Ничего сверхъестественного

Marlena, sì, portami a ballare stasera, Marlena, Marlena sì, portami a ballare, stasera, Marlena Marlena, sì, portami a ballare stasera, Marlena, Marlena sì, portami a bailar (с) Måneskin "L'altra dimensione"

Хитрый Димка продрых от полдника и до отбоя в подсобке, справедливо рассудив: нет смысла мотаться в Ключи, если вскоре возвращаться в лагерь, за Сёмкой. Правда, "дома" его бы накормили наваристым супом или божественно вкусной картошкой, какую приготовить можно только в настоящей русской печи. Здесь ему достался лишь стакан кефира и булочка с Сёмкиного полдника. Заявив, что ему непременно нужно хорошо питаться, Димка выдул весь кефир сам, булку по-честному поделил с Семёном и увалился спать до вечера. Стояли самые длинные летние дни, и по-настоящему темнело гораздо позже отбоя. Злые слепни и оводы попрятались, жара спала, и братья погнали к реке напрямую, через поля. На условленном месте Данилы не было, но никто не огорчился: искупаться в нагретой за день воде было одно удовольствие. Потом братья устроились на бережку, лениво болтая. Сёмка зевал и все норовил задремать, бодрый Димка тормошил его. - Макарке на днях звонил, - известил Димка. - Да? - не удивился Сёмка. - Как они там? - Страшно доволен Ерохиным. Говорит, бесценный кадр. Обещает нам премию выписать, если когда-нибудь в конторе заведутся денежки. - Он нам это всю дорогу обещает, - хмыкнул брат. - Ну, кому не терпится, может отвесить крысятами, - заржал Димка. - Не знаю, как ты, а я обойдусь без крысят, - открестился от таких премиальных Сёмка. - Я тоже. Эй, не спи! - Долго еще ждать? - зевнул Семён. - Где же наш Данила? - Я здесь, - Данила появился будто из ниоткуда, очень уж тихо и незаметно подошел. - Вы пришли? - Как видишь, - слегка удивился вопросу Димка. - Тогда пойдем? - Куда? - Семка расслабленно валялся, жевал сладкую травинку и идти ему совершенно никуда не хотелось. - Тут... недалеко. Ниже по течению. - Пошли давай, пошли, - энергично затеребил брата выспавшийся Димка. - Ну, пошли, - нехотя Сёмка поднялся с травы и похлопал себя по штанам, типа отряхнулся. Под предводительством юного Данилы их маленькая компания потопала вдоль реки. Места оказались трудно проходимые: высокая трава путала ноги, скрывала бугры и неровности, на которых запнуться было, как нечего делать. Однако Данила шагал легко, иногда даже поворачивался к спутникам и шел вперед спиной. - Брякнешься, - счёл нужным предупредить Димка. - Не-а, - весело ответил Данила. - Не брякнусь. Однако пошел, как все, глядя вперёд. Там, впереди, кстати, становилось все интересней. Сперва Димка разглядел несколько костров, услышал хорошо разносящиеся по воде звуки: женский смех, пение. - Что там? - спросил он. - Праздник, - ответил Данила, не оглядываясь. "Надеюсь, мы приглашены не в качестве главного блюда" - подумал опытный Димка. - Не бойся, - будто услышал его мысли парнишка. - Вы - гости. Будет весело. Димка хмыкнул. Вот уж точно, он не боялся. А разумно опасался. Между лесом и заводью была большая поляна, на ней горело несколько костров. И большое, вознесенное над землёй на столбе колесо тоже полыхало. Но, что понравилось Димону особенно: на поляне резвилась стайка девушек. Все, как одна, красавицы в длинных белых сорочках и цветочно-папоротниковых венках. Девицы вели хоровод, напевая протяжную песню. Другие полоскали подолы в речке, ещё несколько возились у костра. - Опа, вот это мы удачно пришли, - обрадовался Димка и громко произнес: - Здравствуйте, девоньки! Но на Димкину самопрезентацию почти никто не обратил внимание. Девицы не грянули дружным хором: "Здравствуйте, мальчики, наконец-то, только вас и ждали". Только пробежал шепоток: "Данилка, Данилка пришел". - Ничего не бойтесь, - порекомендовал Данила братьям. - И не давайте себя в обиду. Девчонки у нас шустрые. И ушел, главное дело. Зато к Калашниковым подошла темноглазая девица с двумя венками в руках и со смехом украсила голову Димки. - Ну, раз так, я пошел веселиться, - решил Димка, поправил съезжающий на глаза венок и устремился в хоровод. - А вот я с вами, девоньки! Пустите? Две девушки разомкнули руки, подхватили Димку и повели хоровод дальше, протяжно, красиво выпевая: - Вдоль было по травушке, Вдоль по муравушке, Вдоль по муравушке, Лели, лели, лешиньки, Вдоль по муравушк Тут ходит, гуляет, Удалый молодчик, Зовет, вызывает, Милую девицу...* Черноглазая без труда, не вставая на цыпочки, водрузила второй венок Сёмке на голову. Была она такова, что Сёмка невольно залюбовался: высокая, дородная, крутобокая, с выразительным бюстом, улыбчивым ртом, с очами-омутами и темной косой-змеей чуть не в руку толщиной. И венок на ней был роскошный, папоротниковый, с густыми вкраплениями мелких голубых и розовых цветочков. - Звать тебя как, хлопчик? - низким волнующим голосом спросила красавица. - Ссс... Это... Семёном то есть, - внезапно стал заикаться Сёмка. - Сёмочка, стало быть. А я Марьяна. Пойдем? - Пойдем, - снова икнул Сёмка. Марьяна повела его в хоровод, который как раз перестроился и стал теперь ручейком. В веселых перебежках под аркой из рук девушек Сёмка не выпускал ладошку Марьяны. Сколько-то раз перед Семёном мелькнул Димка: радостный, венок на бок, с девушками под оба локтя. На периферии, у костра был замечен Данила. Но все ему затмили глазищи и заливистый смех Марьяны. Наконец, девчонки набегались, набесились, нахохотались вволю, и расселись на полянке, отдыхать. Кто-то шепотом переговаривался между собой, кто-то взялся переплетать растрепавшиеся косы. Марьяна лукаво глянула на сидевшего рядом Сёмку, вздохнула и тихонечко запела: - Заплетался веночек из травы осоки, Повстречался парубочек смелый, сероокий. Не хотел клен высокий ветвями склониться, Не хотел казачек Сёма с девушкой любиться... Девушки дружно захихикали, видно, находчивая Марьяна шустро адаптировала песню под ситуацию. Марьяна тем временем ласково и томно, как кошка, погладила Сёмку по плечу. - Подойду к тебе поближе, загляну в твои глаза. Жар любви мне щеки лижет, расплетается коса. Прикоснусь к тебе, словно перышко, все желания прошепчу, А закатится красно солнышко, я тебя навек получу. Остальные девушки тоже принялись подпевать. Марьяна уже висела на плече Семёна, а тот, между прочим, ничуть не возражал. - С клена сорваны листочки, он согнулся до земли. Погляди же, мой милочек, плечи так белы мои. Жаркой будет ночь, словно летний день, я тебе себя всю отдам. А пропавший клен мне не жаль совсем, пусть он высохнет навсегда.** Не смотря на довольно печальный - для неизвестного клена - финал песни, Сёмка таял, как мороженка на тридцатиградусной жаре. Девицы вспорхнули, как стайка птичек, и с хохотом умчались к реке. Марьяна прильнула к Сёмке своим внушительным бюстом, а потом и вовсе впилась ему в губы страстным поцелуем. *** Не без труда Данила улучил момент, когда вокруг Димки не вились девушки, а он не увивался за ними. - Пойдем, - потянул Димку за руку парнишка. - Куда? - засопротивлялся Димка. - Зачем? Мне и тут хорошо. - Тебе нужно, - упрямо тянул его Данилка. - У тебя есть заветное желание, я чувствую. Можно попробовать исполнить. - Вот ты... упорный, - вздохнул Димка. Но идти согласился. В конце концов, не каждый день ему сулят сбычу мечт. Данила уверенно топал в лес, Димка, как мог, поспешал следом. С реки было слышно плеск и проникновенные девичьи голоса, выводящие новую песню. Даже слова разобрать можно было: - Иван да Марья В реке купались Где Иван купался, Берег колыхался, Где Марья купалась Трава расстилалась. Купала на Ивана Купался Иван Да в воду упал Купала на Ивана.*** В лесу оказалось вовсе не "хоть глаз коли", как опасался Димка. Сперва было довольно светло от костров с поляны, а потом луна, хоть уже убывающая, послужила хорошим подспорьем. Данила же шагал словно по тротуару светлым днем, а не среди деревьев и кустов глубокой ночью. Вдруг парнишка резко остановился - Димка чуть не налетел на него - и закрутился на месте, выбирая направление. - Вот. Тебе туда, - наконец определился парень. - А мне дальше никак. - Твои водяницы-подруженьки мне там брата не утопят? - деловито осведомился Димка. - Пока я по лесам шастаю? - Догадался, значит? - не удивился Данила. - Кое-что знаем, - раздулся от важности Димка. - Не бойся, Семёна никто обидеть не посмеет, - совершенно определенно заявил Данила. - А меня? - Димке все же было слегка жутковато идти одному в лес в такую ночь. - А с тебя взять нечего, - честно признался Данила. - Будет страшно, но помни, что в основном это морок и обман. У лесной нечисти забота такая, не дать тебе златоогненный цветок найти. А найдешь, сможешь исполнить самое заветное желание. Только ты его не рви. - Желание? - все же усомнился Димка. - А как же клад? - Да ну, клад! - фыркнул Данила. - В ближайшей округе не обнаружено никаких кладов, уж поверь. Ладно, шагай, удачи тебе, Димон. - Погоди, постой! – не стал спешить Димка. - Можно, спрошу? Не отвечай, если не хочешь. Как тебя... ну, это, угораздило? Данила, как ни странно, понял сумбурный вопрос верно и не стал скрывать: - Ныряли с пацанами. Я часами за корягу зацепился и выплыть не смог. А потом к этой заводи тело вынесло. Сюда многих течением приносит. - А зачем в часах нырять? - не понял Димка. - На спор. Хотел доказать, что командирские часы водонепроницаемые. - Эх, - Димке до слез стало жалко молодой, по нелепой случайности загубленной жизни. - И не говори, - согласился парнишка. - Но все же тебе пора. Папоротник цветет лишь несколько минут. Кто не успел, тот опоздал. Димка кивнул, резко вдохнул сквозь сжатые зубы и один шагнул в чащу леса. Сперва он думал о том, чтобы не сбиться с направления. Потом понял, что просто надо иметь в виду луну примерно на десять часов от себя, и на некоторое время это поможет. Дальше Димка принялся гадать, как он будет выбираться обратно? Еще дальше - пытался дотумкать, какое такое заветное желание в нем аж светится, что даже водяница о нем догадался? За своими думкам он совсем забыл, что нужно бояться. Поэтому, когда кто-то прошелестел поперек его пути под ногами, Димка только замер сусликом. Мало ли что тут по ночам бегает. Белки какие или зайцы, например. Белко-зайцев, почти неразличимых в темноте, неожиданно оказалось много. Черными клубками они стремительно подступали к Димке со всех сторон и вот уже, цепляясь острыми коготками за штаны и кожу, полезли по нему вверх. Димка заорал и замахал руками, пытаясь их сбить. Некоторые падали, но новые комки когтистой тьмы прыгали на него, карабкались. - Вас нет! - догадался завопить Димка. - Мне все кажется! Как ни удивительно, кошмарные когтистики тут же пропали, впрочем, оставив после себя порепаные штаны и саднящую царапинами кожу. Димку брезгливо передернуло, и он малодушно оглянулся раздумывая, не пойти ли обратно? Но это было неспортивно и унизительно. Выправив луну на ее законное место - десять часов - и опасаясь новых засад нечисти, Димка потопал дальше. В голову пришла детская песенка про ночные страхи, и Димка замурлыкал себе поднос, для храбрости, самую любимую свою часть: - Труса мы дрожать заставим, Смелый глянет - мы растаем. Смелых мы пугаемся, В страхе разлетаемся...**** Из леса на такого отважно-слабоумного гостя тут же уставилось несколько пар горящих желтых глазищ. Димка подавился песней. - Вас нет, - нерешительно попробовал он уже испытанное средство. Их леса оглушительно захохотало. - Мне все мерещится, - упорно продолжал гнуть свою линию Димка, - Но мы есть, - послышался в ответ проникновенный голос. - Мы настоящие. И у нас твой брат... - Да, конечно, - пробурчал себе под нос Димка. - Так его водяница запросто и выпустила... - Он сам пришел, - уверили желтые глаза. - Он хотел стать одним из нас. Но мы.... Со всех сторон послышалось зловредное хихиканье. - ... Мы его просто сожрем. Напьемся горячей крови, растерзаем тело, косточки по лесу растащим... - Пффф! - фыркнул Димка, окончательно убеждаясь, что лесные мороки блефуют. - Мой брат знаешь какой? Он и не таких мочил одной левой. Прихвастнул, конечно, но глубокая уверенность в том, что фигушки Сёмка позволит кому-то там свои косточки обглодать, смутила желтоглазых. Угрожать и хихикать они перестали, но потащились за решительно зашагавшим дальше Димкой в некотором отдалении. Возможно, замышляя новую каверзу. - Помогите! - раздался из чащи пронзительный женский крик. - Кто-нибудь! Помогите нам! И следом плач ребенка. Желтые зенки мигнули и пропали, все до одного. - Да чтоб вас! - раздражился Димка. И свернул на зов. Но каждый раз, когда ему казалось, что зовущая на помощь женщина уже вот-вот должна оказаться за ближайшем деревом, крик раздавался с другой стороны. А когда до Димки дошло, что его водят за нос, он оказался по уши и наглухо в каком-то густом колючем кустарнике. - Да чтоб вас всех разорвало! - четче сформулировал свое пожелание Димка, и принялся выбираться, до крови царапаясь о колючки. Деревья зашумели под порывами сильного ветра, качающиеся кроны скрыли ориентир-луну, оставляя от ее света лишь редкие зловещие проблески. Димка решил было заодно проклясть и Данилу, благодаря которому он застрял в этой чаще как минимум до утра, но опомнился и передумал. Почему-то, не смотря ни на что, в злонамеренность парнишки ему не верилось. В конце концов, сам дурак, а Данила предупреждал, что в лесу одни только мороки. Изрядно ободранный, но непобежденный, Димка выбрался наконец из зарослей и потопал наугад. Направление он потерял и ему казалось, что по лесу он блуждает один, голодный и холодный, уже целую вечность. Хотя, как тоже один? Вокруг становилось все более оживленно. Что-то стрекотало, ухало, скакало по веткам над головой. Завывало, хлюпало и чавкало, звало Димку по имени, угрожало, обещало, зазывало. - А ну, цыц! - рявкнул раздраженный шумом и неопределенностью Димка. Но лесная нечисть, а может и кто еще иже с ними завыли только радостней и громче. И вдруг Димка увидел под ногами огонек. Потом еще один, и еще. Целая полянка стремительно распускающихся цветков-огней. Это было... красиво. Сияние папоротниковых цветов было не слишком ярким, но таким загадочным и манящим. - Сорви его, - шепнул кто-то над ухом Димки во внезапно наступившей тишине. Димка завороженно потянул ладонь к ближайшему огоньку. Тот отпрянул от руки, будто бы испуганно, и Димка опомнился. - Сорви, - настаивал невидимый советчик. - Все клады откроются тебе. - На кой мне твои клады? - удивился Димка. - Все ищут златоогненный цветок на Ивана Купала, чтобы разбогатеть. Чего же хочешь ты? Димка взглянул на огонек, который будто понял, что никто не собирается причинять ему вреда, и теперь доверчиво сам тянулся к человеческой руке, согревая, но не обжигая. - Я хочу... - начал Димка, еще не зная, чем закончит, и у него вырвалось самое искреннее: - ... все вспомнить! Сзади досадливо зашипели, цветок взметнулся пламенем вверх, прямо ему в руки. Но обожгло Димку не этим, у него будто голова взорвалась, грозя лопнуть под стремительно хлынувшим потоком воспоминаний. - Ааааааа! - неоригинально заорал Димка, и свалился в обморок, не справившись с таким обилием новой и удивительной информации. *** Ранее утро на берегу реки даже посреди жаркого лета безусловно бодрит. Димка и Сёмка проснулись около все той же заводи, прижимаясь друг к другу от холода. Едва всходило солнце. На траве переливалась драгоценными камнями роса, над водой стелилась тонкая вуаль тумана. Димка сел и потер затекшую спину. - Тебя что, кошки драли? - хмуро спросил Сёмка, тоже усаживаясь. - Почти, - Димка с осадой оглядел исцарапанные руки и в общем-то пришедшую в негодность одежду. - А тебя, видимо, пиявки одолели? У Сёмки на шее откровенно красовалось несколько засосов. Он досадливо прикоснулся к одному из синяков и признался: - Видимо. Я не очень помню. - Вставай. Пошли, - Димка поднялся первым и протянул брату руку. - Надеюсь, велики не сперли. - Да кому они нужны, - Сёмка, схватившись за руку Димки, поднялся. Не оборачиваясь, слегка потрепанные, но не побежденные, братья потопали обратно, к цивилизации. По реке одиноко плыл папоротниковый венок с увядшими розово-голубыми цветочками. * Хороводная песня. Записал студент Ив. А. Никольский в с. Кушалине Тверской губернии. ** Ария Панночки из мюзикла "Вий" *** Купальская песня **** Песенка страхов, мультипликационный фильм "Ничуть не страшно"