Немимолетное утешение

На Амейоко было совсем тихо, если не брать в расчет то, что моросил грибной дождик. Солнце нежно пригревало первыми майскими лучиками. На душе в такую погоду всегда спокойно и по-весеннему тепло. В обычной ситуации. Где-то среди развалин бесцельно бродил вампир. Тот самый уже не человек, что никогда не желал себе участи, которую унаследовал. Тот, чье сердце уже не билось. Тот, чья душа потускнела от жизни в теперь ненавистной оболочке. Тот, в ком исчезли желание и умение чувствовать... Сегодня, как и в прочие другие дни, Микаэлла совершил привычный для себя обряд: тайно вышел на поверхность из Сангвинэма. Подземный ход, который они с Юичиро обнаружили с помощью той злополучной карты четыре года назад... Поначалу каменная катакомба действительно казалась юноше чем-то жутким, вершащим судьбы людей. Сейчас же он видел перед собой не более чем старый и темный коридор, с не менее древней каменной лестницей. И в последнее время парень проходил по этим холодным ступеням чаще, чем по полу в казармах. Шиндо уже не мог и не хотел считать, который день убивает на бесцельное обследование Токио. Не подумайте, он не собирался прекращать. Вернее сказать, он даже не мог себе представить мысли сдаться, ведь он искал... своего Юи.

***

На протяжении последних лет жизни вампир не был одинок: страх и отчаяние являлись его верными спутниками. Позже пришло спокойствие. За компанию с горьким смирением, оно стерло слезы с его лица. Но Микаэла жил. Он старался сохранить себя, свои чувства и верность прошлому, несмотря ни на что. И в моменты, когда до юноши доходило осознание того, ради чего он продолжал сражаться, парень вспоминал отрывки прошлого четырехлетней давности. Вспоминал сухие, но искренние объятия в тесном грязном грузовике. Шатал в голове едва заметный румянец на смуглой коже и горящие неугасаемым огнем зеленые глаза... Он ярчайше хранил понимание того, что все это Юи дарил лишь ему одному. Все те четыре года, что они с Юичиро жили вместе в подземном бездушном Сангвинэме, Шиндо изучал свои чувства. Последний спрашивал сам себя о том, что же заставляет его думать о замкнутом черноволосом мальчишке, совсем недавно возникшем из ниоткуда. Тёплое желание защищать и всегда быть рядом... Оно казалось несмешной шуткой, ведь подобные эмоции всегда были чужды Микаэлле. Даже привязанность к Аканэ и остальным членам семьи никогда не переходила родственную. С Юичиро же всё было совсем иначе... А потом теплое чувство стало жаром. У светловолосого мальчика уже не поворачивался язык назвать его "привязанностью". Это была самая настоящая любовь. Любовь к такому же как он, несчастному ребёнку, брошенному сначала родителями, а вскоре и самой судьбой. Любовь к Аманэ Хакуя Юичиро - члену его семьи, теперь уже не только брату. В минуты ссор или коротких расставаний с Юи, в груди жгло, а сердце болело. Шиндо бросался искать его. И пусть порой черноволосый смотрел на таскающегося за ним названного брата дико и непонимающе, второй лишь так мог унять чувство вечного беспокойства за первого. Если бы вампира в настоящий момент спросили, ради кого он тогда, в детстве, отдавал свою кровь ненавистному Фериду Батори, парень бы смело сказал, что ради Юичиро. Задай ему ещё один вопрос о том, для кого юноша брал вещи из особняка аристократа, и тот бы снова ответил точно так же: "для Юичиро". Говоря об остальных... Ну, он, будучи старшим в "семье", действительно следил за Аканэ с малышами, старался, чтобы они были одеты и сыты - обеспечены всем необходимым, но не более. А что же этот жалкий побег? Зачем он? Для кого он? Юи, редко поддерживающий диалог с Микаэллой, если и отвечал, то говорил о свободе, жизни на поверхности. Его зеленые глаза горели лишь в такие моменты!.. Или когда тот читал очередной захватывающий боевик... Это несгибаемое желание, этот блеск во взгляде... Не сложно догадаться, что именно они стали отправной точкой для приведения плана Шиндо в действие. Стали началом их большой катастрофы. Почти всех членов семейства Хакуя убили. Кровожадно уничтожили, сверкая мерзкой ухмылкой. Истребил тот, перед кем так долго заискивал светловолосый, сделав своим оружием. Что ж, по иронии судьбы, игрушкой, сам того не подозревая, всегда был именно Микаэлла. Он не сомневался и не думал: отдал единственную пушку в руки Юичиро. Не было страшно умирать. Пугало лишь то, что всем сердцем любимый человек не сможет спастись. Волей судьбы, а, возможно, слёзными мольбами Мики, Юи выбрался на поверхность. И полетели годы. Незаметно, но в то же время невыносимо медленно. Всё самое ужасное нахлынуло, словно цунами. Ненависть к вампирам за адское существование и убийство семьи, презрение к людям, вселенное в душу бессмертной расой, одиночество, опустошение и отчаяние. Стоит ли говорить о тоске по Юичиро? Юноша уже не видел смысла бороться, у него не было сил рисовать в голове прошлое. Каждое утро парень просыпался на мокрой от слез подушке, с до крови истерзанными губами. Каждый день он ходил по улице, пугая всех вокруг своим стеклянным и отрешенным взглядом. Каждый вечер Мику можно было найти в том или ином укромном месте. Месте, в котором он, казалось, только вчера радостно смеялся вместе с любимым человеком. Незаметно касался пальцами черных волос и глупо улыбался, смотря в зеленые глаза, не в силах сдержать своего счастья. Тогда мир ярко светился даже в холодном и темном городе, тонущем в отчаянии. Тогда всё вокруг казалось пусть и страшной, но всё же интересной игрой... Однажды, привычно открыв глаза, парень понял, что больше так не сможет. Вернее сказать, он даже не осознавал происходящего: рванул на улицу и бежал, бежал, бежал, пока не наткнулся на маленького мальчика. Жадно припав к теплой шее ребенка, уже не человек обнажил клыки. Живительная жидкость, протекающая прямо под кожей... Он бы ни за что не остановился. Но внезапно малыш заплакал. Искренне, громко и отчаянно заплакал. Рука в белой перчатке, сжавшая ткань человеческой "униформы", ослабла в тот же миг. Жертва же бросилась прочь, мгновенно почувствовав смену настроения нападающего. Малыш убегал, а Микаэлла продолжал слышать плач так отчетливо и громко, как будто тот раздавался прямо у него в ушах. Этот крик, он будто принадлежал Юи... Той же ночью парень увидел во сне Юичиро. Черноволосый ходил вдоль длинных коридоров (кажется, то были проходы в военных корпусах), среди множества дверей, напоминающих входы в казармы. И сколько бы вампир ни пытался догнать брата, он лишь безжалостно отдалялся. А потом Мика начал видеть такие сны ежедневно. Он грезил, утопал в этих сноведениях, каждую ночь оставляя там свою душу. Шло время, протекавшее пусть и ужасно, зато в с немимолетным и сладостным утешением. И в одном из таких "утешений" Шиндо увидел Аманэ, облаченного в солдатскую форму, стоящего среди группы одетых точно так же людей. Их лиц видно не было, лишь гадкие ухмылки. Человечишки держали Юичиро за руки, сладостно что-то шепча ему в уши. От всей их сущности веяло презрением. — Юи! Не верь им! Посмотри на меня, прошу, смотри на меня! — надрывал глотку Микаэлла. Но проснулся раньше, чем кто-то ему ответил. И... С той самой ночи связь между братьями Хакуя оборвалась даже во снах. Захлестнённый волной бесконечного страха, вампир начал сбегать и искать своего возлюбленного, понимая, что это его последняя надежда.

***

Жажда, терзавшая грудную клетку... Усталость, искушавшая вернуться... Невыносимо. Шиндо требовалась кровь, но разве мог он просить её запасы у Крул? Ответ прост: он не мог - тайные побеги вряд-ли приведут королеву в восторг. Ещё пара сотен метров вдоль Токийской улицы дали о себе знать: ноги вампира начинали подкашиваться. Ещё один шаг, ещё! Он сделает ещё один, нет, тысячу, миллион шагов, но найдет Юичиро! Мотивация и желание преисполняли Микаэллу: сейчас он готов был сравнять японскую столицу с землей. Но ведь, по сути, не мог преодолеть даже нескольких метров... Громкий крик досады и отчаяния пронесся вдоль безжизненных кварталов. Пустота поглощала всё вокруг. Пожирала и тех, кто мог бы ответить на громкий зов парня таким же, наполненным чувствами, воплем. Хотя, возможно, только лишь благодаря пониманию вампиром того, что никто здесь его не услышит, юноша смог позволить себе выбросить накопившиеся эмоции. Жажду Шиндо больше сдерживать не мог, как ни старался. Пусть и с подкашивающимися ногами, дико бьющимся сердцем, не сравнимой ни с чем лихорадкой... Нужно было возвращаться обратно. Для него слово "обратно" уже как долгие четыре года было страшной пыткой, ведь отныне оно являло собой такой ненавидимый Сангвинэм, мерзкую тюрьму. Абсолютно точно кто-то свыше подтолкнул юношу посмотреть вдаль. На крышу одной из многоэтажек, где он увидел силуэт сидящего на крыше подростка в чёрной военной форме. Вампир уже ни во что не верил. Исследовав половину города, он не повстречал никого, кроме всадников апокалипсиса и мерзких людишек из демонической армии, рефлекторно, бездумно и бестолково атакующих. Микаэлла мог прикончить их за секунду. Убийство жалких насекомых было единственным, что приносило ему хоть какую-то долю облегчения, хоть и не входило в планы. Но отчание никогда не затмевало жажду достичь желаемого: цель до безумия влекла юношу - он был готов рассматривать лицо каждого прохожего, допрашивая того любыми изощренными методами. А потрать парень на это целую вечность - плевать, не так страшно. Едва ли у Шиндо были силы в этот момент, но он уже стремительно бежал навстречу черноволосому солдату. И почему-то именно сейчас делал это более чем нетерпеливо. Пары секунд ещё не прошло, а расстояние между человеком и не человеком уже сократилось до нескольких метров. Теперь вампир мог отчётливо видеть парня, пусть тот и сидел к нему спиной... Это было подобно грому среди ясного неба, воде, возникшей из огня. Не столько нереально, сколько совершенно непредсказуемо... ...руки его затряслись, заранее схваченное оружие упало на поверхность крыши. Уголки губ слегка поднялись вверх, образуя глупую улыбку, сквозь которую юноша тихо прошептал: — Юи?.. Человек напротив резко повернулся, уже сжимая в руках обнажённый меч (так быстро достал его из ножен...). Казалось, весь он в этот миг был сделан изо льда - настолько холодным был его взгляд, но лишь мгновение. В следующий миг пальцы, стальной хваткой сжимающие экипировку, затряслись, а вскоре и вовсе расслабились, позволяя стиснутому в них мечу со звоном упасть на бетонную гладь. Зрачки военного сжались, даже кадык дернулся вверх. — Мика?, — только и смог произнести трясущимися губами Юичиро.

***

Солдат был одет строго, даже слегка властно. Руки, такие грубые, покрытые множеством ссадин и мозолей, кричали о закаленном духе юноши. Практически всё в нём: смуглая кожа, темные брови выглядели до содрогания мужественно. Да даже поза военного в этот момент - он опирался головой о стену, а ноги вальяжно вытянул - казалась уверенной. Видя перед собой такого Юичиро, Микаэлла поражался: как человек мог настолько измениться? — Мика, что с тобой? Выглядишь не лучшим образом — полушепотом протянул боец. С того момента, как они с Шиндо спустились с крыши и зашли через окно в одну из квартир, черноволосый не поворачивал к собеседнику головы. "Даже смотреть на меня не хочет. Откуда ему знать, как я выгляжу?" - горько усмехнулся про себя не человек, а в следующую секунду сказал: — Всё... Хорошо. Юи, тебе нужно уходить, мне очень тяжело сдерживать жажду. Можно было отчетливо заметить то, как напрягся солдат после этих слов: — Только это скажешь? — А что ещё мне сказать?.. — Например то, почему не появлялся все эти четыре года, если был жив?! — внезапно крикнул Юичиро, ударив кулаком по стене, отчего та чуть ли не задрожала. Юноша наконец-то повернул голову в сторону вампира, заставляя последнего буквально замереть от увиденной картины... Глаза, в которых Мика отныне не смел предполагать увидеть слабость, сейчас выглядели так уязвимо и наивно. Губы поджались, словно у малыша, которого довели до истерики. Ладонями военный беспрестанно вытирал льющиеся из глаз слёзы, пытаясь уйти от стыда, что выдавали его покрасневшие от смущения щёки. Не успел светловолосый сказать хотя бы слово, как солдат вскочил на ноги и бросился к окну. На полпути он остановился и вновь повернулся к Шиндо. Лицо парня преобрело тоскливое и грустное выражение. — Знаешь... Я очень долго тосковал по нашей семье. Стоило положить голову на подушку, и я сразу переносился в тот чертов подземный городишко. Туда, где мы провели свое детство - наш "дом", — сквозь слёзы пролепетал Аманэ. — Там был ты, Аканэ, остальные, но... Все вы были уже давно мертвы! И! Ты! Тоже! Был! Мертв! Микаэлла не говорил ничего, даже не двигался. Лишь смотрел на Юичиро и слушал, что тот говорит. А военный всё продолжал то кричать, то говорить полушёпотом те вещи, что накопились на сердце. Те чувства, что год за годом разрушали изнутри, заставляя сгорать по частям, вселяя чувство одиночества и опустошения. Вскоре солдат замолчал, и на несколько секунд воцарилась гробовая тишина - слышно было лишь звуки ударов падающих с протекающей крыши капель. Никто не произносил ни слова. Лишь Аманэ с нервозностью кусал губы, а Шиндо по-прежнему смотрел на него, не в силах отвести взгляд. Это длилось бы вечность, но тут со стороны черноволосого послышался глубокий вдох и тихие слова: — Мне нужно идти, Мика. Наверняка, ребята заметили моё отсутствие. Ещё искать пойдут... Военный уже потянулся к пожарной лестнице, чтобы спуститься на землю, как вдруг его запястье с нечеловеческой силой схватили, пригвоздив тело к стене. Бойцу даже показалось, что он разбил голову, но нет - приложенная мощь была рассчитана. Собиравшийся закричать Аманэ с силой прикусил язык - резкая боль в шее не дала юноше издать ни звука, словно связывая его по рукам и ногам. Сделав попытку вырвать свои конечности из пальцев Шиндо, парень лишь в очередной раз понял, что пошевелиться ему не удастся - людская и вампирская силы не могут тягаться друг с другом. Увы. Кровь уходила из тела Юичиро вместе с его силами. Окружающий мир уже начал плыть перед глазами солдата, и тот, собрав последние силы, жалобно всхлипнул: — Мика, прошу, остановись! И светловолосый действительно замер. Красная жидкость тонкой струйкой стекала по смуглой шее. Теперь Микаэлла - вампир. Тот, что выпил человеческой крови. Но прямо сейчас это его будто не волновало. Все мысли парня были о кое-чем кое-ком другом... Нечто новое и вместе с тем приятное пронзило тело солдата насквозь. Собрав языком текущую из раны кровь, Шиндо покрывал шею Юичиро поцелуями, ловя взглядом глаза второго, которые тот без конца отводил в сторону. Всё его желание, вся страсть и возбуждение, что он годами давил в себе, утаивал, вырвались наружу. Подобно настоящему хищнику, вампир сделал Юичиро своей жертвой. Добычей, что так давно хотел проглотить без остатка. Как же давно он этого хотел... Внезапно Микаэлла наклонился к уху человека и шепотом, по-собственнически произнес: — Кто посмел тебя хвататься и искать, когда это делал я все четыре года? Солдат вздрогнул. Таким он видел брата впервые. Неужто у Мики была сторона, о которой юноша не знал?.. — Д-друзья. Ну, из армии... — Дрожащим голосом ответил Юичиро. Вся обида на друга за без спроса выпитую кровь ушла на второй план. Такое поведение Аманэ немного привело Шиндо в себя. Пусть на его лице и проскользнула ухмылка, парень не без тревоги ещё раз посмотрел на черноволосого и, будто прочтя в глазах того разрешение приступить к действиям, которых так давно желал, окончательно успокоился и даже словно стал довольнее. — Хороший мальчик... — Хрипло протянул Микаэлла. Он сказал это низко и по-своему хищно, но в голосе не чувствовалось ни намёка на агрессию. Бледные пальцы сперва нежно коснулись ворота рубашки, а затем не без силы дернули его - эта часть одежды так мешала сейчас... Несколько пуговиц покатились по полу, но не испортили атмосферу, лишь придали страсти. Вампир жадно припал к груди своего Юичиро, целуя каждый её миллиметр, нежно лаская языком всякий шрам, что встречался на смуглой коже... Как же ему хотелось убить каждого, кто оставил эти раны. Хотелось запереть брата, спрятать ото всех, чтобы на его теле больше никогда не было никаких увечий... Аманэ извивался в руках своего искусителя, но каждый раз сильные пальцы лишь крепче прижимали его к бетонной поверхности, заставляя кусать губы и подавлять стоны, что рвались наружу. Постепенно спускаясь всё ниже, вампир поднял голову на еле сдерживающегося человека. Юичиро изо всех сил старался скрыть то, что Шиндо так жаждал услышать... Микаэлле это совершенно не нравилось! Расстегнув пряжку солдатского ремня, он расправился с молнией и коснулся нужного места через ткань нижнего белья. Ноги черноволосого задрожали и тот издал-таки сдавленный, но до жути страстный стон. — Юи, — решил перестать дразнить парня Шиндо, — не сдерживайся, прошу. Мне хочется слышать больше. Едва ли смущенный юноша успел что-то сказать, как вампир, приподняв ткань боксеров, обхватил губами его член. Он совершал поступательные движения ртом и попутно ласкал орган языком в самых чувствительных местах. Больше не в силах терпеть, Аманэ стонал во весь голос. Даже схватил копну волос своего брата и, направляя того, сам начал помогать процессу. В какой-то момент Микаэлла с громким звуком достал член изо рта, громко и прерывисто дыша. После чего, под недовольные стоны Юичиро, которому так и не позволили кончить, Шиндо развернул его лицом к стене и окончательно избавился от назойливых галифе брата. А потом и от трусов. Устранив собственный дискомфорт, который вызывал его давно вставший половой орган - сняв одежду - Микаэлла обхватил одной рукой бедро Аманэ, а другими, свободными, пальцами дотронулся до колечка мышц. — Мика, — хныкнул Юичиро, — м-мне страшно... — И мне, — спустя небольшую паузу, ответил вампир. Но вскоре добавил: — Ты можешь мне доверять, Юи. Черноволосый, будучи окончательно сконфуженным, лишь коротко кивнул, а потом и вовсе отвернулся, чтобы не сгореть со стыда. За всю жизнь юноша никогда настолько не смущался! Так ещё и эта стальная хватка, которой Шиндо сжимал его бедра, распаляла и вгоняла в краску... Стоило вампиру войти внутрь одним из пальцев, как Аманэ слегка зашипел от непривычных и болезненных ощущений. Вскоре светловолосый добавил второй... Тихие стоны наполнили помещение; отражаясь от стен, они охватывали всё вокруг, подпитывая двух юнош страстью. Вампир остановился. Переместив руки на талию своего возлюбленного, он одним движением проник в Юичиро. Сделал своим. Стон, сорвавшийся с губ обоих парней, был похож на крик. Удовольствие, боль, счастье - он стал выражением всего этого. — Юи, — хриплым томным голосом повторял Микаэлла, — я люблю тебя, Юи... — Мика! — кричал Юичиро сквозь стенания. — Мика! Прижимаясь к друг другу, крича фразы любви, они забывались. Откидывали всё горькое, сложное, нелюбимое, оставляя место лишь страсти и желанию... Юичиро Аманэ и Микаэлла Шиндо любили друг друга сильнее, чем тот мир, который крутился вокруг них.

***

Когда боец открыл глаза, лучи закатного солнца заливали комнату. Всё тело юноши отдавалось болью, зато душа была чиста от прежних горестей. Вместе с тем, грудь жгло в силу чего-то неясного, но прекрасного. Человек опустил веки и подумал: "Какое приятное спокойствие". Безусловно, ему хотелось лежать так вечно, но у сознания были свои планы - окончательно пробудившись, оно напомнило парню о произошедшем и, конечно же, тут же побудило его встать. Стремглав оглядев комнату, но не обнаружив на месте того, кого искал, военный впал в настоящую панику. — Неужели он бросил меня? — подумал Юичиро. — Нет, не верю! Внезапно, со стороны пожарной лестницы послышался голос: — Здесь я, здесь. Думал, оставлю одного? Солдат резко повернулся в сторону окна, где увидел белокурого паренька, ловко примостившегося на одной из ступеней пожарной лестницы. Тот смотрел на воина с едва заметной хитрой улыбкой, что не могло не возмутить. — Мика! Придурок! Совершенно не стыдно за произошедшее? — Аманэ не стоило труда проучить этого наглеца, возвав к его совести. И он был прав. В ту же секунду лицо вампира помрачнело, улыбка исчезла с губ, а в глазах появилась непонятная тревога. Войдя обратно в помещение, он подошел к Юичиро, с болью смотря прямо тому в глаза. Верно говорят: "Слово - не воробей, вылетит - не поймаешь". Военный уже успел несколько раз пожалеть о том, что решил съязвить какую-то ересь. Он ведь даже не стыдил друга по-настоящему! Шиндо ещё несколько секунд изучал глаза покрасневшего от неловкости Юичиро, а затем, опустив взгляд в пол, безжизненно произнес: — Стыдно. Это окончательно подбило Аманэ. И почему он не мог вовремя прикусить свой болтливый язык?! Схватив брата за плечи, юноша попытался поймать его взгляд: — Хэй, Мика! Ну ты чего, а? Я пошутил, пошутил, извини! Ты не должен стыдиться. По правде говоря, виноват лишь я. — Нет, Юи, — теперь уже вампир притянул солдата к себе, — тебе-то уж точно себя винить не за что. — Вот мы всё и решили! — весело произнес боец. Своей улыбкой он быстро разрядил накалившуюся атмосферу, и лицо Микаэллы вновь приобрело безмятежное выражение. Обрадовавшись этому, Аманэ воскликнул: — Солнце сегодня такое красивое! — Оно всегда такое, простофиля. — Это кто здесь "Простофиля"?! — Ты, — усмехнувшись, ответил светловолосый. На этот раз оба лишь рассмеялись, смотря друг на друга донельзя нежными глазами. Вдруг, неожиданно для Юичиро, вампир коснулся рукой его щеки и трепетно поцеловал. Вся любовь Микаэллы в очередной раз была вложена в простую ласку... И так будет всегда. — Прошу, Юи, будь осторожен, - оторвавшись от губ столь желанного человека, прошептал Шиндо. — Люди, которым ты доверяешь, используют тебя. Я... Но юноша не успел договорить - Аманэ коснулся его губ своими и проник языком внутрь со всей нежностью, на которую был способен. Юичиро хотел ответить своему возлюбленному: "Тебе не о чем волноваться", но его поняли без слов: — Ты же понимаешь, что я буду требовать к себе особого внимания? — Да. — Больше, чем твои новые друзья, Юи. — Да. – И ты будешь должен мне его дать. — Непременно. Так они продолжали шептать друг другу в губы всякую ерунду. А стоило набрать воздуха в легкие, вновь сплетали языки в страстном и жарком поцелуе. А солнце, будто в отместку, заходило так быстро, не давая двум сердцам насытиться друг другом. Хотя, им и вечности, казалось, будет недостаточно... Микаэлла успел ещё несколько десятков раз сказать о своих чувствах Юичиро (да-да, он считал). Второй не упустил возможности в несколько раз больше покраснеть. А потом они ушли: назад, в свои миры, где каждого ждало лишь томительное ожидание встречи и сны - "Немимолетные утешения", которые еще не раз заставят их помнить друг о друге, как о единственном спасении...