Просто рассказать

— Знаешь, Лиам, по-моему, ты уже в хлам… — Шерлок осторожно поддерживал шатающегося Мориарти. — Мммм… — что-то неразборчиво промычал в ответ блондин и только плотнее прижался к детективу. — Так… Придётся тебе ночевать у меня. — Холмсу даже понравилась такая идея. Пьяный Уильям выглядел очень даже мило и… не то что бы заводил, но была какая-то искорка. В конце концов они один раз уже переспали. Правда, тогда оба были пьяными и после делали вид, что ничего не произошло. Кое-как дошли до Бейкер стрит. Мисс Хадсон уже спала — всё-таки на дворе была ночь. Холмс открыл дверь, пропихнул Уильяма вперёд себя, быстро скинул ботинки и повесил пиджак. Стараясь не шуметь он провёл Мориарти в свою комнату, уложил на диван и укрыв пледом устроился рядом в кресле. Уилл как будто уснул, Шерлок тоже начинал дремать. Ночь приняла двоих загулявших в свои объятия.

***

Голова казалась тяжелее, чем обычно. Мориарти сел и сразу же понял, где он находится. На удивление память его тоже не подвела, и он быстро вспомнил, что произошло накануне. Да, он несомненно был на Бейкер стрит 221Б, в комнате Шерлока Холмса. А вот и он сам — сидит в кресле, голова склонилась на бок, руки безвольно поникли, свалившись с подлокотников. Бледные лучи ночного светила, смешиваясь со светом фонаря нежно очерчивают красивый нос, немного пухлые губы, изящно закрытые глаза. Но от чего-то так горько вдруг… тошно так и боязно… Лишняя ли выпивка, лунный ли свет способствовали излишней сентиментальности блондина, но ему пришлось закусить нижнюю губу чтобы не взвыть от… а собственно от чего? От безысходности.? От невозможности… чего.? Хотелось пить. Уильям встал и направился в кухню. Однако от чего-то пошёл вверх, а не вниз по лестнице… От чего же? Однако, судьба и не такие штуки порой вытворяет. Уилл каким-то чудом оказался в одной из жилых комнат дома. Помещение было определённо обитаемо и не женщиной. Красивые ковры переливались в тихом ночном свете, оружие, оправленное серебром, мягко поблескивало на стенах. Где-то тикали часы. Книги за стеклом шкафов, казалось о чём-то неуловимо шептались, и дыхание комнаты наполняло спокойствием и умиротворением. А выть от боли всё равно хотелось… «Какой же я глупый…» — подумал Уильям, проходя через всю комнату и усаживаясь в центре ковра, сделанного из шкуры тигра. «Так нельзя…» — и это относилось совершенно не к ночному посещению. Желание. Мечтание. В конце концов чувство росло в хрупкой душе, словно сорняк с диковинными бутонами. Высасывая корнями всю жизненную силу и заполняя сознание несчастного мучительными образами, которые больной силился изгнать и… и не мог. Хотел забыть, хотел навсегда убить в своей голове. Но рука не поднималась, и одурманенный, Уильям Джеймс Мориарти был не в силах ни избавиться от назойливых видений, ни наконец заявить о своих чувствах… И тихо погибал, изображая друга рядом с человеком, которого любил. — Я смотрю и вам не спится? — послышался тихий голос откуда-то сзади. Джон Ватсон вошёл в свою спальню, держа стакан воды в руке. Уильям не ответил. — Вы плачете? — спросил Джон, с неподдельным участием, подходя ближе к Мориарти. Уильям приложил руку к щеке и с удивлением обнаружил, что на ней действительно есть не одна влажная дорожка. — Что-то случилось? — Ватсон опустился на ковёр рядом с Уильямом, нисколько, казалось, не удивляясь ночному гостю. — хотя, чего я спрашиваю… На вас лица нет. Вот — выпейте — он протянул Мориарти стакан с водой. — выпейте и… расскажите мне, что произошло. Я немного разбираюсь в психологии. Я постараюсь помочь вам. Чем смогу… Блондин с благодарностью принял воду, немного отпил и закашлялся. Джон терпеливо ждал, пока Уилл придёт в себя. — Я… знаете, Джон. Я вас совсем не знаю, а от того, мне, должно быть, не так легко с вами говорить… — робко начал Мориарти, всё же решившись открыться. — Он, этот человек… — но доктор перебил его. — Вы страдаете по моему другу… Милый мой, да у вас всё на лице написано уже не одну неделю. — Ватсон, словно утешая ребёнка приобнял шокированного Уильяма за плечи. — успокойтесь и расскажите мне всё, что думаете, чего хотите и чего боитесь. А мне почему-то кажется, что последнее занимает куда больше места, чем два первых пункта. — Вы правы… — произнёс Уильям, испытывая отвращение к самому себе от того, что доктор видел его насквозь. — мне так стыдно… но вы правы… — Конечно прав. Всё-таки я врач, а врача не так-то просто обмануть. — Мистер Ватсон… позвольте мне поведать вам всё. Я никогда не думал, что то, что я вынужден скрывать от родных братьев, а если быть честным, то и от самого себя я смогу с лёгкостью рассказать вам — почти незнакомому человеку. — Хватит этих пустых разговоров. Вы лишь тянете время, боясь признаться самому себе в том, что чувствуете к моему другу. Прошу вас — рассказывайте. Мориарти молчал, будто бы собираясь с силами. А потом тихо и неуверенно начал: — Что ж… мистер Ватсон, мне гадко от самого себя. Ещё недавно я клялся и божился, что чужд всякому чувству. Я ненавидел и презирал эмоции, а если честно боялся испытать их. Я был предан лишь долгу и моим братьям… Теперь же мне кажется, что это было так давно… Знаете, Джон, я не уверен, что могу так говорить… я определённо не имею права на такие сильные и дерзкие чувства и слова, да и не уверен, что я в состоянии признать их… мне, знаете, страшно… — Вы любите, мистер Мориарти… — тихо сказал Джон. Уильям покраснел и как-то по-детски неуклюже спрятал лицо в коленях. — Знаете, я редко слышу искрение слова. В наше время искренность вообще вещь редкая, а вы… в ваших словах столько неподдельной боли и, не побоюсь такого слова, любви… что даже жаль вас. Слишком вы глубоко чувствуете и слишком скрываете… — Что мне делать, мистер Ватсон.? — А вы сами не можете ответить себе? — Пустить пулю в лоб? — с горькой усмешкой поинтересовался Уильям. — Если вам так угодно — пускайте. Мне от этого, если честно, ни холодно ни жарко, а вот мистер Холмс будет ужасно огорчён, и его здоровье, несомненно, пошатнётся. — Или же рассказать… — Наконец-то вы соизволили подумать, мистер Мориарти. — Но вдруг я сломаю то, что есть.? — Вы, словно ребёнок — боитесь отказа и лучше утопитесь, чем скажете кому-то о своей симпатии… Глупо с вашей стороны… Жизнь у нас, ведь только одна… — Вы правы… До боли правы, а от того так тошно и гадко… От моей слабости. Прошу прощения. — с этими словами он резко поднялся. — благодарю за то, что выслушали меня, мистер Ватсон. — Обращайтесь… Уильям вышел. Голова, словно бы прочистилась. Сознание было ясным. Спать совершенно не хотелось. Мориарти поспешил сойти на второй этаж, где находилась комната Шерлока. Холмс всё также спал. Только прядь иссиня-чёрных волос свалилась на лицо, красиво прикрыв его. — Шерли. — шепнул Уилл на ухо спящему. — мне надо тебе кое-что сказать…