Твоё молчание

***

      «В этот вечер шли долго и остановились ночевать под развесистым деревом. Железный Дровосек нарубил дров и развёл большой костер, около которого Элли почувствовала себя очень уютно. Она и друзей пригласила разделить это удовольствие, но Страшила решительно отказался, ушел от костра подальше и внимательно следил, чтобы ни одна искорка не попала на его костюм.» — тихо на грани слышимости лился приятный голос во мраке комнаты, повествующий историю про сказочное путешествие в Изумрудный город. — «Моя солома и огонь — такие вещи, которые не могут быть соседями, — объяснил он.       Трусливый Лев тоже не пожелал приблизится к костру.       — Мы, дикие звери, не очень-то любим огонь, — сказал Лев. — Теперь, когда я в твоей компании, Элли, я, может быть, и привыкну, но сейчас он меня ещё слишком пугает…       Только Тотошка, не боявшийся огня, лежал на коленях у Элли, щурил на костёр свои маленькие блестящие глаза и наслаждался его теплом. Элли по-братски разделила с Тотошкой последний кусок хлеба.       — Что я буду теперь есть? — спросила она, бережно собирая крошки.       — Хочешь, я поймаю в лесу лань? — спросил Лев. — Правда, у вас, людей, плохой вкус, и вы предпочитаете жареное мясо сырому, но ты можешь поджарить его на углях.       — О, только никого не убивать! — взмолился Железный Дровосек. — Я буду так плакать о бедной лани, что никакого масла не хватит смазывать моё лицо…       — Как угодно, — пробурчал Лев и отправился в лес.       Он вернулся оттуда нескоро, улёгся с сытым мурлыканьем поодаль от костра и уставил на пламя свои жёлтые глаза с узкими щёлками зрачков.»       — На сегодня всё, хороших снов! — мягко, почти мурлыча, тихо проговорил Гено, не нарушая ночной тишины, откладывая книгу в зелёной обложке и поправляя одеялки в детских кроватях.       Милая улыбка не сходила лица, даруемая родительское тепло мёртвым детским лицам, на которых замер ужас, отчаяние, безнадёга и разочарование. Было уже около часу ночи…На улице непроглядная темень, в которой выделяются только свет фонарных столбов у земли, да звёзд в небе, прикрытых небольшими тучками будущего дождя. Недобитыш взглянул через окно на небо, словно пытаясь найти ответы на какие-то свои вопросы, что терзали душу. В узком и маленьком, очень мутном, зрачке, что даже не давал какого-либо освещения, вдруг что-то промелькнуло, засветилось. Огонёк тут же стал глубоким и большим, в нём появилась искра жизни. Разум будто стал яснее.       Скелет вновь обвёл взглядом комнату, словно он оказался здесь впервые в жизни. Дети….эти лица, наполовину скрытые в тени, но полные хорошо видимого осуждения, смотрели с трёх сторон комнаты, прямо на него. Вопросы, не имеющие ответа, так и проходили строкой в их пустых глазницах: «Почему?», «Папочка, за что?»… Гено отшатнулся к подоконнику, попутно задевая лежащую не небольшой тумбе книгу, что с противным шлепком упала на пол, разрывая мёртвую тишину. На краю глазницы появился чистейший рубиновый кристалл, который, в скором времени, превратился в дорожку на бледно-белой фарфоровой скуле. С уст сползла улыбка, становясь лишь кривой линией губ. На пол упала ещё одна слеза… По детской разнеслось тихое невнятное бормотание, больше напоминающее нечленораздельные хрипы накатывающей истерики.       В черепе всплыло лицо Рипера. Это высокомерное, холодное, но горячо любимое лицо, которое даже после предательства Развалинка не мог перестать вспоминать и надеяться на лучшее. Надеяться, что он вернётся, обнимет и как всегда поведает о том, что это был просто кошмар и ему причудилось. Очень реальный, страшный ночной кошмар.       Тихий шорох и по комнате разнёсся смачный хруст, пронизывающий до самой души — череп Шино крутануло в сторону родителя, а ротик немного открылся по инерции, словно застыв в немом крике. Из юных девичьих уст больше никогда не польётся ключом задорный смех. Тихо взвизгнув от напряжённой атмосферы в комнате, что с каждой минутой только сгущалась в помещении, Гено вылетел пулей из неё, захлопывая слишком громко и резко дверь и придерживая ту, словно за ним гнались и почти ухватили за шиворот. Вдох-выдох, придя более менее в себя Недобитыш пошел в, когда-то, их с мужем спальню.       С каждым шагом истерика за содеянные грехи била сознание итак поломанного скелета, по мере приближения к заветной двери. Слезы текли по скулам, капая на одежду и пол, добавляя сырости в мрачное помещение. Тело начинало трясти, становясь ватным, а каждый шаг давался с трудом, готовое в любой момент упасть на колени.       Приблизившись и коснувшись изящной ручки, зрачок вновь начал сужаться, становясь лишь мутной и размытой точкой в глубине черепа, что двигался хаотично по предметам в комнате. Кристалики слез ударялись с тихим звуком об пол, едва слышимые в огромной квартире. Развалинка не издавал никаких звуков, ощущая лёгкое биение собственной души под грудной клеткой. На устах растянулась кривая улыбка, а рука скелета легла на экто-плоть под водолазкой. Последняя слеза ударилась об деревянный пол, впитываясь в него и не оставляя после себя ничего. Красные дорожки — единственное упоминание о пролитых слезах и, когда-то, ясном рассудке. Последняя капля утекла сквозь пальцы, будучи незамеченной.       — Хороших снов, мои любимые….

***

      Глазницы Эррора резко открылись, а все звуки встали поперек горла комом, пытаясь протиснуться и стать криком. Как же ему осточертели эти кошмары. Да, они появлялись гораздо реже, но на ментальном здоровье они отразились достаточно хорошо, чтобы подгадить жизнь чернокостному скелету. Глюк стал более нервным, беспокойным, в какой-то степени даже параноидальным. Инк уже размышляет о том, чтобы поговорить с их семейным врачом и выписать ему успокоительные, которые не навредят здоровью. Да и в физическом он пострадал не меньше — рука чернокостного опустилась чуть ниже по грудной клетке, чтобы не слышать аритмичные удары своей души. Открыв глазницы, тот уже приготовился встать и пойти на кухню выпить воды, но понял, что не он один не спит в столь поздний час. Огоньки его зрачков ожидали увидеть полумрак комнаты, освещаемый только луной и фонарями с улицы, но его ожидание не были оправданы — на другой половине кровати горел светильник для чтения в постели.       — Ох, Оши, я тебя разбудил? Прости меня, пожалуйста. — тут же послышался голос мужа на его телодвижения в кровати. Его рука легла на бок второго скелета и начала растирать его, принося тепло от трения.       — Нет, ничего, Инки. Ты и сам знаешь почему я проснулся. — выдавил из себя Эррор с тяжким вздохом, после чего перевернулся, с небольшими кряхтениями, на другой бок и слегка привставая на локтях. — Что ты там такое читаешь, если не секрет? Тем более в такой час?       — Да так… — раздраженно-нервно ответил белокостный татуированный скелет, разглядывая бумаги в руках. — Проверяю месячные доклады из разных отделов, которые принёс мне секретарь сегодня перед моим уходом домой, хотя я попросил принести их утром. — Инк сделал паузу, вчитываясь в последние строки из таблицы документа, после чего небрежно положил их на тумбочку. — Надоело. На сегодня хватит с меня цифр. Может, моему котёнку принести воды? — резко произнёс Чернильница, уходя от темы и попутно сбегал от неё и с кровати, при этом укутывая ноги чернокостного скелета в одеяло, что успел сесть в кровати, упираясь позвоночником в объёмное и красивое изголовье.       — Не откажусь. — Ласково ответил Эрримор, вглядываясь в влюблённые гетерохромные зрачки. — Можешь тогда принести ещё и мои лекарства, пожалуйста?       В ответ был кинуто тихое «угу», так как другой скелет уже вышел из спальни. Кратко оглядев документы, Эррор согласился со скверным настроением возлюбленного — читать, а также пересчитывать убытки и доход компании их семьи было делом далеко невесёлым и быстрым. Судя по времени на настенных часах, Инк провёл за документацией не один час — вообще удивительно, как так в подобных вещах белокостный скелет был до жути нетерпелив и бросал такое дело через минут тридцать, да и с быстрым счётом ему было трудновато, поэтому Эррор, обычно, брал эту заботу с месячным докладом на себя. Но в последнее время Чернильница взял всё на себя, хоть чернокостный и понимал почему…       Через две минуты супруг вернулся и ему вручили стакан прохладной воды в одну руку и горсть из четырёх горьких таблеток в другую. А в подарок оставили три поцелуя: на лобной кости, на переносице, прямо над полостью, и самый ценный — на устах. Сладостное поощрение, если средний Афтер выпьет эти противные пилюли. А заставить их проглотить мог только этот хитрый художник, что проводил вот такие манипуляции, в ходе которых вредный глюк таял. Тушка Инка вернулась в изначальное положение на своей половине кровати, а лекарства выпиты, сквозь отвращение и презрение к этим адским веществам. Кто их вообще придумал такими горькими?       Глючный скелет поставил стакан на свою кроватную тумбочку рядом с очками и опустился обратно в лежачее положение, как и чернильный скелет, что выключил светильник над черепом и захватил в свои «медвежьи объятия» супруга. Эррор кинул тихое «спасибо» возле ушного отверстия партнёра, после чего сильнее погрузился в теплоту родных и таких полюбившихся объятий.       Приглашение в царство Морфея обоим никак не приходило, поэтому чернокостный скелет резко начал немного шуточный диалог:       — Разве твой секретарь не та наглая профурсетка? Крольчиха, если мне не изменяет память, с отсутствием какого-либо вкуса? — на его устах играла хитрая улыбка, а ей заразился ещё и белокостный.       — Нет, я её уволил. Не нужны мне такие развратницы на должностях. — так же игриво ответил Инк, погладив рукой скулу возлюбленного и смотря в глубокие глазницы с большими зрачками-огоньками.       — И правильно. — ответил Эррор, а после тихо засмеялся, чтобы не разбудить ПиДжи, переставая строить из себя ревнивца, и потёрся носовой полостью о чужую.       Тихое мурлыканье со стороны Инка заставило тепло разлиться под грудной клеткой среднего Афтера и тот, не сдержавшись проявить нежность в ответ по отношению к возлюбленному, запечатлел на устах сладостный и полный любви поцелуй, незамедлительно получая на него ответ.       Итак ворковали голубки до самого утра, пока не заснули… Это было ночное утро субботы…

***

      Тихий рингтон телефона разорвал гробовую тишину, заставляя привлечь внимание своего владельца. Переведя на него уставший и потерянный взгляд, тот удивился, не веря своим зрачкам. Звонил младший брат, чей номер высвечивался на экране как: «ErRoR💢». Фреш постарался — не было никаких сомнений. Потупив взглядом пару минут в телефон, словно осознавая что происходит, пока тот разрывался от поступающих вызовов, Развалинка всё же ответил, неуверенно снимая трубку.       — Алло?.. — звучало тихо, озадаченно.       — Привет, Гено. Как ты? — Родной голос полный сил и энергии раздался в трубке, развивая весь туман в разуме Недобитыша.       Хлопнув здоровой глазницей в недоумении, зрачёк обрёл более насыщенный цвет, но размером всё ещё не превосходя песчинки.       — А, это ты, Эррор. — Натянутая, кривая улыбка, но этого хватает, чтобы более-менее правдоподобно солгать брату. — Да понемногу. Сам знаешь, весь в заботе о детях. Ещё день рождения Шино совсем скоро… Собираюсь прямо сейчас, пока они спят, сходить в магазин за подарком и продуктами. У тебя что нового? Как самочувствие?       — Рад слышать, что у вас всё хорошо. — Даже через телефонную связь старший Афтер ощущал эту мягкую улыбку и счастливый взгляд Эррора. — Благодаря Инку и Пиджи всё хорошо.       — Это прекрасно! — Слишком радостно и громко, по сравнению с тишиной квартиры. Ключи со звоном упали на тумбу у входа, будучи небрежно кинутыми. — Раз ты хорошо себя чувствуешь, то мы приглашаем вас на празднование дня рождения Шиноханы! Она будет рада увидеть всех вас.       — Обязательно придём. — Ему в ответ. — Что вы собрались ей дарить? Вот-вот уже исполнится два. Уже взрослая.       — Мы очень долго выбирали подарок, соглашусь! — Счастливо звучал Гено, словно это у него должен был быть праздник, а не у дочки. Но кривая улыбка и взгляд, намекающий на истерику или припадок, говорил об обратном. — Мы с Рипером так долго выбирали подарок, который понравится нашей малышке, но это стоило того! Думаем подарить ей огромного плюшевого медведя, как она просила в один из походов в торговый центр. — Кеды были натянуты на ноги, а трубка перекинута в другую руку.       — Воу. Это очень круто. Шино обязательно должен понравится ваш подарок. Но и мы не останемся в пролёте, уж поверь! — Самодовольный хмык, а старший Афтер мог без сомнений заявить, что брат ухмылялся.       — Это ты мне так бросаешь вызов? — Улыбка на лице стала шире, чуть ли не ломая череп и уходя за его границы, если бы это было возможно.       — Возможно. — На заднем плане с той стороны трубки раздался грохот и громкое, протяжное: «Пааааааааап!» — Твою…! Ладно, Гено, удачи тебе! Я ещё позвоню сегодня!       — Пока-пока. Удача пригодится тебе. — Посмеялся Недобитыш и сбросил трубку. Но на этом смех не прекратился. Плечи затряслись, а из уст стали вырваться редкие смешки, постепенно переходящие в истеричный смех. По скулам потекли огромными ручьями рубиновые слезы, капая на пол. Смех отражался от мёртвых стен, эхом разносясь по всей квартире и резонируя от стен вибрацией, вызывая звон и мелкую дрожь сервиза в шкафу. Зрачок окончательно пропал в омуте глазницы, становясь едва-едва заметным огоньком. Если конечно он ещё там был.

«Опустошить себя до самого конца…»

      Припадок продолжался на протяжении часа, пока Гено всё-таки не успокоился. По скулам продолжали течь слезы, пока улыбка с уст пропала, превращая лицо в безэмоциональное полотно. Там не было ничего: ни искорки жизни, ни радости минутной, ни безумия. Лишь безразличие и отчаяние, что заполонили душу грешника. Грехи окончательно сломали этого монстра, как и безысходность от разбитой трагичной любовью души.       Подхватив заранее положенные ключи и телефон, старший Афтер вышел из квартиры, закрывая ту на замок и двигаясь к лифту. Но вместо заученного движения нажатия кнопки вниз скелет выбрал самый верхний этаж здания. Железная коробка с противным гулом закрылась, трогаясь с места и начиная ехать в заданном направлении — вверх. Безразличный взгляд был направлен вниз, на художество каких-то особо одарённых подростков, что решили блеснуть своими творческими способностями и фантазиями. Но не это сейчас волновало Развалинку, вовсе нет… Его мысли были заняты абсолютно иным.       Спустя пару минут лифт остановился, а Недобитыш вышел за его пределы, стремительно двигаясь в сторону лестницы на крышу. Когда-то здесь сломали замок, а новый пока не удосужились поставить. Это на руку скелету. Забравшись по хлипкой лестнице на самую высокую точку в многоэтажке, в лицо Гено тут же ударил холодный ветер. Поежившись от него, скелетик закутался в шарф, забираясь окончательно на крышу и идя к её краю. Шаги становились с каждым пройденным метров медленнее до тех пор, пока их хозяин не оказался на самом краю и не перелезая через забор, который никого не спасёт.       Огромный город простирался под ним. Множество людей бежали куда-то в виде огромной серой массы. Машины то и дело летали с одного конца улицы в другой, сигналя. Но даже эти звуки с трудом доходили до Гено: ветер перебивал всё, казалось, даже его собственные мысли. Зрачок вернулся к своим прежним размерам, до того, как Развалинка лишился рассудка. На устах растянулась мягкая улыбка, а ладонь в успокаивающем жесте легла на экто-плоть живота, мягко поглаживая ту и шепча:       — Прости, но так надо… Я тоже очень сильно люблю тебя… — Голос дрогнул на последних двух словах, а по скуле скатилась слеза. — Прости.       Взгляд с живота поднялся вновь на город, а мягкая улыбка исчезла, вновь становясь кривой и натянутой, словно за нитки. Зрачок сузился, а старший Афтер крикнул, что было сил:       — Пошел ты, Рипер!       Тело камнем бросилось с крыши одним быстрым рывком вперед….

***

      — Ну, сейчас всё хорошо. Никаких осложнений, хотя всё же есть небольшой риск. — Говорил врач, внимательно осматривая медицинскую карту и документы о результатах анализов пациента. — Постарайтесь не нервничать много, а лучше не нервничать вообще, в ближайшее время и всё будет хорошо. Если хотите, мы можем положить вас в больницу.       — Нет, не стоит. — Отмахнулся Эррор, благодаря врача и поднимаясь со своего места. Боль тут же ударила в поясницу и он, что-то прошипев, поспешил удалиться из кабинета, попутно потирая рукой позвонки.       — Ну? Что сказал доктор? — Встретил его в полупустом коридоре больницы Инк, подпрыгивая с места и подходя к супругу.       — Всё хорошо. Лишний раз не нервничать. — Кратко доложил средний Афтер, хмурясь и держась за поясницу. Хочется уже избавиться от этого ощущения.       Чернильный заметно выдохнул с облегчением, помогая надеть своему возлюбленному его пальто, после натягивая на его череп вязанную шапку и завязывая шарф аккуратно. Была бы его воля — завернул бы в капусту из тысячи и одного слоя одежды, дабы не простыл. Но один разговор поставил эту идею под запрет, поэтому белокостный был вынужден сдерживать свои порывы гиперопеки.       — Это очень хорошо. Но врач прав — в последнее время ты слишком зашуганный. Опять кошмары? — Роллер приобнял Эррора в районе талии, направляясь с ним на выход из больницы.       — Не исключено. — Подтвердил Афтер, прикрывая глазницы и выдыхая, стараясь сохранить самообладание. — Звонили из полиции, опять. Просили заехать сегодня, по возможности, в квартиру к Риперу. Говорят, появились какие-то детали по поводу расследования. — Скелет нахмурился. — Наверное, этот ублюдок проговорился.       — Я тебя не пущу туда. — Надбровные дуги Инка тоже свелись ближе к переносице, а черты лица стали жёстче. — Забыл уже, что тебе сказали в кабинете?       — Не переживай, Инки, всё будет хорошо. — Мягко улыбнулся чернокостный скелет, поднимая очи на беспокоящего супруга. — Я уже чувствую себя намного лучше и не так резко реагирую на что-либо.       — Охотно верю. — С сарказмом ответил Роллер, открывая дверь машины пассажирского сидения и усаживая туда Эррора, а сам устроился в водительском. — Но всё равно я тебя туда одного не пущу. Либо я с тобой, либо вообще не едешь.       — Хорошо, как скажешь, папочка~ — Ехидно подметил Эррор, выделяя последнее слово иным тоном, щуря глазницы и смотря на появившейся румянец на щеках Инка. Тот лишь что-то согласно буркнул и машина тронулась в путь.       Дорога не заняла много времени, поэтому уже совсем скоро Эррор и Инк вышли из транспорта около одной весьма непримечательной многоэтажки, которая, судя по всему, всё ещё находилась в аварийном состоянии. Странно, почему там ещё продолжали жить и сдавать квартиры.       — Оши, ты пока иди. Мне нужно кое-что проверить. — Сказал Инк, обходя машину, вставая спереди и поднимая капот.       Средний Афтер лишь согласно кивнул, мысленно подготавливая себя в тому ужасному срачу, что будет внутри. Ступая по ступеням, поскольку лифт перестал работать, Эррор нутром предчувствовал что-то неладное. Шаги замедлялись, стоило ему заслышать суету на лестничной площадке. Напряжения в воздухе становилось на квадратный метр больше. Поднявшись на нужный этаж в глаза тут же бросилась открытая дверь квартиры Рипера и множество людей, что копошились внутри. Сглотнув, чернокостный скелет на свой страх и риск ступил за порог квартиры, надеясь, что кто-нибудь ему объяснит что здесь происходит… но ему определенно не понравился тот факт, кто его встретил на пороге квартиры.

«…стерев нас в ничто…»

      Мёртвое тело Рипера висело под самым потолком в коридоре, распахнув рот в последней попытке вдохнуть спасительный кислород. Глазницы раскрыты до такой степени, что кажется лопнет череп под их давлением. Само тело не выглядело первой свежести: пыль, грязь, жирный блеск. Такое ощущение, что монстр не мылся больше недели. Или труп уже висит далеко не первые несколько часов...       Голова начала кружится, а перед взглядом всё плыть. Эррору захотелось выйти и как следует проблеваться на лестничной площадке. А так же забыть то, что он увидел.       — Мистер Эррор, я рад, что вы пришли… — Раздался приглушённый, вроде даже знакомый голос со стороны. — Мистер Эррор?..       Тело стало резко ватным, а внизу живота появилась жгучая боль, распространяющаяся по всему телу. Мысли расползались по всей черепушке.       — Черт! — Средний Афетер ощутил чьи-то прикосновения, что удерживали его от падения. — Вызовите скорую, срочно!..       — Эрри!..       Но чернокостный не слышал ничего более. Перед взглядом до сих пор стоял хладный труп Рипера, что своими пустыми глазницами, даже будучи мёртвым, вглядывался в самое нутро, пробирая до мурашек, словно он и был тем, кто приносит смерть…

Поздравляю! У вас….

«Мечты. Они прекрасны и воздушны. Дарят нам крылья, чтобы мы смогли взлететь под самое небо. Но когда мечта рушится — судьба обрезает нам их, заставляя обрушится камнем на землю. А из-за боли потери последней надежды сойти с ума… Опустошить себя до самого конца, стерев нас в ничто…»