Господин Неудача

Квартира Елизаветы превратилась в настоящий кабинет судмедэксперта. Чашки, ложки, поварешки. Эдмунд почти засыпал сидя, а вот у Энтони сна было ни в одном глазу. Вампир вообще, казалось, мог не спать целыми сутками и еще дополнительно ходить на работу. Эдмунд подумал об этом и протяжно зевнул, в надежде, что товарищ не выдержит и поддастся соблазну, но Энтони сидел античной статуей. Такие бюсты стояли в колледже почти на каждом этаже. Эдмунд бесконечно удивлялся способностям скульпторов и предпочитал верить в то, что трупы людей просто макали в гипс и ставили на постаменты. Некоторые скульптуры были уж слишком реалистичными. Ведьма колдовала четко и без инструкций. Разрезав хвост ящера вдоль, Елизавета капнула внутрь зеленоватый раствор. Слегка заискрившись, вокруг кусочка образовалась синеватая дымка. — Магия, значит… — пробормотала Елизавета, аккуратно подсыпая сверху белый порошок, больше напоминающий сахар. Потом она облизала палец, и стало понятно, что это действительно был сахар. — Они не оборотни никакие! Такие же ГМОшки, как и Вуд! Эдмунд принюхался: тина, сырость, копченые колбаски. Обычный запах для ящерицы, ничего сверхъестественного. Черная магия пахла тиной, это оборотень выяснил, еще когда занюхнул местным лешим, завалившемся в хрущевку. Эдмунд скривился. Его товарищ непоколебимо сидел на одном месте. Спал! Маскировался под бодрого, а на деле прокачивал способность дрыхнуть с открытыми глазами! Уму непостижимо! Эдмунд грозно выдохнул и хлопнул Энтони по худому плечу. Зеленые глаза вампира сфокусировались, зрачки сузились до крохотных точек и, издав поросячий визг, он подскочил с кресла. Встретившись с шершавым ковром, Энтони тяжело задышал. Эдмунд дипломатично отстранился к Елизавете. Не очень хотелось узнать, как долго можно держать столовую ложку в укромном от глаз месте. В заднице. — Ты охринел, что ли?! — прорычал вампир, надвигаясь тяжелой тучей на оборотня. Эдмунд улыбнулся и только невинно хлопал рыжими ресницами. На лице товарища образовалась красная маска. Ему не нужно было много времени или какой-то серьезный повод, чтобы так вскипеть. — Никак нет! — Тогда какого хрена?! — Закройте рты! — Елизавета размахнулась и выпустила из ладошки слабый свет. — Она что-то им вживляла такое, что они могут по своему желанию превращаться в этих ящеров! Вспышка озарила комнату. Отмахиваясь от дыма, Елизавета подошла к столу. Вместо хвоста там лежал маленький кулон. Эдмунд несколько раз кашлянул, и заметил, что Энтони уже принял естественный цвет и успокоился. Проверить состояние товарища было легче легкого: необходимо просто подложить рядом с физиономией Энтони белый лист бумаги. Если вампир сливался с ним — значит все было в порядке. — На вот. Над дверью надо повесить, тогда эти твари больше к вам зайти не смогут. Даже через окно. Ведьма протянула оберег Энтони. — Фу, не буду! Сами несите! — Бери, я тебе говорю! — и Энтони быстро сдался. Бодаться с Елизаветой он долго не мог: силы не равны. Ведьма хоть и маленькая, а если вломит, то из глазниц искры вылетали. — А вот чё вы там до этого вешали? Откуда у вас магическая сигнализация? Её же только в блатных квартирах устанавливали! — Эдмунд облокотился о кресло, изучающе глядя на Елизавету. — Не твоего скромного ума дела, Эдюша. Когда подойдет к порогу человек с дурными и злыми мыслями, тогда он будет звенеть, предупредит об опасности. Елизавета спокойно начала прибирать стол, сметая ошметки от хвоста и просыпавшийся порошок. Вернувшийся Энтони поманил к себе Эдмунда, но ведьма ловко схватила оборотня за рукав толстовки. — А чай с пирожками кто будет? Не задумываясь ни на секунду, Эдмунд развернулся в противоположную сторону. Списанные из булочной пирожки необходимо было съедать, пока не закончился срок годности. Обычно он заканчивался уже на следующий день. — Какие, нахрен, пирожки?! — возмущенно вскрикнул Энтони и схватил оборотня за вторую руку. — Какие-какие? С мясом, с картошкой! — Елизавета с силой потянула Эдмунда обратно. Усадив товарищей за стол, она поставила перед ними две большие тарелки с выпечкой. Опасливо переглянувшись, Эдмунд придвинул к себе чашку с чаем. Чай был сладкий, как Энтони его называл: «жопа слипнется». Но оборотень, бывало, клал и четыре чайные ложки с горкой. — Ну что ты сидишь! Доешь хоть один! Посмотри на себя! Кожа да кости! — Елизавета потрепала Энтони по белобрысой голове и присела напротив, пододвинув вампиру тарелку. — Он место для салатиков оставил! Сегодня же празднуем уже! — вступился за товарища Эдмунд и перехватил тарелку с пирожками. Елизавета всегда так громко и бурно переживала, когда вампир отказывался от еды, поэтому пускай ему лучше вообще ничего не достанется по ее мнению.

***

— Элеонора В-вадимовна! Т-там… Т-термен! — в ординаторскую вбежал запыхавшийся санитар. Не допив чай, Элеонора бросила кружку и со всех ног полетела в палату. Но мужчина потянул кураторшу совершенно в другом направлении. В холле перешептывалась целая толпа народа. Сердце Элеоноры ушло в пятки. Если этот придурок опять с собой что-то сотворил на радость публике… Они будут хлопать, а он с крыши прыгать. Она не хотела об этом думать. Попытавшись протиснуться сквозь столпотворение, Элеонора смогла разглядеть только непонятные движения напротив регистратуры. Услышав детские восторженные выкрики, Элеонора попятилась, но кто-то позади пропихнул ее вперед. В центре холла стояла пара стульев из ординаторской, а между ними ходил парень, ловко размахивая шваброй, на конце которой красовалась желтая звезда из картона. Сам он был одет очень странно: на голове натянута шапка ушанка, а поверх белого медицинского халата навязаны шарфы. Один из шарфов полностью закрывал всю нижнюю часть лица. Дети разных возрастов, стоявшие вокруг стульев, радостно смеялись и удивленно показывали пальцами. Элеонора заметила Надю, стоявшую около незнакомца со шваброй. Она тоже была в халате, а голову обматывала большая белая повязка. Парень стукнул шваброй по полу и начал декламировать какой-то стих, а на фоне заиграла звонкая и ритмичная музыка с флейтой. Ни слов, ни мотива Элеонора не распознала. Но зато Элеонора с ужасом признала голос Вуда. Раскручивая швабру, словно это был урок фехтования, чудище прыгнуло на один из стульев, а Надежда послушно достала из-за угла украшенный мишурой фикус. Спелись! Два кислых друга: хрен и уксус. Нашел себе сообщницу и теперь дурил вместе с ней детей из отделения онкологии. Передав «посох» одному парнишке, Вуд указал в сторону, и кучка детей стала водить хоровод. В руках Надежды Элеонора увидела вазу с конфетами, которая стояла на регистратуре. Теперь она была тут. И дети брали эти конфеты! Эти конфеты для посетителей! Достав из кармана халата зажигалку, Вуд попытался поджечь фикус, но Надежда ловким движением руки практически незаметно выбила ее из его рук. Пока ребятня не убежала колядовать по кабинетам, Вуд стянул с рожи шарф. — А теперь я вас всех сожру! Элеонора бросилась к нему, но замерла, воткнувшись в невидимую стену. Дети хохотали и бегали друг за дружкой. Вуд хлопнул в ладоши, и по всему холлу разлетелись разноцветные звезды, узоры и силуэты лесных животных. Детвора пыталась ловить это цветное безумие, а пациенты и сотрудники больницы с приоткрытыми ртами наблюдали за представлением. Элеонора и не заметила, как сама только что попыталась дотронуться до маленькой белочки, выглядевшей очень реалистично. Усилием воли выдернув себя из сказки. Разъяренной медведицей она продралась к Вуду поближе и вцепилась наглому чудищу в ухо, но тот просочился через пальцы, как мука через сито. — Это что за цирк? Ты опять в дурку хочешь? Дмитрий! — Цирк — это то, что Новый Год у вас тут в качестве роскоши, а не само собой разумеется! И это колядки*! Некоторые из детей, возможно, даже до марта не доживут. Тут не больница, а сплошное «серьезное заведение»! А мы с Надей, на полном энтузиазме… — Дмитрий! Это не энтузиазм! Это феназепам*! Хотелось убить его опять. Несносное чудище! Все с ним не слава Богу было! Браслета на нем она не обнаружила. — Я надену обратно! — стушевался Вуд и резко достал из халата два браслета. Как только он нацепил их на себя, зеленый огонек сменился на красный, и завибрировал маленький пульт. Элеонора развела руками и испуганно посмотрела на Вуда: — Откуда эти спецэффекты? Понимаю, что одежду из гардероба украли, но.… Как ты объяснишь все это?! Дождешься, и кто-нибудь сердобольный вызовет Ловцов по твою совесть! Ты меня уже достал! — Магия, дорогая моя! Магия и ничто другое! Она попыталась вновь схватить его за шиворот безразмерной больничной рубахи, но тот, скидывая с себя шарфы и халат, дал деру. Не растерявшись, Элеонора побежала следом. Больница была забита людьми как кильками в консервной банке, которую Элеонора так и оставила в ординаторской на столе. Наверное, ее уже сожрали интерны. Чудище убегало на удивление быстро. Неслось и оглядывалось, дразня своей довольной плоской рожей. Но терять Вуда было нельзя. Он такой один на целом свете, и отдавать Ловцам, или убивать самой Элеонора не станет. Тем более, что с ним они подписали договор, что чудище из замка Зилии и то бессовестное, с копной седых, торчащих во все стороны седых волос существо — два разных персонажа одной удивительной истории.