Пять украденных поцелуев

В свой День рождения Арамис получил от друзей новую перевязь, которая, хоть и уступала по дороговизне и роскоши перевязи присланной ему в прошлом месяце герцогиней де Шеврез, но была исключительно красива той благородной красотой пошива, которая выдает в ее владельце человека скромного, но значительного, исполненного достоинства и при всем этом понимающего толк в моде. Вторым подарком была новая шпага, которую выковали в лучшей мастерской города, острая и прочная с самым прелестным эфесом, что был когда-либо выкован. Оба подарка и внимание друзей, которые все жали ему руки и желали ему самого лучшего, растрогали Арамиса, и он, зардевшись от удовольствия, сердечно благодарил их, а в его светлых глазах блестели слезы счастья. Эта особая чувствительность, которую друзья знали в Арамисе, умилила их сердца и подступив к нему, Атос и Портос по очереди расцеловали именинника в обе щеки, а Атос еще запечатлел поцелуй на его лбу, от чего Арамис покраснел еще больше. Последним к Арамису подступил д’Артаньян, который держал в руках две большие бутылки светлого напитка. - Бургундское — для королей, бордо — для дворян, шампанское — для герцогинь и для нашего милого Арамиса, - сказал он и вручил его имениннику. Теперь обе руки Арамиса были заняты бутылками и против вплотную подступившего к нему с довольной ухмылкой д’Артаньяна он оказался совершенно беспомощен. В следующее мгновение гасконец обхватил лицо Арамиса обеими ладонями и поцеловал его, крепко прижимаясь к нежным розовым губам своими жаркими и чуть менее мягкими. «С Днем рождения!» - весело воскликнул он, отстранившись, вызвав своей маленькой проделкой смех Атоса и Портоса – их позабавило растерянное лицо именинника, когда он понял, что попал в ловушку. Но на этот раз Арамис не выглядел смущенным - он словно внутренне подготовился к случившемуся, и теперь, поставив шампанское на стол, бледный и взволнованный, с ярко-розовым румянцем на щеках, и, вместе со своей женской красотой и утонченностью похожий на фарфоровую куклу, взглянул на д'Артаньяна решительным, но сквозящим острой обидой взглядом красивых голубых глаз. - Видит бог, я не хотел этого, - с тяжёлым вздохом сказал Арамис, вынимая шпагу из ножен, - но похоже нашей дуэли все же суждено состояться. Д'Артаньян изумлённо раскрыл рот. Он и сам побледнел, никак не ожидая такого поворота событий. Атос и Портос тоже потрясённо молчали - их смех оборвался и замер, пораженный внутренней тишиной дома. - Опомнитесь, Арамис, - первым нашелся Атос, - Опустите шпагу. Вы же не собираетесь сражаться с д’Артаньяном из-за какой-то безобидной шутки. Слегка ошарашенный, д’Артаньян сказал друзьям: - Наш любезный Арамис пребывает в заблуждении относительно моих поступков. Мы просто обсудим их, и все встанет на свои места, - и подойдя к Арамису, игнорируя холодный взор голубых глаз, приобнял его за талию и настойчиво повел в ближайшее пустое помещение – им оказалась кухня. Они заняли позиции один против другого – прямо как в дуэли, но шпаги пока оставались в ножнах. - Итак, - встал очень прямо Арамис, вскинув подбородок и демонстрируя всем своим видом нетерпение и неугасшую обиду. - Итак, - кивнул д’Артаньян, и сердито сдвинул брови: - Что это вам вздумалось так бурно реагировать на наш маленький поцелуй? Арамис покраснел – то ли от гнева, то ли от тона, которого не ожидал услышать. Он слегка прикусил губу, посмотрел в пол, нашел, видимо, там подсказку и вновь встретился взглядом с темными глазами: - Почему вы вообще это делаете? – это прозвучало не так сердито, как ему хотелось. - Что такое «это»? – улыбнулся д’Артаньян, приметив эту слабину в его голосе, - Целуюсь с вами? – он придвинулся ближе, и, заглядывая в глаза, доверительно пояснил: - Поцелуи, мой милый Арамис, служат для выражения любви, нежности или признательности. Вам это должно быть известно более, чем кому-либо. - И что вы сейчас выразили? – сердито спросил Арамис, стараясь скрыть смущение: - Любовь, нежность или признательность? - Если выбирать из этого списка, то любовь и нежность. Голубые глаза моргнули, и в их взгляде вновь засквозила обида. - Я понял, вы все-таки хотите дуэль. Д’Артаньян изумленно посмотрел на него: - Нет, Арамис! – воскликнул он, подходя вплотную, - Как вам может быть непонятно, что я испытываю к вам? - Вы смеетесь, мой друг, - произнес Арамис. Голос его был взволнованным, и говорил он тихо и просительно: - Я больше не хочу быть объектом насмешки. Д’Артаньян взял его за руки и почувствовал, как они дрожат. Ему стало стыдно, и он поднял виноватые глаза на Арамиса. Они стояли очень близко, и д’Артаньян чувствовал его взволнованное прерывистое дыхание. Он притянул нежные руки к своим губам и поцеловал кончики пальцев - тот судорожно вздохнул. - Арамис, послушайте, - прижав его руки к своей груди и встретившись с ним глазами начал Д’Артаньян. Он смотрел очень серьезно, надеясь, что Арамис поймет, что каждое слово идет от чистого сердца: - Вы не знаете, какой огонь горит во мне всякий раз, когда я думаю о вас. Вы не представляете, как вся моя душа воспламеняется, когда я дотрагиваюсь до вас. Вы не представляете, что я испытываю, когда просто вижу вас: как вы говорите, как вы улыбаетесь, как изящно вы держите свои красивые руки, как вы вскидываете подбородок, вот так – как сейчас, думая, что я не увижу, что вы покраснели… - улыбаясь, он выпустил руки Арамиса и обвил руками его стан - Абсолютно все в вас совершенно прелестно, мой дорогой, - прошептал он, наклоняясь ближе, - Вы бессовестно красивы и бесконечно милы. - Бессовестно? – выудив одно слово из потока признаний, изумленно повторил Арамис, смущенный и красный как вишня. - Бессовестно, - кивнул д’Артаньян с улыбкой, и, на этот раз спросив глазами разрешения, поцеловал его губы - осторожно и нежно, прикасаясь так легко, словно это был их первый поцелуй. Когда они вышли из кухни, заскучавшие было Атос и Портос с любопытством заглянули в их лица. - Все в порядке? - спросил Портос, дотрагиваясь рукой до плеча д'Артаньяна. - Лучше не бывает, - широко улыбнулся в ответ гасконец и, даже не оглядываясь, почувствовал смущенную и милую улыбку Арамиса.