До луны и обратно

      17 декабря 2005 года       Завтрак в большом зале всегда проходил достаточно шумно. Гермиона ещё с самого первого курса привыкла к постоянным перешептываниям, разговорам, громкому смеху, который, казалось, наполнял это место жизнью. Самыми резвыми всегда по традиции считались гриффиндорцы. Будь то непрекращающийся поток сплетен Парвати и Лаванды, очередная удачная шутка близнецов или же взрывной эксперимент Симуса, стол красно-золотых всегда выделялся на фоне остальных. Это был некий ритуал — эта атмосфера давала бешеный заряд эмоций и энергии на целый день вперед. И по иронии судьбы за семь потерянных лет в этом месте не изменилось практически ничего.       Гриффиндорский стол, как и обычно гудел впечатлениями, вот только на этот раз все присутствующие с энтузиазмом вспоминали о вчерашней вечеринке, обернувшейся огромным успехом. Несколько особенно энергичных учеников, которых, видимо, не затронуло похмельное проклятье, активно рассказывали что-то своим схватившимся за головы угрюмым друзьям, активно жестикулируя и периодически заливаясь громким смехом. Небольшая группа хихикающих девчонок, прижавшихся друг к другу в попытке скрыться от лишних ушей, расположилась на самом краю стояла, и каждая из них тихо хихикала, оглядываясь и украдкой смотря на парочку тихих когтевранцев. Для многих вечеринка стала постыдным воспоминанием, для кого-то — триумфом и главным событием этого года. И абсолютно каждый ученик, удостоившийся чести посетить данное мероприятие наверняка думал о том, что ему ещё не скоро удастся забыть происходившую вчера вакханалию.       Прекрасный способ отпустить себя и поддаться моменту, не заботясь больше ни о чем. Идеальный инструмент забвения. Универсальный ключ, отпирающий все внутренние двери и раскрывающий потайные ходы.       Пускай Гермиона все еще чувствовала себя ужасно из-за того, что так быстро сбежала с дня рождения Мэтта, так и не подарив парню танец, которого он так страстно желал, её до сих пор не отпускало чувство какой-то странной внутренней удовлетворенности. Вчера она открыла для себя нечто безумно важное. Теперь гриффиндорка прекрасно осознавала, что испытывала чувства к чертовому Драко Малфою. Отрицать эту хрупкую связь было просто невозможно. Это было что-то теплое, неизбежное и неповторимое. Неукротимое. Запретное. И каждое их взаимодействие было очередным гвоздем, забитым в коробку её судьбы.       Это было наваждением. Чистым приливом энергии. Зелёным лучом, ударившим прямо в грудь.       Никогда в жизни она бы не подумала, что окажется в подобной ситуации. Если бы ещё год назад кто-то сказал ей, что при виде Малфоя в ее груди будет бушевать подобный шторм, она наверняка наслала бы на лжеца парочку особо неприятных проклятий. А теперь… Под влиянием алкоголя или нет, то чувство внеземной лёгкости и эйфории никак нельзя было подделать. Головокружение, одолевающее её в его непосредственной близости. Покалывание на кончиках пальцев. Сбитое дыхание. Все признаки на лицо. Мерлин… И во что она ввязалась?! Противный мальчишка стал привлекательным загадочным мужчиной. И его всегда было так мало. Так чертовски мало. Это было зависимостью. Наваждением и одержимостью. Но самым страшным было то, что Гермиона не хотела, чтобы это когда-либо кончалось.       Пока сидящая рядом с ней Селеста уныло прятала лицо в ладонях из-за одолевшего её похмелья, её подруге хотелось сделать то же самое по совершенно другой причине.       Уоррингтон вот уже несколько минут неподвижно сидела на скамье в Большом зале в компании Лидии, Софи и Гермионы и периодически ерзала на своем месте, едва ли не распластавшись на гриффиндорском столе. Кажется, кому-то вчерашний вечер действительно запомнился надолго. Порой она меняла положение, потирая виски в попытке избавиться от головной боли и издавая странные хрипящие полустоны. Гермиона кривилась, кидая сочувствующие взгляды на подругу, и терпеливо продолжала убирать шелковые прядки ей за уши в попытке сберечь их от попадания в тарелку с овсянкой.       К сожалению, порой даже умнейшие ведьмы Магического мира совершали ошибки. И на этот раз одной из таких ошибок стало халатное отношение Селесты к собственному запасу зелий. Внимательная и всегда готовая прийти на помощь, она, даже не задумываясь, отдавала свои запасы зелий мальчишкам, когда те в очередной раз попадали в передрягу и не желали показываться в больничном крыле. И сегодняшним утром, проверив заветное отделение с медикаментами в своем бездонном сундуке, Селеста не обнаружила там ни единого флакона с бодроперцовым зельем, которое сейчас смогло бы сделать из неё полноценного человека.       Вот и делай добро людям, пробурчала тогда Уоррингтон, со всей силы захлопывая крышку несчастного сундука.       Гермиона благодарила Мерлина и всевозможные высшие силы за то, что этим утром она отделалась лишь легким головокружением и неприятной сухостью во рту.       — Я больше никогда не буду пить, — простонала Селеста, боясь сделать лишнее движение в таком состоянии.       — Ты говоришь это после каждой вечеринки, — Софи лишь покачала головой и закатила свои светлые глаза.       Этим утром Макмиллан чувствовала себя лучше некуда. Она буквально сияла самодовольством, порой с ухмылкой поглядывая на подругу. Её глаза были ясными и разве что не блестели, что только подчеркивала темная тушь для ресниц. Собранная и утонченная, одетая с иголочки, она казалась принцессой из сказки на фоне своей одногруппницы, что готова была лужей расплыться прямо под этим самым столом.       Судя по тому, сколько стаканов вчера опрокинула в себя Селеста, чудом было то, что девушка вообще смогла сегодня подняться с кровати.       — Голова раскалывается, — промычала она, так и не отнимая ладоней от лица.       — Ага, — пробормотала Макмиллан, с фальшивым интересом разглядывая свои ногти. — И это тоже.       — Последний коктейль явно был лишним.       Гермиона едва сдержалась, чтобы не рассмеяться в голос.       — Серьезно? Меня здесь вообще никто не слушает? — фыркнула Софи.       Уоррингтон наконец показала свое угрюмое лицо, одной рукой хватаясь за голову, а второй за большую медную ложку. Пробурчав нечто неразборчивое себе под нос, она сверкнула глазами и с укором во взгляде уставилась на подругу.       — Почему ты выглядишь как огурчик? Ты пила почти столько же, сколько и я!       — В отличие от некоторых, я выпила всего пару стаканов, — Софи вскинула точеную бровь. — И делала маленькие глотки, а не хлебала огневиски так, будто у меня внезапно случилось обезвоживание, — подавшись вперед, она коварно усмехнулась. — Или ты просто настолько сильно хотела избавиться от своей печени?       Селеста раздраженно закатила глаза и тут же скривилась, чувствуя, как боль пронзила её виски. Гермиона сочувствующе положила руку на её плечо и мягко улыбнулась.       — Почему ты меня не остановила? — едва ли не захныкала гриффиндорка.       — Я пыталась. Неоднократно, — фыркнула Макмиллан, а затем ткнула своим тонким пальчиком в сторону подруги и сощурилась. — Один раз, когда я попыталась вырвать стакан у тебя из рук, ты зарычала на меня. Буквально зарычала! — шикнула она. Гермиона приложила руку ко рту, чтобы не засмеяться. Что ж, она явно много чего пропустила, мучая свой злосчастный бокал у дальней стены Выручай комнаты. — Кто вообще так делает?! В следующий раз я просто привяжу тебя к стулу, Селеста, — коварно сверкнув глазами, она вновь выпрямилась, натянулась, точно струна, и без тени насмешки продолжила пялиться на брюнетку и прожигать её взглядом.       — Я ведьма, не забыла? — вяло откликнулась брюнетка, поведя рукой в воздухе. — Я знаю Фините.       Связанную или нет, кажется, Селесту не могло остановить ничто, когда речь заходила о грандиозных вечеринках Гриффиндора.       Наблюдать за этими двумя было настолько забавно, что сейчас девушке не хватало только попкорна и банки содовой для полного комплекта. Им и правда стоило попробовать сниматься в кино комедийного жанра.       — Тогда твоя палочка отправится прямиком в мусорку, клянусь Мерлину, — буркнула Софи, даже не моргнув глазом.       — А еще я владею беспалочковой магией…       — Ты просто не оставляешь мне выбора, подруга, — шикнула гриффиндорка. Хмыкнув и просто пожав плечами, она без зазрения совести пролепетала: — Придется тебя вырубить.       Ох, черт…       — Жестоко… — пробормотала Гермиона.       Что ж, по крайне мере, теперь она точно знала, что не стоит стоять на пути Макмиллан. Шутка это была или нет, кажется, никакая палочка не помогла бы ей в схватке с этой оторвой с отвлекающими внимание заколками-бабочками в волосах. Внешность и правда бывает обманчива…       — Поиграй в Квиддич столько же, сколько и я, — хмыкнула Софи. — Хочешь — не хочешь, придется научиться порой быть жестокой.       — Она и правда может врезать так, что мало не покажется, — Уоррингтон едва заметно кивнула головой и снова жалобно простонала. — Лучше не попадаться ей под горячую руку.       Гриффиндорка вскинула брови и сделала один единственный глубокий вдох.       — Вау.       — Вы можете хотя бы на минуту завалить хлебальники?! — громкое шипение Лидии раздалось прямо под ухом, заставляя девушек мгновенно обратить на неё все свое внимание. — Вы меня с ума сводите этой своей болтовнёй!       Бледная и до ужаса злая, сейчас блондинка выглядела ничуть не лучше Селесты. Крупные платиновые кудри были спутаны и наспех убраны в высокий хвост прямо на макушке, синяки под глазами виднелись даже под толстым слоем косметики, небрежно нанесенной на её лицо в спешке, а губы были искривлены в такой злобной усмешке, что Гермиона, сама того не осознавая, поежилась на месте. Софи сочувствующе поджала губы и приложила руку к губам, но Уоррингтон, кажется, даже не повела глазом, отказываясь реагировать на выпады чрезвычайно раздраженной слизеринки.       Она никогда не упускала шанса пособачиться со своей дражайшей подругой.       — Кажется, кто-то тоже неплохо провел вчерашний вечер, правда, Лидия? — несмотря на свою острую головную боль, брюнетка нашла в себе силы коварно ухмыльнуться, подпирая подбородок рукой. — Учитывая, что ты просто испарилась сразу после того, как зашла в Выручай комнату. И что же ты, моя дорогая змейка, делала все это время?       Её глаза сверкнули ехидством.       — Не твое собачье дело, Уоррингтон! — огрызнулась блондинка, взглянув на девушку из-под пушистых ресниц.       — Ну же, Моррисон, — театрально надулась Селеста. — Не будь такой букой. Расскажи нам.       — Нет.       — Я весь вечер тебя искала, Ди, — шепнула Софи, смятенно опуская глаза. — Я так за тебя волновалась. Меньшее, что ты можешь сделать, это рассказать нам, куда ты пропала.       Вчера вечером многие из них открыли для себя нечто важное. Селеста в очередной раз осознала, что она просто не умеет пить, продолжая раз за разом проигрывать в схватке с горячительными напитками. Софи поняла, что ей и правда стоило изобрести новое сдерживающее заклинание, чтобы держать подругу в узде. Гермиона же… Она нашла в себе силы признать свои расцветающие чувства к невыносимому белобрысому аристократу. А Лидия, кажется, окончательно смирилась с тем, что вечеринки Гриффиндора явно были не для неё.       Слишком много соблазнов. Слишком мало благоразумия, которое потонуло где-то на дне третьего стакана огневиски.       — Судя по твоему потрепанному виду, что-то и правда произошло… Что-то… увлекательное и даже… постыдное, — Селеста подмигнула и с легкой улыбкой буднично поинтересовалась: — Тебе есть чего стыдиться, Ди? Признавайся, ты провела ночь в комнате какого-то очаровательного семикурсника и теперь об этом жалеешь?       Силками вытягивая информацию из замученной слизеринки, она будто пыталась отвлечься от боли, что пульсировала в висках, и тошноты, от которой хотелось свернуться калачиком и тихо стонать в стороне. Лидия же готова была отрывать головы, лишь бы её просто оставили в покое. Она сжимала руки в кулаки и стискивала зубы, готовясь плеваться ядом при любом удобном случае. Воздух практически искрился от напряжения, что витало между ними, и градус повышался, заставляя Гермиону и Софи нервно переглядываться и ерзать на месте.       — Серьезно, Уоррингтон, не суй нос в чужие дела, — гневно процедила она. — Ничего не произошло. Я просто свалила пораньше и пошла спать.       — Ага, конечно, — хмыкнула брюнетка, а затем, пересилив себя, драматично приложила руку к груди и воскликнула: — Мерлин, какой ужас! Это же трагическое падение королевы вечеринок!       Прежде чем Лидия успела ответить, позади послышался какой-то шум. Резко переведя взгляд в сторону дверей, Гермиона уставилась на Колсона, который, хлопнув одного из своих друзей по плечу, вальяжно вошел в Большой зал. Для человека, который вчера вливал в себя огневиски в огромных количествах, он выглядел на удивление хорошо. Занятий сегодня не было, так что Трэверс расхаживал по залу в свободных темных брюках и цветастом свитере, и казалась, выглядел идеально и небрежно в одно и то же время.       И как только парень посмотрел в их сторону, его взгляд как бы невзначай зацепился за Лидию. Будто он даже не замечал трех девушек, что сидели рядом. Будто он намеренно выискивал блондинку в толпе.       Гермиона сощурилась.       Слизеринка же даже не взглянула в сторону дверей. Рвано вздохнув, она резко сжалась и прикрыла глаза рукой, нервно сжимая свою ложку в кулаке. Казалось, ей даже не нужно было смотреть в ту сторону, чтобы точно распознать, кто именно появился в зале. Словно одного смешка, одного слова, одного шороха было достаточно, чтобы понять, кто именно стоял в паре десятков метров от неё.       Селеста и Софи пристально проследили за реакцией подруги, а затем синхронно ахнули, комично раскрывая рты, будто их обеих одновременно ударила по голове одна и та же мысль.       — О Боже… Не может быть… — Уоррингтон едва ли не подавилась словами.       — Ди! — взвизгнула Софи.       Моррисон начала бормотать всевозможные проклятия себе под нос и крепко зажмурилась, скукоживаясь еще сильнее, желая просто раствориться в воздухе или же провалиться под землю.       — Скажи мне, что ты не переспала с Колсоном! — прошипела брюнетка. В её глазах сверкал ничем не прикрытый восторг, который периодически сменялся полным ошеломлением.       Блондинка шикнула, выставляя руку вперед и пытаясь хоть как-то заставить гриффиндорок заткнуться. Медная ложка с лязгом упала на стол, и девушка в очередной раз выругалась, дергаясь так, будто по её телу раз за разом проходились заряды тока. Нервная, раздраженная и рассеянная, сейчас Лидия была совсем не похожа на прежнюю себя. Создавалось ощущение, что эта вечеринка и то, что на ней произошло, просто высосали из неё все соки. Всю утонченность и самодовольство. Оставили лишь тень того человека, которым она хотела казаться.       Да, они с Лидией никогда не были близки, но в эту самую секунду Гермионе было искренне жаль девушку, чьи слабости сейчас были так нагло выставлены напоказ. И её дорогие подруги никак не помогали слизеринке справиться со стыдом и паникой.       Ох уж эти подростки…       — Ни с кем я не спала! — нервно выпалила Лидия. — Мы просто… — проведя рукой по лицу, она делала парочку глубоких вдохов, а затем позорно сдалась на радость гриффиндорским гарпиям. — Ладно, мы поцеловались…       Софи сдавленно пискнула, а Селеста настолько молниеносно приложила ладонь ко рту, что под ухом Гермионы раздался громкий хлопок. Девушка скривилась. Надеюсь, она не вывихнула себе челюсть.       — Но я была просто в дрова и не помню половину из того, что произошло, — принялась оправдываться блондинка и едва ли не начала хныкать, оглядывая восторженные лица однокурсниц.       — Мерлин… Такого я уж точно не ожидала.       — Это было блядской ошибкой, понятно?! — рыкнула она. Её дикие глаза беспорядочно метались от одной девушки к другой, и это безумие, что читалось в её взгляде, заставило Гермиону поежится. Кажется, этот глупый поцелуй пугал Лидию не меньше, чем остальных. Она была в отчаянии, не находила себе места и, кажется, уже жалела о том, что вообще открыла рот в присутствии ухмыляющихся девушек. — Я глубоко сожалею об этом, и хочу просто стереть этот эпизод из своей памяти.       Наверное, самым лучшим решением в данной ситуации было бы предложить Моррисон просто применить к себе обливиэйт.       — Ты покраснела, Лидс, — хихикнула Макмиллан.       — Неправда!       Лукаво ухмыльнувшись, Селеста сделала крохотный глоток тыквенного сока, а затем пробормотала, кивая головой в сторону:       — Лучше спрячь этот свой румянец, потому что он идет прямо сюда.       — Черт.       Моррисон крепко зажмурилась и мысленно приготовилась к неизбежному.       Нацепив на лицо ленивую улыбку, Колсон вальяжно пересек Большой зал, лавируя между столами, и остановился неподалеку от мертвенно-бледной Лидии. Так и не приземлившись на скамью, он остался стоять и лишь поставил руку на край стола, перенося вес с одной ноги на другую. Даже на некотором расстоянии Гермиона чувствовала запах мужского геля для душа и терпкого сладковатого одеколона. Но она даже не могла себе представить, что сейчас ощущала Лидия, что впервые после вчерашнего инцидента находилась с ним в непосредственной близости. Должно быть, этот аромат вызывал у неё яркие вспышки эпизодов с вечеринки, ведь сейчас она едва ли не дрожала, изо всех сил стараясь просто не дышать.       — Доброе утро, мои ненаглядные! — весело хохотнул он. — Как самочувствие? Все части тела на месте? Потому что у меня такое чувство, что я все-таки оставил парочку из них за дверью Выручай комнаты.       Вот же черт! Гриффиндорка усмехнулась, наблюдая за тем, как он периодически как бы невзначай ронял взгляды на покрасневшую блондинку. Возвышаясь над ней огромной каменной статуей, он будто издевался, при этом стараясь не вызывать подозрений.       — Все отлично, — просияла Селеста, а затем, почувствовав новую волну тошноты, резко скривилась и поникла. — В общем и целом… Ну что, успел вчера нажить парочку приключений на свою задницу? Мы не видели тебя большую часть вечеринки.       И почему каждое взаимодействие Гермионы с этими людьми всегда превращалось в какой-то забавный спектакль? Это было просто поразительной закономерностью.       — Я отпадно провел время, спасибо, — кивнул Трэверс, сверкая глазами, а затем вздохнул и мечтательно протянул: — Выпивка, танцы и хорошенькие ведьмы — это именно то, что нужно сердцу одинокого гриффиндорца. Вечер стал особенно интересным, когда…       Лидия резко дернулась и начала судорожно водить рукой по скамье, пытаясь нащупать свою сумку.       — Мне пора идти, — через силу выдавила она.       Девушка подорвалась со своего места, практически врезавшись в Колсона, а затем засеменила к выходу, заставляя крупные светлые кудри прыгать по своим плечам. Трэверс задумчиво смотрел ей в след, слегка поджимая губы.       Селеста и Софи коварно переглянулись.       Наконец, парень непонимающе уставился на трех девушек, оставшихся за столом. Гермиона же прикрыла глаза, медленно покачав головой.       — Что это с ней? — скривился он.       — Без понятия.       — Если бы мы знали…       — Так что ты там говорил?       19 декабря 2005 года       — Хочешь вместе позаниматься после последнего урока? — Селеста вынырнула из кабинета Трансфигурации вслед на Гермионой и едва успела поймать её, прежде чем девушка вновь не убежала по своим секретным делам.       Обычно, чтобы сбежать от своих чрезвычайно любопытных друзей на встречу с упрямым преподавателем Зелий, гриффиндорка придумывала различные отговорки. Она выигрывала время, лепеча какой-то бред про помощь одному из третьекурсников с домашним заданием или желание допоздна просидеть в библиотеке. Последний вариант был невероятно эффективным, ведь парни обычно плевались, даже не задавая вопросов, а Селесте лишь оставалось грустно вздохнуть и отрешенно покачать головой. Но на этот раз одной отговоркой было не отделаться. Чуткая и до ужаса проницательная Селеста, не обремененная обществом мальчишек и обладающая исключительным талантом вынюхивать секреты других, кажется, видела её насквозь, заранее зная, к каким уловкам может прибегнуть её соседка.       Ничего не оставалось.       К черту!       — Нет, прости, мне нужно… — пару мгновений Гермиона раздумывала над тем, стоило ли ей нагло солгать или сказать подруге частичную правду. В конце концов, она робко выдавила: — Мне нужно забежать в кабинет Зельеварения. Обсудить пару вещей с профессором Малфоем.       Прошерстить пару десятков книг в поисках решения её маленькой проблемы. Попытаться выбраться из этого времени. Попробовать сохранять спокойствие в присутствии мужчины, от одного взгляда которого кругом шла голова.       — С профессором Малфоем? И зачем тебе идти к этому угрюмому отморозку? — фыркнула Селеста, удивленно глядя на подругу. — Я едва ли могу высидеть урок в его присутствии, а ты добровольно идешь в эту дыру?       Ах да… И как она могла забыть, что практически каждый третий в этом замке считает Малфоя невыносимым ублюдком?       Идти в кабинет Зельеварения на «приватное занятие» с Драко было тяжело лишь потому, что Гермиона больше не знала, как именно ей стоило вести себя в его присутствии. Он вызывал в ней мириады эмоций, которые она прежде никогда не испытывала, и от одного этого осознания становилось трудно дышать. Как вслепую идти по темному лесу в надежде наткнуться на слабый свет где-то вдалеке. Как плавать в толще воды, касаясь кончиками пальцев самого дна, но не знать, как скоро в её легких кончится воздух. Это было практически невыносимо. И Гермиона никак не находила себе места, втайне надеясь, что спрятавшись за переплетом тяжелой книги, она сможет хоть как-то сбежать от своих глупых никому не нужных чувств.       — Там не так уж плохо, — тихо пробормотала Софи, выныривая из-за спины брюнетки и становясь рядом с девушками. Однако ни Селеста, ни Гермиона даже не обратили внимания на её слова.       — Он… дал мне дополнительное задание, — ну что ж, это частично было правдой. Ложь так мастерски срывалась с её губ, что в какой-то момент самой гриффиндорке стало страшно оттого, в кого она превратилась. — Я ведь появилась в школе только к середине семестра. Ну знаешь, я просто пытаюсь догнать вас по программе. Не хочу упустить ничего важного.       И неважно, что она еще в начале года просмотрела и заучила большинство информации по выбранным предметам, чтобы не ударить в грязь лицом на самих занятиях.       — Допустим… В последнее время ты проводишь с ним так много времени… — Селеста задумалась, поджимая губы. — Только не говори мне, что ты тоже запала на него… — её взгляд метнулся в сторону Софи, и тяжелый вздох слетел с её губ, — как некоторые.       — Нет! — резко фыркнула она. Слишком резко. Слишком отрывисто. Будто и ей и правда было, что скрывать. Гермиона нервно усмехнулась, отчаянно пытаясь сделать вид, что это предположение было самым абсурдным, что она когда-либо слышала. — С чего бы? Ты же сама видела, как он ко мне относится. Я просто хочу показать ему, что он ошибается насчет меня, что… я заслуживаю свое место в этой школе.       Селеста накрыла её руку своей и мягко улыбнулась. Однако сердце Гермионы все еще продолжало беспокойно метаться в груди.       — Во-первых, тебе не нужно никому ничего доказывать, Миона. Малфой не изменится никогда, как бы ты ни старалась.       Он не изменится.       Что если, он уже изменился? Что если одно его присутствие в её жизни было той самой нитью, на которой держался её здравый смысл? Возможно, её ослепило желание видеть в людях лучшее. Возможно, ей просто нужно было держаться за что-то. За любую крупицу надежды. Но сейчас это не имело значение. Потому что в этой реальности не было места прошлым обидам. Потому что человек, который никак не изменился за последние семь лет, просто не мог смотреть на неё так.       — А, во-вторых, мне кажется, что что-то тут не чисто, — брюнетка сощурилась, а затем тихо пробормотала, будто бы пробуя собственные слова на вкус. — Я видела, как он на тебя смотрит. И заметь, это уже не первый раз, когда я тебе об этом говорю. Это началось еще на самом первом уроке. Не думай, что я не заметила, — она склонила голову на бок. — Так что происходит?       Какая наблюдательная! Такое чувство, что Селеста только и делала, что в упор пялилась на парней, когда они только оказывались на расстоянии метра от Гермионы, чтобы узнать их скрытые намерения. Чертов ходячий детектор заинтересованных мужчин!       И вообще… Если Малфой и вправду смотрел на неё как-то по-особенному в присутствии других учеников (чего лично она даже не замечала), то Гермионе стоило устроить ему хорошую взбучку, раз он готов был так беспечно и глупо раскрыть их связь и вызвать у других подозрения по поводу истинной личности девушки одним своим чертовым блестящим взглядом.       Очень пронзительным и… завораживающим… проклятым взглядом!       Девушка мысленно чертыхнулась. Стараясь оставаться невозмутимой и в то же время невероятно оскорбленной данным открытием, она лишь переступила с ноги на ногу и сдвинула брови на переносице.       — Что ты имеешь в виду?       — Он видит в тебе загадку, которую хочет разгадать, — уголок её губ пополз вверх, и все же было сложно угадать, что именно чувствовала Селеста в этот самый момент. Заинтересованность? Отторжение? Тревогу? Она продолжала размышлять, будто наверняка знала, о чем именно говорит. Будто её слова не были просто предположениями. — Он еще никогда не обращал такого пристального внимания на своих студентов. В большинстве случаев, ему просто все равно, но ты…       Нет. Нет. Нет.       — Не говори глупостей, Селеста, — нервно усмехнулась она. Ложь была смолой на её губах и копотью оседала в груди, но по-другому быть просто не могло. — Он никогда не увидит во мне кого-то кроме невыносимой гриффиндорской заучки… — внезапно ей стало тошно от собственных слов. Черт! Её лицо исказилось в гримасе, и Гермиона мгновенно поправила себя. — Не то, чтобы мне этого хотелось.       Хотелось. Мерлин, какая же она идиотка!       — Ты счастливица, Миона. Вот бы и я могла проводить с ним столько времени. Я уверена, что под этой ледяной броней скрывается нечто большее… — вздохнула Софи, явно витая в собственном придуманном мире.       — Она безнадежна, не обращай внимания, — отмахнулась Уоррингтон. — Я просто хочу сказать… Не играй с огнем. Ты обожжешься, — она была осторожной, пыталась сказать правду, но не спугнуть Гермиону своими словами. — Он не самый хороший человек… что бы ни говорила Соф.       Девушка прекрасно знала, кем был Драко Малфой на самом деле. И Селеста не могла его судить, видя лишь маску, которую он надевал во время уроков.       — Почему ты продолжаешь об этом твердить? Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — нахмурилась Гермиона, и когда в ответ брюнетка лишь напряженно поджала губы, она выдохнула и провела рукой по лицу. — Я… Я не ищу проблем, Селеста. Это просто глупое задание. Он просто мой профессор. И точка. Я не настолько тронулась головой, чтобы разрабатывать план по его соблазнению. К тому же, как я уже говорила, он совершенно не в моем вкусе.       Лгунья. Лгунья. Лгунья.       — У тебя его просто нет, дорогая, — печально вздохнула Софи и, приложив руку к груди, медленно покачала головой.       Может, Софи была в чем-то права. С её головой явно было что-то не так, раз она медленно теряла голову рядом с человеком, которого поклялась сторониться. Ненавидеть. Призирать. Возможно, она падала, стремительно летела прямо в ад, сходила с ума. Он был демоном, соблазняющим её на отчаянные поступки. И его глаза были её личным кипящим котлом.       — Будь осторожна. Не позволь мужчине себя погубить, — Уоррингтон слабо улыбнулась. — Ты слишком умна для этого.       — Не позволю, — усмехнулась гриффиндорка и, покачав головой, быстро подмигнула подруге. — Некоторые вещи в жизни намного важнее мужчин.       9 октября 1998 года       — Черт, я совсем забыла, — засуетилась Гермиона. Спихивая свои книги в школьную сумку, она нахмурилась и начала тихо бурчать что-то себе под нос. — Я должна встретиться с Малфоем через пятнадцать минут.       Стоящая неподалеку Джинни лишь закатила глаза.       — Снова Малфой? — фыркнула она, поведя рукой в воздухе. — В твоей жизни стало слишком много этого хорька. Даже представить не могу, какого это — видеть его несколько раз в неделю на регулярной основе. Клянусь Мерлину, я бы просто слетела с катушек, — девушка хохотнула, покачав головой, отчего одна непослушная рыжая прядка упала ей на лицо.       Вот только Гермионе было не особо смешно.       — Все не так плохо, как ты думаешь, — тихо пробормотала она. — Он… не так уж плох.       Джинни скривилась, непонимающе смотря на подругу так, будто Гермиона только что отрастила еще одну пару рук.       — Ну, вообще, мы практически не разговариваем, — гриффиндорка отрешенно пожала плечами, стараясь даже не смотреть в сторону подруги. Ей было достаточно осуждения с её стороны. — В большинстве случаев, мы просто сидим рядом и читаем.       — Не так уж плох? — одна едва не запнулась на ровном месте, когда сделала резкий шаг вперед. Казалось, взглядом, который девушка сейчас кидала подруге, можно было спокойно прожечь огромную дыру на её лице. — Мы сейчас говорим об одном и том же человеке? — сипло продолжила она, щуря глаза. — Только не говори мне, что ты к нему прикипела?.. Он что, тебе нравится?       Какой же был бы скандал, если бы слова Джинни оказались правдой!       Гермиона фыркнула и поджала тонкие губы. — Что?! Нет! Чушь какая! — поежилась она. — Если честно, я была бы счастлива, если бы моим партнером был кто-то другой. Да кто угодно! Я бы с радостью сохранила пару сотен нервных клеток.       Продолжая яростно утрамбовывать ни в чем не повинные свитки в сумку, она нахмурилась и продолжила бурчать оправдания:       — Я не полная идиотка, что бы ты там ни думала. Но раз уж у меня нет другого выбора… Я делаю все возможное, чтобы закончить с этим чертовым заданием. Я хочу, чтобы…       — …все было идеально. Я знаю, — Джинни закатила глаза. И как только Гермиона сдвинулась с места, Уизли, будто приклеившись к ней, продолжила свою тираду. — Но Миона…       Вместе девушки покинули кабинет и поплелись по коридору в сторону выхода.       Мерлин, как же ей не хотелось в очередной раз выслушивать все те ядовитые слова, что срывались с губ подруги, когда речь заходила о задании по Зельям. Одно и то же. Каждый чертов раз.       Да, Малфой был тем еще говнюком. Да, работать с ним было до ужаса сложно. Но неужели Уизли не понимала, что Гермиона могла за себя постоять?       — Послушай…       Схватив подругу за руку, Джинни раздраженно вздохнула, и когда Гермиона, наконец, остановилась и развернулась к ней лицом, девушка собралась с силами и тихо пробормотала:        — Он Пожиратель Смерти. Бывший или нет — неважно. Помни это и будь осторожна, прошу тебя. От него не стоит ждать ничего хорошего, — Гермиона отвела взгляд в сторону, стараясь избежать нравоучений, но это не значило, что слова Джинни не били ей прямо в сердце. — И я не хочу, чтобы ты по уши погрязла в этом дерьме… Этот год… — Уизли замялась и втянула воздух, собираясь с мыслями. — Он должен был стать чистым листом после войны, а Малфой… Он просто тащит тебя вниз, в эту большую черную дыру.       — Думаешь, я не знаю этого? — нахмурилась гриффиндорка. — Он живое напоминание о том, как сложно бежать от собственного прошлого. О том, против чего мы сражались. Но…       Перед глазами стояло лицо блондина — светлое, необремененное заботами прошлого и не омраченное жестоким оскалом. Спокойное. Задумчивое. Блеск в его глазах. Тень улыбки на губах. Да, пожалуй, мало кто видел его таким.       Внезапно внутри что-то кольнуло, и стало невыносимо тошно оттого, как стремительно менялось её мнение о человеке, который никогда не должен был занять место в её мыслях.       — Малфой уж точно не является неким вселенским злом, — выдавила она. — Он никогда не был опасен. Сейчас все карты в моих руках, Джинни. И теперь… это он должен бояться меня.       — Надеюсь, ты права, Гермиона, — хватка Джинни ослабла, но волнение, раскрасившее её черты, не делось никуда. — Не позволь ему разрушить все то, ради чего ты так долго сражалась.       — Я большая девочка, Джин, — легкая улыбка. — Я могу о себе позаботиться.       Мерлин, пусть это будет правдой.       20 декабря 2005 года       — Никогда не думала, что скажу такое, но я никогда в жизни не испытывала такой лютой ненависти к книге!       Гермиона сидела за одним из столов в кабинете Зельеварения вот уже пару часов. Полностью погрузившись в чтение и прошерстив не меньше пяти книг за все это время, она листала страницы большого фолианта со старыми пожелтевшими страницами, периодически бурча проклятья себе под нос.       — Ну вот какой смысл рисовать столько видов камней, если все они выглядят одинаково. Они же все черно-белые! Это что, какая-то шутка, которую поймут только избранные? Как я должна их различать? Я не минералог, — фыркнула она и драматично закатила глаза. — И не экстрасенс.       Это было просто невыносимо. Невозможно. Последний раз она чувствовала подобную безысходность, когда точно также листала страницы Сказок Барда Бидля, сидя в небольшом тенте посреди заснеженного леса. Точно также продолжала читать, несмотря на раздражение и страх, что разрывали грудную клетку на части. Продолжала вчитываться, искать подсказки, спрятанные между строк, и падала, падала, падала. Руки опускались с поразительной скоростью, но пути назад больше не существовало.       И оставалось идти только вперед. Что она и сделала.       — Да уж, моя ситуация не лучше, — хмыкнул Малфой, смахивая светлые пряди, что небрежно упали ему на лоб.       Он сидел за учительским столом буквально в нескольких метрах от неё, скинув свою тяжелую мантию на спинку стула и стянув простой черный галстук, и на фоне темной рубашки его кожа казалась почти белоснежной, сияющей и безупречной. Недостаточно далеко. Недостаточно близко. Его присутствие вызывало в ней смешанные чувства: от радости и удовлетворения до раздражения и дискомфорта. Утомленный и до ужаса недовольный своим отсутствием прогресса, Драко периодически тяжело вздыхал и проводил ладонью по лицу, как бы пытаясь смахнуть с себя все признаки усталости. И Гермиона, потеряв все крупицы благоразумия, продолжала подмечать каждое его движение, следить за мужчиной исподтишка, пускай умом она понимала, что все это выглядело просто смешно.       С каких пор она ощущала покалывания на коже, когда ловила его взгляд на себе? В кого она превратилась?       Одной чертовой проблемой больше.       Малфой раздраженно пробурчал что-то себе под нос, а затем откинулся на спинку стула, злонамеренно пялясь на небольшую книжку, что лежала прямо перед ним.        — Здесь столько бесполезной информации. Кто вообще хочет знать, как этот… — мужчина раздраженно повел рукой в воздухе, просто теряясь в словах от одолевшего его гнева, — Мобикус называл своего второго ребенка? — причитал он. — Кто пишет книгу о магических камнях и рассказывает истории из своей личной жизни? Это просто идиотизм.       Девушка вздохнула, в очередной раз пытаясь подметить хоть какие-то различия между двумя камнями, очертания которых были изображены на странице. Приложив пальцы к вискам, она на мгновение прикрыла глаза, позволяя тишине успокоить её шумные роящиеся мысли.       — Вот бы у нас была хоть какая-нибудь подсказка. Мы можем часами сидеть, разглядывая черно-белые камни, и все равно не продвинуться ни на йоту.       Разочарование разъедало кости, и почему-то именно в этот момент захотелось просто взять и опустить руки или же похоронить все сожаления и страхи в бокале терпкого вина. И с каких пор она сдавалась настолько быстро?       — К сожалению, не все в этой жизни так просто, — Малфой просто пожал плечами, а затем посмотрел прямо ей в глаза, отчего вся её кожа вдруг покрылась мурашками. Возможно, бокал вина был не такой уж плохой идеей… — Мы должны копать дальше, Шерлок.       Широко распахнув глаза, Гермиона шокировано уставилась на мужчину, едва ли не забывая, как дышать. И откуда он знал про…       — Как ты вообще…       Она запнулась на полуслове, чувствуя, как в горле встал большой ком. А затем, вспомнив их с Малфоем разговор в её самую первую ночь в этой реальности, Гермиона вдруг заметно расслабилась. Внезапно все встало ровно на свои места. Ей серьезно пора было перестать удивляться его познаниям в магловской литературе. Еще тогда, лежа на одной из кроватей в больничном крыле и слушая его ровный тихий голос, которым Драко зачитывал отрывок из «Убить пересмешника», девушка поняла, что мужчина никогда не перестанет её удивлять.        — Ах, ну да. Неважно, — она прикусила губу и вздохнула, резко меняя тему. — В книгах всегда есть хоть какая-то зацепка. Хоть что-то… Да хоть иголка в стоге сена! Выход есть всегда. Может, мы просто смотрим не там, где нужно?       Если бы она могла, Гермиона бы рассекла полотно Вселенной в поисках ответов, разорвала зубами все препятствия на пути, но на данный момент её дорога была скрыта плотным туманом, в котором нельзя было разглядеть даже собственные конечности. Он был удушающим и до невозможности пугающим, созданным самим дьяволом из тысячи раскуренных сигарет. Дым с привкусом мяты. И каждый шаг мог закончится фатальным падением в пустоту.       Эти загадки не были обычным упражнением для ума — они были ключом к спасению. И сейчас, стоя на распутье, девушка думала о том, что отдала бы за одну ничтожную подсказку все на этом свете.       Наверное, так выглядело истинное отчаяние.       — Что ж, у нас нет ничего, кроме гребаного клочка бумаги с глупым наброском и странной фразой, которую я в жизни не слышал… — мрачно усмехнулся мужчина. Пару мгновений он просто смотрел на неё, глазами очерчивал её печаль и размышлял, а затем просто пробормотал: — К тому же, когда ты читаешь книгу, ты знаешь, что сюжет всегда должен прийти к логичному завершению. Без него её бы было просто неинтересно читать. Герои разгадывают загадку, какой бы сложной она ни была, — легкая улыбка, украшающая его черты вдруг растворилась, оставляя за собой лишь тонкую линию. — Но в реальной жизни… тупик может быть обычным… тупиком. Мы не знаем концовку этой истории. И ответа может просто не существовать.       — Он существует. Я знаю это, — отрезала она.       В жизни Гермионы уже были моменты, когда ситуация казалось безысходной. Далеко не один.       Еще во время поисков последних крестражей ей хотелось продать душу, чтобы отыскать хоть какие-то ответы, отдать жизнь, пожертвовать собой ради победы. Ей было не чуждо удушающее ощущение страха, провала, который поджидал где-то углом. Тогда, меньше года назад, точно в прекрасной истории с счастливым концом, Гермиона все же одержала победу, но все же… Возможно, это было просто везением. Но признавать это было сродни вырыванию собственного сердца. А Гермиона хотела жить. Очень хотела. До ломоты.       — Проблема в том, что… — она вздохнула, сцепляя руки в замок, — мы даже не знаем, что делаем. Хватаемся за обрывки информации, надеясь, что это к чему-то приведет. И даже если мы разгадаем одну загадку, обязательно появится другая. И еще одна, и еще… — гриффиндорка едва не задохнулась словами. — Как понять, что мы находимся на верном пути? Единственный человек, который знает, как создать маховик времени — поехавший старик, который сейчас гниет в Азкабане. Что если его создание было случайностью? Просто глупым экспериментом? Что если… что если мы сделаем ошибку? У нас весь даже не будет второго шанса.       Её глаза бегали из стороны в сторону, а дыхание сбилось. Гермиона часто размышляла о подобном, засыпала с этими мыслями где-то на подкорке сознания, что бесцельно вертелись там, точно заезженная пластинка. И сейчас она впервые высказывала свои опасения вслух и буквально давилась ими, чувствуя, как в горле неминуемо встает огромный ком.       Малфой лишь вздохнул и нахмурился.       — Признаю. То, что мы делаем… это неисследованная территория, — пробурчал он. — И да, возможно, мы крупно облажаемся.       Легче не становилось. Вау, у него и правда был талант хоронить мечты людей глубоко под землей.       — Но с такой же вероятностью, мы можем сделать все правильно. Если однажды кто-то уже справился с этим, то сможем и мы, — уголок его губ дернулся, а вместе с ним дернулась и Гермиона. Всем телом. Будто натянутая струна. — Не сдавайся раньше времени, Грейнджер. У нас нет другого выбора. Мы должны продолжать пытаться. Подумай об этом: мы практически заново открываем путешествия во времени. Изобретаем прибор, который может изменить абсолютно все. Весь магический мир. Мы на грани чего-то… великого, — с придыханием закончил он, сверкая глазами.       Но пытаясь искать проблески чего-то светлого в темноте, он закапывал их лишь глубже.       В его словах был смысл, какая-то призрачная надежда и воодушевление. Но все было далеко не так просто. Почувствовав себя Богом, можно было расстаться с рассудком и упасть прямо в кипящий адский котел. В поисках чего-то великого и монументального можно было потерять самого себя. Однажды поиграв со временем, с судьбами людей, Энтони Голдштейн неосознанно разрушил жизни сразу нескольких человек. Так почему эта попытка добиться похожего результата должна была чем-то отличаться от остальных?       В воздухе повисла тишина.       — Но в лучшую или в худшую сторону? — её слова были языком пламени, который обжег кожу Малфоя, умерил его пыл и энтузиазм, заставил мужчину резко прикусить язык и замолчать. — Подумай обо всех плохих парнях, которые попытаются заглянуть в будущее и изменить его. Оригинальный маховик наделал столько шума и был уничтожен не без причины. А этот… — она горько усмехнулась и покачала головой. — Даже не хочу думать, для чего его могут использовать, попади он в плохие руки… Нет, никто не должен об этом знать. И когда… — девушка прикусила дрожащую губу и потратила пару секунд на то, чтобы взять себя в руки и столкнуться с одним из вариантов собственного будущего, — если, я попаду обратно в свое время, я заберу этот секрет с собой в могилу.       — Справедливо, — коротко кивнул Драко. Пропустив сквозь пальцы платиновые пряди, он нахмурил брови и уставился в дальнюю стену своего кабинета, продолжая размышлять, просто отказываясь оканчивать разговор на подобной ноте. — И все же, мне кажется, мы на правильном пути. У нас есть идеи, предположения, целая библиотека, полная книг, да и к тому же, нам помогает Макгонагалл. И если кто-то доберется до самой сути, то это будешь ты.       Когда их взгляды столкнулись, все её естество загорелось, словно спичка. Его ледяной с её цвета терпкого виски и поблескивающего янтаря.       — Мы, — пылко выпалила она.       — Мы, — Драко кивнул, и на его губах вдруг расцвела теплая улыбка, которая была Патронусом для Дементоров, вырисовывающих круги вокруг её сердца. Было просто невозможно не улыбнуться в ответ.       Электрический заряд. Настолько мощный, что он стал молнией, ослепивший её буквально на несколько секунд.       Как же чертовски сложно и опасно было на него смотреть! Под угрозой было её сердце, её рассудок и благоразумие. Это захватывало дух. Оставляло мелкие невидимые порезы на её внутренностях.       Мерлин, защити её от этого безумия. Да её же тянуло к нему, словно магнитом! Нет, только не сейчас!       Пересилив себя, Гермиона едва сдержалась, чтобы не выругаться вслух, и вновь перевела взгляд на свою глупую книгу, которая все еще оставалась до ужаса бесполезной. Кажется, Малфой сделал ровно то же самое.       Несколько секунд они просто дышали. Думали о чем-то своем. А затем Драко шумно втянул воздух и едва ли не подпрыгнул на месте.       — Салазар… Посмотри на это…       Он подскочил со своего стула быстрее молнии и направился к ней, даже не отрываясь от своего фолианта. Будь он чуть менее осторожным, Малфой бы просто свалился прямо посреди кабинета оттого, с каким рвением он пересекал разделяющие их жалкие несколько метров.       Приземлившись на соседний стул, он едва заметил, насколько ничтожным стало расстояние между ними. В нос врезался запах его странного французского одеколона — такого до боли знакомого и опьяняющего. Их колени соприкоснулись. Случайно. Неизбежно, судя по тому, как близко стояли чёртовы стулья. Отрывисто взглянув на Гермиону, он смутился, невольно делая глубокий вдох и втягивая исходивший от неё аромат цветочного геля для душа, а затем резко прочистил горло и ткнул пальцем в раскрытую перед ними книгу.       Черт, неужели это и правда происходило? Никогда в жизни Гермиона не видела смущенного Драко Малфоя. Его кожа была настолько бледной, что не могла предательски не покраснеть, и это было особенно заметно при мягком дневном свете, разливающемся по кабинету. Малфой? Покраснел? Что-то явно было не чисто. Неужели ей это кажется?       Безжалостный рой огромных бабочек в животе едва ли не заставил Гермиону согнуться пополам.       — Кажется, я рано списал Мобикуса со счетов, — хрипло заключил он. — Несмотря на все эти бесполезные факты из его жизни, здесь есть кое-что интересное. Смотри, — гриффиндорка изо всех сил попыталась вникнуть в суть его слов, как только Драко начал читать: — «Каждому из небесных тел-кураторов соответствуют определенные минералы. Зная список планет-покровителей камня можно с лёгкостью вычислить его магические свойства. При этом определенным минералам соответствует конкретный драгоценный металл. Камни с самой сильной энергетикой обычно связаны лишь с совершенными металлами и не способны реагировать на их другие алхимические состояния. Таким образом, магические свойства камня увеличиваются сразу в несколько раз».       — Я… я не совсем понимаю…       — Совершенные металлы в алхимии — это серебро и золото, — он нетерпеливо вскинул бровь, и девушку безмерно раздражало то, что она не могла понять нечто настолько очевидное ему. — Это объясняет наличие серебряной стружки на столе Бротоса. А еще… Вспомни, что мы узнали, пытаясь разгадать значение ингредиентов Авроры. Если золото соответствует Солнцу, а серебро — Луне, то…       — То камень, который мы ищем, должен быть минералом Луны, — отрешенно шепнула она.       — Именно.       Забыв про неловкость и смущение, Гермиона выключила собственные эмоции, полностью погрузилась в процесс и начала яростно листать страницы своей книги, пытаясь найти нужный ей раздел. Положив руку на одну из страниц, она резко дернулась. Девушка даже не взглянула на её содержимое и тут же подняла глаза на мужчину, тихо пробормотав:       — Лунный камень. Нам нужен магический лунный камень.       В её глазах блестел триумф, какое-то едва уловимое облегчение и ошеломление. Она смотрела на его так, будто сама не верила своим словам, будто пазл в её голове сложился в некую прекрасную картину, которая все это время витала где-то на подкорке сознания. Но вдруг… Плечи девушки опустились, и все её тело мгновенно расслабилось, как только в воздухе повисла мучительная тишина. Эйфория сменилась трауром, и разочарование, все это время витающее где-то рядом, мрачно рассмеялось прямо над ухом и заняло свое почетное место в её сердце.       Малфой был не глуп. Он тоже прекрасно все понимал.       Они оба знали, что все это означало.       Их проблема только что увеличилась в несколько раз и стала практически нерешаемой.       Настоящие магические лунные камни практически считались мифом. Магловские безделушки, которые люди ошибочно считали волшебными, не шли ни в какое сравнение с тем минералом, который им нужно было отыскать. Лунный камень обладал невероятной силой, до сих пор не изученной до конца. Никто точно не знал, как именно он появился или где можно было его раздобыть — кто-то считал, что его секретную формулу разработали алхимики еще в начале времен, а другие полагали, что камень появился где-то в недрах настоящей Луны. В любом случае, если Бротос каким-то образом и сумел заполучить данное сокровище, старик явно потратил на этой не один месяц, и, возможно, даже не один год.       Они были в полнейшей заднице. И пускай одна загадка была разгадана, сейчас они врезались в настоящую бетонную стену.       На данный момент им и правда могло помочь только чудо.       Малфой нахмурился и прочистил горло, медленно отводя глаза в сторону. Проведя ладонью по раскрытой странице своей книги, он тяжело сглотнул и принялся молча листать фолиант, пытаясь хоть как-то заполнить тишину тихим шелестом пожелтевших листков.       — Лунный камень является одним из редчайших магических камней, и о его происхождении до сих пор мало что известно. Последним известным владельцем данного артефакта считается Тадеуш Малфой, заполучивший его в 1754 году… — Драко перешел на шепот, заметно побледнев, и на какое-то мгновение замолчал, уставившись на страницу книги стеклянными темно-серыми глазами.       Гермиона ошеломленно взглянула на мужчину. В её глазах плескалось удивление, смешанное с раскаленным раздражением и приправленное надеждой, которая всё ещё теплилась где-то внутри. Совсем немного. Лишь небольшая щепотка.       — Твой предок?.. Твой предок был обладателем Лунного камня? Что если…       — Тадеуш Малфой был посмешищем, — мрачно процедил он, так и не поднимая глаз. — Грязным пятном на истории нашей семьи, называй это, как угодно. Он был чудаковатым беспечным пьяницей, и мои предки отреклись от него, когда он предпочел мир маглов Магическому миру. В 1756 году он стал добровольцем английской армии и отправился на фронт, сражаться в Семилетней войне, — его голос практически дрожал, но челюсть мужчины напрягалась каждый раз, когда он замолкал и пытался правильно сформулировать свою мысль.       Это был гнев. Раскаленное разочарование. Неприязнь. Было видно, что с каждым новым словом его надежда рушится, крупными камнями падая на холодную землю с оглушительным грохотом. Девушка невольно дрогнула, наблюдая за каждым движением Драко.       Он тяжело сглотнул:       — Тадеуш умер два года спустя, так и не вернувшись домой, а его поместье было разграблено.       — Черт… — прошептала девушка, складывая руки в замок и прикусывая обветренные губы.       — Я читал его дневники, — Малфой резко повернул голову в сторону девушки и взглянул на неё с таким отчаянием во взгляде, будто лично был ответственен за все беспечные поступки своего далекого родственника. — Они до сих пор хранятся в библиотеке Мэнора… Тогда меня очень смутил один отрывок, про какой-то артефакт... Он ни разу не упоминал, что именно собирался делать с ним или что с ним стало в итоге. О нем там была лишь жалкая пара строчек. Он писал, что заполучил нечто невероятно ценное, но… я не уверен, что он в полной мере осознавал, что именно попало ему в руки.       — Прошло прочти триста лет, Драко. Мы ни за что не сможем отследить его местонахождение, — обреченно пробормотала она, а затем устало провела рукой по лицу, и вместе с выдохом с её губ сорвалось все отчаяние, все напряжение, весь страх, что скопились в её груди за последние несколько часов. Она даже не заметила, как легко приняла решение обращаться к мужчине по имени. Сейчас это было неважно. — Должно же быть… хоть что-то. Все не может кончится… вот так. Так глупо.       Малфой нахмурился, пару мгновений просто наблюдая за сменой её эмоций, как бы пропуская всю её безысходность через себя, впитывая её кожей и пожирая глазами. В их головах вертелись совершенно одинаковые эмоции, сердце билось в одном ритме, и не было в мире ни единого человека, который сейчас понимал бы то, что они ощущали. Вдвоем. Как единый организм.       Жизнь казалась беспощадной жестокой шуткой.       Драко вновь повернул голову в сторону и, проглотив все невысказанные слова, просто продолжил читать.       — Считается, что лунный камень является камнем времени, способным показывать будущее. Именно поэтому многие прорицатели годами искали данный минерал, чтобы с его помощью обманывать само время. И в конечном счете алхимики вывели формулу лунной пыли — магических частиц, которые позволяли видеть лишь смутную картинку будущего — её сила не может сравниться с силой волшебного камня, о котором до сих пор ходят лишь легенды. Современным алхимикам остается только догадываться, какого именно эффекта можно добиться, заполучив данное сокровище…       Облизав пересохшие губы, Малфой продолжил, слегка понизив тон голоса.       — Тут есть еще кое-что… — неуверенно шепнул он. — Кроме того, лунный камень называют камнем родственных душ…       Гермиона склонила голову на бок, вопросительно взглянув на мужчину.       — Считается, что два человека, предназначенные друг другу судьбой, одновременно прикоснувшись к камню, смогут почувствовать его истинную силу. Камень начнет нагреваться и пульсировать, раскрывая то, что было веками сокрыто от чужих глаз. Что бы это ни значило… — запинаясь, добавил он.       Гермиона лишь вновь нахмурилась и заключила:       — Итак, что нам известно? Камень, который нам нужен, был потерян примерно 1758 году, и больше о нем никто ничего не слышал. Это раз. Единственный человек, который предположительно заполучил минерал в наше время — это безумный старик, который унесет свою тайну с собой в могилу. Это два. И наконец… — она рвано вздохнула и едва слышно пробормотала: — У нас нет совершенно никаких шансов найти этот чертов камень, раз наша единственная надежда взорвалась вместе с маховиком в тот день, когда я сюда попала. Это три… Что ж, не густо.       — Да уж. Херово, — Драко поджал губы.       Лучше и не скажешь.       — Что если… — Мерлин, как же трудно было говорить это вслух. Будто каждый орган медленно вырывали из её дрожащего тела. — Что если я останусь здесь навсегда?..       — Нет, — отрезал он, яростно качнув головой. — Не останешься. Мы что-нибудь придумаем.       — Но что, если ничего не получится? Подумай об этом.       Слова повисли в воздухе, точно петля. Прежде чем новые слова слетели с губ Малфоя, бессвязный поток опасений вырвался изо рта Гермионы, точно внутри оборвался какой-то хлипкий натянутый трос.       — Мы можем потратить на поиски годы, Малфой. Годы! Найти этот камень — все равно, что плыть за Золотым руном. Все связи и ресурсы… Бесполезны. Мы все равно останемся ни с чем. И что тогда?.. — захлебнулась она, ерзая на своем месте. — Остаться здесь? Я не хочу, чтобы мои друзья относились ко мне, как к ребенку. Не хочу видеть страх в глазах родителей, когда они увидят дочь, которую похоронили семь лет назад. Не хочу быть подопытным кроликом для Министерства. Я…       Внезапно она запнулась и едва ли не подавилась воздухом и собственной слюной. Теплая ладонь опустилась на её собственную. Холодную, влажную, подрагивающую от нахлынувших чувств. Ошеломленно вскинув глаза на мужчину, она нашла в его взгляде понимание и совершенно несвойственное Малфою тепло. И от этого её тело, казалось, в считанные секунды перестала бить предательская дрожь. Его пальцы были ледяными, как и всегда, но почему-то от одного прикосновения становилось легче. Вопреки всему. Мерлин, он касался её. И это было так до ужаса правильно, что вместо урагана внутри воцарилась поразительная тишина. И как он это делал?       Кожа покрылась мурашками.       Больше не хотелось говорить.       — Мы справимся, Грейнджер, — кивнул он, глядя прямо в её стеклянные глаза, в которых скопились горячие слезы. — Ты не сдалась, когда гребаный Волдеморт угрожал уничтожить весь Магический мир. Не сдалась, когда моя поехавшая тетка пытала тебя Круциатусом. Так почему сдаешься сейчас? Откуда такой пессимизм?       — Это не пессимизм, — шепнула она. — Это реальность.       — Это страх, — его взгляд был пронзительным и обезоруживающим, и вдруг все аргументы, приходящие на ум, начали таять, точно лед в теплый весенний день. — Тяжелая работа окупается. И уж если ваша прибабахнутая троица смогла победить сильнейшего темного мага столетия, то поиски какого-то крохотного камня просто не могут быть такой невыполнимой задачей.       Драко крепче сжал её руку в своей и лукаво ухмыльнулся, пуская искры танцевать по её коже.       — А из меня выйдет отличный помощник. Уверяю, я ничем не хуже Мальчика-который-никак-не-помрет и его рыжего протеже.       Гермионе оставалось лишь фыркнуть и улыбнуться одними уголкам губ, показательно закатывая глаза.       Вот только слез в них больше не было.

***

      Было уже довольно поздно, когда Гермиона все же удосужилась оставить Малфоя в кабинете и отправиться обратно в башню Гриффиндора.       Как только девушка зашла в свою комнату, она первым делом заметила свою соседку, которая активно что-то строчила на одном из своих свитков. Её брови были сдвинуты на переносице, а нижняя губа припухла и покраснела от постоянных неосознанных покусываний. Казалось, что Селеста была просто отрезана от внешнего мира. На кровати рядом с ней были раскиданы несколько книг, и в какой-то момент Гермиона даже задумалась о том, чтобы покинуть комнату, чтобы не мешать мыслительному процессу подруги.       Внезапно Селеста вскинула голову и пронзительно посмотрела на соседку, заставив Гермиону дернуться и замереть на месте.       — Можешь передать мне одну книгу? — пробормотала она. — Она в моем сундуке. Верхняя справа. Такая фиолетовая, с золотыми буквами.       — Да, конечно, — девушка выдохнула и двинулась к кровати Уоррингтон.        Крышка сундука открылась с пронзительным скрипом. Гриффиндорка принялась лениво разглядывать его содержимое, а затем неуверенно протянула руку вперед, чтобы отбросить в сторону синий свитер, закрывающий обзор. Кажется, придется покопаться.       — У тебя тут столько всего. И как ты только помнишь, что где лежит… — бурчала она.       Перебирая вещи подруги, она упорно пыталась найти чертову книгу, и как только её рука опустилась на нужный фолиант, взгляд Гермионы зацепился за лежащую рядом небольшую стопку бумаг.       Все внутри вдруг похолодело.       — Что это?..       Газеты. Не меньше пяти чуть пожелтевших старых выпусков Пророка, которые ровной кучной лежали прямо рядом со злосчастными книгами.       Гермиона замерла, и в тот самый момент, когда её взгляд упал на собственную фотографию, в груди что-то предательски кольнуло. Рухнуло. Загорелось. И вспышка, мелькнувшая у неё перед глазами, в какой-то момент просто ослепила Гермиону. С каждой секундой, которую она провела, в упор смотря на улыбающиеся лица Гарри и Рона на чертовой первой странице газеты, легкие сокращались все сильнее, буквально выталкивая остатки воздуха из её грудной клетки.       Откуда? Почему? Как?       Делая крохотные вдохи, она отчаянно пыталась держать себя в руках, проглатывала воспоминания, которые рвались наружу, разрывая голову на части, и изо всех сил сжимала края старого выпуска Ежедневного Пророка.       Столько вопросов… Они были ядовитыми, они растворяли внутренности. До ужаса хотелось понять, почему сейчас, спустя столько лет, она видела фотографию своих друзей, спрятанную в сундуке Селесты. До боли хотелось, чтобы она молчала и не произносила ни единого звука.       Потому что девушка просто не выдержит. Потому что прошлое слишком сильно било по её щекам, как бы пытаясь напомнить о том, что она потеряла.       И Гермиона продолжала стоять. Ни на секунду не позволила себе оторваться от глупой черно-белой картинки. Пыталась унять дрожь. Сопротивляться порыву закричать было больнее, чем она предполагала.       — Что? — Селеста беспечно вскинула глаза на Гермиону, а затем, заметив стопку газет в её руках, лишь лениво пожала плечами. — А, это. Просто куча старых газет. Ничего такого.       Гриффиндорка тяжело сглотнула и, наконец, смогла выдавить:       — Это не выглядит, как ничего, — её голос был хриплым и тихим, будто она часами кричала в пустоту и сейчас никак не могла восстановить свои голосовые связки. Её взгляд, полный какой-то паники и тоски, скользил по странице, пробегал по строчкам и, наконец, остановился на дате выпуска газеты. — Они все… семилетней давности? — Гермиона решилась взглянуть на подругу и поджала губы. — Зачем ты их хранишь? Если… если это не секрет.       Селеста лишь опустила взгляд.       — Это очень… долгая и слезливая история, — она нервно усмехнулась, очевидно, пытаясь не выдавать, насколько важной для неё была эта маленькая стопка газет. Это было видно по её глазам — в них было столько грусти, столько… волнения, что слова сами сорвались с губ Гермионы.       — Я никуда не тороплюсь.       — Что ж, хорошо, — Селеста сглотнула и сделала глубокий вздох, вновь переводя взгляд на кипу в руках подруги. Девушка поднялась с кровати и сделала пару шагов вперед. Медленно погружаясь в свои воспоминания, она заметно изменилась в лице, и на её губах вдруг расцвела теплая, почти мечтательная улыбка. — Ты, наверное, знаешь о Золотом трио?       Это было истинным безумием.       — Да, знаю, — сдавленно пробормотала гриффиндорка.       Селеста сделала глубокий вдох, будто бы предупреждая Гермиону о том, что её рассказ будет долгим, и, игнорируя чистую, ничем не прикрытую грусть во взгляде подруги, начала:       — Они всегда были моими героями. С самого детства. Раньше я часто читала Пророк и думала, что однажды я вырасту и стану такой же смелой и сильной, как они. Они вдохновляли меня на многие вещи.       Гермиона смотрела на свою соседку так, будто видела её впервые. Та теплота, с которой Селеста рассматривала фотографию в газете, была ударом под дых.       Она никогда не думала о том, какую роль их маленькая компания может сыграть в жизни юного поколения. С тех пор, как Гермионе исполнилось четырнадцать лет, её единственным желанием было покончить с этой войной, защитить мальчиков от опасности, добиться мира во всем мире. Ей не нужна была слава, почет, ордена — к черту это все! Лишь бы все это поскорее закончилось. Лишь бы все её родные остались в живых. Ей даже в голову не приходило, что для кого-то она может послужить примером, что кто-то может увидеть в ней героиню. Гермиона была просто не готова к весу ответственности, который ляжет ей на плечи. Ей ведь было всего восемнадцать лет…       — Мне было всего одиннадцать, когда закончилась война. Я узнала о существовании Магического мира в тот же год, когда он был почти уничтожен, — она мрачно усмехнулась.       Мерлин…       — Мне хотелось знать все обо всем. Я жадно хваталась за каждую крупицу информации о мире, который прежде существовал для меня только в сказках. И… я была поражена, когда узнала, что группа подростков может вот так взять и… победить одного из величайших колдунов в мире, — она просияла, прикусывая нижнюю губу, но все еще отказывалась смотреть на Гермиону, как бы не желая выплывать из теплого потока своих воспоминаний.       Гермиона не могла поверить в то, что слышала. Слова подруги били в самое сердце, и она задыхалась, видя, сколько света и тепла было во взгляде Селесты. Будто не было в мире ничего более важного, чем это.       — Я начала собирать вырезки из газет, карточки с их изображениями, расспрашивала всех, кто знал хоть что-то об их жизнях, — она испустила смешок. — Я думала: Вау, сейчас я хожу по тем самым коридорам, по которым ходили они. Сижу за тем же столом, за теми же партами. Существую с ними в одно время.       Лишь когда Селеста подняла глаза и мягко улыбнулась, гриффиндорка вдруг вспомнила, что значит дышать.       — Но моим героем был не Гарри Поттер, — она покачала головой и едва заметно пожала плечами. — Это была Гермиона Грейнджер.       Мир замер, и каждая клеточка её тела загорелась, а сердце в груди сжалось и предательски заныло.       Это было слишком. Слишком важно. Слишком интимно. Слишком искренне.       Это признание разлилось по её венам, прогрело изнутри и расплавило жизненно-важные органы. Потому что никогда в жизни никто не говорил ей подобных слов. Не так. То, как восхваляли её смелость в газетах, не значило ничего по сравнению с тем, с каким трепетом об этом говорила Селеста. Хотелось смеяться и плакать, и кричать. Бежать. Падать.       Но она не могла. Только не сейчас.       — Она… Эмм… — девушка замялась. — Это может прозвучать очень глупо, но… Из-за неё я стала той, кем являюсь сейчас. Я много про неё читала, слышала истории, и они меня так завораживали. Я смотрела на её фотографии и видела в ней... себя, наверное.       Грудь сдавило так сильно, что Гермиона готова была прямо сейчас выплюнуть собственные легкие.       — Она ведь тоже маглорожденная, как и я. И каждый раз, когда кто-то говорил, что мне не место в этом мире, я вспоминала её. Думала о том, что бы сделала она. О том, какой она была сильной, бесстрашной, умной… Самая умная ведьма столетия, — улыбка будто приклеилась к её губам. Было чувство, что Селеста просто не могла говорить о Гермионе без неё. — И тогда… становилось немного легче. Она давала мне силы идти дальше, несмотря на все насмешки. Если она смогла, то почему не смогу я?       Гермиона отвела взгляд, пытаясь унять дрожь и скрыть скопившиеся в уголках слезы. Она не знала, что значила для кого-то так… много. Толком не успев сделать в этой жизни ничего, не работая в Министерстве, не продвигая законы и не меняя жизни людей к лучшему, она уже успела стать для кого-то примером для подражания. Она жила в рассказах людей, срывалась с чужих губ добрыми словами и все равно продолжала существовать. Даже спустя семь долгих лет. Даже после собственной гибели.       Господи, она готова была отдать многое, чтобы раскрыть свою тайну Селесте. Чтобы убедить её в том, что она была невероятной сильной ведьмой.       — Это… — прохрипела она, стараясь хоть как-то заполнить поселившуюся в воздухе тишину. — Вау…       — К сожалению, мне не удалось официально с ней познакомиться, пускай я и видела её несколько раз в первые месяцы обучения. На моем первом курсе она… исчезла, — девушка сжалась, и её губы вытянулись в тонкую линию. — Рядом с гостиной Гриффиндора произошел взрыв, в том самом запретном коридоре. Никто не знает, что именно произошло, но она была там. Говорят, она не выжила. А еще… говорят, что именно профессор Малфой был ответственен за этот взрыв.       — Что? — шокировано шепнула гриффиндорка.       Нет. Нет. Нет!       Не может быть!       Только не он. Кто угодно, но не он. Хотелось подорваться с места и ринуться на поиски Малфоя только чтобы услышать, что все это было вероломной ложью.       Вся Магическая Британия была убеждена, что Малфой убил Гермиону Грейнджер? Единственный человек, который не имел совершенно никакого отношения к произошедшему? Который просто оказался в коридоре случайно? Годрик милостивый!..       Она не думала о том, что случилось с ним после взрыва. Он не говорил, отказывался даже заикаться об этом, и девушка не настаивала, но… Он был осужденным Пожирателем на испытательном сроке, и это значило, что один неверный шаг мог привести к…       Селеста продолжала говорить:       — Поэтому я пыталась предупредить тебя о нем. Я не хотела, чтобы ты приближалась к нему, ведь он опасен… — она покачала головой. — Никто не знает, был ли этот взрыв просто несчастным случаем или попыткой убийства. Успешной попыткой… Но… Во время войны он был на стороне врага, и судя по рассказам, ненавидел её с самого первого курса, так что я не особо удивлена, что он пошел на такие меры, чтобы избавиться от неё. Я… — Селеста запнулась. — Я мало в чем уверена наверняка — я ведь тогда была просто ребенком, Миона.       — Мерлин…       Она задыхалась.       Зачем она полезла в этот сундук? Зачем она принялась расспрашивать Селесту о своей находке?       Гермиона всегда знала, что когда-нибудь её неутолимая жажда знаний и жгучее любопытство станут её погибелью.       Абстрагируйся. Отпусти. Проглоти свои опасения.       — Если честно, я думаю, что это просто глупо. Невозможно, — фыркнула Селеста, поджимая дрожащие губы. Кажется, она даже не замечала полуобморочного состояния своей соседки. Пускай. Так лучше. — Пережить чертову войну и умереть из-за чьей-то глупой ошибки!        Информации, которую на неё вылила Уоррингтон было достаточно, чтобы окончательно остановить её сердце, но разве так должна была себя вести новенькая, которая только сейчас узнавала о произошедшем? Гермиона Эдвуд должна была сочувствующее качать головой и поражаться такой ужасной судьбе едва ли знакомой ей отважной ученице Гриффиндора. Она должна была с интересом разглядывать фотографию Золотого трио, всматриваясь в черты трех знаменитых подростков, а не рыдать, едва заприметив своих друзей. Должна была с ненавистью думать о своем профессоре, который погубил ни в чем не повинную юную девушку. Уж точно не заливаться слезами от несправедливости этих обвинений.       Хотелось врезаться в тело мужчины, крепко сжимая в объятьях, и без конца бормотать извинения за то, что ему пришлось пережить из-за неё. Даже не зная всех подробностей его дальнейшей судьбы, гриффиндорка даже боялась представить, какой ад ждал его за пределами чертова разрушенного коридора рядом с гостиной львов.       Чудом пересилив себя, она выдавила:       — Ты думаешь, она все еще жива?       Селеста улыбнулась и прошептала:       — Я часто хожу по тому коридору, хоть и знаю, что это запрещено.       Так вот почему девушка была там в ту ночь, когда Гермиона появилась в этом времени! Это было далеко не случайностью!       — Я не могу перестать думать об инциденте, все еще пытаюсь выяснить, что именно там произошло. Ищу подсказки… — она грустно усмехнулась. Её искали. Даже спустя столько лет люди верили, что она не умерла и продолжали искать. — А еще, я возвращаюсь туда, потому что мне кажется, что она все еще там… Стоит прямо рядом со мной.       Рядом с ней. На расстоянии вытянутой руки.       Как и сейчас.       В эту самую секунду Селеста была близка к правде, как никогда раньше.       Дрожащая и эмоционально истощенная, Гермиона нашла в себе силы, чтобы слабо улыбнуться в ответ. Если бы она только могла ей все рассказать. Была бы она рада или напугана? Смогла бы гриффиндорка ответить на все вопросы, которые мучали девушку все эти годы? Стало бы ей хоть немного легче?       — Я знаю, что это странно… — Селеста яростно замотала головой.       Захотелось протянуть руку и крепко сжать плечо подруги, приободрить и передать хотя бы частичку той силы, что в ней еще осталась. Возможно, ей было это жизненно необходимо. Пускай брюнетка никогда и не узнает правды.       Эта тайна была слишком большой. Бездумно раскрывать её могло быть чрезвычайно опасно и глупо. Как бы сильно ни хотелось.       Когда-нибудь эта пытка закончится. Когда-нибудь она обязательно вернется обратно. И тогда, вполне осознавая свою роль в жизни людей, свою значимость и мощь, Гермиона сможет изменить мир. Селеста могла на неё положиться. Возможно, именно для этого Вселенная послала её в это время — чтобы она, наконец, поняла, какая сила все это время находилась в её руках.       — Нет! — пылко шепнула Гермиона, делая шаг вперед. Ближе. — Нет, не странно. Нет ничего глупого в том, что ты продолжаешь надеяться. Каждому из нас нужен свой ориентир. А она, — гриффиндорка кивнула на фотографию в газете, которую продолжала стискивать в руках, — наверно, и правда была неплохой девчонкой, раз благодаря ей ты стала таким замечательным человеком.       Пускай хватка на её горле все еще была сильной, пускай сердце бешено колотилось в груди, а слезы угрожали в любой момент покатиться по щекам, на лице Гермионы застыла робкая улыбка, а в голове впервые за долгое время вдруг стало невыносимо тихо.       — Я тебе верю. Думаю, ты права, и она все еще где-то там, живая и невредимая. Нужно только немного подождать.