Companion

Хотя тактичность — безусловно, ключевая часть работы Фрэнка, он ни при каких обстоятельствах не позволит плохим кандидатам уйти из его офиса с иллюзией, что вскоре их ждет радостный звонок с новостью: «Добро пожаловать в компанию!» Фрэнк предпочитает быть честным, ведь его мама воспитала его правильно. Насколько это вообще возможно, он говорит правду. Собеседование за собеседованием, бесконечные истории о тяжелой жизни и плохо замаскированные уловки вроде: «Я тут только ради пособий по безработице» сливаются для него в одно сплошное пятно, и он все больше охладевает к происходящему. Не то чтобы ему было наплевать — нет, он переживает, черт возьми. (До получения бакалавра в области социальной работы ему осталось всего четыре семестра, так что он явно не бесчувственный.) Но за три месяца на этой должности, за этим столом, слушая одни и те же лживые истории раз за разом, он смертельно устал. Его столько раз обманывали, что теперь он чувствует ложь за версту: то ли в чрезмерно прямой осанке матери троих детей, которая пытается выклянчить помощь от департамента соцобеспечения, то ли в притворно расслабленной позе парня в жилетке, который на деле просто не выйдет на смену после трех дней работы. Это стало слишком уж просто. Фрэнк устал нанимать людей, которые оказываются бесполезными, и потом самому отвечать за это. Все так просто. — Итак, — произносит он, перелистывая страницу, — приведите, пожалуйста, пример того, как вы превзошли ожидания клиента или заказчика. На самом деле ему уже не нужна эта шпаргалка с вопросами — он знает их наизусть, словно они выжжены у него в памяти каленым железом. Но Фрэнк решил, что если будет выглядеть так, будто ему нужна подсказка, это поможет человеку напротив расслабиться. Меньше давления и все такое. Правда, его пристальный взгляд, скорее всего, сводит весь эффект на нет, но именно так Фрэнк умеет отличать правду от лжи, так что собеседнику придется смириться. Хотя тот почти не смотрит Фрэнку в глаза, лишь изредка бросая на него мимолетные взгляды. Фрэнк знает, что в некоторых культурах взгляд глаза в глаза трактуется иначе и может не иметь отношения к уважению. Но этот парень указал в анкете, что он белый, родился и вырос в штате Мэн, так что у него нет такого оправдания, как у кандидата из Камеруна, которого Фрэнк интервьюировал на прошлой неделе. В Америке отсутствие зрительного контакта означает одно: ложь. Поэтому в голове Фрэнка уже крупными буквами написано «ОТКАЗ». Потом он напишет это и на анкете, но, конечно, только после того, как парень уйдет. Писать это сейчас было бы слишком уж грубо. — Ну-у-у... — протягивает он неуклюже, переставляя бумаги. — На этом все. Следующий шаг — я свяжусь с вашими рекомендателями, чтобы все проверить, а потом сообщу вам о своем решении. Ждите письма на следующей или на той неделе. Фрэнк извиняюще улыбается, пожимает парню руку и смотрит вслед через жалюзи, пока тот не исчезает в передней с озадаченным выражением лица. Хоть дверь за собой и не закрыл. Она заедает, и Фрэнку приходится буквально выламывать ее, чтобы открыть. Вздыхая, Фрэнк достает ручку и начинает записывать на бумаге суть прошедшего собеседования для отчетности. *** В здании, где все до единого офисы, кроме его собственного, заполнены адвокатами, Фрэнк изо всех сил пытается (и с треском проваливается) чувствовать себя уверенным, настоящим типичным альфа-самцом. Не то чтобы он считал себя альфа-самцом или даже хотел быть им. Скорее, это вопрос принципа. Ну и, может быть, стремление удовлетворить годы навязанных обществом гендерных ожиданий тоже играет свою роль. Конечно, он может быть Рука Судьбы в своем маленьком уголке, но эти парни — эти чертовы снобы — не удосуживаются даже уделить три с половиной секунды, чтобы в ответ помахать ему рукой, когда он утром заходит в здание, или ответить на его вежливое: «Привет, как дела?», когда они пересекаются в общей зоне. Именно поэтому Фрэнку дико, просто невероятно не нравится, что в их офисе Companion нет собственной переговорной, туалета или хотя бы маленькой кухни. Фрэнк должен быть единственным пугающим типом в этом здании. Но вместо этого он сам потупляет взгляд, когда идет за кофе или по нужде, а инстинкты «бей или беги» заставляют кожу на шее неприятно покалывать. Дурацкий колокольчик, привязанный к дверной ручке, громко и раздражающе звякает, когда Фрэнк закрывает дверь офиса за собой, оглашая его возвращение и автоматически запуская воображаемый секундомер для его визита в уборную. Он выкрикивает: «Это я!», чтобы его начальница зря не поднималась вперед. Только вот прямо напротив стойки ресепшена, в одном из кресел с высокой спинкой, сидит парень. Почти скрытый за искусственным фикусом, он, вероятно, остался бы незамеченным, если бы не его раскинутые ноги и кеды Converse, явно не сочетающиеся с цветочным ковром. — О… привет, — говорит Фрэнк, вытирая влажные руки о брюки. Наверное, стоило взять два бумажных полотенца, а не одно. Прочищая горло, он продолжает: — Я вас сразу не заметил. Чем могу помочь? — Эм, — отвечает парень. Он одет почти полностью в черное: обувь, брюки, пиджак, — только белая рубашка и полосатый галстук выбиваются из общей гаммы. Фрэнк сглатывает. Парень вроде бы собирается встать, но потом остается на краю кресла, напряженный как струна. — Я пришел заполнить анкету? И, черт возьми, у него лицо… восторженное, но в то же время утонченное, острое и любопытное. Фрэнк не был готов к такому. Спустя мгновение он улыбается и без запинки включается в свою привычную рутину: — С сертификатом или без? После заметного сглатывания парень поднимается: — Эм. Что? Фрэнк изо всех сил старается сохранить серьезность, хотя сам ненавидит повторять одни и те же фразы день за днем, неделя за неделей. — У вас есть какой-нибудь сертификат? CNA, CHHA или что-то в этом роде? — Не думаю? — Парень прочищает горло, пока Фрэнк шарит в нижнем ящике стола в поисках анкеты для неквалифицированных сотрудников. — Ну, — начинает он, — у меня есть сертификат CPR. Это считается? — Не совсем, — бормочет себе под нос Фрэнк, вытаскивая нужные бумаги. — Но это не проблема. У нас не все сотрудники имеют квалификацию, хотя за нее платят чуть больше. Он замечает, что это последний комплект анкет. В прошлый раз, когда в офисе была Тамра, она, конечно, удалила все файлы из своего компьютера (спасибо, блин), так что теперь все HR-документы остались только у него. — Похоже, это последний экземпляр, — замечает он, вытаскивая из ящика антистеплер, чтобы снять скрепки с документа. — Я сейчас быстренько сделаю копию. В комнате с копировальным аппаратом, которая заодно служит кабинетом Хезер, Фрэнк складывает бумаги. К счастью, Хезер там нет, потому что каждый раз, заходя сюда, он чувствует вину за то, что занял ее кабинет. Не то чтобы у него был выбор — это все была идея Донны. Но все равно. Вернувшись к стойке и скрепив документы отвратительной канцелярской скрепкой, он замечает, как парень кусает нижнюю губу, прежде чем благодарно улыбается: — Спасибо. И, черт возьми, этот парень определенно симпатичный, думает Фрэнк, сглатывая. Фрэнк плетется по короткому коридору, отвечая на вопрос начальницы о том, с кем он говорил, простым: «Кандидат», и сворачивает в свой кабинет. Тяжело воспринимать Кристи всерьез, когда первое, что он видит на ее столе, это мягкая обложка «Сумерек», но, надо признать, она действительно хороший начальник. Просто приходится напоминать себе об этом. Постоянно. Помимо стильного дырокола на два отверстия, органайзера, заполненного маркерами и ручками, повсеместного степлера и абсолютно необходимой коробки салфеток, на столе Фрэнка его ждет угрожающая стопка анкет, почти такая же высокая, как он сам. (Сравнение, конечно, было бы весомее, если бы Фрэнк не был невысоким парнем, но суть передана.) Ему нужно нанять и обучить еще двух сотрудников до конца недели, и, ну, возможно, он немного прокрастинирует. (Одно из любимых занятий Фрэнка – строить «падающую башню» из стикеров после того, как Кристи уходит. А иногда, когда становится совсем скучно, он делает селфи в разных местах своего офиса, например, на фоне картины с вазами, этих чертовых ваз. Но лучшее фото, наверное, получилось на фоне ряда шкафов для документов, где из-за размытия кажется, будто он падает. Скука – двигатель креативности.) С громким, преувеличенно театральным вздохом, Фрэнк звонит нескольким рекомендациям, произносит свои заученные до автоматизма фразы и… Раздается неуверенный стук по косяку двери. — Фрэнк? — Он поднимает голову, криво улыбается Хезер, координатору клиентов, у которой он отобрал стол, шепотом говорит: «Минутку» и заканчивает звонок. — Что такое? — спрашивает он, слегка встряхнувшись, чтобы вернуться в реальность. — Сальный закончил с анкетой, — с ухмылкой говорит Хезер. Ухмылка та еще — почти как у Фрэнка, а это сложно переплюнуть. — Хочешь, я его сюда отправлю? Сдерживая саркастическую улыбку, Фрэнк тихо бурчит: — Да, спасибо. Рыщущий в ящике стола в поисках нужных документов, Фрэнк замечает того самого парня в дверном проеме. — Эй, заходи, — говорит он. Парень торопливо подходит, почти что швыряет заполненную анкету на стол Фрэнка и усаживается в кресло напротив. Яркий, пестрый узор на мягком кресле делает его вид еще более неуместным, чем Фрэнк ожидал. Он едва удерживается, чтобы не хихикнуть. — Меня зовут Джерард, — говорит парень, и тут же подносит палец к губам, начав нервно грызть ноготь. — Привет, Джерард, — Фрэнк говорит, слегка прокашлявшись, чтобы скрыть улыбку. Он встает и закрывает дверь, извиняясь: — Простите, я очень легко отвлекаюсь, — на фоне того, как Кристи что-то орет Донне про расписание. После этого он бросает Джерарду ироничную улыбку. — С закрытой дверью легче сосредоточиться. Оглянувшись, Фрэнк замечает направление взгляда Джерарда, который, возможно, а возможно, и нет, остановился на его заднице. Стараясь не обращать внимания на жар, внезапно вспыхнувший на щеках, Фрэнк слегка откашливается, закатывает рукава до локтей и возвращается на свое место за столом. — У вас тут разрешены татуировки? Вопрос застает Фрэнка врасплох, он улыбается, взглянув на чернила, покрывающие его руки: синие и красные звезды, сердце с пробитой стрелой, розы и черепа. — Да, Кристи и Лэнс не особо против, но, опять же, мне не приходится выезжать на объекты и работать с клиентами. — Он сцепляет пальцы, замечая, как взгляд Джерарда пробегает по его рукам, останавливается на буквах, вытатуированных на костяшках. — Так что, Джерард, — продолжает он, — расскажите немного о себе. Какие у вас хобби, интересы... Джерард наклоняется вперед, лицо практически пустое, пока он прочищает горло и говорит: — Ну, я Джерард Уэй. Как я уже сказал. Эм, мне двадцать пять. Пока что живу с родителями, но хочу поскорее съехать. У меня есть брат, Майки, он классный. Эм… Он откидывается обратно в кресло, взгляд мечется в поисках новых фактов о себе. — Ах да! У меня есть степень бакалавра в области иллюстрации. Планирую работать над комиксами. Тут лицо Джерарда озаряется широкой улыбкой, а глаза слегка морщатся в уголках. — Я обожаю комиксы. Наверное, даже чересчур, но, знаете, каждому свое. Особенно работы Гранта Моррисона, он мой вдохновитель… ну, кумир, типа того. Знаете «Невидимки»? Великолепно. Фрэнк не может скрыть своей заинтересованности при слове «комиксы». Ему всегда нравились Marvel и DC, так что он слышал о Моррисоне по «Бэтмену», но никогда особо не углублялся. Теперь, пожалуй, стоит. Киваясь в согласии, Фрэнк подпер подбородок рукой. — Моя коллекция просто сумасшедшая. Эм, ну… сейчас я работаю в Barnes & Noble с братом, и это жутко надоело. Так что ищу что-то новое, с большим количеством часов и гибким графиком, чтобы иметь время для своего комикса. Когда импульс Джерарда угасает, Фрэнк спрашивает: — Опыт работы с пожилыми есть? Потому что если он сейчас задаст вопрос о комиксах, интервью может затянуться на дни. Или хотя бы до конца дня. — О, — говорит Джерард, все еще улыбаясь. — Да, моя бабушка Елена живёт с нами. Крутая старушка — она меня всему научила. Но, эээ, с ней сейчас не всё так хорошо, как раньше, так что я бегаю за продуктами, плачу её счета, вожу её в церковь и всякое там... эээ, прочее. Он слегка смущается из-за своего промахнувшегося слова, но Фрэнк улыбается и не может сдержать смешок, потому что это значит, что Джерард честен. — Просто. Всё, что ей нужно, я для неё сделаю. Иногда вожу её в музеи или галереи, или к друзьям — в общем, что угодно, на самом деле. Фрэнк немного тает, потому что этот парень абсолютно, беззаветно искренен, и, наверное, даже не подозревает об этом. Он говорит: — Это круто, — действительно искренне. Это даже заставляет его вернуться в режим интервью. — Какие ещё хобби или интересы у тебя есть? Джерард даже не замедляется и отвечает: — Музыка! Ух, чувак. Музыка — это круто. Iron Maiden, Queen — хотя, не буду углубляться, потому что могу говорить об этом вечно, как и о комиксах. Джерард проводит рукой по волосам, откидывая их с лица, хотя они снова падают. — Но да. Всякое свободное время, которое у меня есть от работы, а его, наверное, больше, чем мне бы хотелось, ха, раз уж я здесь, я использую, чтобы работать над своими комиксами или рисовать что-то новенькое, а иногда иду на местные концерты с Майки. — Круто, — комментирует Фрэнк. Он переставляет бумаги на клавиатуре, сканируя их в поисках следующего вопроса, поглядывая на то, как Джерард откидывается в кресле, в его поле зрения. — Ладно, расскажи о качествах, которыми ты гордишься. Джерард покусывает нижнюю губу и как бы... сдувается. — Ну, — говорит он, слегка пожимая плечами, — я творческий? И я довольно терпеливый. То есть, надо быть терпеливым, с искусством — и с пожилыми. Бабушка чётко дала понять, что ее нельзя торопить. Сочувственно смеясь, Фрэнк спрашивает: — Есть что-то ещё? — Эээ, — Джерард качает головой, — ничего, что я мог бы вспомнить сейчас. — Всё в порядке. А что насчёт того, что ты хотел бы улучшить? — Фрэнк разворачивает руки, немного откидываясь в кресле. Уже чертовски неудобно, тянет на сигарету и встать, двинуться, господи. Работы за столом — это ад. Горький смех заставляет Фрэнка снова сосредоточиться. — Много чего. Мои коммуникативные навыки, например. Майки всё время говорит, что я полностью социально неадекватен, и, ну, я точно считаю, что это правда... — О, пожалуйста, — говорит Фрэнк, полусмеясь и махая рукой, — мне кажется, ты вполне справляешься. Джерард заливается румянцем и замолкает. Остальная часть интервью проходит довольно неплохо. Помимо ужасающей низкой самооценки, этот Джерард на самом деле очень интересен. Он поддерживает разговор, не использует банальных фраз и выглядит невероятно искренним в своих словах. Конечно, у него не так много опыта (если честно, почти нет, если считать всё реально), но по крайней мере он честен. А этого Фрэнк всегда и хотел. Вставая, Фрэнк жмёт Джерарду руку и — чёрт, он признаёт это — наблюдает, как тот уходит. На этот раз, заполняя последующую бумажную работу, у Фрэнка на лице появляется улыбка, когда он вспоминает каждый ответ. *** Следующие несколько дней проходят без особых событий — ещё больше кандидатов, ещё больше собеседований, ещё больше звонков, ещё больше бумажной работы. Фрэнк тратит время на «проекты по кадровым вопросам», которые на самом деле не нужны, но они создают впечатление занятости, так что он всё равно их делает. Он проверяет таблицы сотрудников, звонит по рекомендациям кандидатов, делает больше перекуров, чем следовало бы. В четверг он обучает студентку колледжа, которая, вероятно, в итоге украдёт кошелёк у какой-нибудь старушки, и пожилую женщину, которая, наверное, будет звонить больше, чем работать. Такова жизнь, или что-то вроде того. Но вот в пятницу его телефон звонит, и, когда он отвечает стандартным: «Спасибо, что выбрали Companion Senior Care. Это Фрэнк», — голос на другом конце отвечает: — Э-э... Привет. Это Джерард. Фрэнк удивлён. Он звонил по рекомендациям этого парня и не был сильно впечатлён тем, что ему говорили — полусердечное «Да, наверное» и «Думаю, да», когда Фрэнк спрашивал, будет ли Джерард хорошим сотрудником для компании. Один из рекомендателей, однако, сказал, что у Джерарда самое большое сердце, которое он когда-либо видел, хотя другой назвал его замкнутым. Но что-то в животе Фрэнка (что-то, что подозрительно похоже на его маленькую польскую бабушку) подсказывает ему, что стоит дать этому парню шанс. — Привет, Джерард, — отвечает Фрэнк, пытаясь звучать дружелюбно и одновременно равнодушно. — Чем могу помочь? На другом конце раздается мягкий вздох, а затем звук, похожий на хруст бумаги. — Я просто, э-э, хотел узнать, как продвигается моя заявка? Фрэнк перелистывает стопку на своем столе, находит заявку Джерарда и большой вопросительный знак с пометкой «Спроси у Донны, потом позвони ему позже!», написанной в правом верхнем углу. — Да, — говорит он, — она у меня тут. Он ещё раз её листает, замечая впечатляющие («ВСЕГДА в ВСЕГДА») часы доступности и каракульку в виде мультяшного вампира в углу страницы с рекомендациями. Ах, чёрт с ним, думает Фрэнк, стоит попробовать. — На самом деле, я планировал позвонить тебе позже сегодня. Ты бы хотел прийти на ориентацию во вторник в десять? Джерард звучит абсолютно ликующим, когда говорит: — Круто! Большое спасибо. Во вторник в десять. О, блин, — и кладёт трубку. *** Как только Фрэнк выходит из офиса, его телефон вибрирует с текстом от Дьюиса. *Местные группы в Train Station Blues сегодня вечером, моя девушка меня бросила. Пойди со мной! Я куплю тебе пачку фэйкона.* Фрэнк смеётся, прокручивает сообщения и набирает номер Дьюиса, говоря: — Ты так отчаянно нуждаешься в напарнике? — ещё до того, как Джеймс успевает сказать «Привет». — Пошёл ты, чувак. Я работаю на входе сегодня вечером, а потом буду на мерче до двух ночи. Это будет длинная ночь, и мне нужен друг, — говорит Джеймс, его голос хриплый, как будто он только что выкурил сигарету. И, кстати, это хорошая идея. — И не пытайся мне говорить, что тебе нужно учиться, Фрэнки. Я закончил без того, чтобы учиться хотя бы четверть того, как ты. Телефон прижат к уху и плечу, Фрэнк закуривает сигарету и выходит на холодный ветер, пряча шарф в куртке. — Да-да. Не все мы природные гении, — говорит он после нескольких затяжек. Затем, наконец, добавляет: — Ладно, сделаю это ради фэйкона. Но ты ни в коем случае не купишь тот дерьмовый заменитель, понял? Ты знаешь, какой мне нравится. Победный крик Дьюиса оглушителен. — Чёрт, да, чувак. Ладно, — говорит он. — Я заеду за тобой в семь. *** Место маленькое, забито, наверное, 150 человек стоят впритык. Здесь висят постеры, номерные знаки, старые гитары, подписанные фотографии и статьи о Train Station Blues, опубликованные на протяжении многих лет. Это место существует с сороковых, и Фрэнк делает снимок и отправляет его отцу. Он получает ответ: «Несколько раз играл там, и твой дедушка тоже», и Фрэнк ощущает одновременно и удивление, и разочарование в себе. Он точно должен был бы снова взять свою старую Les Paul и попробовать, как это — снова поиграть. Фрэнк не знает, чего он ожидал, но переполненный зал точно не был в его планах. После нескольких сетов — сначала группа школьников, перед сценой которых стоят девочки младше среднего школьного возраста с плакатами, цифровыми камерами и улыбками, а затем женщина, сидящая на сцене босая с одной лишь своим хриплым, душевным голосом и пианино — как будто ворота открылись. С приходом группы, которая должна была быть хэдлайнером, для быстрого звукового теста, школьницы сразу же отодвигаются на задний план под натиском панков и хипстеров, с ирокезами и шевелюрами. Практически сразу после того как место заполнилось, Фрэнк остался составить компанию Дьюису в билетной кассе, пока тот берет билеты и ставит крестики на руках, и его привлекают работать на мерче с Дьюисом для группы Faithless что-то там. Похоже, что эти местные группы популярнее, чем они оба ожидали, потому что они даже не успевают обменяться и парой слов до того, как хэдлайнеры закончат свой сет — который был довольно хорош, несмотря на все эти отвратительные помехи и чрезмерное количество разговоров на сцене. Фрэнк хорошо справляется, бегая между людьми, выбирая футболки и уворачиваясь от других. Есть один тихий, крепкий парень, которому постоянно кричат: «Эй, Брайар!» и Фрэнк несколько раз ловит его взгляд, замечая, как тот выглядит, впечатлённый, даже в середине работы за баром с какой-то военной эффективностью. Когда всё заканчивается, и ребята из Faithless завершили подписи на мерче и сделали фотографии с фанатами, Дьюис отводит его в сторону, предлагает пиво и говорит: «Ты это заслужил, чувак.» Торо, машина для шрединга из хэдлайнеров, машет, когда все фанаты уходят, и спрашивает, есть ли у Брайара пиво. Без слов Брайар достает банку и получает благодарственное похлопывание по плечу в ответ. — Вы тут работаете? — спрашивает Торо, протягивая руку для рукопожатия. — Отличная работа, кстати, — добавляет он, указывая на остатки мерча, аккуратно сложенные в пластиковые контейнеры. — Ты вообще не обязан был это делать, но чёрт возьми, не помню, когда мы в последний раз могли уйти отсюда до двух. После того как обменялись рукопожатиями, поболтали и выпили ещё по пиву, Фрэнк уже немного навеселе, глупо улыбается Брайару, который говорит: «Серьёзно. Если когда-нибудь захочешь работать здесь, просто скажи» — почти с сожалением. Фрэнк просто кивает и отвечает: «У меня сейчас есть работа с девяти до пяти, но да, чувак. Может быть. Спасибо.» Дьюис ночует у Фрэнка, а утром, после тарелки или двух заслуженного вегетарианского бекона, Фрэнк наказывает Дьюиса в Modern Warfare 3 на PS3 и провожает его в три часа дня. Остаток дня он учится, прерываясь только на ужин с мамой и звонок отцу. *** После замечательно спокойных воскресенья и понедельника «Вторник в десять» наступает быстрее, чем Фрэнк был готов к этому, но, тем не менее, Джерард появляется на десять минут раньше, выглядя одинаково уставшим и перепитым кофе. На нём та же одежда, что была на собеседовании, только теперь вместо черно-белых полосок — красный галстук, а жилет заменяет пиджак, и... ой, Фрэнк не будет заострять внимание на этом ради профессионализма. Другой кандидат, какой-то сертифицированный медицинский ассистент, который явно был подозрительным типом, так и не пришёл, так что получается, что с Фрэнком будет только Джерард. Собрав материалы для ориентации с рабочего стола, Фрэнк говорит Донне и Кристи, что будет в конференц-зале пару часов. Это приятное изменение обстановки, во-первых. В комнате стоит длинный стол из обработанного дерева с восемью самыми ужасными кожаными креслами на колесиках, а в углу — маленький шкафчик, о который Фрэнк всегда бьется голенью. Стены украшают картины, в основном обычные, переплаченные масла местных художников, а также репродукции известных произведений, как, например, цветок, нарисованный Джорджией О’Кифф, напоминающий вагину. Фрэнк не может смотреть на неё, не сдержав смеха. Он включает Джерарду вводное видео, где основатели франшизы объясняют правила компании и её историю и всё такое, Фрэнк видел это так много раз, что практически выучил всё наизусть. Легко отключиться от всего, пока не заиграет музыка в титрах. Джерард, похоже, всё ещё в сознании, если не совсем бодр, когда Фрэнк отворачивается от плеера, чтобы его выключить. — Ну что, — говорит Фрэнк, его лицо растягивается в ухмылку, когда Джерард теребит глаза. — Сносно? Джерард смеётся и кивает: — Неплохо. Могу только представить, сколько раз ты это видел. — Честно говоря, я уже потерял счёт. — Фрэнк хмыкает, перебирая материалы, показывает Джерарду, какие документы нужно подписать сначала, и терпеливо ждёт, пока тот достанет их из своей папки. Его почерк маленький, плотный, написанный большими буквами, а в курсиве — стремящийся и с маленькими буквами, что привлекает внимание Фрэнка, заставляя его задуматься, что это может сказать о личности Джерарда. Это никак не связано с тем, как его рука держит ручку, с напряжением в мышцах, которые меняют узор вен на его ладони. Джерард без особых проблем отвечает на вопросы после видео, время от времени вставляя объяснения, как он что-то запомнил, связывая это с комиксами — что Фрэнк находит крутым, даже если он не продолжает свои размышления, хотя ему бы хотелось. Даже не ожидая этого, тест на наркотики прошел отлично, а затем они перешли к делу — подписывали W-4, I-9 и другие юридические бумажки, требующие подписей, инициалов и дат под руководством Фрэнка. Это было скучно, и Джерард периодически задавал вопросы, что заставляло Фрэнка одновременно быть благодарным (за возможность отвлечься от обыденности работы) и немного нервничать (по той же причине). Он отвечал на все вопросы как мог, делая мысленные заметки, чтобы потом уточнить ответы у Донны, и вздыхал, когда его живот издавал недовольный звук. — Извини, — сказал он, неловко смеясь, когда Джерард поднял глаза от стопки бумаги с сотрудническим мануалом. — Пропустил завтрак. На мгновение показалось, что Джерард собирается что-то сказать, но любопытство на его лице прошло, и Фрэнк прочистил горло и продолжил объяснять, как работает система учёта рабочего времени. Джерард задает несколько миллионов вопросов (и Фрэнк его не винит, потому что это действительно ооочень путанно) и Фрэнк, наконец, с тяжёлым вздохом признаёт своё поражение: — Знаешь что, тебе нужно будет задать эти вопросы Донне, потому что я не использую эту систему, чтобы заходить на работу. Когда всё было закончено, Джерард получил бейдж и график на первую неделю, он вернулся в офис Фрэнка, легонько постучав по дверному косяку: — Эй, Фрэнк, Донна сказала, что у тебя есть какие-то, эээ, учебники? — О, да, да. У меня есть. — Фрэнк не понимает, почему его щеки так горячо горят. — Никто никогда не спрашивает о них вовремя. Обычно я сам их гоняю, чтобы они пришли и закончили. Он копается в ящике стола с файлами, находит тесты, которые можно забрать домой, а затем встает на цыпочки, чтобы дотянуться до учебных буклетов. Его уши горят горячее, чем лицо. — Вот, — говорит он, улыбаясь, когда передает Джерарду стопку. Их пальцы слегка касаются, и Фрэнк почти извиняется за это. — Спасибо, — мямлит Джерард, смущенно опуская голову. Фрэнк улыбается и тихо отвечает: — Да, не за что. Становится немного неловко, когда Джерард не уходит сразу; он как-то зависает у двери и, наконец, говорит: — Ещё раз спасибо, — и быстро уходит из кабинета Фрэнка, мимо открытой двери Донны и исчезает в коридоре, его щеки ярко краснеют на фоне бледной кожи и черных волос. — Черт, — тихо бормочет Фрэнк. *** После нескольких часов оформления документов с ориентации и поиска в интернете альтернативных способов привлечения кандидатов, наступает ровно пять, и Фрэнк уже вставляет сигарету в рот, шаря в карманах, спускаясь по лестнице и выходя через главные двери. Он наконец находит тот классный зажигалку, который Дьюис подарил ему на восемнадцатилетие. Фрэнк обожает её, потому что она похожа на ту, что братья Винчестеры бросают в могилы, чтобы «почтить кости призраков». На улице ветрено, как обычно, и пасмурно, но дом не так уж далеко, и тут… — Эмм. Фрэнк быстро оборачивается. Это Джерард, его пальцы нервно подергиваются, лицо красное, он с трудом произносит: — Могу я попросить прикурить? Не сдержав ухмылки, Фрэнк улыбается, эта улыбка медленно растягивается, и он говорит: — Ты весь день ждал, чтобы это сказать, да? Легкая реплика, не слишком навязчивая и не слишком самонадеянная. Отлично. — Это было бы проще, если бы ты вышел после ориентации, как я ожидал, — говорит Джерард, нервно смеясь. Он проводит рукой по волосам, и они сразу же падают обратно, немного растрепанные и пушистые. Подходя ближе, его пальцы тянутся к руке Фрэнка. — А вместо этого я стоял тут с полудня, мерзну как сволочь. Значит, это всё-таки был намек. — Ладно, — смеётся Фрэнк, тоже подходя ближе. — Держи. Он прижимает зажигалку к ладони Джерарда, делает глубокий вдох и засовывает руку обратно в карман. Это чертовски странно, когда он об этом думает, потому что это, наверное, единственная вещь, которую он никогда не делит с другими. (Он однажды даже укусил Хэмбона за лицо, когда тот попытался её забрать.) Не говоря уже о том, что его собственная сигарета уже стала мокрой и вялая, забытая между губами. Фрэнк старается не смотреть, как Джерард её зажигает, делает первый затяжку, и Фрэнк прямо чувствует, как его начинают зудеть пальцы, чтобы вернуть зажигалку прямо сейчас. Джерард, стиснув зубы, произносит: — Ага. Спасибо, чувак, — и протягивает её обратно. — Пожалуйста, — отвечает Фрэнк, забирая зажигалку. Серебристый металл тёплый между пальцами. Он наконец зажигает свою сигарету, глубоко выдыхает, с наслаждением, как дракон, сытно насытившийся, погружённый в золотой дым — да, это действительно так круто. — Чувствую себя Смаугом прямо сейчас. Джерард закашливается от смеха, несколько секунд пытается перевести дыхание и кивает в ответ. Кожа вокруг глаз морщится, когда он улыбается, делая следующий затяг. После паузы он откашливается, делает шаг в сторону, затем начинает нервно переминаться с ноги на ногу. — Так, эм, — начинает он, снова перебирать волосы. Нервная привычка, как думает Фрэнк. — Ты, может, не хочешь пойти со мной пообедать? Ну, или, может, ранний ужин... Ты вообще пиццу любишь? На этот раз именно Фрэнк чуть не подавился своей сигаретой. Дверь звякнула, и Донна вышла из здания, суетясь с ключами, отвечая на телефон дежурного. Она не посмотрела в их сторону, и Фрэнк благодарит чёртово везение. Это может звучать немного по-дурному, но он не хочет, чтобы коллеги знали об этом, и не планирует это делать в ближайшее время. Он прекрасно понимает, что они выглядят так, будто флиртуют — тела повернуты друг к другу, улыбки на лицах — и он не хочет, чтобы кто-то это знал. Как только она ушла, Фрэнк говорит: — Кто не любит пиццу? — поворачиваясь к Джерарду, но… его уже нет. Ну что ж. *** Фрэнк не слышит ничего от Джерарда снова до пятницы после обеда, когда Джерард начинает говорить, прежде чем Фрэнк успевает произнести стандартное приветствие. Он несется, не останавливаясь, обсуждая, что лучше — обычные продукты или брендовое название, пока, наконец, не решает выбрать обычные, потому что они дешевле, и вешает трубку. — Эм? — говорит Фрэнк, когда на другом конце звучит гудок, а затем начинает истерически смеяться. Потому что что за хрень? Кто вообще так делает? — Кто это был? — кричит из другого конца офиса Кристи. — Новый сотрудник, — отвечает Фрэнк, продолжая смеяться. Она выглядывает из-за дверного косяка. — Он странный. Фрэнк улыбается — маленькой, фальшивой, горькой улыбкой. — Да, типа того, — отвечает он и продолжает печатать отчет. Эта женщина — настоящая стерва. *** В понедельник утром Фрэнк приходит на работу на пятнадцать минут раньше. На самом деле он не собирается этого делать, потому что ни за что на свете не хотел бы отвечать на телефонные звонки дольше, чем это абсолютно необходимо, но он уже там, так что в любом случае он должен включить линии. И, конечно, телефон не замолкает ни на секунду. Половина звонков связана с расписанием, что он не может даже решить, потому что занят ответами на все остальные звонки. Так что он всё так же жонглирует трубками, когда заходит Донна и спрашивает, почему Фрэнк не добавил доступность новых сиделок в систему. И Фрэнк буквально на миллисекунду от того, чтобы бросить все свои вещи и устроить драматичное «Я, черт возьми, ухожу!». Но он не делает этого. Потому что ему нужна эта работа. Чтобы платить за учебу, чтобы накопить на переезд. Кажется, семь миллионов человек приходят устраиваться на должность сиделки, и Фрэнк проводит утро и почти весь день, просматривая анкеты, проводя собеседования и заполняя документы. Кристи заходит около одного часа дня, рассказывая, как бегала по делам, потому что её мама приедет в город, как будто она должна оправдываться перед ними за свои поступки. Фрэнк на самом деле не особо интересуется, что она делает — она владелица, так что, наверное, после всех этих лет, когда она держит бизнес на плаву, она вправе отдыхать сколько захочет. Ему бы хотелось, чтобы она предоставила ему такую же вольность и просто предположила, что Фрэнк всегда старается делать всё по указаниям Донны, а не сидит у неё на хвосте. И когда позже Кристи спрашивает: «Фрэнк, ты занят?» и отправляет его забрать деньги, Фрэнк хочет заметить, что именно из-за таких заданий он не успевает нормально работать. Весь день не прекращается — работа, работа, работа. Фрэнк едва успевает перевести дух, а о туалетных перерывах на такие дни можно забыть, так что он даже не делает вид, что может вырваться на перекур. Он уже готов расплакаться от счастья, когда наконец видит, что пора выходить. Но тут на лестнице он встречает Джерарда, который поднимается, не поднимая глаз, когда проходит мимо, ладонью скользя по перилам. — Джерард, — говорит Фрэнк, и когда Джерард поворачивается к нему, Фрэнк осознаёт, что не готов никаких слов. Он хочет извиниться, но не понимает, за что именно, и хочет сказать кучу других бессмысленных вещей. Он хочет пожаловаться на день, спросить, как у Джерарда дела, поговорить о комиксах, фильмах, книгах и музыке. Но вместо этого он только говорит: — Привет. — Хэй, Фрэнк, — говорит Джерард, и на его лице появляется тень улыбки, окрашенная чем-то темным и смиренным по краям. — Эм, — отвечает Фрэнк, откашливаясь. — Они вот-вот закроются. Джерард как-то опускается, зрелище, с которым Фрэнк уже начинает привыкать. — О, — говорит он. И потом делает два шага вниз, так что оказывается на одном уровне с Фрэнком на площадке между двумя лестничными пролетами. Он выше Фрэнка — не сюрприз, — но держится так, будто хотел бы быть поменьше. — Я собирался забрать еще несколько этих листов для записи ухода и оставить эти. Они одновременно поворачивают головы к верхней части лестницы, прислушиваясь к болтовне Донны и Кристи, которые идут к лифту и обсуждают, кого из других сиделок поставить на ночную смену в выходные. Фрэнк наблюдает за ними, ждет, пока двери лифта закроются, а потом тянется, чтобы схватить рукав Джерарда. Но не делает этого, колеблется. — Пойдем, — говорит он с небольшой улыбкой, не встречая взгляда Джерарда. — Я могу достать тебе еще несколько. Фрэнк ведет его наверх, пытаясь не думать о том, как он пропускает свою первую сигарету дня, или о звуке его шагов по тротуару и шуме вечернего трафика по пути домой. Вместо этого слышится тихий звон колокольчиков, прикрепленных к дверной ручке, и жужжание зажигающихся ламп, когда Фрэнк открывает дверь в офис. Он протягивает руку, чтобы взять бумаги Джерарда. Джоунсы, мистер Уэстон и Мартины — все эти клиенты требуют нескольких часов неквалифицированного ухода в течение недели, по восемь-девять часов в день. Довольно впечатляюще, думает он, потому что это куча часов для новичка. Фрэнк кладет их лицом вниз в коробку для документов и говорит: — Подожди. Он заходит в офис Донны, чтобы взять еще несколько листов для записи ухода. Со стопкой из десяти листов, Фрэнк возвращается к Джерарду с нерешительной улыбкой. — Спасибо, — говорит Джерард, и потом облизывает губы, запуская руку в волосы. Фрэнк начинает привыкать к этому жесту — ему это нравится. — Знаешь… — начинает он, с выражением боли и отчаянья на лице, — я не хотел, как бы… подкатить к тебе? В тот вторник. Это было действительно непрофессионально с моей стороны, и я удивлен, что ты позволил мне работать у тебя потом, особенно после того, как мы только что прошли политику по пресечению домогательств. Он неловко смеется, отворачиваясь от лица Фрэнка, его щеки краснеют. — Я просто подумал, знаешь, раз казалось, что тебе интересно то, что я говорил на собеседовании — кто вообще знает, кто такой Грант Моррисон? Или интересуется комиксами? Никто в «Barnes and Noble» не интересуется; это было сплошное безобразие. Фрэнк невольно улыбается, и говорит: — Ладно, серьезно. Это действительно обидно. — Правда? — восклицает Джерард. Он немного смеется. — Но, эээ… да, извини. В смысле, я даже не знаю, как ты к этому относишься или что-то в этом роде. Так что, да. Прости. Это, безусловно, момент, когда Фрэнк должен сказать: «Без обид» и просто продолжить жить своей жизнью в вечном одиночестве работы на полную ставку и учебы в университете. Но он не может. Он не может смириться с этим, зная, что у него наконец-то есть крохотный шанс на отношения — хотя бы дружеские — с человеком, с которым у него так много общего. Так что он признается: — На самом деле… я бы очень хотел сходить с тобой за пиццей. Ты, наверное, уже мой любимый коллега. Улыбка, которая осветила лицо Джерарда, почти ослепляет. — Круто. Не проходит и минуты, как неприятное чувство беспокойства начинает ползти по позвоночнику Фрэнка — все-таки он снова в том самом месте, где провел восемь часов подряд. Поэтому он показывает Джерарду выход на балкон, рядом с убогой маленькой кухней. Фрэнк здесь никогда не курит, потому что всегда полно юристов, но место довольно симпатичное. — Я никогда не курил тут, — признается Фрэнк, постукивая сигаретой по краю пепельницы. — Но как-то раз я занимался учебой во время обеденного перерыва. Сидел на этом диване. На самом деле тут довольно тихо, когда нет прокуроров, которые смотрят на тебя, как на врага народа. Джерард смеется, покачиваясь с ноги на ногу. — Не представляю, как можно все время проводить здесь, — замечает он. — Кажется таким… — Он бросает взгляд на Фрэнка. — Не хочу сказать «поглощающе душным», но… ну да. Фрэнк пожимает плечами. — В принципе, да. Могло быть и хуже. По крайней мере, я не застрял в кабинке. Тут я могу даже слушать Pandora, не подвергаясь осуждению. Ну, почти. — Какие станции? — спрашивает Джерард. Он затягивается и обдумывает. — Подожди, подожди. Ты, наверное, тот тип, который выбирает музыку по группам, я прав? Фрэнк кивает. — Black Flag, в основном, — признается он с улыбкой. — The Misfits тоже, конечно. Хотя я не могу слушать их громко, как дома. Меня сразу уволят. — Наверное, — соглашается Джерард, смеясь. — Ты говорил на ориентации, что Ланс и Кристи такие расслабленные, но я не знал, стоит ли тебе верить. Я думал, ты был бы намного более… расслабленным, если бы это было так. Он затягивается и начинает пытаться делать кольца из дыма. Фрэнк смеется. — Не то чтобы я говорил, что у тебя палка в заднице или что-то в этом роде. — Нет, я точно так и есть, — признается Фрэнк, делая гримасу. — Это ужасно. То есть, они расслабленные в том смысле, что носят джинсы четыре дня из пяти в неделю. Но, чёрт, они все такие супер-консервативные христиане — не то чтобы с этим что-то не так, если ты не навязываешь свои гребаные взгляды другим, — но папа Кристи был священником. С Юга. Она уже достаточно хмурится, когда видит мои татуировки. Мне нужно быть так чертовски осторожным рядом с ними; это, ну, отстой. Он делает глубокий вдох, думает «к чёрту» и продолжает. — Интересно, что она бы сделала, если бы я сказал ей, что сосу х*и. Шум, который вырвался из Джерарда, не сильно удивил Фрэнка, но последующий кашель все-таки был неожиданным, потому что Фрэнк не собирался убивать Джерарда. Просто… не так уж и скрытно дать понять, что он свободен для знакомств. — Не могу даже представить, — наконец выдыхает Джерард. Фрэнк заканчивает свою сигарету в тишине, с трудом сдерживая улыбку. *** На следующее утро Фрэнк просыпается за тридцать минут до будильника. Он слышит, как его мама заводит машину у окна, заходит в дом за тем, что забыла, и снова уезжает, оставляя Фрэнка наедине с собой — а это, конечно, включает в себя валяние в постели с его любимым флисовым одеялом, натянутым до половины живота, согреваемым утренним солнцем, что пробивается через шторы. Откинув голову на кривую руку, Фрэнк дремлет, полусонные мечты мелькают перед его глазами, пока он лениво проводит рукой по своему татуированному грудному касанию. Сеточка выглядит тускло при утреннем свете, и Фрэнк не может удержаться от того, чтобы мягко проводить по линиям. Пока он все еще сомневается, стоит ли ему отвести свою утреннюю эрекцию, будильник срабатывает, и Фрэнк поспешно идет в душ, решив, что лучше уж позаботиться об этом там. Холодный воздух в доме заставляет его кожу сжаться, пока он прячется, пытаясь согреться, ожидая, когда вода нагреется. Он закрывает дверь, включает вентиляцию и снимает одежду. Пар начинает клубиться с обеих сторон занавески для душа, нагревая ванную в маленькую тепличку — что, да, немного избыточно, но рано утром Фрэнк еще наполовину сонный. Когда он наконец сходил в туалет и вспомнил о душе, времени на что-то большее, чем поверхностное мытье, нет. Даже зубы чистит, стоя под теплым душем, хотя ему очень хочется просто дотянуться до своего члена. Процесс идет медленно, но Фрэнк в конце концов выходит из душа, вытирается и надевает рабочую форму — брюки, рубашку, галстук — тяжело вздыхая, когда натягивает свои оксфорды. Он чертовски рад, что его мама наконец потратилась на рождественский подарок и купила Keurig, потому что кофе по требованию намного приятнее, чем ожидание, пока варится целая кофейная кружка. Он заполнил свою термокружку и поджарил PopTarts, тем самым закрыв пункты кофе и завтрак в своем списке перед работой. Приятно, что дом весь для него, особенно когда только начинает светать, и он находит записку на столе от мамы, что она работает поздно, а поужинать придется самому, но она купит продукты для лазаньи на завтра. С этим Фрэнк может справиться. *** — Companion Senior Care, это Фрэнк. — Так, есть явное различие между кремом и Cremora, или как говорит Ширли, и я уже отправил чуть ли не каждого сотрудника Whole Foods на поиски этой «Креморы», так вот, если они не смогут найти, мне просто взять обычный кремер? Она сказала, что ест его в своей каше... Я никогда не слышал, чтобы кто-то так делал, так что мне просто принять, что она имеет в виду кофейный кремер? Фрэнк немного ошарашен и молчит, потому что Джерард может говорить, и теперь Фрэнку даже не нужно спрашивать, кто звонит, потому что Джерард — единственный, кто почти не дает Фрэнку закончить приветствие, как только начинает рассказывать про свои сумасшедшие приключения в продуктовом магазине. — Да, ну вот, двое сказали, что не имеют ни малейшего представления, о чем я говорю. Но я посмотрел это в интернете, и похоже на кремер, так что возьму обычный жидкий кремер и буду надеяться на лучшее. Ну, если мне придется сделать еще одну поездку, Ширли не убьет меня, правда? — Эм... — Спасибо за помощь, Фрэнк! Поговорим позже. *** Два пятничных утра спустя Фрэнк приходит на работу, еще немного сонный после того, как уснул позже, чем планировал, из-за позднего вечера с учебником по сравнительным мирам. Он возится с ключами, поворачивая угол, думая обо всех письмах, которые ему нужно отправить, и всех звонках, которые надо сделать. — Фрэнк, привет. — О, блин, Джерард, — Фрэнк говорит спокойно, хватаясь за грудь, как будто пытаясь вернуть сердце в нормальный ритм. — Привет, Джерард. — Привет, — отвечает тот, выглядя более бодрым, чем Фрэнк его когда-либо видел. — На самом деле мне ничего не нужно, просто я подумал, что, эм... Ширли говорит, что мне надо прекратить «передвигаться носочками» и наконец-то нормально пригласить тебя на свидание. Так что... — он улыбается, полон надежды и ожидания. — Фрэнк, ты хочешь пойти со мной на свидание сегодня вечером? Фрэнк очищает горло, слегка смеется и опускает голову. Старушки-то точно знают, что говорят. — Да, — отвечает он. — Да, определенно. — Круто. Снова эта ослепительная улыбка, думает Фрэнк, отвечая своей собственной. *** Есть небольшая вегетарианская пиццерия всего в полтора квартала от Companion, которую, похоже, Джерард никогда не замечал. Она расположена рядом с маленьким заведением под названием «Закусочная», что вызывает у Джерарда изумленный восклик: — Это правда закусочная, которая называется «Закусочная»? Чертовски классно. Это точно можно использовать в одном из моих комиксов! Фрэнк пожимает плечами. — Ну, все знают «Закусочную». Между ними витает понятное и неизбежное напряжение — Фрэнк тщательно выбирает каждое слово и каждое движение, стараясь не сказать ничего такого, что может отпугнуть Джерарда, заставить его сбежать как можно дальше от Фрэнка, потому что ему действительно нравится этот парень. Но, в конце концов, он понимает, что именно это напряжение и есть. — Ладно, черт с ним, — говорит Фрэнк, сворачивая меню. — Давай разгуляемся и возьмем пиццу с беконом и четырьмя сырами, ладно? Джерард улыбается, застенчиво показывая свои маленькие зубки. — Звучит круто. Не знал, что ты вегетарианец. И, честно говоря, я ухожу на риск, потому что ты не представляешь, как сильно я люблю пепперони, ладно? — Он делает глоток из своей банки с Dr. Pepper и вертит соломинку по краю чашки. — У нас серьезные отношения, Фрэнк. Не уверен, что ты поймешь. Фрэнк фыркает. — Ну, Джерард. Сейчас ты станешь свидетелем моего романа с фейконом вживую. Не уверен, что ты готов это увидеть. — Он делает глоток из своего напитка и пытается, но не может удержать серьезное лицо, и они оба начинают хихикать, как два идиота. Пицца готовится довольно быстро, и Джерард не так уж сильно в восторге от фейкона. — Это просто не то, Фрэнк. Настоящий бекон. Настоящий бекон — это убийственно вкусно. — Но он мирится с этим и отдает Фрэнку свои кусочки. Наступает пауза в разговоре, пока Фрэнк пытается подобрать нормальные вопросы для первого свидания. Он решает, что, раз обычные люди задают вопросы вроде «Какой твой любимый цвет/фильм/место?», а они оба далеко не среднестатистические, он должен напасть на Джерарда с чем-то важным для их потенциальных отношений. «Марвел против DC» вызывает весьма жаркое обсуждение о маленьких издателях, а затем и о фильмах, основанных на комиксах, и прежде чем они это осознают, уже почти восемь часов. — Черт, — говорит Джерард, прищуриваясь на экран телефона. — Я должен был вздремнуть перед ночной сменой. Теперь буду абсолютно бодр. — Но, похоже, это его не сильно расстраивает, так как он продолжает улыбаться довольным взглядом Фрэнку, бросая аккуратно сложенную салфетку на пустую тарелку. — Это с мистером Хиллом? — спрашивает Фрэнк, тоже кидая свою салфетку. Он добавляет несколько долларов на стол, потому что сам работал в сфере общественного питания и знает, насколько плохая там зарплата. — Я думал, Донна уговорила Мардж, чтобы та взяла эту смену… Джерард смотрит на стол, где Фрэнк положил деньги, и отвечает: — Да, нет, она на завтра ночью. Эээ, ну, воскресенье утром, наверное. Потому что у меня утро, день и вечер субботы. — Черт, — восхищается Фрэнк. — Это много часов, чувак. И это всего, что, твоя... третья неделя? — Четвертая, на самом деле. — Джерард пожимает плечами и ведет Фрэнка к выходу, придерживая дверь. — Да, ну... Мне нравится помогать. Это дает мне ощущение, что я действительно что-то даю миру, понимаешь? — На его лице мелькает мрак, который исчезает через секунду, но Фрэнк успевает его заметить. — Хм. Наверное, да, — задумчиво отвечает Фрэнк, преступая с ноги на ногу. Холод кусает его щеки, нос и суставы, поэтому Фрэнк поднимает воротник куртки и плотнее прячется в капюшон, закручивая его вокруг ушей. Он обычно уже дома в это время — судя по серии сообщений от его обеспокоенной мамы: «Где ты?» и «Ты задерживаешься, Фрэнки?» и «Позвони, если не будешь дома». — и вполне возможно, что темнота заставляет его зубы стучать. — Так, Фрэнк, — медленно тянет Джерард, поднимая одну сторону рта в улыбке. — Мне сказать Ширли, что её совет стоил того? — Думаю, да, — тихо отвечает Фрэнк. И момент снова затягивается между ними, теперь уже неловко, поскольку эта беззаботность ушла. — Ну тогда, — говорит Джерард, подходя ближе к Фрэнку. — Похоже, ты должен рискнуть поехать в моем хреновом Субару, потому что я не собираюсь позволить тебе идти домой в такое время. Ночи. В общем, давай. — С джентльменским жестом он протягивает руку, и Фрэнк берет её... потому что почему бы и нет. Джерард молчит, спрашивая у Фрэнка дорогу каждые пару минут, и это заставляет Фрэнка почти пожалеть о том, как хорошо всё шло за ужином. Он водит как сумасшедший — сигналит и втирается в другую полосу, чтобы избежать машин, которые неудобно поворачивают налево перед ними, хотя Фрэнк живет всего в миле с чем-то отсюда — но он все время держит руку Фрэнка на центральной консоли. Они оба несколько раз быстро перехватывают взгляды в течение всей поездки, и к концу Фрэнк уже почти готов взорваться от чувств. — Эм... Ты действительно не должен был меня подвозить домой, — наконец говорит он, когда Джерард подъезжает к его дому. Уличный фонарь загорается, отбрасывая желтоватый свет на капот машины, и это делает глаза Джерарда ярче, когда он смотрит на Фрэнка. — Но спасибо. Серьезно. Собака лает, где-то в нескольких дворах отсюда. — Чувак, это Джерси. Конечно, должен, — улыбка Джерарда заставляет Фрэнка чуть не умереть от умиления. — Плюс, мне это не в тягость, я сам хотел. — Ну, спасибо... серьезно. Я…— Фрэнк замолкает, потому что начинает звучать как девчонка, так что просто замолкает, а потом быстро выдает: — Мне было приятно, — потому что черт возьми — ему действительно было очень приятно. И потом он наклоняется через консоль, нежно берет Джерарда за шею, пальцами продираясь сквозь спутанные волосы, пока его большой палец не касается мягкой кожи прямо за ухом Джерарда, и ведет его к поцелую. Это не что-то слишком интенсивное, на самом деле. Просто... сладкое. Как десерт после хорошего ужина — Черт, нужно прекратить. Фрэнк отстраняется, смеясь и качая головой. — Спокойной ночи, Джерард, — говорит он, держа руку на дверной ручке. — Увидимся... в понедельник? Джерард выглядит немного растерянным, кивает. — Если нет, ты можешь мне позвонить или написать. Я буду у Фреда до завтрашней ночи, но в любом случае. Ты должен. Я бы, да... — Он заканчивает фразой со смехом, и Фрэнк должен заставить себя уйти, потому что если он этого не сделает, Джерард опоздает на смену. *** Мама Фрэнка любит напоминать ему, насколько она круче, чем он, потому что она идет гулять с подругами в субботу вечером, а он сидит дома. Но Фрэнк отвечает ей, что он вымотан после рабочей недели и что «он ходил на свидание вчера и, возможно, даже завел парня, так что ХА». — Как хочешь, Франки, — отвечает она, взъерошив ему волосы, как будто ему шесть лет, господи. Он закатывает глаза и сдвигается так, чтобы она не могла увидеть экран его ноутбука, потому что она ужасно любопытная, хотя он всего лишь перебирает источники для исследования. (Однажды он оставит гей-порно на экране, чтобы напугать её и отучить быть такой чертовски любопытной.) Пока она выходит из его комнаты, она делает недовольную мину и говорит: — Не жди меня! — когда Фрэнк спрашивает, когда она вернется. Он выдыхает и снова начинает просматривать статьи о памяти и персистирующем вегетативном состоянии, о том, как сознание влияет на чувство собственного «я». На самом деле, ему не так уж много что-то делать, кроме как читать, выделять, делать пометки и снова читать, так что к одиннадцати часам вечера Фрэнк чувствует себя немного зомби. Его телефон играет первые несколько секунд «Voodoo Chile», прерывается и играет их снова стандартные тридцать секунд, пока он перечитывает абзац и раздумывает, стоит ли выделять текст. Он решает не выделять и тянется за телефоном на тумбочке. Есть два сообщения от Джерарда: *Спасибо, что ты уже сохранил номер, потому что мне пришлось бы заехать к тебе домой завтра.* *И, вау, если это пугает, извини.* Фрэнк фыркает и отвечает: *Лол, не круче, чем сохранять твой номер с твоего рабочего профиля в первую очередь.* Через несколько минут его телефон снова звонит. *Похоже, ты прав. Но с другой стороны, я уже подкатывал к тебе, так что, eh.* *Eh?* Проходит какое-то время без ответа, и Фрэнк снова возвращается к чтению своих статей, время от времени листая Instagram, Facebook и Tumblr, а также статистику по «Дьяволам», пока через полчаса его телефон не вибрирует поверх обложки его философского учебника. *Да, эй. Это как «meh», но более воодушевленно.* Фрэнк не может удержаться от смеха и пишет в ответ: *Понял. Как там мистер Хилл?* Он начинает закрывать ненужные вкладки и окна, сохранять файлы, добавлять страницы в закладки и скачивать документы, которые могут понадобиться позже. Фрэнк теряет телефон среди одеял, но находит его позже, рассказывает Джерарду об этом, и в конце концов переписывается с ним, пока не засыпает, окруженный книгами, бумагами и письменными принадлежностями. Через пару часов он просыпается и обнаруживает свои очки на тумбочке, лампу выключенной, а кровать очищенной от всех беспорядков. Фрэнк потирает глаза и нахмуривает брови, оглядывая одеяла в поисках телефона. Он щурится, пытаясь уменьшить яркость экрана после разблокировки, а потом переходит в раздел сообщений. *Я даже не извиняюсь, ты не можешь сказать это с серьезным лицом и реально это иметь в виду. Бана — это худший Халк всех времен.* *Марк Руффало может не быть лучшим — но, черт возьми, ты же должен любить оригинала. Лу Ферриньо навсегда будет моим любимым. Но Руффало был довольно хорош, и ты знаешь это.* *Бабушка передает привет.* *Майки тоже.* *Думаю, ты сейчас спишь. Но серьезно. Подумай о последствиях своих действий. Руффало > Бана.* Фрэнк фыркает. На экране телефона показывает, что сейчас немного после трех, и он полусонный, когда пишет: *Просто подшучиваю. Руффало действительно мой любимый, но Лу определенно второй по важности. Бана — полное дно.* Утром (или днем, какая разница), Фрэнк видит еще несколько сообщений от Джерарда. Несмотря на задержки в ответах, это в основном продолжения их разговора. Всё это кажется легким. Почти так же легко, как когда Фрэнк украл чашку с пудингом у Хэмбоуна в первом классе или когда он ударил Дьюиса в нос за то, что тот пригласил на свидание девушку Фрэнка в девятом классе. В обоих случаях это привело к мгновенному становлению лучшими друзьями. Или, может быть, это больше похоже на тот случай, когда Джамия назвала Фрэнка тряпкой после того, как пнула его в голень за то, что он назвал её толстушкой в шестом классе. Так или иначе, это заставляет Фрэнка думать, что это может быть начало самых легких отношений в его жизни.