Шанс на выживание

Пространство вокруг окутывают звуки леса: ветер, редкий шелест листьев и щебет птиц. Восьмерых охотников выдают лишь еле различимые звуки приминаемой травы. Каждый альфа вооружён копьём, которое держит наготове, направляя острый наконечник вперёд. Они движутся медленно и осторожно, чуть присев, постоянно держа в поле зрения ближайших сородичей, которые находятся на расстоянии в десять-пятнадцать шагов друг от друга, а чуть спереди возглавляет охоту вожак. Арсений крадётся по правую сторону от Сергея и по левую от Бориса, который внезапно замирает и поднимает вверх руку. Все охотники поочерёдно останавливаются и наблюдают, кто может, за дальнейшими действиями вожака. Он несколько раз сгибает пальцы поднятой руки, обозначая, что можно продолжать движение. Пройдя немного вперёд, Попов замечает, что заставило их всех притормозить: возле сосны склонил голову и пощипывает травку олень, а шагах в тридцати от него олениха и оленёнок исследуют кусты — людям крупно повезло. Борис подаёт рукой ещё пару условных жестов, кидая при этом взгляды на разных альф. Арсений хмурится, наблюдая за этим, и чувствует постепенно нарастающее раздражение: этот самонадеянный мудак берёт на себя оленя, оставляя Арсения связным, двоих альф следить за окружением, и ещё четырёх посылая к оставшимся двум животным. Мужчины незаметно распределяются по местам. Охотники, которые должны убить семейство оленей, подобрались к жертвам поближе и замерли с занесёнными копьями. Все пять альф, в том числе и вожак, только краем глаза следят за животными, основное внимание уделяя руке Арсения, которая поднята над головой. Попов внимательно наблюдает за всеми, подгадывая момент, и — резко опускает руку. Борис слегка замахивается, отводя оружие назад, и копьё нечаянно бьётся о дерево, олень дёргается от внезапного звука, и летящее прямо в животное оружие проезжается по туловищу по косой, неглубоко входя под кожу. Олень становится на дыбы и, извиваясь всем телом, отталкивается от земли, стартуя в противоположное от людей направление и роняя бывшее в нём копьё наземь. Арсений, наблюдавший эту картину с самого начала, уже припустил в сторону рогатого животного. Он быстро оказывается рядом и, не давая животному разогнаться, практически на ходу всаживает остроконечное копьё в буйное тело оленя. Тот заваливается на секунду в сторону, но продолжает бег, а Попов старается не сильно отставать. Копьё, засаженное глубоко в тело, бьётся о ветки, увеличивая и раздирая рану. Олень бежит ещё какое-то время, замедляясь, пока не валится всем своим весом на землю окончательно, и последний раз выпускает воздух из лёгких. Арсений останавливается возле свежего трупа, дышит глубоко и осматривает результат своих трудов. Он раздражённо выдёргивает из тела своё копьё как раз в тот момент, когда подбегает Борис и ещё один альфа. — Какого хуя, Борис? — рычит разгорячённый Арсений. — Ты не заметил дерево? Серьёзно? — Случается, — рявкают в ответ. — Ты, вожак, не вывозишь уже. Мы чуть не упустили крупную добычу только из-за твоего уязвлённого «я». Что, никак не можешь забыть, как мы вернулись с прошлой охоты, считай, ни с чем? — Заткнись, Арсений! — рык обрывает Попова, но не останавливает. — Хотел показать всем, какой сильный, раз можешь завалить оленя в одиночку?! — такую открытую неприязнь и неуважение проявлять по отношению к вожаку не принято. — Закрой свой рот, — произносит медленно, и в его интонациях уже можно отчётливо разобрать угрозу. Альфы немного опускаются, скалятся и смотрят друг на друга исподлобья, готовясь в любой момент напасть или отразить атаку. Все мышцы напряжены, взгляды направлены друг на друга, и никто из них не смеет даже моргнуть. Они слышат, как к ним приближаются другие охотники, и одновременно резко распрямляются. — Я с тобой не закончил, — шипит Борис. Остальным охотникам не нужно знать, по какой причине альфы цапались. — У нас олениха и оленёнок, — говорит Сергей, придерживая тело детёныша оленя у себя на плече. — Отлично, этого достаточно, потрошим и возвращаемся, — оповещает всех вожак, а у Арсения что-то жгучее скапливается внутри и так там и остаётся. Больше к Борису с вопросами не лезут: из тех немногих, кто видел, что произошло, никто не хочет биться насмерть с «самым сильным в племени».

***

Антон, слегка покачивая, держит на руках маленькое чудо, которое ещё совсем недавно кричало, а теперь насытилось и спит. Снаружи темно, а в шалаше светло: потрескивает костёр, своим светом заполняя всё пространство и проявляя на шкурах тени двух людей. Дима что-то плетёт из стеблей ивы, кажется, он говорил, что это для его Тео, за которым и присматривает сейчас Антон. Омега наслаждается тишиной и спокойствием, ощущая, как приятно хранит тепло тела туника, и как правильно ощущается вес ребёнка на руках. Он перемещает одну ладонь на свой округлый живот, поглаживая: собственный малыш ведёт себя неспокойно — то и дело чувствуется, как локоток впечатывается в кожу, образуя выпуклость. Тоша продолжает гладить животик и тихо так начинает тянуть звуки с закрытым ртом, напевая какую-то красивую протяжную мелодию. Маленький человечек внутри, как и всегда в таких случаях, успокаивается. Омега точно знает, что заснул. Он напевает ещё какое-то время и замолкает. — Дим, мне немного страшно. Живот уже так сильно вырос, совсем скоро рожать буду… Я же помню, как тебе было больно. Все омеги так громко кричат… Скажи что-нибудь. — Да, Тош, это больно, — Дима, как и Антон, говорит шёпотом. — И всё? Ну, успокой меня хоть чем-нибудь. — Это больно, но потом у тебя появится малыш, за которого будешь жизнь готов отдать, и от мимолётной улыбки которого будешь расцветать. Вот об этом и думай. Они сидят, окружённые тишиной, пока снаружи не начинают раздаваться радостные возгласы. — Отдавай мне Тео и иди, встречай своего Арсения, — Дима забирает уже проснувшегося от шума грудничка, который начинает похныкивать. Антон выходит из шалаша, всей грудью вдыхая вечерний воздух. Руки привычно ложатся на живот в инстинктивном желании поддержать и защитить чуть что ребёнка. В отдалении видно постепенно разрастающееся красно-жёлтое пятно: другие омеги уже подсуетились и сейчас разжигают огонь в главном кострище, вокруг которого по кругу разложены брёвна. Альфы и омеги бродят туда-сюда, выполняя кто какую работу: кто-то тащит тело, судя по всему, оленя на свежевание и дальнейшее разделывание, кто-то загоняет любопытных детей обратно в шалаши. Альфы-добытчики вернулись обратно с успешной охоты, принеся с собой много еды. Антон улавливает запах своего альфы, ведёт носиком по воздуху, принюхиваясь, и слегка ёжится: древесный аромат ощущается тяжелее, чем обычно. Он идёт дальше, пока не находит Арсения, стоящим рядом с ещё несколькими альфами, которые что-то напряжённо обсуждают. Омега замирает недалеко от них, ожидая, когда мужчины закончат разговор. — То есть как, их было пятеро? Вы уверены? — говорит вожак. — Почти, может, немного больше, — двое альф переглядываются. — Не верю, что им просто понадобилось что-то узнать. Почему тогда их было так много? – хмурится Борис. — Хочешь сказать, неудачная попытка захвата? — настораживается Арсений. — Смотря кто. Верцовские? — предполагает Борис, называя самое близкорасположенное к ним племя. — Нет. Лёха слышал их клич. Это Хтыньские. — Блять, — ругается Попов. — Всё нормально. Здесь было восемь наших, они бы справились, — спокойно произносит вожак. — А тебя не смущает, что они сейчас больше похожи на стадо отчаявшихся зверей?! Не понимаешь, на что они способны? — голос понижается, у мужчины напрягается тело и на секунду загораются синим глаза, что сейчас внимательно смотрят в карие напротив. — Арсений! — рявкает вожак. — Я прекрасно помню, что половину их племени свалила хворь! И, знаешь, придерживаюсь мнения, что они сейчас ни на что не способны. Бегают, побитые, ищут, чем бы поживиться. — Да это просто удача, что они решили не соваться к нам! Их было пятеро, а то и больше. Очнись, Борис! Они же в отчаянии, — Арсений активно жестикулирует, чувствуя, как под кожей начинает расползаться жар, который он совсем недавно успешно сдерживал. — Арс, ты много лишнего позволяешь себе сегодня! — низкий голос пропитывается угрозой, а запах соли, принадлежащий вожаку, резко усиливается. Кто бы знал, чего Попову стоит держать свою разбушевавшуюся агрессию под контролем. Альфа усилием воли отводит взгляд от раздражителя и разворачивается, направляясь в сторону своего омеги, которого уже давно учуял. Он только сейчас замечает, что хоть и сдержал порыв наброситься на другого альфу, но совершенно не контролировал свои феромоны: все омеги отошли от него на добрые двадцать шагов, а альфы кидали напряжённые взгляды. Арсений подходит к своему омеге, который стоит сейчас с опущенным взглядом, не смея посмотреть на альфу, и держит обе руки на животе в защищающем жесте. Мужчина чувствует, как его потихоньку отпускает: жар отступает, уступая место желанию обезопасить свою пару. Он заводит руки за плечи омеги, касаясь ладонями лопаток, отчего Антон дёргается, и притягивает его к себе, крепко обнимая. Альфа ощущает, как омега расслабляется в его руках, и перемещает одну ладонь на затылок, зарываясь в мягкие русые волосы. Они стоят так какое-то время, вдыхая ароматы друг друга и ощущая, как знакомые феромоны проникают в организм, успокаивая. Мальчик кладёт ладони на грудь своего альфы, ведёт их выше и цепляется пальцами за сильные плечи. Он встречается взглядом с Арсением, поднимается на цыпочки и коротко лижет своего альфу в губы. Попов отстраняется, берёт мальчика за предплечье и тянет подальше от суеты сородичей. Арсений сбрасывает повязку и опускается в холод речки. Он сразу уходит под воду, проплывает до противоположного берега и выныривает, хватая ртом воздух. Антон усаживается на край берега, окунает в воду ноги, но, почувствовав холод, быстро достаёт и поджимает под себя, усаживаясь в позу лотоса. Прямо перед ним внезапно выныривает его альфа, упирается ладонями в землю по обе стороны от омеги, поднимается на уровень его лица и клацает зубами возле носа Тоши. Мальчик резко отшатывается и замирает, смотрит обиженно на ухмыляющегося Арсения. Альфа опускается обратно в воду, которая достаёт ему до груди, и видит перед собой животик своего омеги. Он кладёт на него ладонь и обводит, ощущая раздражающую сейчас шёрстку одежды. Обе руки тянутся к тунике и, чуть приподняв Антона, Арсений задирает шкуру до груди, оголяя пузико и смущая этим омегу. Альфа прикладывает обе ладони к идеально круглому животу и медленно оглаживает, чувствуя тепло под пальцами. Омега наблюдает за действиями своей пары и прикрывает глаза, млея. Он вплетает в мокрые волосы мужчины свои пальчики и начинает водить ими по его голове. Малыш, видимо, чувствует альфу-родителя: пинается несколько раз, радуясь близости, отчего на лице Арсения расползается улыбка. Он проводит носом по коже, щекоча Антона, и вдыхает запах своего ребёнка. Альфа высовывает язык и лижет широко светлую кожу, оставляя мокрый след, пару раз мажет языком с другой стороны, задевая пупок, тщательно вылизывает весь животик, придерживая омегу за поясницу. Антон понимает, что Арсений сейчас помечает его и ребёнка, хотя куда уж больше: их запахи уже давно смешаны, и любой желающий может лишь по одним феромонам, исходящим от омеги, понять, кто и какой силы его покровитель. — Тебя нужно помыть, — негромко произносит Антон. Мужчина поднимает взгляд на омегу, отрываясь от своего занятия, и молча разворачивается спиной, положив локти на край берега. Мальчик одёргивает на себе тунику, черпает воду и начинает тереть ладошками плечи альфы, спину, руки, ощущая развитые мышцы, надавливает чуть сильнее у основания шеи так, как любит его мужчина. Арсений шумно выдыхает, расслабляясь от всех этих манипуляций. Всё остальное тело Попов домывает сам, вылезает из воды и надевает обратно свою набедренную повязку, чувствуя себя неприятно голым, как и всегда после воды. Они направляются к уже разведённому большому костру. Арсений занимает своё место на бревне, которое, какая удача, расположено достаточно далеко от места вожака, лишний раз с которым не хочется даже взглядом пересекаться. Антон осматривается: в кругу сидят альфы, омег очень мало, потому что не все охотники приводят свою пару на большую трапезу. Мальчик уже давно понял, что ему сильно повезло: Арсений позволяет ему быть с ним на таких сборищах. Он садится рядом со своим мужчиной, жмётся близко, касаясь кожей кожи, на что альфа перекидывает руку через шею омеги, позволяя положить голову на своё плечо. Как же хорошо вот так сидеть сейчас со своим альфой, ощущая тепло ещё мокрого тела, и лениво наблюдать, как трое других омег суетятся возле костра. На огне зарумяниваются куски мяса, нанизанные на ветку, и уже можно почувствовать этот тяжёлый насыщенный запах еды, от которого во рту скапливается слюна и, кажется, что-то шевелится в животе. Вожак встаёт и подходит к костру, все немногочисленные разговоры тут же стихают, он снимает ветку с мясом с опор и ждёт, пока еда остынет. Со своего места встаёт шаман и начинает что-то горланить на непонятном языке, а в конце бьёт два раза камнем о камень и произносит уже понятную фразу, которую омега слышал сотни раз: «Спасибо Духу леса Сильве, спасибо Покровителю всея животных Анималису, да будет сопутствовать удача охотникам, и да будет благосклонен к ним Венанди». Затем начинается привычный обряд: Борис говорит имя, названный альфа подходит, и ему выдают кусок мяса того размера, которого посчитает нужным вожак — происходит распределение добытого. — Арсений. Антон поднимает голову, а альфа убирает руку с плеча омеги и встаёт. Он идёт к Борису, безотрывно смотря в его тёмные карие глаза, останавливается и переводит взгляд на руки, испачканные в жире, которые отрывают ломоть жареной оленины. Что-то снова начинает полыхать в груди, а сознание затмевает пелена. Мяса значительно меньше, чем надо. — Какого хера? — Я говорил, что твоё неподчинение так просто не оставлю. За свои поступки надо платить, Арсений. «За свои поступки надо, блять, платить», — Арсений перестаёт сдерживать свои феромоны и они разлетаются во все стороны тяжёлым терпким ароматом, так и кричащем об угрозе. Все омеги сжимаются, а альфы отрываются от еды и оголяют клыки, порыкивая предостерегающе. Антон дёргается и обнимает живот обеими руками, испуганно наблюдая за происходящим. — Это я убил того чёртового оленя, а ты мне теперь его же мяса даёшь столько, будто кролика прокормить им пытаешься! У Бориса тоже тяжелеет запах. В одну секунду всё, что копилось в теле несколько дней, вспыхивает и охватывает тело: все ощущения Арсения обостряются до предела, радужка наливается штормовым морем, каждая мышца приходит в тонус, а под кожей разливается жар, кровь кипит. Альфа замечает, как дёргается рука вождя, резко отбивает конечность, обрубая попытку ударить на корню, и наносит удар по лицу, ломая нос. По губам и бородатому подбородку начинает струиться яркая алая кровь, она пачкает шею и грудь. — У него гон! — выкрикивает кто-то. Всё происходит стремительно. Запах Попова становится удушающим. Все альфы подскакивают со своих мест, издавая громкие рычащие и лающие звуки, а омеги в панике убегают подальше от разворачивающейся картины. Тоша, перепуганный и трясущийся, тоже покидает это место. Так больно чувствовать ужас по вине своей собственной пары. Бориса откидывает, он роняет ветку, выставляет обе руки вперёд и напирает на Арсения с диким рыком. Попов получает удар в живот, а сам попадает по груди. Расстояние между противниками немного увеличивается, Борис бьёт ногой по внутренней стороне бедра, целится рукой в челюсть, но Арсений уходит в сторону и вперёд и впечатывает кулак прямиком в висок. Если бы не шум, создаваемый альфами, Попов уверен, можно было бы услышать хруст, потому что он отлично чувствует, как под его костяшками крошится кость. У Бориса стекленеет взгляд, и он заваливается назад, раскинув руки. Арсений реагирует быстро: делает к нему шаг и сжимает его патлы в своих пальцах, не давая Борису окончательно повалиться. Он разворачивает и тащит тяжёлое тело к костру, прилагая все свои силы, отчего проступают мышцы и вены на руках. Волосы, за которые держится альфа, сильно оттягивают кожу головы, превращая лицо Бориса в пугающую физиономию. Арсений швыряет верхнюю часть тела ничего не соображающего человека в огонь, лицом вниз. Языки пламени быстро охватывают волосы, а тело начинает дёргаться. Попов, немного склонившись и тяжело дыша, наблюдает какое-то время за тем, как пламя пожирает страдающего от этого человека, а потом распрямляется и разворачивается к притихшим альфам. К тяжёлому древесному запаху примешивается тошнотворный запах палёной плоти. Арсений напряжённо выхватывает взглядом лица альф одного за другим, задавая одним лишь своим видом вопрос: «Есть тот, кто осмелится?» Он всё ещё распалён и готов дёрнуться на любое неосторожное движение потенциальных соперников, но никто не смеет даже пошевелиться — несогласных с его новым статусом не находится. Где его омега? Арсений отрывает себе столько мяса, сколько ему нужно, и удаляется под настороженные взгляды остальных альф. Из всей мешанины феромонов он вылавливает один единственный, самый важный, и наконец чувствует, в каком ужасе пребывает его пара. Альфа спешит к своему жилищу. Он заходит внутрь и видит Тошу, закутанного в шкуру и свернувшегося, насколько это возможно с животом, в клубок. Омега смотрит большими глазами на Арсения и дышит часто-часто. Мужчина кидает принесённую оленину в какую-то миску, подходит к своей паре, не делая резких движений, и присаживается перед ней на колени. Тоша подскакивает, бегая взглядом по альфе: в крови измазаны его руки, а ещё живот и немного щека. Омега начинает паниковать и чувствует, как его мутит от резко ударившего в нос железного запаха и удушающих феромонов самого альфы. Он отшатывается от потянувшего к нему было руки Арсения. Мужчине хочется обхватить свою омегу руками, потому что «надо защитить», но вместо этого видит, как мальчику плохеет. — Кровь… не моя, — говорить сложно из-за удлинившихся клыков. Антон вздрагивает: голос его альфы стал гораздо ниже. Омега задерживает ненадолго дыхание и отползает к краю жилища, хватает сосуд с водой и подползает обратно. Он выливает воду на руки альфе и начинает тереть их своими ладошками, проходится по волосатым предплечьям, по кистям рук, перебирает каждый палец в отдельности, иногда подливая ещё воды. Тоша чувствует, как уходит неприятный запах крови и как от альфы перестаёт разить феромонами. Арсений постепенно отходит от горячности боя и сосредотачивает всё своё внимание на омеге: пальчики, скользящие по его рукам, вызывают желание переместить их на свой пах. Закончив с руками, Антон кладёт ладошки на живот альфы, стирая кровь и с него. Слишком близко к интимному месту. Арсений перехватывает рукой оба запястья омеги, чуть сжимая, и опускает немного ниже, давая ощутить своё возбуждение под повязкой. Ещё не до конца отошедший от недавних событий Тоша вспоминает, что, вообще-то, у его альфы начался гон. Мужчина отпускает запястья, хватается одной рукой за затылок омеги и жадно лижет своего мальчика в губы, носик, скулы, а второй рукой задирает тунику. Тоша тоже высовывает язычок, легонько проходится им по краешку губ своей пары, задевая колючий подбородок, нечаянно лижет веко, когда альфа внезапно дёргает головой. Арсений промаргивается, отстраняется, окончательно стягивает ткань с тела омеги и отбрасывает в сторону. Мальчик по привычке складывает руки за спиной, хоть и испытывает довольно сильное желание оставить их на животе. Тоша вдыхает глубоко этот насыщенный запах сильного альфы, пропуская через себя будоражащие феромоны, и его тело реагирует: все мышцы расслабляются, отнимая возможность сопротивляться более сильному, а из его нежного местечка выделяется всё больше вязкой смазки, которая начинает капать на шкуру, растягивая за собой ниточку любовного сока. Он плавится от жара, исходящего от альфы, млеет от крепких рук, которые Арсений кладёт ему на живот и переводит на поясницу, соприкасаясь своей грубой кожей с нежной омежьей. В голове не остаётся ничего, кроме «сильный альфа, свой, подчиняться, беспрекословно». Тоша наклоняется вперёд, утыкаясь носиком Арсению в ключицу, и сходит с ума ещё больше, потому что совсем рядом, у основания шеи, расположены пахучие железы. Омега скулит протяжно, прогибается в спине, а ножки начинают разъезжаться в стороны. Тело уже попросту предлагает себя альфе. Арсений раззадоривается лишь сильнее от того, как реагирует на него его мальчик. Он оттаскивает от своей шеи русоволосую голову и разворачивает Тошу за бёдра спиной к себе. Срывает свою повязку, да так, что её, скорее всего, придётся зашивать, и, держась ладонями за ягодицы, притирается горячей плотью к сжимающейся дырочке, водит головкой туда-сюда, вырывая очередной жалобный звук из омеги. Смазка размазывается по члену и стекает к тёмным увесистым яйцам альфы. «Трахнуть свою сучку, повязать», — ярко выделяется из всех прочих мыслей. И совершенно неважно, что омега уже оплодотворена и носит ребёнка: гон диктует свои правила. Арсений хватает руки мальчика, выводит их из-за спины, наклоняет омегу, заставляя клюнуть носом мех, и оставляет руки перед его головой. — Будешь лежать так. Тоша послушно упирается предплечьями в шкуру, и вспоминает, что с животом только так и можно. Даже с помутнённым сознанием альфа заботится о состоянии ребёнка. Инстинкты, говорящие защищать своё потомство, имеют огромное влияние на альфу. Арсений склоняется над прогнувшимся тельцем, одну руку опускает на шкуру возле его рёбер, а второй проводит по всему своему члену, распределяя смазку, и оттягивает его крайнюю плоть, оголяя яркую чувствительную головку. Он хватается за округлую половину попки, сминая пальцами упругую кожу, и входит в покрасневшую дырочку членом, вынуждая омегу принять в себя весь ствол вместе с чуть набухшим основанием. Стенки легко впускают в свою влажность плоть альфы, сжимаясь, когда она оказывается полностью внутри. Тоша в восторге: по телу прокатываются волны удовольствия, а в голове настойчиво уверяют, что он делает всё так, как надо: «Мой альфа берёт меня — это правильно, это хорошо». Арсений рычит, чувствуя жар и узость, плотно обхватившую его член. Он перекладывает ладонь с задницы на плечо своей омеге и начинает двигаться. Толкается внутрь часто и резко, легко скользя по смазке, которая не собирается прекращать выделяться, звонко бьётся мошонкой о нежную кожу. Тоша поскуливает, сходя с ума от того, как его трахает его мужчина, как ходит внутри солидных размеров член, создавая давление на стенки. Арсению хочется ещё сильнее пометить податливое тельце под ним: чтобы от омеги разило его древесным запахом за сотню шагов, чтобы носил в себе его сперму, которая останется внутри его мальчика после того, как он кончит. Мужчина втягивает воздух у шеи своей пары, и этим действием доводит себя до предела: от Тоши сладко пахнет обожанием, покорностью и возбуждением. Альфа внезапно всаживает удлинённые клыки в загривок, прокусывая кожу, отчего омега дёргается и вскрикивает. Мальчик кончает от того, что Арсений в очередной раз метит его. Он постепенно обмякает и пытается из последних сил не дать разъехаться ногам: очень хочется растечься лужицей от нахлынувшей эйфории. Мужчина последние разы толкается в нежное тело, удерживая омежку зубами, словно свою жертву. Всё вокруг резко перестаёт иметь значение для него: в ушах шумит, мозг отказывается воспринимать картинку перед глазами — остаётся только ощущение того, как он заполняет горячим семенем своего мальчика и как увеличивается узел, запирая ценную жидкость внутри. Удовлетворённый мужчина расцепляет челюсти, ощущая вкус крови на языке, и неторопливо укладывает их обоих на бок. Разморенный Тоша, наконец, расслабляется в кольце сильных рук. Омега инстинктивно обхватывает своё пузико руками и быстро засыпает с распирающим изнутри узлом, а внимание альфы резко переключается с «поиметь» на «позаботиться». Арсений зализывает свежее клеймо пониже шеи и перемещает руку на животик Тоши, с замиранием сердца оглаживает его, сталкиваясь с ладонями мальчика, а в голове бьётся навязчивая мысль, что нельзя никого подпускать ни к ребёнку, ни к омеге. «Моё».

***

Арсений отрывает от мяса небольшой кусочек и подносит пальцы к губам своей пары, умостившейся на его коленях. Тоша хватает зубками очередной ломтик, пережёвывает, и у него непроизвольно закатываются глаза: так вкусно. Мальчик обхватывает губами два пальца мужчины и проводит язычком по фалангам, слизывая мясной сок. Альфа кормит свою омегу. Тоша думает, что так и надо: что его добытчик носит ему еду, а он должен носить в себе его деток. То, что он так зависим от своего альфы, как зависимы все омеги, очень пугает, поэтому он надеется, что будет ему нужен. Надеется, что сможет хорошо работать как ручками, так и своим телом, что родит ему здоровых детей. Гон только что закончился, продлившись не больше двух дней, и теперь на плечи Арсения грузом легла ответственность. Он уже прокручивает в голове предстоящие дела и планы, которые намерен осуществить. Новый «самый сильный» теперь будет решать проблемы племени по-своему. Мужчина смотрит на своего беременного омегу, улыбающегося и уплетающего еду, и точно знает, что его мальчик будет в безопасности. Он сделает для этого всё необходимое.