Hero Love Story

      В нашем мире слишком много клише. Типа когда любимый человек приходит во сне. Пфф, бред же. Такого не бывает. К Гого во сне он не приходит. Любимый и без всяких снов всегда рядом, близко и далеко одновременно. Вон же он, опять копается в своих железках и весело перешучивается с Фредом. Она и сама рада бы присоединиться и посмеяться с ними, вот только гордость не позволяет. Так что она просто отвечает на его сладкий смех своей лёгкой улыбкой и погружается в раздумья. Он просто застрял у неё в голове, как навязчивая идея. Даже музыка не сильно спасает. С недавних пор привычный панк-рок соседствует с песнями о любви. И если панк-рок играет в наушниках так громко, что вся лаборатория слышит, то на каждой выпадающей в плейлисте песне о любви она убавляет звук. Кажется, она больна. Но симптомы у этого недуга такие сладкие. Девушка кладёт на лист бумаги линейку и одним махом проводит прямую, пересекающую другую. Эта линия — это она, да. А вторая, которую она пересекла — это Хиро. Однажды так и будет. Все заняты делом, всё как обычно. Где-то там ходит Тадаши, о чем-то разговаривает с Хани. У них вот все получилось: ходят за ручку, обнимаются, целуются. Образ Тадаши вновь всплыл в воображении. Почему это у него нет прозвища? Особенный что-ли? Томаго ловит краем глаза, как старший Хамада целует блондинку в щёчку. Дала бы она ему себя поцеловать? Это вряд ли. Дала бы пинка. «Тадаши, пожалуйста, уйди из моей головы». Тадаши. Тадаши высокий, умный, очень добрый. Но почему-то таких чувств, как Хиро, его старший брат не вызывает, нет. А вот и сам Тадаши. Ха, он так осмелел, что решил подкрасться к ней сзади. Дохлый номер, ботаник. О, она даже придумала ему прозвище. «Даши. Нет, это отстой. Не умею я выдумать прозвища». — Витаешь в облаках, а, Гого? Она поднимает глаза, выразительная улыбка старшего Хамады заставляет и её слегка улыбнуться. — Просто я сосредоточена. — Классный набросок, — сказал Тадаши. — Что-то вроде обтекаемого костюма для быстрой езды, я угадал? — Да. Хочу стать ещё быстрее. Велосипед — это круто, но мне нужно больше. — Выходишь на сверхзвук? Жду не дождусь увидеть прототип. — Ты не увидишь, потому что я пронесусь, как молния приближающегося шторма. Глаз просто не улавливает такой скорости. — Ого, сколько пафоса. Уверена, что ни в чем не просчиталась? Девушка показала язык и щёлкнула жвачкой. Тадаши потрепал её по голове, но нарвался на грозный взгляд — она, может, и влюблена, но вот руками её все равно лучше не трогать. Нет, не откусит, конечно, но поколотить может. Фред знает. Вчера она на два часа закрыла его в раздевалке, перед этим надавав подзатыльников. А вот нечего было шутить похабные шуточки про её зад. Думал, она не слышит, ха. Так, нужно дело делать, работа сама себя не закончит. Чёртов Хамада, мешает ей думать. Томаго снова переглядывается с Хиро через всю комнату. Он срывается с места и бежит куда-то ей за спину. «И чего тебе не сидится, мелкий. Как мне с влюблённым взглядом рассматривать тебя, когда ты вечно суетишься?» Её совсем не тревожит, если вдруг Хиро прямо сейчас попросит её встречаться. Внутри разливается приятное тепло, когда он снова начинает смеяться. Гого даже почти не смущается, когда вспоминает его карие глаза, тёмные, как смоль, волосы, и его запах. Он пахнет… выпечкой. Сладкой такой, типа пирожных или кексов с корицей — очень приятный и манящий аромат. Странные мысли. Приятные, но странные. Кто-то подходит сзади. Крадется. Если это опять Тадаши пришёл её побесить — она оденет ему на голову кастрюлю и дважды огреет чем-нибудь тяжёлым. — Ого, это что, новый набросок? Невероятно, просто потрясающе, — Хиро улыбнулся и навис над чертежом, пока она на секунду отвлеклась. И как это она упустила его приближение. — Можно посмотреть? — Я могу ответить «нет», но это же тебя не остановит, верно? — Верно. Не остановит. Кореянка отворачивается — ей хочется подловить его. Хамада несколько секунд пристально разглядывает чертёж, берет карандаш и ставит какие-то пометки. Гого не реагирует. Она отчётливо слышит скрип карандаша, но все ещё не поворачивается к нему лицом. Хиро не испортит работу, на которую ей пришлось потратить две недели. Он точно знает, что делает. Парень увлечённо что-то пишет на клочке бумаги, сверяется с чертежом, иногда покусывает карандаш. Девушка тихонечко подступает сзади, и резко хватает его чуть выше живота. Хиро смущённо пискнул. — Чего это ты пишешь? — Это не то, о чем ты подумала. Я-я просто кое-что поправил, тут были не совсем точные расчёты… — он мнется, нервничает, крутит в руках карандаш, пытаясь хоть как-то оправдаться. — Действительно? — она изображает удивление и складывает руки на груди. — Не совсем точные? Гого чувствует на себе взгляды друзей, даже Фред перестал жевать пиццу и впился в неё глазами. Она молча усаживает Хиро в свое кресло, кладёт свою ладонь поверх его, сует ему под нос черновик, её сильные руки преграждают путь к побегу: — Может, объяснишь мне, где я ошиблась? — Ну, я даже не знаю. Возможно, тут и нет никаких ошибок. Иногда то, что на первый взгляд кажется ошибкой, таковой не является, — Хиро неловко поежился. Вот и захлопнулся его капкан. — Не прибедняйся, Хиро. Раз ты что-то отметил — значит, там и правда просчёт. Ты же умный. Я была бы очень признательна, если бы ты со мной позанимался немного. — Правда? Можно? — Давай, дерзай, — она улыбается и аккуратно присаживается рядом. — Я хочу, чтобы ты меня научил. Не бойся. — Да я и не боюсь, с чего бы мне, — он нервно усмехнулся. Стол легка пошатывает — у Хиро дёргается нога: — Оно и видно. Ничуть не боишься. Это просто землетрясение, вот стол и качается, да? Угомони свою ногу, все в порядке. Она мягко кладёт руку ему на колено, и его словно током прошибает. — Да не волнуйся так, я тут не убивать тебя собираюсь. Просто покажи мне, что ты там разглядел в моих расчётах. Он улыбается и одобрительно кивает. Она улыбается в ответ. Похоже, сегодня домой они уйдут позже всех. Томаго с упоеньем слушает его, ловит каждое слово, каждый взгляд. Жизнь в лаборатории кипит. Вокруг ходят студенты, Васаби носится с какой-то коробкой, Фред жуёт пиццу. Её о чем-то спрашивают, но она занята. Отстаньте. А, что? Хани что-то потеряла? Гого фыркает типа «не, я не видела», и дальше разбирает с Хиро её чертёж. Сейчас для девушки не существует ничего. Пусть так и будет. Не перебивайте её Хиро, он тут ей помогает, между прочим. Прошло чуть больше двух часов, пора по домам. Фред свинтил. Бывает. Он же через чур занятый, наверное, хоть и безработный. Хани тоже уходит и обнимает их с Хиро на прощание. Спасибо, Лемон. Но сегодня Гого не сможет проводить тебя, уж прости. Кто-то в коридоре кричит, что пора закругляться. 16:23 Уже так поздно. — Прости, что оторвала тебя от работы. Возился тут целый день со мной. — Да ладно, все нормально. — А где все? Подожди, мы с тобой последние? — Ну да, — Хиро усмехнулся, — все уже разошлись. Похоже, ты так увлеклась моей болтовней, что и не заметила этого. — Давай вычислим уровень ботанского научного трёпа, при условии плотности, в размере двух ботаников-заучек на квадратный метр, — кореянка усмехнулась, поправляя падающие пряди. — Ха, тогда мы тут точно до утра проторчим, — Хамада улыбнулся. Профессор Гренвилл мелькнула в коридоре. Что ж, пора бы уже заканчивать, а то ещё нарвутся на расспросы. — Давай, наверное, тоже собираться. Честно, у меня задница уже затекла. На слове «задница» Хиро слегка покраснел. — Да, давай. Ты не против, если я… — Хиро указал на свой стол. Точнее, на беспорядок на этом столе. — Да-да, без проблем. Приберись там, я подожду тебя у выхода, — Томаго скрутила бумаги и закинула в тубус. Она медленно идёт по коридору, и ни капли не сомневается. Все сомнения остались позади. Гого медленно опускается на скамейку и делает глубокий вдох. В груди снова это чувство, такое приятное. Горит, но не жжется. Девушка весь день скрывает смущение, а вот у него это получается не очень. Она так гордится им. Гордится и любит. Да, черт побери, она произнесла это слово на букву «л», и ей совсем не стыдно. Да, произнесла не вслух, а про себя, но какая разница. Бродячий кот ласкается к ноге, и Гого легонько треплет его по морде, воображая, что завтра они с Хиро увидятся снова. А вот и он, её сегодняшний «учитель». Паренёк широко улыбается, размахивая рюкзаком туда-сюда. — Ну, до завтра, наверное. — Конечно, до завтра. Завтра ведь такой же рабочий день. — Да. Рабочий день. Это точно. Она молчит, изучает его мимику и жесты. Хамада нервно теребит лямку рюкзака и покачивается на месте. Если бы хотел — уже бы развернулся и потопал домой. А он просто стоит и переваливается с ноги на ногу. — Хочешь… что-то сказать? — Гого щёлкнула жвачкой. — Да нет, так просто… Не уверен. — Я уверена. — Что? — парень засмущался и переспросил. Вряд ли он действительно не расслышал её слова. — Ничего. Парень молча шаркает ногой по асфальту, закидывая на спину рюкзак. Гого шагает вперёд и резко сокращает расстояние между ними, напоследок разглядывая его уставшие глаза. Хиро не двинулся, не издал ни звука. Она хочет сделать кое-что, что уже давно крутится в голове и не даёт покоя, но вместо этого просто молчит и смотрит на подростка. Наверное, она ещё не созрела, да и было бы не совсем правильно делать это так спонтанно. И… Что теперь? Поцелуй? Ага, конечно. Она легонько дёргает его за ухо, и указывает на его ноги. — Завяжи шнурки, балда. Запнешься и расшибешь голову, кто тогда мне помогать будет? — она улыбнулась. — Ээ, Фред? — Хиро понимал всю абсурдность такого ответа. — Тот самый Фред, который верит в невидимый бутерброд? Оба искренне посмеялись. Иногда ей кажется, что такая непринуждённая, слегка неловкая атмосфера, подходит к их отношениям больше, чем лаборатория. Вскоре она сможет узнать его получше, а он — её. — Я пойду, поздно уже. Спасибо тебе за помощь, Хиро. Ты настоящий… — голос девушки стал тише. — Друг. Теперь, с твоей помощью, у меня точно все получится. Хамада улыбается и краснеет, но она выбивает его из транса, по-дружески пихнув локтем в бок. Это грубо, конечно, но мило. А Хиро сражен наповал — того и гляди растает в самодовольной улыбке, прямо на пороге института. Гого прощается, уверенно шагает в сторону парка и, спустя пару секунд, растворяется где-то в потоке студентов и зевак. Хиро. А что Хиро? Он просто придет домой, и будет перед сном, разглядывая сверкающие за окном звезды, прокручивать в голове этот день, как очередной эпизод любимого сериала. Собственно, вся его жизнь, до этого самого дня, была эдаким «сериалом» — вот только в нем, кажется, стала вырисовываться новая сюжетная линия.

Любовная. Линия.