Над бурей поднятый маяк

Доктор, уже облаченный в полосатую пижаму, с ногами взобрался на кровать и сидел, упираясь затылком в металлические прутья изголовья. Он о чем-то думал: глаза его были прикрыты, густые длинные ресницы едва заметно трепетали, а брови то и дело сдвигались к переносице. — Я вот что подумал, — несмело начал Райан, расстегивая пуговицы на шелковом жилете; Доктор приоткрыл один глаз. — А что, если мальчиков действительно убили, но не инопланетяне, а школьные товарищи? — Продолжай. Райан опустился на свою кровать, наклонился вперед, привычно упираясь локтями в колени: — Я все думал о том, что тебе удалось узнать. Ну, о том, что они издевались над ребятами послабее. Что, если им удалось кого-то довести до ручки? — Ты думаешь, что кто-то отомстил обидчикам, — кивнул Доктор. — Мне эта мысль в голову тоже приходила. Но почему тогда коронер ничего не обнаружил? — Не знаю, — Райан пожал плечами. — Может, какой-то хитрый яд? Там у химика из лаборатории все что угодно можно вынести, он и ухом не поведет. — Именно так и я рассуждал. Поэтому, — он скрестил ноги и наклонился к Райану, — решил, что местный медик может владеть еще какой-то информацией, которая могла ускользнуть от официального расследования. Так что я заглянул в медпункт к милейшей мисс Уилсон — это медсестра — и пожаловался на страшную головную боль. Она так всполошилась, что уложила меня на кушетку, вручила градусник и предложила лекарственные капельки. Я осторожно поинтересовался, почему самая обыкновенная головная боль ее так встревожила, и она коротко рассказала, что у бедных мальчиков, и у Сэма, и у Ника, за несколько дней до смерти наблюдалась горячка. Они даже пропустили занятия. Но последствий никаких не было: на следующий день температура спадала, бред прекращался, и мальчики возвращались к учебе. Мисс Уилсон беспокоилась, что в школе начнется эпидемия неизвестного заболевания. — За несколько дней? Тогда что-то не вяжется. Не могли же они после отравления еще несколько дней разгуливать по школе, как ни в чем не бывало. — Вот именно, — кивнул Доктор. — Нет, конечно, однажды это станет реальным, но вряд ли среди учащихся школы найдется гений-самоучка, который совершил прорыв. Кроме того, в эту теорию никак не укладываются потеря памяти и показатели уровня инопланетной энергии, о которых говорила Вастра. Райан качнул головой: — Тогда выходит, что мы все еще ничего не знаем… Хотя погоди. Доктор заинтересованно наблюдал за тем, как Райан, поднявшись на ноги, заходил туда и обратно в узком просвете между кроватями. — Мы только пришли к выводу, что, скорее всего, их не отравили, так? — Так, — согласился Доктор. — Но еще мы знаем, что события, ведущие к смерти, у обоих почти идентичны: они попадают в медпункт с высокой температурой, потом начинают вести себя подозрительно, а потом умирают — причем причина смерти одна и та же! Это не совпадение, — он скрестил руки на груди, пытаясь обуздать внезапно охватившее его лихорадочное возбуждение. — И это может значить только то, что и Ник, и Сэм подверглись одинаковому воздействию перед тем, как заболели. — Бинго, — улыбнулся Доктор и показал ему большой палец. — Ты молодец. Райан снова опустился на кровать, хотя мысли в голове так и метались. — Но это все еще могут быть… — он осекся. — Ты ведь до этого додумался раньше, чем я, да? — Нууу… — протянул Доктор, смущенно покашливая. — Да. Типа того. — И почему тогда ничего не сказал? — Мне хотелось, чтобы ты сам до всего дошел. Это хорошая тренировка логики. В следующий раз ты догадаешься значительно быстрее. Радость от открытия быстро таяла, освобождая место раздражению. Впрочем, Райан за годы жизни копался в себе гораздо чаще, чем развивал логическое мышление, так что у него ушло всего несколько секунд, чтобы понять, что злится он не на Доктора, а на самого себя. Он сердито натянул пижамную куртку: — Немного снисходительно с твоей стороны, ты так не думаешь? Доктор смотрел на него широко распахнутыми удивленными глазами: — Ты что, расстроился? — Да нет, конечно, господи. — Тогда что? — Все в порядке, Доктор. Райан залез под одеяло. От прикосновения холодных простыней все тело, от макушки до пяток, покрылось гусиной кожей. Воздух в спальне был таким остывшим, таким студеным, будто все пространство комнаты кишело невидимыми призраками. Казалось, изо рта вот-вот пойдет пар. Доктор молча погасил лампу и заворочался на своей кровати, устраиваясь удобнее. Райан лежал, глядя в потолок, пока глаза привыкали к темноте, и слушал звук собственного дыхания. Темнота сегодня не была такой густой: в комнату лился слабый свет луны, силуэт которой то и дело закрывали бегущие по небу облака, и от мелькания света и теней Райана окутало знакомое беспокойство. — Мы здорово поработали, — проговорил Доктор. — Для первого дня — особенно. Райан хотел было сказать, что лично он не сделал ничего, только потратил кучу времени на разговоры со скучными людьми, но вместо этого просто промолчал, оставив неприятные мысли при себе. А Доктор, отказываясь сдаваться, продолжил: — Но нам все еще неизвестно, во что именно жертвы вляпались. Так что еще кучу всего надо сделать. Многих студентов забрали домой, а они могли что-то знать, между прочим. Но зато большая часть учителей на месте, так что… Райан молчал. Доктор вдруг оборвал себя на полуслове, и голос его зазвучал тише, глубже: — Райан? — Что? — Посмотри на меня. Райан неохотно повернулся. Темнота стала прозрачнее, и сквозь нее отчетливее проступали очертания предметов. Доктор лежал, по-детски подложив под щеку ладонь, и совсем не моргал. В его глазах сияющими бликами отражался лунный свет. — Я очень рад, что ты сейчас здесь. Со мной. Это были обычные утешающие, может быть, даже просто вежливые слова, но они прозвучали так осторожно и ласково, что у Райана неожиданно перехватило дыхание и болезненно заныло в груди. Он внезапно не видел ничего, кроме чуть приоткрытых губ, пряди волос, падающей на высокий лоб, и темных глаз, больших, сверкающих, не равнодушных. Прямо сейчас Доктор казался ближе, чем когда-либо. Настолько тревожно, непозволительно близко, что Райану пришлось закрыть глаза и сделать глубокий вдох, чтобы побороть нестерпимый порыв протянуть руку и коснуться щеки, колючей от отросшей за день щетины. — Ну вообще-то, если бы не ты, меня бы тут не было. Круг замкнулся. — С путешествиями во времени всегда так. Он опять улыбался, и все вдруг встало на свои места: никаких наваждений и странных желаний — просто они вдвоем в комнате с двумя кроватями в школе, где кто-то или что-то уже убило двоих, и нет никаких гарантий, что оно не сделает этого снова. — Я тоже рад, что я здесь. Без меня бы ты совсем пропал. — Так и есть. В спальне воцарилась тишина, и через несколько минут Райан понял, что Доктор спит — спит крепким сном. Он глубоко и медленно дышал и казался таким умиротворенным, словно никакие кошмары и дурные сны не способны были до него добраться. Все черты его лица расслабились, и Доктор стал выглядеть еще юнее, будто он и сам — один из мальчишек, застрявших в этом странном негостеприимном месте. Райану хотелось смотреть на него так долго, как только возможно. Ему хотелось стараться изо всех сил, лишь бы не оставить Доктора с врагом один на один. Но за светлеющим на фоне черной стены окном вдруг мелькнула тень, потом другая — не такая, как тень облаков, а гуще и плотнее. Что-то было за окном, что-то подобралось близко, дышало опасностью в лицо… А Доктор спал, и не было рядом ни единой бодрствующей души, чтобы разделить с Райаном страхи и ужасы безмолвной ночи. Поэтому, за неимением лучшего варианта, он крепко зажмурился и принялся ждать, когда сон заберет с собой и его тоже.