Удар, ещё удар

      Оливия сидела на деревянной лавочке возле детской площадки. Оттуда доносились детские голоса, крики, плач, звонкий смех — они смешались воедино, создавая неразборчивый гул. На ещё нескольких лавочках неподалеку расположились взрослые, в подавляющем большинстве мамы тех самых детей. Они почти не следили за ними, будучи занятыми своими важными разговорами. Ведь что может быть важнее очередного развода соседки и подорожания укропа, верно?       Оливия сидела отдельно от всех детей и даже не пыталась завести с кем-нибудь из них разговор и подружиться. Зачем это, если всё всегда заканчивается одинаково? Она начинала общаться с какими-нибудь детьми и всё было прекрасно, пока эти зачатки дружбы не пресекали их родители. Конечно, куда ей, дочери алкоголички, вечно шляющейся повсюду девчонке с синяками, в потрёпанной одежде, дышать одним воздухом с их чадами?       Чуть реже всё заканчивалось немного иначе и такой сценарий забавлял Оливию даже больше. Иногда родители ещё раньше вбивали в башку своим детям о тех, с кем дружить не стоит, и в таких случаях общение пресекалось уже после нескольких фраз. В ответ на аргументы в стиле «она-плохо-влияет-на-наше-дитё» Оливия только усмехалась. Иной раз она задумывалась, как эти люди себе это представляют. Их дети пару раз поиграют с ней в догонялки, а после сразу побегут бухать и колоться в подворотне?       Сначала Оливию огорчало одиночество. Она смотрела, как остальные дети играют со своими друзьями, а потом счастливые идут домой вместе с родителями, попутно рассказывая им, как прошла игра, а те внимательно слушают и поддерживают эту незамысловатую беседу. Как бы она хотела, чтобы хоть один её день прошёл также.       Но со временем Оливия смирилась, что по крайней мере для соседей она всегда останется «плохим влиянием» и «девочкой, от которой лучше держаться подальше». Да и матери она даром не сдалась. Одиночество уже перестало казаться ей чем-то ужасным. Она научилась развлекать себя сама: часто слушала музыку, гуляла на улице, порой выходя за пределы своего двора, рисовала всякую «мазню», как выразилась однажды на эмоциях мама, которую ей иногда и мамой называть не хотелось.       Оливия ещё раз пробежала по площадке взглядом и уже собиралась уходить, но что-то привлекло её внимание. В песочнице в дальнем конце площадки в одиночку играл маленький мальчик примерно её возраста. Здесь она его видела впервые, а потому и один, наверное, просто не успел ещё с кем-нибудь познакомиться. Сам он был в очках для зрения, в аккуратных спортивных штанах и футболке. Он поглядывал на ребят застенчивым взглядом, никак не решаясь подойти. «Да… Тяжело ему наверное с застенчивостью своей живётся, — подумала Оливия. — А ведь в школе ещё сложнее будет».       Однако мальчику в очках, или же просто Ботану, как прозвала его про себя Оливия, одному долго сидеть не пришлось. Уже через пару минут к нему подошли трое ребят и тот, обрадовавшись, заговорил с ними, но Оливия, наблюдавшая за всем этим, заподозрила что-то неладное. Этих мальчишек она знала. Они тоже были в списке «детей, от которых нужно держаться подальше», но в их случае это было вполне справедливо. Они были теми ещё забияками.       Когда Ботан поднялся на ноги стала ещё больше бросаться в глаза их разница в росте, эти пацаны явно были гораздо старше и крупнее хлюпенького мальчика в очках, которого, казалось, может унести даже ветер. Один из них легонько хлопнул Ботана по плечу и повёл его куда-то в сторону. Его друзья шли за ними и мерзко улыбались. Оливия уже видела эту улыбку и знала, что после неё обычно не происходит ничего хорошего, но идти за ними не торопилась. Ботан был неплохо одет и не выглядел как ребёнок, которого бы могли отпустить гулять одного. Оливия была уверена, что вот-вот к нему подбежит его мать и группе мальчишек не поздоровится, но никто даже не заметил чего-то неладного. Оливия обернулась к лавкам. Ничего. После вновь посмотрела на мальчишек. Они уже почти завернули за угол. «Я точно пожалею об этом, — промелькнуло в голове у Оливии, — но это будет потом». Схватив какую-то первую попавшуюся палку, Оливия побежала к уже скрывшимся за углом ребятам.       — Эй, кто тут скатился до избиения детей, почти в два раза младше, чем вы сами?       Оливия нисколько не ошиблась. Мальчик с рыжими волосами, на год младше своих товарищей, крепко держал Ботаника, пока остальные уже готовились нанести ему первые удары.       — Вали отсюда, пока сама не огребла, — крикнул ей мальчик, что первый заговорил с Ботаном на площадке. В их банде он был кем-то вроде лидера.              Увидев в руках Оливии палку, он усмехнулся и направился прямо к ней, ожидая, что она испугается и убежит, но та твёрдо стояла на месте, не желая отступать. Тогда он подошёл ещё ближе и замахнулся кулаком ей прямо в глаз, но Оливия увернулась и со всей силы ударила мальчика по ногам палкой, из-за чего тот упал на землю.       — Сука, — прошипел мальчик.       Оливия пнула его ногой и посмотрела на остальных членов банды. Те внимательно следили за их дракой и сразу же пошли на помощь другу, уже позабыв о бедном Ботанике. Они не церемонились с Оливией и напали одновременно. Она увернулась от удара рыжего, но пропустила удар от второго. Он был выше всех своих друзей и почти в два раза выше Оливии. Его кулак попал ей прямо по щеке, и она немного растерялась от неожиданности, однако, быстро взяв себя в руки, ударила его в ответ в живот, а затем ещё раз, чтоб наверняка.       Рыжий быстро оценил обстановку, и когда Оливия закончила разбираться с его приятелем и переключилась на него сразу же выбил палку у неё из рук, оставив без единственного оружия. Та, поколебавшись секунду, ударила его кулаком в подбородок, а потом ещё раз, да так, что он упал. Он лежал на земле, закрывая своё лицо от ударов, а Оливия не могла остановиться. Она вкладывала в свои удары всё отчаяние, боль, несправедливость и одиночество, что чувствовала на протяжении пяти лет. С каждым ударом она вспоминала все оскорбления, что прилетали в её адрес чуть ли не каждый день, все удары, что обрушивала на неё мать во время очередной пьянки, все тоскливые дни, что Оливия провела с надеждой, что когда-нибудь всё изменится. Она уже давно не вкладывала в свои удары силу, а просто выплёскивала накопившиеся за долгое время эмоции, не заботясь, куда она бьёт своего противника и попадает ли по нему вообще. С каждым ударом ей будто бы становилось легче, а на душе появлялась иллюзия покоя. Словно этот мальчик, имени которого она даже не знала, был олицетворением недружелюбного мира, в котором ей приходилось выживать.       Внезапно Оливия словно вернулась из какого-то транса и услышала сзади себя чьи-то приглушённые голоса. Костяшки пальцев болели и кровоточили, наверное промахнулась в порыве злости и ударила по асфальту, ныла щека, где уже наверняка появился синяк, а ещё Оливия с удивлением обнаружила, что у неё разбита губа. Вероятно, это была попытка рыжего защититься от неё, причём крайне неудачная.       Наконец к ним подбежали взрослые — две женщины и один мужчина. Их позвали остальные члены банды, когда Оливия потеряла над собой контроль. От мысли, как они могли перевернуть всю историю в свою пользу, она поморщилась.       Одна из женщин сразу же подбежала к Ботанику. «Поздно же ты опомнилась, мамаша», — подумала Оливия. Она поспешно встала с земли и посмотрела на результат своего своеобразного срыва. Мальчик испуганно на неё смотрел, Оливии даже показалось, что он дрожит. Всё его лицо было покрыто синяками, кое-где даже текла кровь. Значит она всё-таки вкладывала силу. Подбежавшие взрослые что-то говорили, спрашивали, но Оливия их не слушала. С ужасом для себя она вдруг осознала, что содеянное её вовсе не пугает и виноватой она себя не считает. В памяти всплыли небольшие отрывки этих ударов, её чувства, ощущения. Вдруг Оливию захлестнуло осознание: ей понравилось. На секунду в голове даже промелькнула мысль, что она хочет это повторить. Ей резко стало противно от этого открытия в самой себе и она поспешно отвернулась от испуганного мальчишки.       Взгляд Оливии упал на виновника всего этого происшествия. «Лучше бы не смотрела, — мысленно отругала себя Оливия». Однако она не отвернулась и продолжила смотреть, как мама Ботана крепко обнимает его, поглаживая по волосам, и говорит тёплые успокаивающие слова. От мысли, что она никогда не узнает какого это, на душе становится тоскливо.       Ботан замечает на себе её взгляд. Он отвернулся и не смотрел, когда ребята раскрашивали друг другу лица, а потому не так сильно испугался. Он еле заметно улыбнулся Оливии и одними губами прошептал ей краткое «спасибо».