How to Use a Belt Creatively

      Мэттью вздохнул и вгляделся в документы, которые Людвиг любезно подготовил для всемирной встречи. Очки помогали ему видеть, но, как часто это бывает с близорукими, он совсем забыл, что без них фактически слеп. Его медвежонок случайно отключил будильник, пока пытался добраться до еды, и в итоге Мэттью проспал, ему пришлось собираться в спешке, а очки так и остались лежать на кухонной раковине.       Он посмотрел на медвежонка, который сейчас сидел на его коленях и с самым скучающим видом грыз карандаш. Мэттью фыркнул: Кумадзиро точно не поможет ему читать документы. Он глянул налево, где сидел его брат, Альфред, и писал какие-то заметки. Из того, что он смог разглядеть, стало понятно, что на бумаге отпечаталось только схематичное звёздное небо и что-то похожее на Супермена. Конечно же, Америка не слушал, как и всегда. Мэттью посмотрел направо и пересёкся глазами с Иваном. Он улыбался ему, но не было и шанса, что он попросит помощи у русского. Россия пугал его до ужаса.       Признав поражение, Канада вздохнул и облокотился на спинку стула, начав без раздумий перебирать мех Кумадзиро, даже не вслушиваясь в нотации, которые Артур начал читать Альфреду за то, что он не слушает. Вскоре к Англии подошёл Франция, и Людвиг начал кричать на них, потому что они мешают ему. Каждая встреча приводила к разборкам и крикам, так что Мэттью отходил на второй план, как и всегда.       Целую вечность споров спустя Людвиг наконец объявил пятнадцатиминутный перерыв, страны вышли из зала заседаний и разошлись кто куда. Артур и Франциск продолжали ругаться, но никто не собирался их разлучать.       Кумадзиро успел проголодаться, так что медвежонок отправился на охоту за аппаратом для закусок, предоставив Мэттью самому себе. Он снова вздохнул и встал со стула, аккуратно направился в сторону выхода, стараясь ни с кем не столкнуться. Он не прошёл и половины пути по коридору, когда его толкнули, затаскивая в приватный небольшой переговорный кабинет.       Он споткнулся о порог и упал на колени, успев выставить вперёд руки, которые жёстко удалились о кафельный пол. Дверь захлопнулась и он повернул голову, чтобы увидеть, как размытая фигура вытащила стул из-под стола и подставила его под ручку двери, запирая её.       Мэттью перевернулся на спину, оперевшись руками об пол, и сощурился, пытаясь разглядеть человека перед ним. У него была тёмно-синяя униформа. Кто такое носит? Он не мог вспомнить и нахмурился, его обычно хвалили за наблюдательность, но в этот раз хвалить было не за что. — З-здравствуйте? — Мэттью заикался из-за всплеска адреналина, полученного от падения. Незнакомец подошёл ближе, встав над ним. Человек взял его за волосы и потянул вверх, вынуждая встать. Он вскрикнул от боли, когда его вжали в стол. Парень прислонил свои бедра к бёдрам Мэттью, и лицо Канады покраснело от очевидного затвердения, упиравшегося ему в ногу.       Оставив руку на голове, парень приблизился, его лицо всего в нескольких сантиметрах от лица Мэттью. Прищурившись, он попытался узнать мужчину над ним и увидел красные глаза, улыбающиеся от радости. И он узнал этого человека. — Г-гилберт?       Пруссия снова прижался и ухмыльнулся, проведя своими бёдрами по Мэттью, отчего с губ Канады сорвался слабый стон удовольствия, и он посмотрел на немца со смущённым выражением. — Ч-что… Что ты делаешь?       Гилберт мягко усмехнулся и потянул его волосы ещё сильнее, заставив канадца вскрикнуть. — С-стоп! Отпусти меня, мне больно!       Гилберт хихикнул и провёл другой рукой по лицу Мэттью до рта, прикрывая его рукой в перчатке. — Первое правило: Не говори, пока я тебе не разрешу, — его голос глубоко пропитался похотью. Он убрал руку и прильнул к уху Мэттью, кусая его. Уилльямс резко вдохнул… — К-какое правило? Что происходит?       Слова встретились с тишиной. Пока Гилберт не укусил шею Мэттью до крови, отчего Канада вскрикнул от неожиданности. — Второе правило: если какое-то из правил нарушено, последствия будут болезненными, — он подтвердил утверждение укусом с другой стороны шеи, и также до крови. Глаза Мэттью заполнились слезами боли.       Гилберт развязал его галстук и снял через голову. Затем последовала очередь пиджака и рубашки, они, слегка порванные, оказались на полу. Наполовину раздетый, Мэттью покрылся мурашками от прохладного воздуха кабинета. Он начал бороться с руками, крепко сжимающими его запястья, и попытался поднять ногу, чтобы втиснуть между ним и Гилбертом колено.       В ответ раздалось рычание, его ещё сильнее прижали к столу. — Чем больше ты сопротивляешься, тем больнее тебе будет, — Гилберт резко поцеловал Мэттью, сильно прикусив губы. Глаза Уилльямса расширились от интимного порыва. У него давно были чувства к Пруссии, хоть он и не признавал этого. Иногда приходили фантазии о том, каково было бы поцеловать его, но такой ситуации он никогда не представлял.       Язык заскользил по его нижней губе, и Мэттью раздвинул губы, чтобы язык проскользнул внутрь и исследовал каждый дюйм его рта. Он зажмурил глаза, заигрывая своим языком с чужим. Похоть овладевала им. Наконец, он отстранился, чтобы вздохнуть, и посмотрел на Гилберта полуприкрытыми затуманенными глазами.       Гилберт отступил и встал, и Мэттью счёл это подходящим моментом для побега. Но он не сдвинулся с места. Внутри него происходила война мотивов: убежать от этого человека, который угрожал причинить ему боль и потенциально собирался изнасиловать его, либо остаться и позволить ему делать со своим телом всё что угодно. Решение пришло к нему после следующих слов. — Ты знаешь правила, Мэттью. Я — мастер. Всё, что я говорю, абсолют. Ты делаешь то, что я тебе говорю, когда я говорю и именно так, как я говорю. Ты не задаёшь вопросов, ты просто делаешь.       Мэттью уставился на него. А потом кивнул. Улыбка расплылась по лицу Гилберта. — Хороший мальчик. Раздень меня.       Мэттью затянул, его взгляд заблуждал по рубашке, и на лице Гилберта моментально отразилось недовольство: — Когда я даю команду, то ожидаю, что она будет выполнена, — в его голос проникла нотка недовольства, но он пытался проявить терпение.       Наклонившись вперед, Мэттью вслепую уперся руками в мускулистую грудь Гилберта и начал возиться с пуговицами, дошёл до пупка и сбросил рубашку с плеч. Даже несмотря на отсутствие очков, он мог различить линии мышц, скорее всего, появившихся в результате войн. Его рот наполнился слюной. — На колени, птенчик.       Мэттью покраснел и подчинился, опустившись перед ним на колени. Он продолжал раздевать Гилберта, стягивая с него ремень и расстегивая брюки. Спустив их до уровня колен, он заколебался, начав разглядывать тонкую ткань боксёров с чёткими контурами, зная, что увидит под ними. — Я не приказывал тебе останавливаться, — услышал он сверху и снова почувствовал руку в своих волосах. Мэттью зацепил дрожащими пальцами резинку боксёров и потянул вниз. Член Гилберта выступил перед его лицом, выпрямившись. Он не врал, когда хвастался своими «пятью метрами».       Гилберт почувствовал, как поверхностное дыхание Мэттью коснулось его члена, ему захотелось сразу же проскользнуть в рот, но он сдержался, желая продлить момент наслаждения, чтобы и Мэттью в получил удовольствие и вернулся за большим.       Он наклонил голову вниз и заметил, как Уилльямс нервно скривился. Гилберт откинул голову Мэттью назад, чтобы он мог смотреть ему в глаза. — Ты можешь говорить, птенчик.       Мэттью покраснел ещё сильнее и переместил свой вес на колени, изо всех сил стараясь не разорвать визуальный контакт с Гилбертом: — Я… Не особо разбираюсь в такого рода… вещах.       Его нервное объяснение было таким милым, что его едва можно было вынести. Гилберт улыбнулся и нежно погладил Мэттью по волосам. — Мы не будем торопиться. А сейчас, соси, Мэттью. Возьми член в рот.       Глаза Мэттью расширились, когда он посмотрел на член, и Гилберт мягко подтолкнул к нему голову. Байльшмидт уловил вспышку чего-то, похожего на голод, промелькнувшую в глазах Мэттью, когда головка его члена, скользкая от смазки, прижалась к губам. Кончик члена ударился о зубы, затем Мэттью медленно открыл рот, позволяя ему скользнуть примерно наполовину.       Гилберт откинул голову из-за тепла рта Мэттью, окружившего его член. Мысль о том, чтобы толкнуться ещё глубже, сделала его невыносимо твёрдым. Мэттью насадился снова, когда член уже почти покинул его рот, а затем начал повторять это движение, вбирая в себя больше с каждым разом. Гилберт подумал, что скоро кончит, когда Мэттью начал кружить языком вокруг головки. — Возьми меня полностью, Мэттью. Глубоко.       Мэттью изо всех сил старался не подавиться, когда член протолкнулся дальше, и головка ударилась о заднюю стенку глотки. Он расслабил мышцы горла и схватился за бедра Гилберта, уткнувшись носом в лобок. — Глотай. Сейчас.       Сосредоточившись на команде, Мэттью сглотнул. Гилберт вздрогнул и вышел. Потребовалось всего несколько толчков, прежде чем силы закончились, и его сперма вырвалась наружу, заполняя рот Мэттью. Член выскользнул, и он посмотрел вниз, чтобы увидеть Мэттью с влажными глазами и надутыми щеками, так как он до сих пор не проглотил сперму.       Гилберт ухмыльнулся и опустился на колени, чтобы быть на уровне глаз Мэттью. Его лицо слишком милое, оно так и просило, чтобы его снова трахнули. — Я тебя не поцелую, пока ты не проглотишь. Всё.       Глаза Мэттью расширились, но он послушно проглотил сперму с громким звуком и облизнул покрасневшие губы. Гилберт ухмыльнулся и наклонился вперёд, чтобы провести языком по нижней губе, пробуя на вкус свое оставшееся семя. — Ты хорошо себя вёл. Поднимись на стол. — З-зачем?       Гилберт встал и бросил на него сердитый взгляд: — Потому что я так сказал. А теперь делай, или я тебя накажу.       Мэттью сглотнул и повернул голову, чтобы взглянуть на стол. Его взгляд переместился со стола на Гилберта, затем снова на стол. Пруссия сжал челюсти.       Он поставил руки на бока: — Мэттью…       Канада встал с колен и сел на стол, глядя на Гилберта, ожидая его следующей команды. Вместо команды он подошёл к краю стола и встал между его расставленных ног. Протянув руку, он расслабил и вытащил ремень Мэттью и, расстегнув молнию, стянул штаны. Мэттью непроизвольно отреагировал и поднял ноги, прижав колени к груди, чтобы укрыться от голодных глаз. Гилберт с силой потянули за его лодыжки, подтягивая его к себе. — Я не говорил тебе двигаться, птенчик. Я тебя накажу, — его красные глаза не врали, и Мэттью занервничал.       Свободной рукой он показал круговой жест, другой всё ещё держал кожаный ремень Мэттью. — Повернись.       Дрожа, Мэттью подчинился, встал на кафельный пол и повернулся отвернулся от Гилберта. Он почувствовал, как холодная рука толкнула его между лопаток, заставляя прижаться торсом к столу. — Не двигайся и не издавай ни звука. Если ты хотя бы пикнешь, то получишь ещё один вдвое сильнее.       Мэттью был близок к тому, чтобы спросить: «Получу что?» пока не услышал громкий треск боли. Тело содрогнулось, и он схватился за край стола до белых костяшек. Его только что ударили по заднице его собственным ремнем. И ему это понравилось.       Холодная поверхность под его лицом стала горячей от тяжёлого дыхания. На его левой ягодице осталось болезненное послевкусие. Он услышал смешок Гилберта, когда тот погладил место удара. — Да ладно, тебе понравилось? Ты, маленький мазохист, — он снова усмехнулся, почувствовав, как Мэттью шевельнулся под его рукой, застонав. Он подумал, что сможет немного повеселить Канаду. — Скажи мне, ты помнишь, сколько раз ты сегодня не слушался меня должным образом? — он улыбнулся, почувствовав дрожь, пробежавшую по Мэттью.       Он услышал тихое бормотание, которое не смог разобрать. Гилберт сжал полупопие, заставляя Мэттью скорчиться. — Говори, птенчик. — Ч-четыре…       Он не мог сдержать ухмылки, расплывшейся по его лицу. Ему это понравится. — Ну, раз уж их так много, и мы не хотим, чтобы потом у тебя сильно болела задница. Думаю, я буду бить несильно, — прежде чем он занёс руку с ремнём, снизу послышался вздох… Неодобрения? — Ты можешь говорить, Мэттью.       Он сдвинулся со своего места на столе и приподнялся на локтях, слегка повернувшись, чтобы посмотреть на Гилберта. — Я… хочу, чтобы ты бил… сильно.       Гилберт моргнул, но через секунду удивление сменилось похотью. — Попроси.       Лицо Мэттью вспыхнуло, он прикусил нижнюю губу. Нервно глядя на стену напротив, он сказал: — Пожалуйста… Гилберт, — он снова услышал треск с последующей резкой болью, пробежавшей по его ногам к стопам. Но это всё равно было не так сильно, как он хотел. Мэттью озадаченно посмотрел на немца. — Пожалуйста, кто? Ты не так должен меня звать, — услышал он и решил попробовать ещё раз. — … П-пожалуйста, отшлепай меня сильнее. Мастер.       Гилберт одобрительно хмыкнул и снова опустил ремень, на этот раз по противоположную ягодицу, и с большей силой. Мэттью прижался носом к мокрой поверхности и сжал свободную руку в кулак, в то время как другой держался за край стола. С каждым разом, когда Гилберт бил, его член становился твёрже. К последнему шлепку Мэттью обессиленно лежал на столе возбуждённой трясущейся грудой. Гилберт успокаивающе провел руками по спине, улыбаясь. — А теперь, мой аленький цветочек. Готов ли ты к тому, что будет дальше?       Мэттью резко открыл глаза и повернулся, чтобы посмотреть на Гилберта, но его снова прижали к столу. — Я сказал, не двигайся.       Он остался на месте, не желая, чтобы они отвлеклись на шлепки. Мэттью почувствовал, как уходит жар тела Гилберта, и надулся. Позади он услышал шорох и приближающиеся шаги. — Вытяни руки перед собой.       Мэттью подчинился и вытянул руки на стол. Гилберт схватил правое запястье и обмотал вокруг него свой ремень, потянул вниз и привязал к ножке стола. Он сделал то же самое с другим запястьем, и вскоре Мэттью обнаружил, что не может двигаться. Занервничав, он озабоченно посмотрел на Гилберта, который снова собирался встать позади него. Альбинос успокаивающе улыбнулся. — Тебе понравится, доверься мне.       С этими словами он просунул три пальца в свой рот, активно нажимая на язык. Канада, глядя на него, побледнел. — За-зач… — Я более чем уверен, что не разрешал тебе говорить…       Мэттью закрыл рот и надул щеки, сделав самый злобный взгляд, на который был способен. Гилберт изо всех сил постарался не закатить глаза. — … Что на этот раз? — Зачем ты это делаешь? — Делаю что? — его слова были приглушены из-за необходимости говорить сквозь пальцы. — Это… — он не знал, как сказать, но показал жестом, обозначив направление своей рукой.       Гилберт убрал пальцы и посмотрел на Мэттью с полным недоверием. У этой невинности где-то должен быть конец… Сейчас ему нужно было разобраться с гораздо более серьёзной проблемой. — Птенчик, тебе будет очень больно, если мы продолжим насухую. — Что ты имеешь в виду, на… — Мэттью вскрикнул, когда все три пальца вошли в его анус, растягивая его. Он мгновенно сжал мышцы, закрывая глаза от болезненного вторжения. Мозолистая рука мягкими кругами начала гладить его по спине, а губы нежно поцеловали лопатки. — Я не смогу растянуть тебя, если ты продолжишь напрягаться. Расслабься.       Сфокусировавшись на дыхании, Мэттью заставил свое тело расслабиться, чувствуя, как острая боль превратилась в тупую. Почувствовав, как напряжение вокруг пальцев ослабевает, Гилберт начал растягивать его, заставив Мэттью стонать. — Чёрт… Если ты так крепко сжимаешься вокруг моих пальцев, не могу дождаться, когда буду глубоко внутри тебя.       Мэттью застонал и насадился на пальцы.       Гилберт не мог больше ждать. Пульсирующий член распух от крови. Ему нужно было прямо сейчас. Вытащив пальцы из Мэттью, он прислонил член к анусу и толкнулся, полностью погрузившись внутрь. Он застонал от блаженства. Мэттью прижался к нему, его дыхание сбилось от проникновения.       Он не стал тратить время на ожидание, и, почти полностью вытащив член, подался вперед. Мэттью задергался в оковах и бессвязно застонал. — Мэттью, пиздецки узко, — Гилберт низко зарычал. Он захотел сменить угол, но не смог. И решил ничего с этим не делать, так как иначе ему нужно было бы выйти, развязать его, снова связать и зайти обратно в это охуительное тепло. Ни за что на свете он не покинет эту задницу в ближайшее время. До тех пор, пока не кончит.       Он услышал неразборчивое бормотание от Канады под ним, но не смог ничего расслышать из-за столкновения их тел, не помогало и то, что лицо Мэттью упиралось в стол.       Наклонившись вперед, он схватил его за волосы и потянул, приподняв голову со стола. На лице канадца выступил тонкий слой пота, его лицо было почти таким же красным, как и его задница, когда он его отшлепал. — Скажи мне, чего ты хочешь… — Гилберт не останавливал наступление и прикусил Канаду за ухо.       Мэттью снова застонал, на этот раз громче, и сказал трясущимся голосом: — М-мастер, пожалуйста… Д-дотронься до м-меня…       Гилберт, не теряя времени, просунул руку под тело Мэттью, чтобы обхватить рукой его набухший член, двигая рукой в такт толчкам. Мэттью приглушенно закричал, прикусив губу до крови. Удовольствие было слишком подавляющим, он почувствовал, как спираль медленно начинает сжиматься в его животе, и сочетание того, что его трахают сзади и надрачивают, должно было вскоре довести его до конца.       Мэттью громко вскрикнул, когда Гилберт сильно ударил его простату. Он потянул за путы, ремни впились в его кожу. Мэттью громко кричал, его уже не заботило, что кто-то может их услышать.       Гилберт продолжал бить по простате, и как только он почувствовал, что Мэттью вот-вот кончит, прекратил дрочить канадцу и плотно сомкнул указательный и большой пальцы вокруг основания, как кольцо. Теперь он не мог кончить, что раздражало.       Гилберт продолжал трахать его, и Мэттью неодобрительно застонал: сейчас не время для поддразниваний. — Я хочу услышать это, Мэттью. Я хочу услышать, как ты кричишь, чтобы я позволил тебе кончить, — его собственный голос был напряженным из-за того, что он тоже был близок.       Когда Уилльямс ничего не сказал, он с сожалением замедлил движение, уменьшил глубину толчков и сжал член Мэттью. Канада задохнулся от боли и запрокинул голову, стал кричать, буквально, на весь мир. — Пожалуйста, Мастер! Пожалуйста, позволь мне кончить! Выеби меня и позволь мне кончить!       Он почувствовал, как давление вокруг его члена исчезает. Гилберт снова ускорился и начал попадать по простате. Когда оргазм настиг Мэттью, мир накрыло белым, а сперма разлилось по полу и столу. Его мышцы сжались вокруг члена Гилберта и он тоже кончил, его сперма заполнила Мэттью, излишки же потекли по внутренней стороне бедра.       Гилберт рухнул на Мэттью, тяжело дыша. Они остались в таком положении ненадолго, прежде чем Гилберт вытащил свой обмякший член и обошёл стол, чтобы развязать Мэттью. На его запястьях отпечатались болезненно очевидные красные браслеты. Когда его отвязали, Мэттью, балансируя на ногах, сел на пол.       Он следил за Гилбертом, за тем, как он поднял с пола рубашку, которую носил под униформой, как вытер ею липкий пот со своего тела. Затем он подошёл к ослабевшему Мэттью и сделал с ним то же самое, после чего вытер грязь со стола и пола. Гилберт выбросил рубашку в открытое окно. Он продолжил собирать остальную одежду, разбросанную по небольшой комнате. Гилберт оделся и помог собраться Мэттью.       Канада почувствовал тупую боль в пояснице, и поморщился, зная, что скоро она станет ещё хуже. Он прохромал к двери, Гилберт отодвинул стул, который блокировал её, в сторону. Пруссия открыл и ему дверь. Мэттью выглянул и увидел смотрящего на него Кумадзиро. — Голоден.       Вздохнув, он повернулся, и чтобы увидеть, как Гилберт обходит его к двери, прежде чем повернуться к нему спиной. Мэттью протянул руку и схватился за ткань униформы.       Казалось, что в этой комнате ничего не произошло, и Мэттью снова стал робким и застенчивым. — Э-э… Спасибо, Гилберт, — его лицо вспыхнуло от нового румянца, он уставился в пол, как нашкодивший ребёнок. Гилберт повернулся и нежно поцеловал его в щеку. Подняв глаза, он увидел, что Гилберт ухмылялся с животной гордостью. — Это не на один раз, птенчик. Я взял тебя, и теперь не собираюсь оставлять.       Сказав это, он развернулся и ушёл бог знает куда. Мэтью остался стоять с испуганным, взволнованным лицом.       Он не мог дождаться.