртые, и потому смысла направлять Натана на «путь истинный» нет. Да и ей всё равно, что случится с этим недалёким воришкой. Натан порылся в карманах и достал небольшое серебряное кольцо. — Носить что-то большее на руках опасно. Вдруг остались смышленые торговцы и подадут в розыск на их потерянные драгоценности, — он взял руку Лии в свою и надел на её средний палец кольцо. — Оно тебе идёт. Девушка смутилась и скрестила их пальцы. Кожа парня не казалась приятной, что слегка удивляло. У неё не билось сердце. Натан создавал вид ненадёжного друга, однако иногда Лиа не волновали минусы в людях. Наоборот, все главные недостатки рождали новое необъяснимое чувство заинтересованности и симпатии. — И так ты всегда, — он нагнулся к её лицу, — даёшь надежду и… ничего, — Натан поцеловал её щёку и искренне заулыбался. — Прогресс. Давно беспокоящее чувство слежки не давало Лии успокоиться с того момента, как они скрылись от торговой лавки. И сейчас оно усилилось. Паранойи при предыдущих кражах не было, а потому девушка тут же откинула этот вариант объяснения. Кто это мог быть? Миллелит? Или снова та… — Мне пора… кое-куда, — она неуверенно осмотрелась и помахала рукой. — Пока. — Погоди, — он схватил Ротхри за рукав куртки и поднял её руку, на которой надето кольцо. Оглянувшись по сторонам, Натан положил ей в ладонь небольшой полиэтиленовый пакетик с ненадёжным содержимым. — Раз уж «как в старые-добрые». Лиа тут же сжала руку в кулак и спрятала ту в карман. — Это неправильно, — её голос звучал потерянно. — Скажешь потом. Повод лишний раз свидеться. Лиа убежала прочь. Натан недовольно цыкнул на быстро скрывающуюся в толпе фигуру. Он привык забирать своё, но в этом случае всё неоднозначно. Нельзя просто взять и забрать себе эту девушку, нельзя прочитать и предсказать её мысли. Лиа действует нелогично, импульсивно. Но оттого она его и привлекла. Год ухаживаний — и только лишь поцелуй в щёку. Был лишь один день, когда у их отношений было «продвижение». Но эти методы не являются полностью честными. Лиа купила стакан глинтвейна. Даже столь кошерный напиток с чудесным ароматом не успокаивал чувство преследования, которое усилилось чувством тяжести содержимого кармана, а потому та залпом выпила его. Кинув чашку в ближайшую мусорку, отчего послышался звук разбитого стекла, Ротхри побежала в сторону выхода из города. Миновав мятку у сцены, целующихся счастливчиков на мосту, Лиа оказалась у горы, и с помощью Анемо глаза Бога взмыла в воздухе. Вокруг ни души, но чувство слежки пропало лишь на миг. Творилось что-то странное. Голые ветки редких деревьев зашумели, будто предупреждая девушку. — Не напрягайся ты так, хотя, на твоём месте я бы боялся сильнее. От знакомого сладкого голоса подкосились ноги. Лиа почувствовала, как сердце пробило удар, а по телу словно прошёлся разряд тока. Перед ней стоял накрытый тонким плащом Скарамучча, придерживающий свой капюшон на лице. — Я бы не врал тому смазливому мальчику о том, кем являюсь. Врать очень плохо. Девушка, не в силах вымолвить что-либо человеческое, лишь непонимающе глядела на причину своего ступора. — Рассказать бы ему, как ты под первого встречного падаешь. Как готова любому себя предоставить, — Сказитель схватил Лиа за плечи, приводя ту в ужас внезапностью и бессмыслием происходящего. — Как ты подо мной стонала, а сейчас в вечной любви ему клянёшься! — Почему это первое, что ты хочешь сказать мне после всего времени твоего отсутствия? — голос Ротхри дрожал от страха, а грудь сдавливала волна разочарования. — Я разве должен тебе что-то говорить? — он показательно засмеялся. — Разве что: «Ты выглядишь такой жалкой, когда ищешь у всех внимания». Абсолютно плевать на того урода, но таких, как ты я ненавижу всей душой. Предаёшь враньём и изменами, и бросаешь своих близких. Грязный червь. Я убью тебя. В его руках образовалась Электро сфера от его Глаза Порчи. Лиа не знала, что делать. Вся ситуация казалась абсурдом, шуткой и чем-то несерьёзным. Сейчас Сказитель должен был засмеяться и сказать, как ловко обвёл девушку вокруг пальца. Но шар в его руке становился всё больше, а взгляд решительней. Растерянная девушка шагнула назад и только лишь смогла вымолвить: «Это просто был мой знакомый», — и вдруг Скарамучча как по щелчку пальцев остановился и растворил сферу в пространстве, отчего Лиа почувствовала лишь мягкое покалывание на лице. — Не думаю, что со «знакомыми» целуются в щёки. — Зачем вообще нужно было подсматривать, — Лиа обошла Скарамуччу, чтобы тот ненароком не скинул её с обрыва. — Не твоё дело, — он взыркнул, — думал, будет интересное шоу. Уж лучше так, чем праздновать с этими детьми скучный праздник. Девушка чувствовала выедающий энергию взгляд, отчего напрягалась всё больше. Скарамучча изогнул бровь и, быстро оглядев город с высоты, сел на пол. Дескать, раз он уже тут, спускаться обратно нет смысла да и желание также отсутствует. Лиа, воспользовавшись моментом, хотела было уйти, но тот заметил её тихие шаги назад и приказал сесть. — Дай руку. Ротхри ошарашено уставилась на него и замерла. Сказитель насупился и силком схватил её ладонь. Прикосновение неожиданно тёплых пальцев заставило растворяться в невесомости, ощущать небывалое притяжение и желание слияния. Скарамучча недовольно рассматривал её кисть. Держал он сильно, не беспокоясь о комфорте Лии. Предвестник думал о том, как же ей не идёт это злополучное кольцо, портящее красивые пальцы своей дешевизной. И он снял его, после чего выкинул вниз, к домам. — Дешёвка. Только на такое и способен. Лиа улыбнулась, глядя на место, где до этого красовалось серебряное кольцо. — Зато умело крадёт. Наверное, даже что-то дорогое смог бы прибрать. Скарамучча возмущённо топнул. — Ты что, не согласна со мной? С чего тебе его защищать? — А с чего мне соглашаться? — она развела руками. — С того, что я милосердно сохранил твою жалкую жизнь. — Но это не значит, что я буду с тобой во всём согласна. — Ты обязана узреть во мне несущего истину! А с истиной несогласным быть глупо, — он скрестил руки на груди. Лиа начала рассуждать о его — внезапно — детских замашках. Ночное небо светилось от фонарей яркого Ли Юэ; свет доходил даже до вершины горы. Вокруг летали светлячки, некоторые садились на валяющиеся сухие ветки. Очертания голосов празднующих людей долетали до ушей уединённой пары. Лиа мяла пакетик в кармане, думая. Скарамучча, опёршись о свою ногу, пару раз кашлянул в рукав, нарушая тишину. Глаз Порчи действовал на него не так сильно, как на других людей, однако осадков от тёмного предмета никому избежать не удастся. Глаз Порчи нельзя контролировать, нельзя привыкнуть к его действию. Сила его воздействия на тебя будет увеличиваться, здоровье твоё будет угасать. Нужно себя нисколько не беречь, чтобы использовать его постоянно. Праздник в этом году вышел не таким атмосферным, как в прошлом. Всё из-за того, что начало происходить в мире: из города Анемо Архонта вышел слух, будто у Барбатоса украли его Сердце; а жители Ли Юэ недавно оплакивали смерть Моракса. — Силы Фатуи как-то влияют на тебя, — констатировала Лиа. Скарамучча поморщился. — Не убьют уж точно, поэтому всё равно. — Слишком опрометчиво. Ты же не знаешь… — Знаю, — отрезал он. — Не твоё дело. Лиа села поудобнее. — Если будешь так же общаться со мной, думаю, скоро будет моё дело. — И как это трактовать? — он ухмыльнулся. — Как хочешь. Слишком откровенно сказанные слова кольнули в самое сердце девушки. Стыдно. Но это чувство ей нравится. Отвернув лицо от Сказителя, Лиа покрылась лёгким румянцем. Она мысленно понадеялась, что таких посиделок со Скарамуччей будет намного больше, чем редкие случайные встречи по праздникам. Сказитель — фатуи; и его будут отправлять в разные страны для выполнения своих обязанностей. Никому неизвестно, сколько он ещё пробудет в Ли Юэ. В глубине души Лиа надеялась, что он и вовсе отсюда не уедет. — Есть кое-что, что может утолить твою боль.