Господин Неудача

В зале ожидания уже стояла толпа: родственники по линии невесты, подруги с работы Сары и один очень мерзкий дядька с залысиной. Это был товарищ Весты и, как бы Сара не противилась, на свадьбу его все равно притащили. Аня с Энтони держались особняком. В отделении ЗАГСа было пусто и тихо, а в зал бракосочетания все равно не пускали. Задержка шла уже полчаса. Аня заметила одиноко стоящую с телефоном девочку и сразу же подкралась к ней. — Приветик! Ты ведь сестра Сары? Меня Анька зовут! А этот фофаня в пиджаке — мой старший брат, — вампирша указала пальцем на Энтони, который с гордо поднятой головой смотрел на всех свысока, оценивая образ каждого входящего. — Вампиры, да? — Да… А что такое? — У тебя прививка есть? Я не Сара тебе, дружбу водить не собираюсь! — Ева даже не подняла глаза от телефона. Сглотнув, Аня молча развернулась и подбежала к Энтони. Обида едко разжигалась в груди маленьким фонтаном с кислотой. — Что опять? — Ева сказала, что не будет со мной дружить, потому что я вампир! — Вот сука. Плюнь ей на платье, когда она заходить будет, — посоветовал Энтони. Он все также равнодушно смотрел поверх Ани в сторону, высматривая кого-то. Энтони всегда было пофиг на всех, кто думал о нем плохо. Учителей в Аниной школе он всегда слал матом, с недоброжелателями разбирался таким же методом. Он не комплексовал и не переживал. Ему было так легко! Аня была совсем не такой. Ее шкура была тоньше, чем у брата. Вампиризм уже давно не считался заразной болезнью для остальных, но эти расисты были повсюду! В колледже почти никто из одногруппников не знал, что Аня вампирша. Думать было страшно о том, что будут говорить за ее спиной на перемене. — Если я всю жизнь буду действовать по твоим асоциальным методам, то никогда не заведу друзей! — Тогда хавай, — Энтони пожал плечами, и как раз в это время регистраторша пригласила брачующихся и гостей в зал. Запыхавшийся Эдмунд кое-как просочился сквозь толпу в центр. Рядом с брачующимися встали свидетели: со стороны невесты — Аня, а со стороны жениха — Энтони. Несмотря на то, что среди ведьм было принято ходить с распущенными волосами, сегодня на голове Сары была потрясающая коса с блестками от фиксирующего лака. Несколько черных прядей были выпущены и закручены плойкой. Возможно, выглядело не так аккуратно, как хотелось бы, но зато невеста делала себе праздничный вид самостоятельно, не тратясь на салон красоты. Ане тоже непременно захотелось выйти замуж! Она даже знала за кого, но вот только этот «кто-то» опаздывал. — Ты куда пиджак дел, дурко? — прошипел Энтони на ухо товарищу. — Потом расскажу, — отмахнулся от него Эдмунд, взяв Сару под руку. Началась самая нудная часть, а регистраторша декламировала заученный годами текст: — Семья — это союз двух любящих людей, и союз добровольный, или не всегда. Прежде чем зарегистрировать ваш брак… Не успела она и закончить предложение, как Энтони перебил: — Почему «брак»? Хорошее дело браком не назовут. Браком считаются исключительно дефекты, возникшие по вине производителя или продавца. Вы считаете, что родители этих молодых людей воспитали дефектных детей? Приоткрыв рот от удивления, регистраторша застыла с листком в руках, пытаясь сообразить, как реагировать. Заметив явное смущение женщины, Энтони поправил бабочку: — Продолжайте, — приказал он, ухмыльнувшись. Теперь они с Аней в глазах родственников Сары и Эдмунда опозорены с концами. — Я-я об-бязана спросить вас, является ли ваше желание вступить в брак искренним, свободным и обдуманным, либо вы решили это по-пьяни. Неважно! Под монотонные завывания кто-то, возможно даже с ноги, распахнул двери в зал бракосочетания. Елизавета гордо зашла в зал, держа куртку за спиной. Аня так ждала ее, что аж охнула от радости. Когда взволнованные гости поутихли, регистраторша продолжила речь. Молодожены расписались и потянулись к подушкам с кольцами. — Милый, это не наши… — прошептала Сара, не переставая натянуто улыбаться. — Эти дороже! — шикнул на нее Эдмунд, надевая кольцо на трясущуюся руку невесты. Завершив обряд бракосочетания поцелуем, пара поспешила удалиться из зала, пока регистраторша не обнаружила подмены.

***

Остановка — набережная Цесаревича. Магнит для молодоженов, где все, кому не лень, уже сделали свадебные фото на фоне бухты « Рог», повесили замочки на мостике в честь «вечной любви» и походили вокруг старого завода. Припарковавшись, Эдмунд вышел навстречу вампиру. — Братан, кароче, у нас форс мажор! Я вышел, кароче, а у меня кишка кишке бьёт по башке уже, не могу, блин! Пока толкучка была, думаю, ёшкин кот, схожу, шавухи возьму, чисто, шоб хоть чё-то было, блин. Не дожидаясь конца истории, Энтони с размаху хлопнул себя ладонью по лбу. — А она, блин, потекла мне прям на одежду! Одолжи пиджак, а, по-братски? Мне на пару фоток, потом верну, честное пионерское! — Эдмунд вплотную подошел к Энтони, трагично и жалобно прижимаясь к его груди. — Она не блин. Она — шаурма. Так ты ж и не пионер, чтобы я тебе что-нибудь одалживал! — За пиджак буду кем угодно, братан, выручай! Цокнув, Энтони показательно стянул с себя пиджак и вручил товарищу. Оставаясь в одной только рубашке, вампир обхватил себя руками и, переступая с ноги на ногу, пытался согреться. Пока фотограф выстраивал жениха и невесту, остальные гости пытались друг с другом познакомиться. Аня уже стояла в гуще толпы, активно жестикулируя. Кто-то подошел со спины и накинул на плечи Энтони куртку. — Разболеешься! Мне пока не так холодно, если что, я в машине погреюсь! — Елизавета только качала головой и незаметно вела Энтони к остальным гостям. — А это с чьей стороны гость? — шепнул на ухо Елизавете Энтони и махнул пальцем в сторону парня в коричневом жилете. Молодой человек, примерно лет двадцати, в дырявых подкатанных джинсах, коричневых туфлях на каблуке и в советской ветровке, а на его пальцах красовались кольца и перстни разных форм и материалов. Со словом «вкус» он был явно не знаком. Он улыбался гостям так широко, будто готовился проглотить их живьем. — А ты что, Вуда нашего не признал? — ухмыльнулась Елизавета и толкнула Энтони в бок локтем. Действительно. За курчавыми темными волосами скрывались длинные заостренные уши с золотыми серьгами. Довольно непривычно было видеть его в таком… виде. Стало еще хуже, чем было. — Вы как на него эту жилетку натянули? — возмутился Энтони и прищурился. — Еще и Аня перед ним там выделывается! — Прям как ты! — съязвила Елизавета. — Что?! — Что? — передразнила его Елизавета, скрывшись в толпе. Поймав на себе пронзительный взгляд вампира, Вуд лукаво подмигнул ему и улыбнулся. — Рот не порви, — презрительно буркнул себе под нос Энтони, сощуривая глаза. Этот мерзавец будто услышал шептание и повернулся в сторону вампира, подходя ближе. — А ты, Тоша, я смотрю, хочешь порвать рот? — полюбопытствовал Вуд, игриво подмигивая. — Да иди ты нахер! Без тебя нормально было! Спокойно положив ладонь на плечо Энтони, Вуд наклонил голову. В толстых линзах Энтони смог увидеть самого себя. Его отражение светилось на фоне размытых гостей. Неужели он так плохо выглядел? Не на заводе же, вроде, работал, а в офисе… Вампир уже начал рассматривать себя, как в зеркале, приблизившись. — Веди себя прилично, мон амур, ты все-таки в обществе находишься! Что подумают люди?! — Что ты педик. Думаешь, маску человеческую натянул, так сразу хороший? Как был ублюдком — так им и останешься! Не знаю, зачем ты здесь, но точно не делать хорошие дела для своего дерьмового списка, — отмахнулся от него Энтони, широкими шагами пытаясь скрыться от подстрекателя. — Я просто рядом постоял, а ты уже обиделся! — язвил Вуд, поспевая следом. — Ничего! Сейчас придет тетя Лиза и вытрет тебе все слезки! — показательно покрутив кулаками около глаз, он удовлетворенно смерил взглядом Энтони. — Не думай, что знаешь больше, чем все. А тот, кто действительно знает — уже давно в могиле. Так что, — Вуд улыбнулся так сильно, что его противная рожа расширилась еще больше, — не надейся внезапно узнать правду. У меня новая жизнь, а значит — моя совесть чиста. — Обновиться захотел? Я сейчас тебя под фуру кину, очнешься в мире эльфов и рыцарей с новой душой. Обида надавила на глотку, хотелось закричать. Грудь налилась жаром, и сентябрьский морозец сошел на нет. Энтони мечтал снять уже и рубашку, так было душно. — Про меня другим людям уже все понятно. А ты, — выпалил Энтони, задирая подбородок, — если аргументировать не можешь, так сразу мозги пудришь. И сразу тебе все верят. И ты хороший, а я дерьма кусок! Я перед тобой извиняться должен, быть тебе благодарен тоже должен! — Да что ты? — огрызнулся Вуд, в недоумении морща лоб. — Так это тебе же про меня все понятно. Это же ты в детектива играешь! Наслаждайся жизнью и не лезь в те места, где тебя не ждут, Тоша. — Смотри, какая у меня рука: длинная и тонкая. Сейчас я залезу в такое скрытое от людских глаз место, что ты потом три года будешь гадить кирпичами, — в одно мгновенье Энтони наклонился ниже и закатал левый рукав рубашки до локтя. — Солнце оказалось слишком большим, чтобы уместиться в пасти у крокодила… Энтони слушал, как сердце Вуда отбивало чечетку, с каждой секундой ускоряя свой ритм. Вампирское чутье его никогда не подводило. Назло Вуду, он придвинулся ближе, сокращая расстояние, рассматривая маленькие веснушки, которые небрежно рассыпались по человеческому лицу чудища. — Я хоть и не смельчак намбер ван, но тебя-то я уже не боюсь! — разрезал тишину мягкий голос Энтони. — Мелкий, гадкий… — Энтони замолчал, придумывая финальное обзывательство. В голову лезло только слово «хрен», но так он уже его называл, а повторяться не хотелось. — Ты сейчас решил вспомнить сборник «лучшие ответочки для чайников»? Напугать меня решил, мон амур? Да страшнее меня в мире никого нет! Я ни-че-го не боюсь! — Ты боишься Багиру, темноты и тетю Лизу. И если с последним я частично согласен, то к первым двум пунктам у меня небольшие вопросики. Вдалеке заржали гости. Видимо, Эдмунд опять показывал фокус с отрыванием пальца. Энтони только перевел взгляд на шум, но не повернул головы. Переживал, что Вуд растворится в воздухе. Сглотнув, Вуд хотел сделать шаг назад, но этот гипнотический, каким бы он ни был на самом деле, взгляд, приковал его к месту. От искушения Энтони заламывал себе пальцы. Если бы не свадьба товарища, вампир обязательно показал бы нахальному чудищу, что вампиры в этом мире не только унылые ущемленцы. Вуд только щелкнул ртом по старой привычке, и Энтони, заметив это, скорчился совсем по-лисьи, и прошептал: — И чего же ты молчишь? Язык поглотил? А может быть сто хуев, которые я тебе насовал? — Энтони действительно не понимал, почему Вуд резко перестал с ним сраться. Неужели надавил на нужные рычаги? Дернув плечом, Вуд резко схватил вампира за горло. — Я сейчас тебя четвертую, гнида белобрысая! Чего ты ко мне жмешься вплотную? Личное пространство не даешь! — шипел сквозь зубы Вуд, пытаясь удержать Энтони в трясущихся руках. Вампир вывернулся с легкостью, подобно змеюке. Злая сущность вырывалась на мгновенье из-под доброй маски наружу. Энтони готов был поклясться, что видел несколько черных щупалец, которые вылезли рядом. Фотограф наконец-то позвал гостей для общей фотографии на фоне моря. Энтони, в силу своего роста, хоть и оказался позади всех, выглядел так, будто стоял на переднем плане. Вуд, будучи практически самым низким среди гостей, запрыгнул на перила декоративного мостика и оказался на одном уровне с Энтони. Только с другой стороны толпы. Дома у Весты Вуда как будто скукурузило. Он не мог усидеть на месте и все время шевелил руками. Непривычно маленькая улыбка, человечьи черты лица, явно выделяющиеся надбровные дуги. Как же тяжело ему было улыбаться в этой маске. Началась череда поздравлений и убогих конкурсов, поэтому Энтони решил ретироваться ближе к углу. — Желаю вам, искренне желаю, — мялась Веста, — счастья семейного и здоровья! — А я хочу пожелать, — начала Ирина, мама Эдмунда, — здоровья всей семье и счастья! — Энтони, а вы что пожелаете? — Я могу пожелать только того, чтобы это побыстрее закончилось к еб… Не успел вампир и договорить, как к его губам прислонилась теплая ладонь Вуда. — Извините моего друга. Он немного переживает, — довольно сморщив нос, Вуд оскалился. — А? А! — он смотрел сквозь молодоженов. — Так как «счастья и здоровья» вам уже, видимо, пожелали — скажу хоть что-то нормальное! — Вуд запустил руку на стол, захватывая несколько канапешек. Все они разом оказались у него во рту. Заталкивая последнюю, Вуд улыбнулся. — А чего я сюда пришел? А-а-а, — театрально вспомнил Вуд, раздосадовано качая головой. — Точно! — он вытащил руку, начав загибать пальцы. — Чтобы… Сладко было, не гадко. Домового себе подселите, что ли. Краем глаза, Энтони заметил, что Аня льет шампанское из бутылки мимо бокала. — Храните половые органы вашего супруга в кармашке рядом с сердцем, не обещайте того, чего не сможете выполнить. Чтобы вашими подружками не стали пиявки и лягушки. И душа чтобы… — Вуд опрокинул в себя бокал. — Ваша пела и плясала. А теперь, кто дослушал, — быстро бегите и выливайте себе за шиворот вина. Пусть остальные думают, что вас в спину ранили. А ваш ребенок пусть… никогда не занимается черной магией. — Какой ребенок? — Сара пыталась понять, насколько пьян их товарищ, но только ошеломленно пялилась на Вуда. — А-а-а. Вы же еще не зн… Забудь, дорогая моя. Живи счастливо! Подмигнув Саре, он стукнул пустым бокалом о стакан Эдмунда. У оборотня отвисла нижняя челюсть. Расстегнув пуговицы на жилете, Вуд плотно налег на закуски, которых и без него было мало. — Слушай, Лиза, а он порчу нам не наведет? — напугано спросила Веста. — От него же чернухой веет за три версты. — Да не должен, — вытянулась в лице Елизавета, — он мне помогает банки с соленьями на зиму закатывать, с Антоши моего спесь сбивает! Хороший он. На плазменном телевизоре зажегся экран: кто-то включил караоке. И это был не Вуд — он сидел рядом с Энтони и поглощал блюда. Петь начал один из гостей. Там не то, что медведь на ухо наступил — на этих ушах плясали слоны. — Какая же срань. — Мне тоже не нравится, — подмазался к Энтони Вуд. Песня Шкафутинского «Свадьба», которая шла уже по второму кругу, прекратилась. Свет во всем доме погас. От испуга Энтони схватил вилку в левую руку. Если это опять будет Зилия: он точно пырнет кого-нибудь из Хвостов. В углу зала зажегся прожектор, которого там никогда не было, и в блеске ослепительных украшений к ним вышел Вуд. Вилка точно предназначалась ему. По ровной спине Энтони пробежал холодок. Застегнув пуговицы на жилете, Вуд в предвкушении оскалился: — Веселится народ — Муха замуж идет! За лихого, удалого, Молодого Комара*! Гости покачивали головами в такт какой-то музыке, но Энтони ее не слышал! Одни начали танцевать, а вторые подпевать. Нет, Энтони не оглох! — Что за херня? — спросил Энтони, обращаясь к Елизавете. Ведьма только завороженно смотрела на представление, будто рядом и не было никого. Даже Аня, безмолвно застыв с канапешкой в руках, наблюдала за представлением. Кромешная тьма окутала зал, и все вернулось на свои места. Чьи-то горячие лапы легли вампиру на плечи, от тяжести труднее задышалось. До дрожи сжав вилку, Энтони развернулся, вонзая ее в черноту. Наваждение отступило, и Энтони успел только разглядеть два горящих белым светом глаза, когда в зале снова заработала лампочка. Гости радостно зааплодировали, а Веста вынесла одну вялую лилию, но прошептав: «распустись и красоту яви» маленький одинокий цветок тотчас раскрылся в огромный красивый букет. Стоящий рядом Вуд тоже вдохнул аромат волшебных цветов. Закрыв себе по привычке ключицу, он набрал воздух в грудь. Со смачным писклявым чихом пуговица на жилетке оторвалась и шлепнулась Энтони прямо по ребрам. Выстрел пришелся прямо в сердце. Вампир исподлобья посмотрел на Вуда, готовый вскочить и придушить его. — Ты… Тварь ушастая… Вилка в руках Энтони вдруг размягчилась и согнулась в дугу, став такой гибкой, что ее можно было свернуть в узел. Сердца гостей застучали быстрее. Мышцы в ногах сводило от ярости, и вампир медленно встал со стула. — Капрал тебя дери, Антоша, сядь! Слушать Елизавету Энтони не планировал. Он в два шага настиг Вуда и замахнулся. — О! Этот танец я знаю! — обрадованно вскрикнул Вуд и, схватив Энтони за левую руку, подсунул вторую на талию, повел его в вальсе. — Тоша, ты мастер порчи чужого имущества и радостного настроения, но давай не сейчас. Разберемся, как выйдем. Его гадкий шепот будто звучал в голове Энтони, а не снаружи. Огромным усилием воли вампир сдержался от удара и разрешил сделать один круг. Они с Вудом очертили просторный зал и Энтони подвели к тому стулу, откуда он и встал. — А теперь, сюрприз от родственников! Свадебные конкурсы! Все присутствующие синхронно переглянулись, предвкушая адское варево. — Первый лот… Ой! Первый конкурс называется «знатоки»! Родители должны продолжить фразу: «Добрую жену взять и…». — И молчать, — продолжила Ирина, мама Эдмунда. — На что и клад, когда… — Когда дали оклад, — испуганно ответила Веста, совершенно не понимая, что от нее хотели. И в такой дурной манере были все вопросы первого раунда. Соответственно, победила дружба. Остаток вечера Энтони проспал. Голод едким жаром окатывал желудок, отчего вампир изредка просыпался, но виду не подавал. Пускай они лучше думают, что он напился и спрашивать его не стоит. «Увеселительная» музыка играла тихонько, чтобы не перебивать тамаду, и Энтони почувствовал сначала сигаретную вонь, а затем и кофейный аромат. Эдмунд облокотился ему на левое плечо, а Вуд на правое. И этим тоже спасения от тамады не было: только прятаться в углу и оставалось. Энтони чуть приспустился на стуле и закрыл глаза с любимой мантрой: «пошли в жопу. В жопу пошли». Под вечер Эдмунд, на правах самого трезвого человека с автомобилем, вызвался развозить всех по домам. Не то чтобы он поскорее хотел выгнать всех и остаться на «брачную ночь», просто тамада уже изрядно поднадоел занудством и вечными расспросами, а выгнать его как-то надо было. — А в-вы знали, что поцелуй придумал мужчина, который так и не нашел никакого другого способа закрыть рот женщине? Оборотень хотел было открыть рот, но между ним и тамадой протиснулся Вуд. — Банжур, мисье! Иди, гуляй отсюда, воздухом подыши, а то ваш перегар коньячный нюхать — никакой радости. Вуд оперся об Эдмунда, смотря вслед уходящему. — А ты де так нажраться успел? — посмеиваясь, вопросил Эдмунд. Закинув руку за шею оборотню, Вуд навалился на него всем весом. — Сам не в курсе, если честно… Зато посмотри на этого… — Вуд мотнул головой в сторону Энтони. — Сидит важный, как на выборах. Не жрет, не пьет, как Кощей Бессмертный над своим златом! Такого даже убивать жалко… — Ты же это, безжалостный, — напомнил ему Эдмунд. — Вот именно. А этого жалко, — Вуд растянулся в объятиях товарища. Энтони сидел отдаленно, косо на всех посматривая, настороженно сербая из кружки воду. Как будто там может быть не вода, а разбавленный мышьяк. Отсюда ему было слышно все разговоры и пьяные сплетни. — Интересно, чё он не поел? Не доверяет нам? — Нет, ты чего… Он просто такой… Вреднючий… Тамада вновь начал танцевать, и Энтони отвлекся. — Э-э! — Энтони хлопнул перед пьяной рожей мужчины. — Выход открыт, можно уходить! — А я не тороплюсь! — А я и не тороплю, я настаиваю! Веста вытолкала из-за калитки тамаду и бережно передала его в руки вампира, а Энтони, в свою очередь, затолкал его в такси. Неужели суета закончилась? — А где Вуд? Мы разве его с собой не посадим? — спросила Аня. — Его коллеги Сары с собой утараканили, — Эдмунд завел машину. — Вот они завтра утром обрадуются, когда карета в тыкву обратно обратится! Елизавета засмеялась и автомобиль тронулся с места. Обитатели улицы Сторожиловская с радостью забились в серую Короллу и радостно отправились домой. Спать и отдыхать от столь буйного общества. — Эдик, — Елизавета дождалась, когда они отъедут достаточно далеко. — У тебя такая красивая мама, я даже удивилась, что она одинока! — Она этого ждёт, — выплюнул Эдмунд, сворачивая на кольце. — Урода. — Кого-кого? — Отца из тюрьмы. Он ей всю жизнь испортил, а она ждет, блин, счастья не знает. Ему сидеть осталось десять лет. Мать из-за него волосы сбривала, переезжали мы, кароче, по двести раз на дню. Бабушка его очень боялась, и за дачу свою. Кароче, ничего хорошего.