Ничего сверхъестественного

Выжатый почти до суха физически и морально, Сёмка ощущал себя жалкой, валяющейся на полу тряпочкой. Зато оживший Димка егозил, возмущаясь, злился и вел себя крайне активно, так что в конце концов вывалился на пол и свалил на себя сверху гроб. Принялся тормошить Сёмку, выясняя, как так вышло, что его брат заодно "с ними"? Видать, другого объяснения, кроме слишком далеко зашедшей шутки с участием собутыльников-дембелей и родного брата, своему необычайному пробуждению он не находил. - Балахон какой-то нацепили, надо же! - зудел Димка, потирая только что набитую на макушке шишку. - В церковь притащили. Ну идиоты, как есть! И ты, Сёмыч, как ты мог, брат мой, сын моих родителей?! Глядя на живого, родного, широко и от души матерящегося брата, Сёмка почувствовал, что его попускает. Он захохотал, сгреб отбивающегося Димку в охапку, сжал посильней, чтобы больше никогда никуда не отпускать. Димка сперва брыкался: - Пусти! Пусти, тебе говорят! Вот лосяра-то вымахал! Но потом сам обнял брата: - Сёмыч, как же я соскучился! А чего у тебя морда вся в крови? - Так получилось... - признался Сёмка чистосердечно. И именно в этот момент отец Борис решил вернуться, сочтя, что предоставил Семёну достаточно времени, чтобы попрощаться с братом. Следом за Борисом просочились обратно в церковь любопытные старушки. - Господи, спаси и сохрани, - не удержался и принялся креститься даже крепкий нервами священник. И было от чего: группа из братьев Калашниковых и разбитого гроба представляла собой потрясающее зрелище. Еще недавно стопроцентно мертвый, а теперь очень даже живой Димка в художественно заляпанном кровью саване. Замученный, но счастливый Семка в грязной куртке и размазанными по лицу останками того, что вытекло из осиротевшей глазницы. Ну, и перевернутое последнее пристанище бывшего покойника тоже выглядело весьма зловеще. - Семён, что ты наделал? - Борис не знал, плакать или смеяться. Или спасаться бегством. От этих живых мертвецов и не знаешь, чего ожидать. - Брата вернул, - озвучил очевидное Семён. Одна из старушонок не выдержала напряженного момента и хлопнулась в обморок. Двое других подхватили ее и принялись обмахивать платочками. - А эту хитрую рожу я где-то уже видел, - нахмурился Димка, внимательно разглядывая Бориса. - Дмитрий! - очень по-мирскому возмутился священник. - Давно Дмитрий, - ухмыльнулся Димка. - А ты кто таков? - Давайте уйдем отсюда, - предложил Сёмка, которому в православном храме на самом деле становилось все хуже и хуже. - И куда я в этом пойду? - возмутился Димка, тряся саваном на себе. - Ко мне идите, - смирился с новой выходкой братьев Борис. - Тут недалеко. А я... порядок наведу. Выводя брата из церкви, Сёмка видел, как Бориса окружили оживившиеся старушки и принялись его о чем-то выспрашивать. Репутация Калашниковых в Бредах грозила стать легендарной. *** - Похоже, и правда память потерял, - констатировал Борис после нескольких часов мытарств, когда они с Семёном на пару и так и этак пытались вызвать у Димки воспоминания о тех месяцах, что прошли после его возвращения из армии. - Немудрено в общем-то... Димка таращил глаза, недоверчиво улыбался, кутался в одеяло и беспрерывно дул горячий чай, уверяя, что ему холодно. При том что в домишке было довольно жарко натоплено. Нехристь, кстати, настороженно держался поодаль от недавнего мертвеца. Шибче всего из сказанного Димку заинтересовала Дашенька. Видимо, как наиболее правдоподобный пункт в истории, излагаемой по очереди Сёмкой и священником. - А она красивая? - тут же уточнил Димка. - Симпатичная, - пожал плечами Сёмка, на которого внешние данные библиотекарши особого впечатления не произвели. - Девушка как девушка. - И умная, - мечтательно прижмурил глаза Димка. - В библиотеке работает, диссертацию пишет. - Это единственное, что тебя потрясло из всего сказанного? - недовольно спросил Сёмка. - Это единственное, во что я могу поверить без вреда для психического здоровья, - отрезал Димка. - Вы сами себя слышите? Лихо, утопший мальчик, Игоша какая-то. Я умер, но потом воскрес, потому что Сёмыч - с ума сойти - добыл живую воду. - Лишь смертью смерть поправ... - пробормотал себе под нос Борис, у которого это воскрешение тоже вызывало недоумение и много вопросов религиозного толка. - Что ты там бормочешь, отче? - Димка может и забыл Бориса, но в отношении его статуса и сана своего скептического мнения не изменил. - Иисус сказал: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрёт, оживёт, - объявил Борис громче. Сёмка нахмурился, а Димка заржал: - И не мечтай, не тот случай. - Истина пребывает и остаётся сильною в век, и живёт и владычествует в век века, - не сдавался Борис. - Ну давай, расскажи еще, как мы упырей резали? Или гоняли эту, как ее? Богинку что ли? - все еще не доверял Димка. - Про Бабу Ягу расскажи... Нет, про Ягу не нужно, и так знаю.... Но поверить Димке пришлось, когда ему были предъявлены подранные оборотнем вещи. Куртку, правда, Димка не признал: новая она была. Старая-то Лиху на растерзание осталась. А вот изодранный, пропитанный потемневший кровью свитер был родной, свой. Не узнать его Димка не мог. - Шмоток на эту нечисть не напасешься, - недовольно пробурчал Димка, понимая: раз уж он живой, обновлением зимнего гардероба снова придется заниматься. - А нельзя сделать так, чтобы они дорогостоящие вещи не портили? - Можно, - сказал, как отрезал, Семён. - Ни с какой нечистью мы больше не связываемся. Хватит с меня, вот что. Повторения недавнего печального и страшного опыта Сёмка и врагу не пожелал бы, не то, что себе. Тем более, Хугин сказал: к волшебному источнику можно прийти только раз. - Зарекалась кошка на стол лазить, - фыркнул Борис. - Вот увидишь, - посулил Сёмка. *** - Знаешь, это странно, - сказал Димка, когда они вдвоем с братом залезли на печку и укрылись с головой одеялом. - Я тебе верю, но в голове не укладывается: вот я умер, но снова жив. Даже в сказках такого почти не бывает. - Как видишь, бывает. - Сёмыч, ну... это... спасибо тебе. Вот. Хотя какое тут... "Спасибо" - это когда брат с тобой конфетой поделился. А о том, что Сёмка сделал - таких слов в голове у Димки не придумывалось. Это как же нужно было поверить в саму возможность воскрешения, чтобы начать претворять идею в жизнь? Нет, Димка и сам вряд ли смирился бы с такой большой и внезапной потерей, если бы - не приведи Господь - все вышло наоборот. Но его бунт, скорее всего, носил бы деструктивный характер. А Сёмка... он вон что... - Ты - человечище, - продолжал пытаться сформулировать свои чувства Димка. - Дима, перестань, а? На самом деле я идиот, и это все моя вина. - Не ты же меня покромсал, - возразил Димка. - Сём, я домой хочу. К родителям. Такое ощущение, что сто лет их не видел. - Переночуем и поедем, - строго сказал Семён. - Борис прав, нам обоим нужен отдых. - Да, - непривычно быстро смирился Димка. - Прав твой Борис. - Дим, он хороший человек. - Хороший, - не стал пререкаться Димка. - Но рожа все равно хитрая. - Давай спать, а? - Доброй ночи. Во сне Димка, ничего не помнящий наяву, вернулся на Калинов мост. Дракон будто только его и ждал. Раскаленное до бела пламя испепелило Димку в мгновение ока. Но теплее ему от этого не стало. Он все ежился от холода под одеялом и во сне грел ладонью грудь напротив сердца.