До луны и обратно

      Настоящее время…       Гриффиндорка скривилась и простонала, зажмуриваясь от боли.       Мысли начали медленно переплетаться и складываться в единую картинку происходящего. Боль все еще растекалась по телу, пульсируя в отдельных его точках, и голова болела так, будто ею без остановки несколько раз ударили об стену. Осталась лишь легкая дезориентация и слабость, что не позволяли девушке пошевелить и пальцем. Хотелось просто закрыть глаза, откинуться назад и забыться. Провалиться в пустоту еще хотя бы на пару минут, чтобы окончательно прийти в себя. Но у Гермионы не было такой привилегии.       Когда неподалеку послышались шаги, она медленно повернула голову в сторону звука и через силу разлепила глаза. Ей даже не пришло в голову потянуться за палочкой — учитывая, что она все еще была при ней — чтобы получить хоть какое-то физическое превосходство. Даже обычный люмос казался просто невыполнимой задачей. Слабость поражала каждую клетку тела, оставляя её беззащитной перед лицом опасности.       Было ли все это реальным? Звуки вполне могли быть какой-то галлюцинацией или видением. Боль была единственным показателем того, что она все еще была жива. Смерть бы ощущалась совсем по-другому, ведь так? Гермиона всегда думала, что, пересекая черту, человек чувствовал лишь умиротворение и покой. Что душа просто отделяется от тела, оставляя все земные проблемы позади.       Нет, определенно реальность. Вот только какая её версия? — Это и правда был вопрос на миллион.       Когда из-за угла вышла молодая девушка, Гермиона выдохнула с облегчением. Наверняка, какая-нибудь студентка бродила по коридорам, возвращаясь в свою спальню после встречи с парнем или посиделок с друзьями. Она не могла разглядеть её лицо в темноте, но краем глаза заметила, как в лунном свете её галстук отлил золотом, а подкладка мантии стала красным пятном во мраке коридора.       Гриффиндор.       Что ж, хотя бы одно знакомое лицо. Будучи старостой, Гермиона знала всех учениц своего факультета. Может, ночная нарушительница смогла бы объяснить, что именно здесь произошло?       Сама незнакомка уже держала палочку наготове. Оглянувшись по сторонам и наткнувшись взглядом на Гермиону, она практически подпрыгнула на месте и тут же подлетела к девушке, пытаясь на ходу оценить ситуацию. Когда гриффиндорка остановилась прямо перед Гермионой и чуть наклонилась вперед, её черты стали различимыми в лунном свете.       Гермиона резко дернулась и подалась назад, хмуря брови.       Сердце забилось быстрее, и волнение комом застряло в горле.       Она не имела ни малейшего понятия, кто сейчас стоял перед ней. Острые черты, зеленые глаза и прямые черные волосы цвета вороного крыла, достающие до плеч — даже если по какой-то неизвестной причине незнакомка была облачена в цвета гриффиндора, она явно была не с этого факультета. Может, это какая-то шутка? Или её надколотый разум снова предал Гермиону, так и не восстановившись до конца?       Незнакомка смотрела на неё своими большими светлыми глазами, в которых плескалась тревога, и практически не двигалась, пытаясь не напугать смятенную гриффиндорку. Точно испуганная птичка со сломанным крылом. Поджав ноги под себя и съежившись, Гермиона практически перестала дышать. Боль отошла на второй план и притупилась, а вместо этого страх новой волной разлился по всему телу.       Что происходит? Кто она? Неужели Гермиона настолько сильно ударилась головой при падении, что реальность исказилась в её глазах?       — Хэй, — незнакомка прочистила горло и попыталась робко улыбнуться. — Ты в порядке?       — Кажется… — пробормотала Гермиона осипшим голосом. Казалось, будто она не говорила уже целую вечность, и голос просто сломался, отчего в горле появилось неприятное режущее ощущение.       — Как тебя зовут, дорогая?       — Гер… Гермиона, — прохрипела она.       Кажется, незнакомка даже не придала значения её факультету, раз на лице брюнетки не отражался такой же шок, как на её собственном. Оно и верно — на Гермионе не было ни галстука, ни мантии, которые бы указали на её принадлежность ко львам. Для неё она была лишь потерявшейся девчонкой, которая при странных обстоятельствах оказалась на полу в одном из коридоров после отбоя. И только её потерянный взгляд мог указывать на то, что что-то явно было не так.       — Ох, какое замечательное имя, — робко улыбнулась девушка, пытаясь расположить Гермиону к себе. — Как Гермиона Грейнджер.       Теплота и легкий оттенок грусти в её взгляде показывали, что у незнакомки не было злобных намерений. Почему-то хотелось доверять, пускай у неё толком и не было другого выбора. Гриффиндорка расслабилась, понимая, что её жизни ничего не угрожало. Хотя бы сейчас. В эту самую секунду, пока палочка её «новой знакомой» вновь была спрятана в одном из карманов мантии, а коридоре стояла блаженная звенящая тишина. Может, все было не так уж плохо.       Но что-то… Почему она так странно отреагировала? Как Гермиона Грейнджер? Даже несмотря на слегка размытую картинку перед глазами и беспорядок в голове, девушка чувствовала, что все это было лишь затишьем перед бурей.       — Да, — она прочистила горло. — Да, именно так.       Незнакомка явно пыталась успокоить Гермиону, заходя издалека, чтобы выяснить истинную причину такого поведения. Но то, что она сказала дальше, — пускай это и была бессмысленная болтовня — напрочь выбило воздух из её легких.       — Наверное, ты гордишься тем, что тебе дали такое же имя. Она была настоящим героем.       Что?..       Стук.       Стук.       Так громко.       Внутри все резко похолодело, и сердце мгновенно рухнуло в пятки. Была?.. Мысли в голове начали летать со скоростью света.       — Что? — прохрипела она, нахмурившись. Виски все еще пульсировали. Может, она все-таки окончательно сошла с ума? Свихнулась. Слетела с катушек. Взрыв, должно быть, отбросил её в стену, в результате чего она сильно ударилась головой и повредила мозг. Гермиона совершенно точно бредила, слышала голоса или же просто начала общаться с потусторонним миром.       — Да, жаль, что… — незнакомка скривилась, отстраняясь от Гермионы. — Подожди, что с тобой произошло? Ты начинаешь меня пугать…       Кто еще кого пугает?..       — Я… — Гермиона зажмурилась и всхлипнула, пытаясь справиться со звоном в ушах. — Я… я не знаю…       Давление разрывало голову.       — Ты что, ходила во сне?       — Нет, но…       — Ты новенькая? Я ни разу не видела тебя на уроках. Директриса не говорила мне о том, что к нам приезжает студентка по обмену.       Кажется, незнакомка бормотала все, что придет в голову, пытаясь ослабить напряжение в воздухе. Голова раскалывалась на части, и все еще ужасно хотелось спать, но Гермиона изо всех сил пыталась оставаться в сознании. Сердце билось так быстро, что норовило выпрыгнуть из груди, и ничего из всего происходящего не имело никакого смысла. Столько вопросов. Столько провалов. Воспоминания были сотканы из огромных черных пятен.       Держись.       Паника крохотной птичкой билась в грудной клетке и все никак не могла выбраться наружу.       Рациональная сторона Гермионы говорила ей, что всему этому есть совершенно логичное объяснение. Она всегда находила тысячу и один способ выбраться из странной ситуации, что угрожала её жизни, была мозгом каждой операции, так почему же сейчас её разум отказывался искать выход? Как будто в голове стоял блок, как будто кровь просто не поступала в мозг.       Отчаяние в ней без конца нервно шептало о том, что она все-таки оказалась в какой-то параллельной вселенной.       Гермиона не могла жить в неведении, и её разум тратил каждую свободную секунду на то, чтобы найти хоть какую-то зацепку. Давай же. Давай. Не сдавайся.       Темнота. Коридор неподалеку от башни Гриффиндора. Лунный свет. Знакомая картина.       Незнакомка в красно-золотом галстуке. Внимательные зеленые глаза. Мантия, струящаяся по полу. Выглаженная белая рубашка. Волосы, падающие на лицо. Блестящий значок на груди.       Значок старосты.       Точно такой же, как у неё.       Но это же невозможно… Эта девушка не могла быть старостой Гриффиндора, если этот пост вот уже пару месяцев занимала сама Гермиона.       Гриффиндорка задохнулась своим ужасом.       — Я не… не понимаю, — тихо шептала она, а затем резко перевела потерянный взгляд на незнакомку. — Ты староста?       Девушка смутилась, хмуря темные брови.       — Да. Седьмой курс Гриффиндора. Меня зовут Селеста, — непонимающе отозвалась она. — Слушай, если тебе нужна помощь, я могу отвести тебя в больничное крыло. Мадам Помфри может…       Но Гермиона больше не слушала. Абсолютно игнорируя дальнейшие слова девушки, она начала мыслить вслух, обрабатывая все известные ей факты. Взмокшая, бледная, никак не реагирующая на посторонние звуки, она напоминала сумасшедшую, которая явно бредила наяву.       Просто не может быть… Но это означало, что…       — Староста… — бормотала она себе под нос, точно душевнобольная. Гермиона пыталась убедить саму себя в том, что все это было реальным. Что у неё все еще были осколки контроля, который она уже давно потеряла. Наконец, девушка сглотнула ком в горле и прохрипела. — Можно вопрос? Эмм… Довольно странный. Просто… просто ответь мне, хорошо?       — Хорошо, — кивнула Селеста.       Гермиона поджала губы и тряхнула головой, не веря, что она действительно произносила это вслух.       — Какой сейчас год?       Вздрогнув от звука собственного голоса, она обреченно прикрыла глаза.       Было только одно объяснение тому, почему две старосты Гриффиндора сейчас находились в одном коридоре, никогда прежде не видев друг друга. И оно было безумным, абсурдным, просто идиотским. Настолько страшным, что хотелось кричать.       Тот маховик… Она держала его в руках, когда произошел взрыв. Это была русская рулетка, вот только вместо патронов в револьвере было время. А с такой хрупкой и деликатной материей нельзя было играть, так беспечно разбрасываясь самой нестабильной силой во Вселенной.       На какое-то мгновение Селеста опешила, явно не ожидая услышать подобный вопрос, а затем невозмутимо ответила:       — Две тысячи пятый. А что?       Мерлин Всемогущий…       Нет…       Внутренности заледенели. Гермиона резко втянула воздух и задержала дыхание, недоверчиво пялясь на гриффиндорку, точно она была призраком или дементором, что пришел по её душу. Внутри все сжалось и скрутилось в узел, останавливая и без того дрожащее сердце. Слова Селесты медленно впитывались в кожу, растекались по венам, впрыскивая этот жестокий факт прямо в кровь.       Нет. Нет. Это просто какая-то глупая шутка. Просто игры больного разума, который только что перенес большое потрясение.       Немигающим взглядом, полным ужаса и боли, Гермиона смотрела на Селесту и пыталась вспомнить, как дышать. А время просто остановилось. Как иронично.       Звон в ушах. Ноющая боль. Давление в голове.       Всхлип отчаяния.       Это сон. Просто сон. Она спит.       — Ты шутишь, да? — практически беззвучно прошептала Гриффиндорка. — Скажи, что ты шутишь. Прошу. Это невозможно…       Её начало трясти. Резкий приступ паники ударил по голове, заставляя мир вокруг треснуть и расколоться на части, что вихрем взмыли в воздух и врезались друг в друга.       Невозможно.       Никому прежде не удавалось отправиться в будущее. Это было чем-то за гранью фантастики даже в магическом мире. Бесчисленные эксперименты и неудачные попытки с летальным исходом были прямым доказательством того, как это было опасно. У всякой магии был предел, линия, которую нельзя было пересекать. И даже если этот модифицированный маховик, от которого за метр разило темной магией, каким-то образом сумел перенести её в будущее… по всем законам магии её тело просто не выдержало бы такого напряжения. От неё бы не осталось ничего.       Но она была здесь. Живая. Дышала и тряслась от страха, находясь на грани истерики. Истинного безумия.       В этом уравнении было слишком много переменных. Слишком много кусочков пазла, которые случайно собрались воедино и произвели настоящий Большой Взрыв. Обычный инцидент не мог стать причиной первого в истории скачка в будущее! Да еще и на целых семь гребаных лет! Просто не мог!       Сон. Бред. Ночной кошмар.       Проснись, Гермиона! Черт, просто проснись!       — Нет, с чего бы мне шутить о таком, — сглотнула Селеста, поежившись. Гермиона пугала её — это было видно по тому, как девушка заламывала пальцы и нервно закусывала губу. — Сейчас двадцать третье ноября две тысячи пятого. К чему такие вопросы? Что ты…       — О нет, — опустошенно прошептала она, вертя головой из стороны в сторону. — Нет. Нет. Нет. Святой Мерлин, Энтони, что ты наделал?..       — Так, слушай, ты правда меня пугаешь. Если не хочешь идти к Помфри, давай я… Давай для начала я просто отведу тебя к директору, и будем решать проблемы по мере их поступления, — сглотнула она, протягивая Гриффиндорке руку. — Постарайся успокоиться. Просто дыши. Все хорошо.       Ничего не было хорошо. Все было просто отвратительно. За всю свою недолгую жизнь Гермиона попадала в разные передряги, но все они казались лишь детским лепетом по сравнению с этим. Сейчас ей впервые было по-настоящему страшно. Так страшно, что хотелось просто свернуться калачиком прямо здесь, на холодном каменном полу, крепко зажмуриться до белых пятен перед глазами и молиться всем богам, которых она только знала, чтобы все это оказалось лишь обычным ночным кошмаром.       Но сон все никак не заканчивался. Боль не отступала. Инстинкт самосохранения без конца твердил, что нужно было двигаться дальше и делать хоть что-то, чтобы получить необходимые ответы. Гермиона вскинула голову, сглотнула и часто закивала, робко протягивая дрожащую руку в ответ.       — Да, ты права… Хорошая идея.

***

      Тяжелая дверь распахнулась со скрипом, и обе девушки ступили на небольшую лестницу, ведущую прямиком в кабинет директора школы. Селеста постоянно оглядывалась, справляясь о состоянии найденной студентки, но продолжала уверенно идти впереди неё.       Если это правда был Хогвартс, и Гермиона не бредила, то прямо сейчас она наткнется взглядом на знакомую фигуру профессора Макгонагалл, которая наверняка, как и всегда сидела за столом и в очередной раз возилась со свитками студентов. Она видела такую картину десятки раз. Десятки раз она встречалась глазами с директрисой, что смотрела на неё поверх своих крохотных овальных очков и одаривала любимую студентку легкой улыбкой. Хотелось рвануть вперед и подбежать прямо к столу профессора. Хотелось увидеть её лицо и убедиться в том, что она не была сумасшедшей. Сейчас ей бы не помешало хоть одно знакомое лицо.        Макгонагалл наверняка проворчала бы что-то о нарушении комендантского часа, а затем поинтересовалась бы её здоровьем и обязательно объяснила, что на самом деле произошло в том коридоре. У неё всегда были ответы на все вопросы.       Чем выше они поднимались, тем сильнее в крови скакал адреналин. Новая волна паники охватила тело, но делать было нечего. Прямо сейчас она узнает, что с ней не так. Почему в её голове был плотный туман, а эта сопровождающая её вздорная девчонка нагло врала ей насчет сегодняшней даты.       Когда Селеста заглянула в кабинет, она жестом показала Гермионе, что ей нужно было подождать на лестнице. Ровно стоять на месте было просто невозможно.       Её голос был тихим, но после длительной тишины для гриффиндорки он стал громом среди ясного неба.       — Профессор, извините, что так поздно, но это экстренная ситуация.       — Мисс Уоррингтон, если вы пришли доложить об очередном пьяном дебоше, советую развернуться и закрыть за собой дверь. Я разберусь с этим завтра.       Мужской голос.       Властный. Усталый. Резкий.       Сердце забилось быстрее.       Какого…       Темные глаза забегали по каменной стене, и захотелось рвануть вперед, чтобы покончить со всем этим цирком раз и навсегда. Гермиона запаниковала и обняла себя руками в тщетной попытке унять дрожь.       Селеста замялась:       — Дело не в этом профессор. Я патрулировала коридор рядом со спальнями Гриффиндора…       — Мисс Уоррингтон… — строго начал мужчина.       — Я знаю, вы сказали, что ходить туда запрещено, но я услышала звуки и… — она сглотнула, аккуратно подбирая слова. — Я нашла студентку… Она бредила и задавала странные вопросы, я… я не знала, что делать, и привела её сюда…       Пауза.       Тишина, прерываемая лишь её громким дыханием, была пугающей и почти зловещей.       — Пусть зайдет. Сейчас же, — спустя несколько мгновений резко отчеканил он.       Шаг. Еще один.       Когда Гермиона зашла в кабинет следом за Селестой, в нос ударил резкий запах табака и чего-то мятного, а затем…       Затем остановилось сердце.       Испуганные темные глаза врезались в серые, и весь мир вокруг перестал существовать.       Мерлин…       Прямо там, за учительским столом, сидел молодой мужчина с острыми чертами лица и светлыми волосами, что казались белоснежными при таком освящении. Серая рубашка, рукава которой были закатаны до локтей, широкие плечи, пронзительные серые глаза и абсолютный ничем не прикрытый шок на лице.       Драко Малфой. Собственной персоной.       На мгновение в глазах потемнело. Гермиона была совершенно точно уверена, что сошла с ума. Её больной мозг искажал картинку, переворачивал действительность так, как ему вздумается, и играл с ней в какую-то глупую жестокую игру. Дыхание напрочь сбилось, легкие сжались в груди, заставляя девушку задыхаться своим безумием, а в глазах, кажется, застыли слезы.       Сам псевдо-Малфой резко подскочил со своего места и замер, практически не дыша. Его рот распахнулся в немом шоке, а глаза выражали сразу тысячу эмоций: неверие, ужас, боль.       И никто из присутствующих не проронил ни слова, пока ступор осадком не опустился на каменный пол.       Селеста замялась, наблюдая за реакцией профессора и ночной нарушительницы, и вскоре тихо прочистила горло.       — Профессор?       — Какого.. — тихо пробормотал он, все еще жадно пожирая Гермиону глазами, будто отведи он взгляд, девушка тут же призраком раствориться в воздухе.       — Малфой… — надрывно шепнула гриффиндорка.       Он был старше. Она слишком много времени проводила в его компании, чтобы не заметить эту деталь. Его светлые волосы были длиннее, и пара прядей беспорядочно падала на глаза, его черты были острее, челюсть выразительнее, а сам он крупнее. Больше не мальчишка, которым он был вот еще пару часов назад.       Осознание ударило её под дых.       Но тогда… Селеста говорила правду.       Две тысячи пятый год.       Ох, Годрик… Пожалуйста, только не это.       Наконец, приходя в себя, Малфой поджал губы и тут же потянулся к палочке, вскидывая её в воздух.       — Обливиэйт.       Одно легкое движение руки, и глаза Селесты остекленели. Гермиона всхлипнула, наблюдая за происходящим.       — Уже поздно. Отправляйся к себе. И зайди в мой кабинет завтра перед занятиями.       — Да, профессор Малфой. Доброй ночи.       Без лишних слов девушка развернулась и вышла из кабинета, оставляя профессора наедине с трясущейся девушкой.       Гермиона не могла поверить в происходящее. Может, это была лишь защитная реакция, страх, который охватил все её тело, но она больше не могла немой куклой стоять на одном месте:       — Ты не можешь просто применять обливиэйт на студентах… — её голос был тихим и отстраненным, будто эти слова были обычным рефлексом и способом заполнить тишину.       Малфой провел дрожащей рукой по лицу, собираясь с мыслями, а затем вышел из-за стола.       — Мерлин…       — Ч-то происходит? — всхлипнула она и скривилась, теряясь в словах, но не двинулась ни на сантиметр.       — Грейнджер… — он замер напротив неё, нервно проводя рукой по шее, и прошелся взглядом по телу дрожащей девушки, будто пытаясь понять, была ли она настоящей. Казалось, её фамилия горечью отдавалась на его языке. Он слишком давно не произносил её вслух. — Как ты…       В её глазах было столько страха. Столько боли и ужаса. Казалось, если он не скажет хоть что-нибудь, то она просто умрет. Упадет прямо к его ногам, теряя равновесие, и провалится в темноту, позволяя ей забрать девушку навсегда.       — Я не… я не понимаю… — паника сковывала легкие, и Гермиона окончательно отпустила себя.       — Мы думали… — он сглотнул, но не отвел взгляда. — Мы думали ты мертва.       — Что?..       Что-то внутри неё рухнуло и сломалось. Раскололось на части. Грудная клетка наполнилась чем-то вязким и темным, точно смолой, и от этого стало так гадко, что странный спазм тут же прорезал живот.       — Как ты здесь оказалась?..       И к чему были все эти вопросы? Как будто она знала больше него самого!       Она тряслась и продолжала надрывно бормотать, всхлипывая через слово.       — Я не… Я не знаю… Я…       Так больно. Так страшно. Почему он так на неё смотрел? Как на прокаженную. Как на живой труп, что сам раскопал свою могилу и в попытке мести пришел к нему в кабинет. Он был таким бледным, даже бледнее, чем обычно, и Гермиона, наверно, впервые в жизни видела его настолько несобранным и ошеломленным. Пот выступил на его лбу, и «профессор» не мог вымолвить ни единого связного предложения. Если даже сам Драко Малфой был в полнейшем ужасе от происходящего, это явно не сулило ничего хорошего.       Его собственная паника лишь подпитывала её.       Гермиона едва устояла на ногах, сходя с ума от новой панической атаки, задыхаясь своим стрессом. И только сейчас Малфой, кажется, сумел взять себя в руки и подлетел ближе, протягивая к ней руку.       — Тише… Дыши, — воздуха было слишком мало и слишком много в одно и то же время. Для них обоих. — Ты ранена? Как ты себя чувствуешь?       — Н-нет… — прохрипела она.       Когда его рука опустилась на её плечо в попытке успокоить девушку, Гермиона дернулась и отскочила, точно его пальцы пылали огнем, а она обожглась от этого крохотного контакта.       Её затрясло еще сильнее, и Гермиона ахнула:       — Ты настоящий… — она втянула воздух сквозь стиснутые зубы.       — Да, настоящий, — мужчина лишь кивнул. Его черты исказились, а на лице застыла гримаса боли и сочувствия, будто ему было некомфортно просто смотреть на её метания.       — Тогда в-все это… реально… Это не сон… — едва различимый шепот. — Я не… не м-мертва.       Малфой лишь поджал губы и отрицательно покачал головой.       Гермиона резко выдохнула и прикрыла глаза.       Настоящее. Все настоящее. Осталось только принять этот факт.       — Как… как это произошло? Это просто невозможно, — она впилась взглядом в его лицо и отчаянно пыталась найти хоть какие-то ответы в его глазах. Гермиона начала вертеть головой из стороны в сторону. — Хочешь сказать, что я случайно перенеслась во времени на семь лет вперед? Я…       — Мне тоже трудно в это поверить. До сих пор кажется, что я сплю.       Он сделал шаг назад и нервно провел рукой по лицу, собираясь с мыслями.       — Хорошо, — сглотнул он и свел брови, концентрируя все свое внимание на Гермионе. — Что последнее ты помнишь?       — Эмм… — девушка нахмурилась. — Я помню, как мы столкнулись с Энтони в коридоре. Началась потасовка. Я схватила маховик, а потом в меня полетел синий луч заклинания. Дальше все как в тумане. Кажется, я отключилась… было слишком больно… — Гермиона зажмурилась. — Я проснулась одна на том же самом месте, а спустя несколько минут меня нашла Селеста и привела сюда.       — Это все?       — Да… Больше ничего, — гриффиндорка выдохнула и раздраженно закатила глаза, увидев его скептичный взгляд. — Я знаю, что с моей головой что-то не так, но думаю, я бы запомнила, если бы было что-то еще. Я прекрасно понимаю, что на кону моя жизнь.       Драко устало опустил голову вниз, а гриффиндорка лишь выдохнула и поджала губы, стараясь не дерзить единственному человеку, который мог её понять и помочь.       — Прошу тебя… Скажи мне хоть что-то… Скажи, что я не сошла с ума.       — Ты не сумасшедшая, поверь. Эмм… — мужчина снова нахмурился и тихим голосом начал рассказывать свою часть этой истории. — Когда Голдштейн кинул в тебя то заклинание, произошел взрыв… Я никогда не видел ничего подобного. Нас всех отбросило в сторону, и я отключился, — его голос был хриплым, и неуверенность в его тоне заставила Гермиону задержать дыхание. — Когда мы очнулись, тебя уже не было. Коридор был разрушен, и нескольких дружков Голдштейна даже пришлось вытаскивать из-под камней. Пара сломанных ребер и конечностей — это ничто по сравнению с тем, что могло произойти. Нам повезло, что мы вообще остались живы, — он сглотнул, делая короткую паузу.       Малфою явно было некомфортно рассказывать об инциденте. Проснуться в руинах, едва избежав смерти… Должно быть, этот день навсегда отпечатался в его памяти.       — И… ты была в самом эпицентре взрыва — пережить такое просто невозможно, — он судорожно втянул воздух. — Но тела не было, и никто не знал, что именно произошло. В конце концов, совет школы решил, что проще будет объявить о твоей смерти.       Он покачал головой. Горечь пронизывала его слова, как будто он корил себя за все произошедшее. И эта вина, что отражалась на его лице, лишь показывала, насколько уязвимым он был в эту самую секунду. Никогда прежде Малфой не показывал своей слабости. Особенно перед ней. Неужели он настолько изменился за эти семь лет? Был ли это признак зрелости или просто признание раскаявшегося человека?       — Это было слишком просто. Слишком глупо… Черт, я знал, что что-то было не так, но никто не слушал, — он горько усмехнулся. — Мне просто понадобилось семь лет, чтобы понять, в чем было дело на самом деле.       — Но это же не навсегда, так ведь? — скривилась она. — Путешествия во времени так не работают. Мне здесь не место, — она задохнулась собственными умозаключениями. — Согласно всем законам времени, меня бы просто расщепило на атомы во время взрыва. Невозможно отправиться так далеко и провести столько времени в прошлом. Возможности маховика не безграничны.       — Но это будущее. Это… нонсенс. Ничего подобного никогда не происходило… Законы времени здесь не действуют.       Она отчаянно выпалила:       — Допустим… Тогда как мне вернуться обратно? — она сделала шаг вперед и уставилась на профессора, решительно заявляя: — Я должна вернуться обратно.       Малфой задумался.       — Маховик еще при тебе?       — Я… Нет, — она покачала головой. — Если бы… моей первой мыслью было бы использовать его снова. Думаю, он просто взорвался, когда в него попало то заклинание.       — Что ж, — Малфой разочарованно вздохнул и сложил руки на груди, — это все усложняет.       — Можно попробовать найти еще один, — предложила Гермиона.       — Маловероятно. Я бы даже сказал, невозможно. Последний раз я видел настоящий работающий маховик еще во время войны… Помимо того, который нашел Голдштейн… После твоего исчезновения, работники Министерства убедились, что подобное больше никогда не произойдет, и начали охоту за ними.       Гермиона закрыла руками лицо.       — И даже если нам каким-то чудесным образом удастся найти один из них… Маховик, который отправил тебя сюда, явно был модифицирован. Обычный маховик будет просто бесполезен.       Тишина повисла в воздухе.       Вариантов больше не осталось. Малфой был прав — они не могли сделать совершенно ничего. В голове была каша, время замедлилось, и когда Гермиона осознала всю плачевность своей ситуации, отчаяние снова начало медленно подкрадываться к ней со спины.       — Я застряла здесь, да?       — Похоже на то, — отрезал он и вновь замолчал.       — Меня сейчас стошнит, — шепнула она, зажмуриваясь.       Безысходность. Апатия. Страх. Гермиона проходила через все пять стадий принятия, даже этого не осознавая.        Сначала было отрицание. Оно душило её, заставляло верить в существование параллельной реальности, и казалось, что все это было лишь бесконечным болезненным сном.       Гнев на Малфоя, на саму себя, на Голдштейна, который был настолько глупым и беспечным, что в результате его оплошности разрушилась вся её жизнь. Гнев на само время. Гнев на Вселенную, что позволила этому произойти.       Затем был торг. Она тщетно пыталась найди хоть какую-то зацепку. Торговалась с самой судьбой, прорабатывала стратегии, и молилась, чтобы один из вариантов дал ей хотя бы призрачную крупицу надежды.       Депрессия. Тянущее чувство в животе, и пустота в голове. Боль, от которой сводило зубы. Четкое осознание того, что жизнь была кончена, и отчаянное желание умереть.       И наконец, принятие. Больше ничего не будет прежним. Нужно было либо двигаться дальше, либо застрять в моменте и забыться в темноте. И чем скорее она возьмет себя в руки, тем больше будет шансов хоть что-то изменить.       Она в будущем.       С Малфоем.       И это была её новая реальность.       Мужчина опомнился и развернулся, направляясь к директорскому столу и устало проводя рукой по шее.       — Давай присядем. Для начала тебе нужно успокоиться, а потом мы сможем поговорить и все обдумать. Я налью тебе воды, — он обернулся и спросил: — Ты голодная? Я могу попросить эльфов принести тебе что-то…       Гермиона оборвала его и двинулась следом:       — Нет, спасибо. Ничего не нужно.       Малфой налил в стакан немного воды из кувшина, что стоял на тумбе неподалеку от стола. Он поставил напиток перед девушкой, присел на свое место и подался вперед, складывая руки в замок.       — Как ты себя чувствуешь?       — Все хорошо. Кажется, — девушка поморщилась. — Когда я только проснулась, в голове была полная каша, и болело все тело. Сейчас уже лучше… если не учитывать того, что я просто схожу с ума.       Она горько усмехнулась и поджала губы. В её глазах было столько горечи, когда гриффиндорка взглянула на мужчину.       — Как, по-твоему, себя должен чувствовать человек, который только что нарушил все законы пространства и времени?       — Мы что-нибудь придумаем. Ты не могла застрять здесь навечно. Если ты как-то сюда попала, значит можно найти и обратный путь.       Малфой откинулся в своем кресле, вглядываясь в лицо Гермионы, будто заново изучая девушку, которую последний раз видел семь долгих лет назад. И если гриффиндорке было странно видеть его таким, она просто не могла вообразить, что сейчас чувствовал её бывший однокурсник.       — Я все еще не могу поверить, что ты жива….       Гермиона усмехнулась и покачала головой.       — Если честно, я тоже.       — Нужно рассказать обо всем Макгонагалл, когда она вернется, — заключил Малфой, задумчиво потирая рукой подбородок.       Гермиона встрепенулась при упоминании её любимого профессора и едва ли не подскочила на месте, желая знать больше.       — К слову… где она? И почему ты в её кабинете? — девушка нахмурилась и скептически взглянула на мужчину, практически щуря глаза. — Только не говори мне, что ты стал директором школы… Без обид, Малфой, но я ни за что не поверю, что совет посадил тебя на её место. Из всех возможных кандидатов. К тому же… не слишком ли ты молод для этого?       Малфой лишь усмехнулся. Эта ухмылка — беззлобная, но самодовольная и дерзкая — была именно такой, какой она её помнила. Все в его образе было другим: его одежда, его черты, прическа. Даже то, как он двигался и вел себя в присутствии других людей. Но именно та легкая улыбка одним уголком губ была неизменной. Это, и его внимательные серые глаза.       Вот только уже не ледяные.       — Видимо стресс не мешает тебе насмехаться над моими способностями. Что ж, надеюсь, это хороший знак…       Эта повзрослевшая версия Малфой смущала её, окончательно сбивала с толку. Несмотря на состояние шока, в котором он пребывал еще несколько минут назад, он был… спокойнее. Мужчина казался расслабленным, зрелым, почти… приятным, когда не огрызался и не дерзил каждую свободную минуту. В его пронзительных серых глазах была жизнь, в его голосе не было злобы, а гнев и апатия, которые прежде буквально пропитывали все его естество, исчезли почти безвозвратно. Прошло не больше десяти минут с тех пор, как она появилась на его пороге, но этого было достаточно, чтобы Гермиона заметила эти странные изменения.       Малфой, которого она знала, скрывал свои эмоции так хорошо и искусно, что от этого зрелища по всему телу проходила дрожь. Он едва ли мог поддерживать обычный разговор без раздражения в голосе и всевозможных насмешек. А чтобы заслужить его искренность, нужно было долго и упорно капаться в его голове. Разум был минным полем, и каждый шаг мог оказаться последним. Точно в одиночку прогуливаться по Запретному лесу ночью. Точно вслепую пробираться через развалины и пытаться не переломать себе ноги.       Человек, сидящий напротив неё, больше не нуждался в помощи. В его глазах не было пустоты, и лед больше не покрывал его тело толстой непробиваемой броней.       Он… интриговал. И этот диссонанс между прошлым и будущим был самым сильным конфундусом, который только можно было наложить.       — И нет, я не директор. Просто заместитель. Макгонагалл на неделю уехала по делам в Ильверморни и оставила меня за главного. Она скоро вернется, — ленивая ухмылка окрасила его черты. — Она будет рада услышать, что ты жива.       Склонив голову на бок, Гермиона спросила:       — Как ты вообще стал профессором? И профессором чего?       — Зелий, естественно, — фыркнул он, как будто это было самым глупым вопросом на свете, позволяя самодовольству сверкать на лице.       На мгновение Гермиона поразилась тому, с какой легкостью и непринужденностью Драко Малфой — принц угрюмых и депрессивных подростков — отвечал на её вопросы. Это было почти смешно. Никаких «Не твое дело, Грейнджер!» или «Спроси у своего учебника, Грейнджер». Просто разговор. Гермиона едва ли не задохнулась своим удивлением.       — Это долгая история, — на мгновение его черты помрачнели, и он прочистил горло, явно не желая раскрывать подробностей его назначения, будто это было чем-то постыдным. — Макгонагалл поддержала меня, когда отвернулись все остальные, и взяла под свое крыло.       Директриса искренне верила в него — это Гермиона поняла еще во время их последнего разговора. Слова Малфоя согрели её сердце. Она всегда знала, что профессор обращала внимание на душу, а не прошлое человека, и даже если Гермионе не удалось самой поддержать парня в трудную минуту, она была рада, что хоть кто-то был на его стороне.       Конечно, она не имела ни малейшего понятия, что именно произошло после её исчезновения из прошлого, но судя по выражению лица Малфоя, он был еще не готов об этом говорить.       Мужчина усмехнулся и вскинул бровь.       — Видимо, у меня отлично получается угрюмо бродить по коридорам, отчитывать учеников и задавать пугающие объемы домашнего задания. Снейп бы мною гордился.       Гермиона улыбнулась впервые с тех пор, как оказалась в этом месте. Было что-то успокаивающее в том, что говорил Малфой. Как будто было просто жизненно необходимо разрядить обстановку и избавиться от безысходности, которая все еще витала в воздухе.       — Никогда бы не подумала… — она покачала головой и задумалась. — Наверное, хорошо, что ты стал профессором. Если бы я проснулась и не увидела ни одного знакомого лица, я бы просто слетела с катушек.       — Готов поспорить, что я последний человек, которого ты бы хотела видеть, — мягко усмехнулся он. — Ты была бы гораздо спокойнее, если бы это был Поттер, Вислый или, скажем, Уизлетта. Но точно не я.       На мгновение в кабинете повисла тишина.       Драко явно не хотел расстроить её, а лишь пытался поддержать разговор, но при упоминании лучших друзей в груди что-то неизбежно кольнуло. Гермиона нервно прикусила губу и задумалась о том, что произошло с ними за последние семь лет. Без нее. Как они отреагировали на новость о её пропаже? Насколько сильно это ударило по ним? Если бы она была на месте мальчишек, она бы не находила бы себе места все это время. Она бы похоронила себя в учебниках, пытаясь понять, что же именно произошло. Заперлась бы в своей комнате, роняя соленые слезы на страницы книг, морила бы себя голодом и, в конце концов, сошла бы с ума, оплакивая свою потерю.       Но они были не единственными, кому пришлось пережить такое потрясение.       Сердце забилось быстрее. Лица родных мелькали перед её глазами.       — О Боже, — отрешенно шепнула она, переводя взгляд на дрожащие руки. — Все мои близкие думают, что я мертва? Гарри? Рон? Джинни? — Гермиона подавилась собственными словами. — М-мои родители?       — Боюсь, что так, — заключил он с сочувствием в голосе. — Это было во всех газетах. Репортеры не затыкались месяцами: «Исчезновение Золотой девочки: загадка столетия».       Мужчина замолчал.       Гермиона же едва ли не подпрыгнула на месте.       — Тогда… тогда… Я должна дать им знать, что со мной все в порядке, рассказать всю правду и…       — Грейнджер… — он устало вздохнул и скривился. — Я не думаю, что это хорошая идея.       — В каком смысле? — гриффиндорка в шоке уставилась на Малфоя. — Малфой, это же…       Профессор провел рукой по лицу и покачал головой.       — Нам нужно продумать следующий шаг. Не бросайся в омут с головой, Грейнджер, — то, как легко с его губ сорвалось это «нам» окончательно сбило девушку с толку. — Если пресса узнает… начнется хаос. Статьи, куча журналистов, расследование, тесты. Только подумай: это первый случай прыжка в будущее за всю историю магического мира, — он скривился. — Тебе обеспечена поездка в Мунго или Отдел тайн, где тебя запрут в четырех стенах и сделают из тебя подопытного кролика. О попытках вернуться обратно можно будет забыть.       Гермиона затихла, размышляя над его словами. Малфой был абсолютно прав. Невыразимцы были беспощадны и порой абсолютно бесчеловечны — их мало волновало благополучие субъектов, если это помогло бы им разгадать загадку века.       — К тому же, — продолжал Малфой, — если у нас получится отправить тебя обратно, эта версия будущего просто перестанет существовать. Ничего не будет иметь значения. А твое признание лишь все усложнит.       Гермиона сглотнула и поникла.       — Ты прав, — прошептала она, принимая свое поражение. — Но там все равно нужно поговорить с Макгонагалл. Она должна знать, и её помощь явно не будет лишней.       Что ж, — вздохнул он, — у нас есть еще целая неделя, чтобы продумать, как донести до неё эту новость.       — Так что? Я просто запрусь в комнате с парой стопок книг пока мы не выясним, что делать дальше? — фыркнула Гермиона. — Мы можем искать не один месяц, даже если профессор согласится помочь.       — Вообще-то… — Малфой задумался, разглядывая Гермиону, и, решая что-то для себя, протянул: — Учитывая, что мы даже не знаем, с чего начать, пары месяцев может быть маловато. Мы не знаем, насколько ты тут застряла. И каким бы большим ни был этот замок, рано или поздно тебя заметят. Ты не можешь прятаться по углам вечно, так что я подумал…       Ей не нравился его тон. Где-то на подкорке сознания она понимала, к чему он клонил. И от этого становилось страшно.       — Может быть, тебе стоит посещать уроки с остальными?       — Я… — Гермиона замялась, не зная, как реагировать на его предложение.       Это было разумным решением. Таким образом, она могла бы жить в замке, затерявшись в толпе учеников, и не сходить с ума от одиночества и стресса. Вот только в этом плане было столько нюансов, столько тонкостей, которые делали его практически невыполнимым.       Прежде чем Гермиона начала накручивать себя, Малфой прервал поток её мыслей:       — Я знаю, что это может создать проблемы и помешать поискам, но это не такая уж плохая идея. Подумай об этом… кто-то из учеников даже может быть полезным. Слухи — очень мощное оружие.       — Может и так. Но ты не учел самого главного, — она покачала головой и указала на себя пальцем. — Гермиона Грейнджер. Медийная персона. Как бы печально это ни было, все, кто не был в танке примерно последние десять лет, знают, как я выгляжу. Только что ты убеждал меня, что никто не должен знать о моем возвращении, а теперь хочешь, чтобы я в открытую разгуливала по замку?       — Это не проблема, — он вальяжно махнул рукой. — Фальшивое имя, фальшивая биография. Недавно я закончил работать над одним зельем… что-то вроде жидких дезиллюминационных чар, только его действия хватает примерно на неделю. Тебе только нужно уточнить, что именно ты хочешь изменить.       Он расплылся в самодовольной ухмылке.       — Только если ты доверяешь моим навыкам зельеварения, — ехидно протянул он и как бы невзначай пожал плечами. — Кто знает, может я подлил туда яд.       — Все и так считают меня мертвой, — она фыркнула и расплылась в улыбке в ответ. — Мне уже нечего терять.       Малфой лишь ухмыльнулся и кивнул.       — Но если серьезно… эта школа не перестает меня удивлять. Как же до смешного просто здесь создать фальшивого ученика.       — У директора есть свои привилегии, — Малфой вновь повел плечом. — Если начальство в курсе твоих авантюр и одобряет их, ты можешь делать все, что захочешь.       — Как удобно, что именно ты сейчас сидишь в этом кресле, — дразняще протянула она и сощурилась.       — Что тут скажешь… я был рожден, чтобы помыкать другими людьми, — самодовольно ответил он.       Типичный Малфой, подумала она, едва не закатив глаза. А она только начала думать, что он и правда изменился до неузнаваемости. За всем этим фасадом спокойствия и зрелости все еще скрывался тот самый мальчишка, который любил дразнить её и ужасно раздражал. Именно этот факт заставил Гермиону поверить в реальность происходящего. Стало… легче. Его поведение напоминало ей о прошлом, о времени, когда все было до жути обыденно и нормально, и гриффиндорка даже расслабилась, с головой ныряя в воспоминания.       Малфой всегда останется Малфоем, какие бы титулы он ни носил.       Девушка с улыбкой покачала головой.       — Посмотри на себя, прошло целых семь лет, а ты так и остался самодовольным придурком, которого я знала.       — Спасибо за комплимент, — фыркнул мужчина в некой легкой, почти мальчишеской улыбкой на лице. — Приятно слышать, что за это время я не успел превратиться в дряхлого старика в твоих глазах… И все же, как бы мне не нравилось говорить о себе любимом, нам нужно обсудить твое пребывание в школе, — он нахмурился и добавил: — Помимо всего прочего… Я так понимаю, ты бы хотела вернуться в башню Гриффиндора?       — Если это не проблема, — кивнула Гермиона.       — Студентка, которая тебя сюда привела, Селета Уоррингтон… она семикурсница с Гриффиндора, и сейчас у неё нет соседки. Мне кажется, вы поладите. Учитывая, что она молодая менее раздражающая версия тебя, — хмыкнул он, а Гермиона лишь закатила глаза в ответ на его слова. — Скажем всем, что ты перевелась из Шармбатона. Полукровка, так как маглорожденных там можно пересчитать по пальцам, а у чистокровных слишком узнаваемые имена.       Гермиона даже не успела возразить. У неё просто не было аргументов, чтобы спорить с мужчиной. Он продумывал все до мелочей, кажется, и вовсе рассуждая на ходу, и проще было согласиться и смириться со своим положением, чем ссориться по пустякам со своим новым «профессором».       Годрик, это даже звучало абсурдно…       — Но я не говорю по-французски. У меня и акцента то нет, — потеряно пробормотала девушка.       — Это неважно, — он закатил глаза. — Предположим, что ты родилась и выросла в Англии, но потом твоя семья переехала во Францию, и тебе пришлось пойти в Шармбатон.       — Разумно, — смиренно промямлила она.       — Я сообщу профессорам. Тех, что учили нас с тобой, осталось немного, так что проблем не возникнет. Тебя никто не узнает. Особенно, под действием моего зелья.       Она кивнула.       — С остальным разберемся завтра. Сейчас нам обоим нужно выспаться, — выдохнул он, устало протирая глаза. — Сегодня переночуешь в одной из комнат для персонала, а завтра я заново представлю тебя Селесте.       Гермиона раздраженно фыркнула, очевидно, все еще порицая мужчину за инцидент с обливиэйтом.       — А потом мы начнем искать информацию про маховики, — нетерпеливо добавила девушка, подскакивая с места. Мужчина лишь кивнул.       Её клонило в сон несмотря на то, сколько потрясений она пережила за сегодняшний день. Стресс явно сказался на её организме, что требовал подзарядки, и от слез болели глаза. Еще несколько минут назад она думала, что больше никогда не заснет, что от перевозбуждения, страха, непонимания кошмары просто не позволят ей ни на секунду прикрыть глаза. Но сейчас, рассматривая изможденное лицо Маллфоя, она осознала, как сильно устала на самом деле. Хотелось просто отключиться. Провалиться в темноту и не думать ни о чем хотя бы несколько часов.       — Следуй за мной. Я покажу тебе твою комнату…       Когда Малфой поднялся и направился в сторону лестницы, Гермиона послушно поплелась за ним, стараясь экономить свои силы.       Внезапно мужчина резко развернулся и бросил:       — Ах да, еще кое-что… Тебе нужно фальшивое имя.       — Думаю, хватит и фамилии.       — Есть что-то на примете? — он вопросительно вскинул бровь.       Гермиона задумалась, мысленно пробегаясь по всем возможным вариантам.       — Этвуд, — наконец, выпалила она.       Малфой нахмурил брови.       — Как магловский автор?       Девушка опешила. Она никогда бы не подумала, что Малфой, будучи самым настоящим чистокровным снобом, обладал такими обширными познаниями в области магловской литературы. Ей всегда нравились романы этого автора — она занимала особое место в сердце Гермионы. И сейчас, запертая в этом времени и вынужденная повиноваться правилам нового мира, она как никогда раньше чувствовала себя главной героиней культового романа Маргарет Этвуд.       — Откуда ты знаешь о ней? — Гермиона шокировано смотрела на мужчину.       Малфой лишь закатил глаза и язвительно протянул:       — То, что меня растили в чистокровной семье, не значит, что я не признаю магловскую культуру, Грейнджер. Ты многого обо мне не знаешь.       Когда профессор развернулся и направился к выходу из кабинета, Гермиона лишь на мгновение застыла на месте и задумалась, прожигая взглядом его спину. Он уже не слышал, как она тихонько пробормотала себе под нос:       — Ты прав, не знаю, — и отправилась следом за ним.