Стоит того, чтобы ждать...

Глава 10.

Часть 2.

Жизнь — нечто большее, чем ты.

             Я бежал изо всех сил, так как знал, нет, чувствовал, что Алиса будет в домике. Сердце разогналось до двухсот ударов в минуту, внутри все сжалось. Где-то неподалёку ударила молния. Я бежал через домики, деревья и людей, падая, задевая кого-то… Мне стало очень страшно… Алиса! Она появилась вдруг не там где нужно! Как так вообще могло произойти?! Что за ужасный и неотвратимый расчёт судьбы? Я верил в то, что я смогу все объяснить, она поймёт, просто рассмеётся и забудет! Да! Так и должно быть!       Вот и дверь маленького жилища. Я входил туда осторожно, стараясь не издавать лишнего шума. Сердце вырывалось из груди, по сырым волосам и одежде стекали капли воды. Аккуратно зашёл внутрь. Алиса спиной сидела ко мне, и дрожала. Услышав мой приход она вернулась, и… нацепила вдруг весёлую и беззаботную гримасу! — Вернулся, Семён! Я тебя весь день ждала, думаю ты меня тоже. — сказала она очень двусмысленно. — а то что между вами с Леной — простое недоразумение, я поняла! Ну что ж… — Неожиданно, Алиса рывком расстегнула рубашку, заставив пуговицы дробью посыпаться на пол и звучно стукнуть об него. Затем она расстегнула лифчик. Я стоял как вкопаннный… Она же буквально минуту назад рыдала, а сейчас — это? Да что у неё в голове?! — Алиса, стой. Оденься. — серьезно сказал я, и протянул край одеяла девушке. Она и не думала взять его. — Алиса, ты должна меня выслушать! У нас с Леной ничего не было! Прошу, не нужно всего этого притворства! — П-притворства.? — тихо-тихо, еде слышно прошептала она. Но тут же продолжила: — Притворства? ПРИТВОРСТВА?! Не нужно было никакого притворства тогда, на пляже! А я, тупая дура, поверила тебе… Я-то думала, что все правда, что все что ты говоришь — это твои чувства… — Алиса… — девушка меня не слышала. — Ты так красиво это сказал, а все вышло, как и должно было. Опять Лена. Опять мной пользуются, как бестолковой и бесчувственной игрушкой для удовлетворения себя. Но у меня же тоже есть чувства! Я же тоже умею любить! — зарыдала она, как не плакала никогда. Мне стало очень жалко её, очень стыдно за себя, что я пошёл тогда к Лене, что я оставил Алису и зачем-то поперся за цветами. Все это теперь так неважно. — Алиса, мне… — А ты… — обратилась рыжая ко мне. — Ты… ещё один бабник! Урод, тварь, мразь, дегенерат! Ты, плевок, иди и три ноги своей мерзкой Лене! — Ал… — ПОШЁЛ К ЧЁРТУ! — завизжала девушка, и со всей силы заехала мне кулаком по лицу. Меня пронзило острой болью. Я не стал ждать, я поступил как настоящий трус. Убежал, ушёл, куда глаза глядят.       Был ли это дождь или слёзы — мне не имело никакого значения в тот момент. Я просто бежал, бежал, пока мог, зная, что все усугубляю, зная, что мне нужно вернуться… но я, презирая себя и свою жизнь просто бежал…       Нога зацепилась за корягу, я споткнулся. На всей скорости я вылетел на каменную дорожку, содрав себе руки, ноги и часть правого плеча. Я лёг под дождь, и просто закрыл глаза. Может, это все неправда? Я сплю? И сейчас я открою глаза в кровати, вместе с Алисой? И все будет как раньше?       Но ничего не произошло. Я так и лежал на сыром асфальте, дрожа от холода и боли. Никого из пионеров не было рядом, но если бы меня и увидели, мне было бы все равно. Все равно…       Да почему именно так?! Почему со мной творится всякая дичь?! Почему Алиса такая твёрдая, что не смогла выслушать меня?! Какого черта я убежал, не попытался ничем убедить её?! Урод, урод, урод! Какая же я тварь! В кровь поступил адреналин, и я вскочил с места, не взирая на боль во всем теле. Я пошёл вперёд, обратно, чтобы найти Алису и все ей рассказать. Твёрдым шагом и походкой — да! Сейчас она должна мне поверить!       Постепенно, гнев начал уходить сам собой, и я стал думать более осмысленней. Алиса, наверное, не хочет слушать меня, как бы я не хотел ей все рассказать. И наверное, не поверит мне. Может, нужно подарить ей что-то? Дать ей что-то взамен? Просто чтобы она меня выслушала?       Дверь была открыта, Алиса была внутри. Казалось, будто прошли часы, но не стукнуло и пяти минут. — Что, вернулся? Подумал нал моими словами, тряпка? Жалко меня стало? — Алиса! Я сделаю все что угодно, чтобы ты могла меня послушать! — А ЗАЧЕМ МНЕ ТЕБЯ СЛУШАТЬ? Чтобы ты опять начал жужжать мне со своими романтическими речами? — скептично выпалила девушка. — И вправду, Сём — пошёл бы ты к черту отсюда! Не нужно мне от тебя ничего! — Но… — Вон. — сказала Алиса таким тоном, что все мои надежды в миг обрушились неподъемным грузом. Сердце пропустило один удар. Я просто опустил голову и побрёл в сторону музыкального клуба. Надо же где-то спать.       Похоже, хорошее в моей жизни закончилось с этой короткой фразы. «Вон» — эхом билось у меня в голове, ещё сильнее всаживая нож в грудь. Какой же я ублюдок. Как вампир. Высосал все из человека, и перешёл к следующему. Такие как я недостойны этой жизни. Такие как я… Я один такой. Угроза спокойствия этого мира. Этих людей. Все счастливы и без меня. Алисе было хорошо и до моего приезда. Раньше наши с ней отношения казались такими обычными, что даже стыдно. А сейчас — каждая доля секунды вместе с ней казалась невероятным чудом. Просто невероятным.       Ключ вошёл в замок и бесшумно провернулся. Дверь в музыкальный клуб открылась. Темно. Тихо. То что нужно. Мику наверное спит. Шура тоже. Я кинул какую-то тряпку под себя и лёг на неё.       Никто мне не поможет. И не должен. Таким тварям как я — место в аду. И поэтому… в голову пришла замечательная идея. Я взял валявшийся на полу провод, дёрнул его. Крепкий. Перекинул через балку наверху, подёргал. Висит. Соорудил простейший узел, придвинул стул.       Да. Никогда не думал, что моя жизнь закончится таким позорным способом. А ведь я так много мог сделать. Ещё там, в той жизни. Мог удержать свою первую любовь, мог не бросать любимое хобби. Мог бы поступись туда, куда я хотел, а не забить на все ради квадрата с экраном. Здесь… я не должен был лезть в жизнь этой прекрасной девушки. Почему тогда, под землей, высшая сила сохранила мне жизнь? И даже если так, я должен был хранить своё счастье! Но я его потерял. Неотвратимость судьбы давила все сильнее. Хочется со всем этим покончить. Я слабак. Я сдался. Но может хотя бы так я смогу показать Алисе, что я любил её. Хотя… вряд ли она это оценит. Но какая уже разница?       Я встал на стул. Осмотрел комнату — темно, окна закрыты. Хочется запомнить все, что я увидел. В голове бежали воспоминания: про лето, про друзей, про любовь. Так больно, так хочется с этим всем покончить.       Ноги так и не решались сделать шаг. Инстинкт самосохранения или… думаю, чего-то я не сделал. Надо сделать что-то перед концом, сказать «последнее слово». Взгляд метнулся к углу. Я снял петлю с шеи, направился туда. В руку лёг холодный, но привычный по ощущениям гриф. Струны звякнули — настроены. Я спою свою последнюю песню. И её я уже выбрал. Пять аккордов: G, Bm, Em, C, D. Легко и непринуждённо. Рука ударила по струнам. Зазвучала гитара, зазвучала музыка. — Мы идем в тишине, по убитой весне, По разбитым домам, по седым головам. По зелёной земле, почерневшей траве, По упавшим телам, по великим делам. По разбитым очкам, комсомольским значкам, По кровавым словам, по голодным годам. Мы идем в тишине, по убитой весне, По распятым во сне и забытым совсем. — запел я хриплым уставшим голосом. К горлу подступил ком. Но я продолжил петь. Тихо, для себя. — Ворох писем, не скучай. Похоронка, липкий чай. Ля, лай ля ля…       Я оторвал голову от грифа, и взглянул на петлю. Идиотизм. Какой идиотизм. Как я мог докатится до такого. Суицид — так низко. Я поднялся на стул и сорвал петлю вниз, но упал сам. Спина больно удалилась об деревянные доски. Но вставать не хотелось. На этот раз не хотелось ничего. Ничего. Ничего…

***

      Утро было тихим. Ни звука. Только поглощающая тишина. Всепоглощающая тишина, уничтожающая все, что могло бы нарушить покой. Сначала я ничего не понял, просто проснулся. Но затем я вспомнил события вчерашнего дня. Сердце защемило. Твою мать. Рядом лежала гитара, успевшая за ночь покрыться тончайшим слоем пыли. Все болело, из-за неправильного сна. Под глазом набух небольшой синячок — подарок от Алисы. Я протер глаза и поморщился от неприятного ощущения. И что делать дальше? Воздух был душным, пол твёрдым, а свет — издевательски ярким. Смысла вставать не было, но я всё-таки сделал это. Провод, на котором я хотел повесится, лежал сбоку. Что я наделал…       Голова раскалывалась. Было очень больно. Мысли об Алисе резали душу, разбивали сердце. Перед глазами так и сверкали все моменты с девушкой, как я дарил ей свою любовь, и как она любила меня. Наша игра на сцене. Похождения по подземельям и ночь в медпункте. Первая наша совместная ночь. Откровение на пляже. Плавание в озере. Зависимость Алисы… Я посмотрел на свои руки. Они дрожали. На них что-то капало. Мои слёзы. Тело содрогалось от переполнявших его эмоций. Я уже не держал себя, когда дыхание переходило в подобие стона. Алиса… Да за что, твою мать?! За что, сука, за что?! Что я сделал не так?! Что ей почудилось мать твою?! Но на меня тут же нашло осознание. Что на меня нашло?! Да, ссора случилась, дерьмо случается. Но почему же я сижу сложа руки?! Если все случилось, и ничего изменить нельзя, то нужно бороться за то, что осталось.       Зашумела дверь. Вставляли ключи в скважину. Мику. А я в таком виде. Надо отвернуться и утереться. Я повернулся спиной ко входу. Скрипнули петли. — Семён! Что ты тут делаешь?! — удивлённо воскликнула Мику. Я постарался сделать как можно более безразличный голос: — Так, пришёл пораньше, поиграть захотел. И убраться. Ты же вчера одна тут подметалась. — Ох, правда? Спасибо-спасибо тебе, я так рада! А то я думала, что тебе не очень хочется играть тут, а ты вот что оказывается… — дальше я не особо вслушивался в скоростную речь. Просто подошёл к метле, взял её, и стал тереть пол. Нужно будет сходить к Алисе. Хотя… она вряд ли хочет меня видеть сейчас. И вообще… — Семён. Слышишь меня? — оторвала меня Мику. — Да, слышу. Что хотела? — Мне Ольга Дмитриевна сказала подготовить небольшой номер к прибытию нового вожатого. Сегодня. Я была у Алисы, она была очень грустной, и сказала что не хочет играть. Наверное болеет. Я сама буду играть на чем угодно, но даже не знаю что выбрать. Но у тебя среди нас наверное самый лучший музыкальный вкус, и песен ты знаешь много. Предложишь что-нибудь? — Честно, мне было плевать на каких-то вожатых. И хотелось наконец разобраться со свалившимися на меня проблемами. Но подводить Мику было не хорошо. Поэтому… — Да, наверное я могу. Есть пара песен. — отозвался я. — Вот и замечательно, будет чем порадовать толпу, они так будут радоваться нашему номеру… — а какие песни я поставлю? Есть ли смысл выходить на сцену? А если Алиса будет на концерте? В таком случае, будет способ показать ей что я чувствую! Звучит логично.       Я оторвался от бессмысленной уборки. Стащил первый попавшийся листок, и стал писать. Сначала самое легкое — текст. Затем разделил две партии — соло и ритм гитары. Я постою на соло, а Мику дам легонькие аккорды, чтобы быстрее выучила. Память сама подбирала необходимое звучание и записывала его на бумаге. Иногда приходилось подтверждаться на живой игре, но все выходило идеально. Идеально…       Я закончил за час. Мику сказала не беспокоиться насчёт ударных. Кто-то из младших хорошо играет. Делать было нечего, поэтому я отправился наружу.       Вселенная будто издевалась надо мной. Тепло. Солнечно. Ни одного облачка. Люди веселились, радовались, бегали друг за другом. Кто-то проскочил мимо, чуть не сбив меня с ног. Я ничего не сказал, даже не повёл голову в ту сторону. Плевать, все равно, без разницы. Теперь — без разницы. Прожитого не вернешь.       «Расскажи мне о тех, кто устал от безжалостных уличных драм, и о храме из разбитых сердец, и о тех кто идёт в этот храм» — пел когда-то Виктор Цой. Хотя, для этого мира, он все ещё поёт. Слова очень сильные. Но неужели я — тот, кто идёт в это храм? Что, все закончилось? «Нельзя сдаваться!» — снова вывел я. Совесть пнула меня что есть сил. Я буквально почувствовал толчок, и ускорил шаг.       «Но что я могу сделать сейчас?» — последовал резонный вопрос. А ведь вправду. Что же я могу сделать сейчас?.. Идею пойти к Алисе я сразу отмёл — уверен, она ещё не отошла от вчерашнего. Ну и что тогда? Оставить ей посылку? Бред, она такое не оценит. Ну же, думай! Может просто проведать её? Посмотреть на неё? Кажется, хорошая идея. Я отправился по истоптанной дорожке к знакомому домику.       Пройдя кусты, я увидел её. Алиса сидела в домике. Она такая красивая. Девушка стала поворачиваться, и я спрятался за зелёной оградой. А мне так хотелось увидеть её лицо… — Вылезай. — прозвучало рядом. Голос был чудовищно знаком. Тело покрылось мелкой дрожью. Говорила Алиса. — Я… я… хотел кое-что взять… у себя. — тихо ответил я на недоумевающе-презренный взгляд рыжей девушки. — Ну так и бери. Я же не мешаю. — сухо ответила она. Я молча повиновался, открыв дверь в дом. Алиса пошла сзади. Все вещи на своих местах, и это было печально. Будто… будто все так и должно быть. Я взял первый попавшийся предмет, и покрутил его в руках. Простой блокнотик. — Что, бумаги что-ли не смог найти? — спросила рыжая, заставив меня вздрогнуть. Я промолчал, и тихо удалился.       Боже мой, какой провал! Она меня со свету сживет, если я ещё раз сунусь туда, к ней. Это фиаско, это проигрыш, это полнейшее поражение. В глазах от такого потемнело, голова затрещала. Я присел на первую попавшуюся лавочку и обхватил голову руками. О господи… должны же быть ещё варианты! — Хой, Сём, здарова! Чего это ты какой сегодня? Заболел что ли чем? — откуда ни возьмись, появился Шурик. Молчать в ответ будет неуважением. — Нехорошо мне, братиш. Ой как нехорошо. — Да я вижу. Рассказывай, что случилось-то.       После краткого пересказа событий вчерашнего и вечера, я снова замолчал. Шурик задумался. — Вот это ты попал. Да, врагу конечно, не пожелаешь. Но что делать, если ты ее любишь, то нужно действовать решительно и все ей объяснить. — ДА Я НЕ ЗНАЮ КАК, НЕ ЗНАЮ Я! — сорвался я на крик, оглашая окружность и привлекая внимание пионеров. — Ты успокойся, слышь? Держи себя в руках, я же с тобой нормально общаюсь. Спокойно. — остудил Шура. — Да, прости, Шур, просто… — Я понимаю. Опять, невезения — гора. Но, дружище, решать все это придётся. Ты ж Алиску-то любишь, я знаю. Знаешь, тебе бы слегка отдохнуть, расслабиться. А то ты совсем… не огурчик. — хмыкнул Шурик. Я молча кивнул. — Семён, пойдём-ка вечером в баньку! Попаримся, в карты поиграем. Не против? — Наверное нет… — не уверенно протянул я. — Вот и замечательно, с шести до восьми, как раз до концерта. Слышал, кстати, ты там выступать будешь. Правда ли? А, Сём? — толкнул меня плечом Шура. — А? Да, правда. Сыграю пару песенок, и разойдёмся наверное. — Ясно. Не кисни — бросил кибернетик и удалился. Вновь стало тихо.       Разговор с другом, хоть и немного, но приободрил меня. Я встал с места, и пошёл. Цели пока не было, куда дорога принесёт, там и осяду до вечера. «Впрочем, не все так плохо!» — подумал я. «Алиса живая и наконец здоровая, я сам в хорошем самочувствии, не считая пары тройки синяков, руки и ноги есть, а значит идти и строить свою любовь я могу».       В размышлениях я добрался до спортивной площадки. Дети и взрослые гоняли в футбол, ребята постарше, в основном девчонки, прыгали и кидали через сетку волейбольный мячик, вокруг футбольного поля, по дорожке, бегали длинные легкоатлеты, подгоняемые криками и свистком тренера. Его я, ранее, по какой-то причине не видел. 40-45 лет, темноволосый, коренастый, но не ниже меня. Тренер взглянул в мою сторону, и я отвернул голову — не хотелось лишнего внимания.       Я прошёл по узкой асфальтированной дорожке, обогнул футбольное поле, и зашёл в постройку спортивного клуба. Будто сошедшие со страниц спортивного журнала выдраенные блестящие коридоры, рамки с фото. В одной — вырезка из газеты. «Первое место по области среди лагерного спорта в дисциплине «лёгкая атлетика — мальчики» и «пляжный волейбол — девочки» заняли, дебютировав, команды лагеря «Совёнок»!» — Областной турнир? Это что-то новенькое. — вслух прошептали я, углубившись в чтение. Но ни года, ни места проведения, ничего, что могло бы дать ответ на старый вопрос, не было. Впрочем, не очень и хотелось. Зато были имена. Среди них значилась Славя. Ранее девушка не распространялась об этом. Было и имя тренера — Геннадий Евгеньевич. — Читаешь, пионер? — прозвучал звучный взрослый голос сзади. Я обернулся, и увидел лицо тренера, о котором только что читал. — Заинтересовало? — Геннадий Евгеньевич поглядел на вырезку, почесав голову, и вновь повернулся ко мне. — Да, помню, года два назад было. Замечательный турнир был, эх! А ты… как звать-то тебя? — Семён. — Семён, тоже хочешь поучаствовать? Если хочешь, я только рад. Мы как раз готовим сборную для следующего турнира. — Если честно, не особо хочется… да и не спортивный я в общем. — Не спортивный? Ну ты даёшь, здоровый, как бык, сильный, рослый. Не куришь, не пьёшь? — Не-а. — соврал я. — Вот и замечательно! Здорового образа жизни человек! Эх, сейчас таких — наперечет. Но коли не хочешь, заставлять не буду. На нет и суда нет. — проговорил тренер, о чем-то задумавшись. Я молча уставился в рамку. — А что ты тут ходишь? Заняться что ли нечем? Хочешь покачаться в зале? Железо потягать. — я обернулся, с пару секунд подумал и тихо ответил: — Да можно бы… — Отлично! Идём, провожу тебя.       Геннадий Евгеньевич проводил меня до небольшого зала. Помимо меня там занимались ещё трое человек, незнакомых мне. Я стянул рубашку, оставив голым торс, и подошёл к первой попавшейся штанге. Шестьдесят килограмм. Не мало, но и не очень тяжело. Сойдёт.       После тридцати поднятий штанги я перешёл к жиму от груди. Двадцать раз для семидесяти. Показалось мало. Минутная передышка, и снова в бой. Оказалось, тягать железо — очень даже интересное занятие. Может, потому что в каждый толчок, в каждое движение я вкладывал свою боль, свою злость, обиду и ярость. За занятиями спортом пролетело два или три часа.       Обед. Горн прозвучал отдалённо. Но идти потным и грязным — даже себе мерзко. Поэтому, я пробежался через местную душевую и двинул к столовой.       Но у самого крыльца случилось то, что я никак не мог допустить. Лена и Алиса. Разгоряченно спорили, Алиса постепенно шла на Лену, загоняя ту в угол. Вот же неугомонная девчонка. Появилась мысль: «А может они сами разойдутся? Обойдётся без крови?» Но толчок Алисы отогнал все надежды на мирный исход.       Я быстрым шагом взошел на лестницу, поднялся и встал напротив двух девушек. Они и глазом не повели — не заметили меня. Я твёрдо сказал: — Девчонки, не надо драться. Что у вас случилось? — Алиса рывком повернулась ко мне и уставилась страшным, бурящим насквозь взглядом. Увидит ли им она мои чувства? — А ты чего приперся?! Ловелас! За Леночку свою вступиться? Что, побьешь меня? — Тебя я пальцем не трону. Но и не дам тебе навредить кому-то ещё. Лена никак со мной не связана, поэтому не трогай её. — Ты ещё мне указывать намерен?! — воскликнула рыжеволосая. Она полностью развернула корпус ко мне, и встала, сверля меня гневным взглядом. Но вдруг… толкнула меня от себя. Движение было резким — я не удержался и отошёл на шаг в сторону. Но пока я это делал, Алиса вновь повернулась к тихой, как мышь, Лене. Она занесла кулак, намереваясь с силой заехать по лицу фиолетовой. Я протянул руку вперёд, блокируя ее кулак, но хватит ли мне скорости — рука не доставала. Полторы секунды прошли как несколько минут.       Я успел, и схватил кулак Алисы. Она яростно посмотрела на меня, занесла вторую руку, но была перехвачена в момент удара. С несколько секунд она смотрела на меня, в ее глазах сверкал шторм. Но затем она вырвала руки из моей хватки, повернулась, бросила «Чтоб вам провалиться, уроды», и потопала прочь. Да… ещё сильнее разозлил девушку. Кто-то потрогал меня сзади. — С-спасибо, Семён… — прошептала Лена. Я посмотрел на неё. — Да ну тебя. — грубо ответил я, и скрылся за дверьми столовой, оставив Лену одну. Жестоко, но… жизнь жёстче.       Шура ждал меня около баньки на лавочке. В руках у него были полотенца, мочалки, мыло и веник с шапочкой. Знатно подготовился. Мы прошли внутрь. Баня уже была затоплена. Из-за деревянной двери веяло теплом. Мы прикрылись полотенцами, я зашел внутрь.       Кожа сразу ощутила жар. Градусов семьдесят, не меньше. Но и слишком жарко не было. Посередине стоял небольшой столик, которого раньше не было — видимо, его принёс Шурик. Он же открыл дверь, и занёс внутрь колоду карт, пакет с какими-то кругляшами и, собственно, банные принадлежности. — Сейчас, Сёма, попаримся, погреемся.! Вообще кайф будет. — Ага — слегка скептично ответил я. Шура хмыкнул. Я сел на среднюю лавочку, где было чуть потеплее. — Подбавить? Или посидим, привыкнем? — А чего делать-то? — спросил я. — Как чего? — с улыбкой ответил Шурик, — в карты поиграем! — Да что в них играть-то, одно и то же все. — Э-не. Я тут получил журнальчик один, ещё там, до лагеря, и в нем прочитал про одну карточную игру — покер… — Да в покер я умею. Скучно. — А там было сразу несколько видов. Мне очень зашёл техасский холдем. Умеешь в него? — я хотел ответить, что умею, но призадумался: а ведь уже лет семь я не играл в покер, и вспомнить будет даже… интересно. — Научишь. — Во-о-от это другой разговор!       Шурик разложил колоду дугой, проверяя, все ли карты на месте. Затем он раздал каждому по тридцать маленьких деревянных фишек. Убедившись в этом, он начал объяснять: — Смотри. Игра строится на ставках и комбинациях. Каждому игроку раздаётся по две карты. Можешь смотреть их, мне не показывай. На стол выкладывается пять карт. — Кибернетик наглядно показал раскладку, раздав две мне и себе и пять закрытых на стол. — Итак. В начале игроки могут посмотреть свои карты. Затем они делают свои ставки. После открывается первые три карты. — Шурик перевернул три карты подряд, рубашкой вниз. Взгляду открылись бубновый и пиковый король, и пиковая девятка. — Делаются ставки. Я ставлю две фишечки. Ты можешь либо сбросить карты — кон будет проигран тобой и выигрыш уйдёт мне, либо добавить столько же фишек для продолжения игры. — Я посмотрел на свои карты. Пиковые двойка и валет. Если найдётся ещё одна карта пик, то я соберу неплохую комбинацию из пяти карт одинаковой масти — флеш. Я решил добавить пару фишек. — Отлично. После ставок открывается ещё одна карта, затем снова ставки, последняя карта, последние ставки и кон заканчивается. Все ясно? — Да. Кажется, я раньше играл в такое… только, не помню когда. — Понял. Ну что, играем? — Давай.       Шурик снова раздал фишки, так как предыдущая партия была тренировочной. Но карты перемешаны, и мы снова играем. Мне выпала пара двоек червей и треф. Одна фишка стала начальной ставкой. Открываются карты на столе. Король бубен, двойка пик и дама червей. Отлично, я уже накопил сет — три карты одинакового достоинства. Я положил ещё одну фишку в банк. Шурик недоуменно посмотрел на меня, и неохотно добавил. Похоже, у него ничего не выпало. Открылась четвёртая карта — пятёрка треф. Шурик темнел на глазах. Сейчас главное не спугнуть его, и не заставить сбросить. Я пропустил ход. Но тут очкарик вдруг улыбнулся, и добавил три фишки. Я изобразил неуверенность, и добавил фишки. На лице Шуры проскочила гримаса превосходства. Конечно, он может иметь комбинацию больше моей, но я не вижу на столе ни карт для флеша, ни для стрита — пяти карт по порядку. Так что у него можно быть лишь пара карт, две пары или сет. Если у него сет, то я окажусь в проигрыше — сет из двоек — самый низкий вариант комбинации. Опасная ситуация. Но, последняя карта ещё может все решить. Пятая карта открылась. Двойка бубен! Шура ухмыльнулся, и разом поставил семь фишек. Я с полным спокойствием добавил столько же, и постучал по столу, давай понять, что готов вскрыться. Четыре карты одинакового достоинства — карэ. На лице кибернетика от этого проскочил испуг. Эх, Шура, не играл ты в покер. — Вскрываемся? — спросил я. — Шура молча взял три пять фишек, и кинул на середину стола. Я аккуратно поставил пять своих, и снова постучал два раза. На пару секунд назад торжествующем Шурике повисла атмосфера проигрыша. Но делать нечего — карты открыты. — Четыре чир… карэ, в общем. — провозгласил я. — Две пары. — сокрушенно ответил оппонент. Я забрал выигрыш, и начал мешать карты.       Следующая партия. Шурик оказался очень читаемым, поэтому выиграть его будет не трудно. Я открыл свои карты. Туз треф и десятка пик. Неплохо. По одной фишке в банк. Три карты: туз червей, шестерка пик и девятка червей. Ага, есть пара тузов. Но этого часто бывает недостаточно. Проявляю осторожность, испытываю противника: ставлю две фишки. Шура секунду думает, затем ставит четыре фишки. Я добавляю ещё две, и открывается четвёртая карта. Тройка бубен. Нехорошо. Я посмотрел на Шурика. Тот на секунду нахмурился, но затем снова одел на себя гримасу превосходства. Показалось, или… я стучу по столу, Шура кидает две фишки. Я добавляю, стараясь не смотреть кибернетику в глаза. Мы оба с нетерпением ждём пятой карты. Сердце разогналось. Опасно. Но азарт берет своё. Десятка! На столе оказалась бубновая десятка. Я не подал виду, стараясь успокоить себя побыстрее. Зато Шурик слегка, еле заметно, сдвинул брови. Но тут же поставил сразу шесть фишек. Ай-яй-яй, Шура, нехорошо так делать. Я без лишних эмоций добавил шесть фишек, и ещё накинул три от себя. Шура сразу же почернел и еле слышно выругался. Ха-ха, я так и знал — блеф! Вскрываемся! И вправду пара шестёрок, но ничего более. Замечательно.       На этот раз Шурик перемешал карты. Ну и ладно, я все равно с ними ничего не делал. Чтобы играть в такие игры, нужно очень хорошо контролировать свои эмоции. Из-за недавней ссоры, у меня это отлично выходило. Раздача. Что же мне попалось? Тройка и четверка, черви и буби. Не самое лучшее, но и не с таким играли. По фишке в банк. Три карты — туз треф, двойка пик и семерка червей. Ничего. Шура взглянул на свои карты, слегка недовольно провёл языком, затем приподнял бровь, посмотрел на карты на столе, и немного осторожно выдохнул. Видимо, у него есть комбинация. Но небольшая. Теперь моя очередь блефовать. Я напустил на лицо малейшую улыбку, и поставил две фишки. Шура добавил. Четвёртая карта. Валет червей. Мимо. Такое себе. Четыре фишки в банк и пятая карта. Шестёрка. Твою ж… а ведь могла бы быть пятерка, тогда бы выпал стрит — туз, два, три, четыре, пять. Но, была не была. Я слегка улыбнулся, и поставил десять фишек. — У тебя стрит? — прямо спросил Шура. — Хм… даже не знаю. А может я блефую? — ответил я. Так я ещё сильнее введу оппонента в заблуждение. Ну же, сбрасывай! — Ммм… А если… — В Шурике боролось желание продолжить игру или сбросить карты. — Твою ж… Я пас. У тебя стрит, Семён! — я тут ж открыл карты, показав свой блеф. Победа! — Ах ты ж… Я знал, что ты блефуешь! Но зачем я сбросил?! Вот же.       Мы сыграли ещё с десяток партий, пока Шурику не надоело проигрывать. Затем мы по очереди помылись, и чистые вышли на улицу. Воздух был свеж и приятно холодил разгоряченное тело. Я отправился в музыкальный клуб, Шурик к себе, домой. Несколько побед подряд зарядили меня, если не хорошим, то однозначно решительным.       Полчаса до концерта. Я зашел в пустой музклуб, забрал оттуда гитару, и двинулся к сцене. Около небольшой ракушки собрались разных возрастов пионеры, готовившиеся к выступлению. Какие-то танцовщицы, местные стихоплеты, актеры, даже Электроник с Шуриком. Но наших музыкантов видно не было. Так как в музклубе они не находились, то скорее всего они устанавливают аппаратуру, или репетируют. Музыки не слышно, так что…       Я зашёл за кулисы. Как и предполагал — Мику стояла, и показывала мои записи барабанщику, тот кивал и жестикулировал. Мику заметила меня, и подбежала. А я тем временем стал расчехлять инструмент…