Сияние смерти

Только кажется, будто людей влечет какая-то сила, находящаяся впереди них, в действительности их

подталкивает нечто сзади.

Артур Шопенгауэр

****

В Хогвартсе было сто сорок две лестницы. Одни из них были широкие и просторные, другие — узкие и шаткие. Были лестницы, которые в пятницу приводили совсем не туда, куда вели в четверг. Были лестницы, у которых внезапно исчезало несколько ступенек в тот самый момент, когда кто-то спускался или поднимался по ним. Так что, идя по этим лестницам, надо было обязательно прыгать. С дверями тоже хватало проблем. Некоторые из них не открывались до тех пор, пока к ним не обращались с вежливой просьбой. Другие открывались, только если их коснуться в определённом месте. Третьи вообще оказывались фальшивыми, а на самом деле там была стена. Запомнить расположение лестниц, дверей, классов, коридоров и спален было очень сложно. Практически невозможно. Мне казалось, что в Хогвартсе всё постоянно меняется и сегодня всё иначе, чем было вчера. Люди, изображённые на портретах, ходили друг к другу в гости. Добавляли хлопот и привидения, которых здесь было почти что тысячи. Но оказалось найти нужный кабинет было ещё полдела, потому что занятия оказывались порой куда более непростыми, чем поиск той или иной комнаты. Я быстро сообразила, что магия вовсе не сводилась к помахиванию волшебной палочкой и произнесению нескольких чудных слов. Каждую среду ровно в полночь мы приникали к телескопам, изучали ночное небо, записывали названия разных звёзд и запоминали, как движутся планеты. Трижды в неделю нас водили в расположенные за замком оранжереи, где низкорослая полная дама — профессор Стебль — преподавала нам Травологию, науку о растениях, и рассказывала, как надо ухаживать за всеми этими странными растениями и грибами и для чего они используются. Самым утомительным предметом оказалась История магии — это были единственные уроки, которые вёл призрак. Профессор Бинс был самым настоящим занудой. Он всегда заканчивал урок предложением начертить «табличку на полстранички» и таким образом закрепить новый материал. Профессор Флитвик же, преподававший заклинания, был такого крошечного роста, что вставал на стопку книг, чтобы видеть учеников из-за своего стола. А вот профессор МакГонагалл была совсем другой. Умная, но строгая, она произнесла очень суровую речь, как только мы в первый раз пришли на её урок и расселись по местам. — Трансфигурация — один из самых сложных и опасных разделов магии, которые вы будете изучать в Хогвартсе, — начала она. — Любое нарушение дисциплины на моих уроках — и нарушитель выйдет из класса и больше сюда не вернётся. Я вас предупредила. После такой речи всем стало немного не по себе. Затем профессор МакГонагалл перешла к практике и превратила свой стол в свинью, а потом обратно в стол. Я была жутко поражена и начала изнывать от желания поскорее начать практиковаться самой, но вскоре поняла, что научиться превращать предметы мебели в животных я смогу ещё очень нескоро. Потом профессор МакГонагалл продиктовала нам несколько очень непонятных и запутанных предложений, которые предстояло выучить наизусть. Затем она дала каждому по спичке и сказала, что мы должны превратить эти спички в иголки. Чёртова спичка долго не хотела превращаться в иголку, но когда я справилась, была горда собственным успехом. Я оказалась не одной такой умной. К концу урока у Гермионы спичка немного изменила форму — профессор МакГонагалл продемонстрировала всему курсу заострившуюся с одного конца и покрывшуюся серебром спичку Гермионы и улыбнулась ей и мне по очереди. С особым нетерпением я ждала урока профессора Квиррелла по Защите от Тёмных искусств, однако занятия Квиррелла скорее напоминали юмористическое шоу, чем что-то серьёзное. Я была очень опечалена этим, и пообещала себе, что с этого дня буду учить этот предмет самостоятельно. В общем я просиживала в библиотеке почти всё свободное время, разбиралась и зубрила, зубрила и разбиралась. За первые несколько дней учёбы я с облегчением убедилась в том, что я не хуже, чем другие. Очень многие школьники родились и выросли в семьях маглов и, как и я, даже понятия не имели о том, кто они такие, пока не получили письмо из Хогвартса. К тому же нам столько всего предстояло выучить, что даже Рон, родившийся в семье волшебников и кроме родителей имеющий пятерых старших братьев, не имел особого преимущества перед остальными. Нет, конечно, я не хотела быть на фоне «болота», но мне было спокойно от мысли, что я была не одной такой. — Что у нас там сегодня? — спросила я, Рона, за завтраком. — Два занятия по зельям — заниматься будем вместе со слизеринцами, — ответил Рон. — Занятия ведёт профессор Снегг, а он их декан. Говорят, что он всегда и во всём на их стороне, выгораживает их перед остальными преподавателями и ставит им лучшие отметки. Вот как раз и увидим, так ли это. Забавно, тут в пары ставят антагонистов. Меня уже просветили, что традиционно львята соревнуются со змеями, так неофициально назывались наши факультеты. Я не стала об этом долго раздумывать, мое дело здесь — научиться всему, до чего смогу дотянуться. А всё остальное — чепуха. Кабинет Снегга находился в одном из подземелий. Тут было холодно — куда холоднее, чем в самом замке — и довольно страшно. Вдоль всех стен стояли стеклянные банки, в которых плавали заспиртованные животные. Снегг, как и Флитвик, начал занятия с того, что открыл журнал и стал знакомиться с учениками. Закончив знакомство с классом, он обвёл нас внимательным взглядом. Глаза у него были чёрные, холодные и пустые и почему-то напоминали мне тёмные туннели. — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. Снегг говорил почти шёпотом, но я отчетливо могла расслышать каждое слово. — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки. — продолжил Снегг. — Я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я постараюсь научить вас, как околдовать разум и обмануть чувства. Я расскажу вам, как разлить по бутылкам известность, как заваривать славу и даже как закупорить смерть. Но всё это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки. После этой короткой речи царившая тишина стала абсолютной. Гарри и Рон, подняв брови, обменялись недоуменными взглядами. Грэйнджер нетерпеливо заёрзала на стуле — судя по её виду, ей не терпелось доказать, что её уж никак нельзя отнести к стаду болванов. — Поттер! — неожиданно выкрикнул Снегг. — Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? — Я не знаю, сэр, — ответил Гарри. На лице Снегга появилось презрительное выражение. — Так, так… Очевидно, известность — это далеко не всё. Но давайте попробуем ещё раз, Поттер. — Снегг упорно не желал замечать поднятую руку Гермионы. — Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? Гермиона продолжала тянуть руку, с трудом удерживаясь от того, чтобы не вскочить с места. А вот по Гарри было видно, что он абсолютно не представлял, что такое безоаровый камень, и старался не смотреть на Малфоя, Крэбба и Гойла, которые сотрясались от беззвучного смеха. — Я не знаю, сэр. — Похоже, вам и в голову не пришло почитать учебники, прежде чем приехать в школу, так, Поттер?! Профессор упорно продолжал игнорировать дрожащую от волнения руку Гермионы. — Хорошо, Поттер, а в чём разница между волчьей отравой и клобуком монаха? Гермиона, не в силах больше сидеть спокойно, встала, вытягивая руку к потолку. — Я не знаю, — тихо произнес Гарри. — Но мне кажется, что Гермиона это точно знает, почему бы вам не спросить её? Послышался смех. — Сядьте! — рявкнул он, на мгновение повернувшись к Гермионе. — Можно я, сэр? — спокойно спросила я, поднимая руку. — Ваше имя мисс? — Элизабет Спенсер. — Что ж, я вас слушаю. Ну, была не была. — Из корня асфоделя и полыни приготавливают усыпляющее зелье, настолько сильное, что его называют напитком живой смерти. Безоар — это камень, который извлекают из желудка козы и который является противоядием от большинства ядов. А волчья отрава и клобук монаха — это одно и то же растение, также известное как аконит. Через некоторое время прозвучал сухой ответ. — Всё верно. — Снегг на минуту замолчал всматриваясь в меня своими пронзительными чёрными глазами, а после прикрикнул на остальных. — Я надеюсь вы уже всё записали? Все поспешно схватились за перья и зашуршали пергаментом. Но тихий голос Снегга перекрыл поднявшийся шум. — А за ваш наглый ответ, Поттер, я записываю штрафное очко на счёт Гриффиндора. После того как Снегг усадил Гарри на место, произошло ещё кое-что совсем безрадостное. Профессор разбил нас на пары и дал нам задание приготовить простейшее зелье для исцеления от фурункулов. Он кружил по классу, шурша своей длинной чёрной мантией, словно летучая мышь, и следил, как мы взвешиваем высушенные листья крапивы и толкаем в ступках змеиные зубы. Снегг раскритиковал всех, кроме Малфоя, которому, очевидно, симпатизировал. В тот момент, когда Снегг призвал всех полюбоваться, как Малфой варит рогатых слизняков, темница вдруг наполнилась ядовито-зелёным дымом и громким шипением. Неввил каким-то образом умудрился растопить котел Симуса, и тот превратился в огромную бесформенную кляксу, а зелье, которое они готовили в котле, стекало на каменный пол, прожигая дырки в ботинках стоявших поблизости учеников. Через мгновение все с ногами забрались на стулья, а Невилл, которого окатило выплеснувшимся из котла зельем, застонал от боли, так как на его руках и ногах появились красные волдыри. Снегг был в ярости. Впрочем, это не удивительно.

****

В три тридцать я и другие первокурсники Гриффиндора торопливым шагом подходили к площадке, где обучали полётам. День был солнечным и ясным, дул лёгкий ветерок, и трава шуршала под ногами. Ребята дружным строем спускались с холма, направляясь к ровной поляне, которая находилась как можно дальше от Запретного леса, мрачно покачивающего верхушками деревьев. Наконец появилась преподавательница полётов, мадам Трюк. У неё были короткие седые волосы и жёлтые глаза, как у ястреба. — Ну и чего вы ждёте?! — рявкнула она. — Каждый встает напротив метлы — давайте, пошевеливайтесь. Я посмотрела на метлу, напротив которой оказалась. Она была довольно старой, и несколько её прутьев торчали в разные стороны. — Вытяните правую руку над метлой! — скомандовала мадам Трюк, встав перед строем. — И скажите: «Вверх!» — Вверх! — крикнуло десятки голосов. Я сосредоточившись, вложила в свой голос максимально жёсткости и хладнокровия. И произнесла: — Вверх! Метла мгновенно прыгнула мне в руку, но большинству других учеников повезло куда меньше. У Невилла метла вообще не сдвинулась с места, а у Гермионы метла почему-то покатилась по земле. Затем мадам Трюк показала нам, как нужно садиться на метлу, чтобы не соскользнуть с неё в воздухе, и пошла вдоль шеренги, проверяя, насколько правильно мы держим свои метлы. — А теперь, когда я дуну в свой свисток, вы с силой оттолкнетесь от земли, — произнесла мадам Трюк. — Крепко держите метлу, старайтесь, чтобы она была в ровном положении, поднимитесь на метр-полтора, а затем опускайтесь — для этого надо слегка наклониться вперёд. Итак, по моему свистку — три, два… Но Невилл, нервный, дёрганый и явно испуганный перспективой остаться на земле в одиночестве, рванулся вверх прежде, чем мадам Трюк поднесла свисток к губам. — Вернись! — крикнула мадам Трюк, но Невилл стремительно поднимался вверх — он напоминал пробку, вылетевшую из бутылки. Два метра, четыре, шесть — и я увидела бледное лицо Невилла, испуганно смотрящего вниз. Увидела, как Невилл широко раскрыл от ужаса рот, как он соскользнул с метлы, и… Тело Невилла с неприятным звуком рухнуло на землю. Его метла всё ещё продолжала подниматься, а потом лениво заскользила по направлению к Запретному лесу и исчезла из виду. Мадам Трюк склонилась над Невиллом, лицо её было даже бледнее, чем у него. — У него сломано запястье, — когда мадам Трюк распрямилась, её лицо выражало явное облегчение. — Вставай, мальчик! — скомандовала она. — Вставай. С тобой всё в порядке. — Она повернулась к нам. — Сейчас я отведу его в больничное крыло, а вы ждите меня и ничего не делайте. Метлы оставьте на земле. Тот, кто в мое отсутствие дотронется до метлы, вылетит из Хогвартса быстрее, чем успеет сказать слово «квиддич». Пошли, мой дорогой. Мадам Трюк приобняла заплаканного Невилла и повела его в сторону замка. Невилл сильно хромал. Как только они отошли достаточно далеко, чтобы мадам Трюк могла что-либо услышать, Малфой расхохотался. — Вы видели его физиономию? Вот неуклюжий — настоящий мешок! Слизеринцы присоединились к нему. — Смотрите! — крикнул Малфой, метнувшись вперёд и поднимая что-то с земли. — Это та самая дурацкая штука, которую прислала ему его бабка. Предмет заблестел в лучах солнца. — Отдай её мне, Малфой, — негромко сказал Гарри. Все замерли и повернулись к нему. Малфой нагло усмехнулся. — Нет. Я думаю его нужно куда-то спрятать, чтобы этот идиот его хорошенько поискал. Например, на дерево. — Дай сюда! — заорал Гарри, но Малфой вскочил на метлу и взмыл в воздух. — А ты отбери её у меня, Поттер! — громко предложил он сверху. Гарри схватил метлу. — Нет! — вовремя вскрикнула я и Гарри застыл. — Мадам Трюк запретила нам это делать: из-за тебя у Гриффиндора будут неприятности. Да и к тому же, ты никогда не летал на метле… Гарри меня не дослушал. Он вскочил на метлу, с силой оттолкнулся ногами от земли и взлетел. Какой идиот. Гарри резко развернул метлу, оказавшись лицом к лицу с Малфоем. Вид у того был изумленный. — Дай сюда! — крикнул ему Гарри. — Или я собью тебя с метлы! — Да ну? — издевательски переспросил Малфой, однако, несмотря на тон, на его лице появилась озабоченность. — Тогда поймай, если сможешь! — заорал он и, метнув стеклянный шар высоко в небо, рванулся вниз, к земле. Словно в замедленной съемке, я наблюдала как Гарри нагнулся вперёд и направил рукоятку метлы вниз, а в следующую секунду вошёл в почти отвесном пике. Потом вытянул руку, не снижая скорости, и, когда до земли оставалось не более полуметра, поймал шар — как раз вовремя, чтобы успеть выровнять метлу. И мягко скатился на траву, сжимая шар в руке. Раздались радостные возгласы и аплодисменты. — Гарри Поттер!