Над бурей поднятый маяк

— У вас, я так понимаю, есть свои версии? — постукивая карандашом по тыльной стороне ладони, Райан приготовился записывать. Мистер Хайсмитт, смотритель, стоял на входе в столовую, как Цербер, и зорко наблюдал за тем, как работники кухни натирают обеденные столы. Смотритель походил на старого моржа — широченные плечи, абсолютно круглый большой живот и густые усы, напоминающие жесткую седую щетку. Райану легко представилось, как он стоит на корабельной палубе и покрывает матросов отборной бранью, пока борт корабля захлестывают бурные штормовые волны. — Да какие версии? Померли, да и все, подцепили чего-то. Уж, прости господи, — он перекрестился, — всегда с ними проблем было больше, чем со всеми остальными вместе взятыми. Я эту парочку ни разу за руку не поймал, — пробасил Хайсмитт. — Вообще никого ни разу не прищучил. Эти сорванцы отлично следы заметают, вы уж поверьте, инспектор. — А в чем именно их можно было уличить? У вас были догадки? Смотритель махнул огромной ручищей: — Да все по мелочи так-то. Курят, выпивают иногда, с девицами путаются… — С девицами? — не понял Райан, ошеломленно соображая: это что же, про Гвен и остальных горничных? Или вообще про медсестру? Да быть не может. — Так это тут их нет, — хмыкнул смотритель. — Да только за лесом деревня стоит, вон там этого добра — хоть на хлеб намазывай. Впрочем, Райан и сам понимал, что удивляется зря. Целая толпа подростков в самом опасном возрасте, и все одного пола. Чисто статистически кто-то точно сможет обойтись без девушек — хотя черт разберет, как с этим делом в эти времена — но остальные наверняка время от времени отправлялись на поиски приключений. — Так, погодите, а как же они в деревню попадают? — уточнил он. — Так через лес, — простодушно пояснил смотритель, — там тропинка протоптана. — Нет, я… — запнулся Райан, закусив губу, чтобы не разулыбаться от наивности ответа. — Я имею в виду, разве мальчикам можно отлучаться из школы? — Нельзя, да кто ж их остановит? — развел руками Хайсмитт. — В школе шесть выходов, шесть! Тут за всеми не уследишь. Ночью сигают, и ведь ни разу поймать ни одного не удалось. Думают, конечно, что неизвестно никому, да только я-то в этой школе все как свои пять пальцев знаю. — Да так уж и не уследишь? — скептически заметил Райан. — И часто мальчики из школы сбегают? Смотритель глянул на него из-под густых бровей, будто оценивал, а потом сдался: — В школе выходов шесть, лестниц и переходов немерено, обойти дежурного — раз плюнуть, — хмуро сказал он, — а ночь длинная. Как уследить? Мне ночевать под дверями, или что? И так после отбоя коридоры утюжу. — Так все-таки часто сбегают? — Да нет, — он отрицательно помотал головой. — Редко. Бывает, но редко. Они ж тоже не дураки. — И что же, никаких особых происшествий? Хайсмитт задумался. — Припоминаю, что раз-другой утром кое-кто с фингалами разгуливал. Но тут же не поймешь — между собой чего не поделили, или в деревне досталось от кого. А в деревне не только девки, там и парней, и мужиков много. Может, на чужое позарились, кто ж знает. Сами-то они молчок. В голове у Райана тревожно задребезжал звоночек. — То есть, чисто теоретически, — медленно проговорил он, — кто-то из деревни может прийти в школу, правильно? — Ну да, — кивнул смотритель. — На границе с лесом у нас забора-то нет. На территории ходи куда хочешь. В здание, правда, только днем можно попасть. На ночь-то все выходы на засовы запираются. — Как же тогда ученики покидают здание? — Так это снаружи не попасть, — пояснил Хайсмитт. — А изнутри засов легко открывается. Я на обходе все выходы проверяю — каждый раз заперто. Может, через окна — окон много, все не проверить. Я так думаю, какая-то система у них есть, так что выходят и заходят, если сильно надо. — Да уж очевидно, что есть, — вздохнул Райан. — Что-нибудь еще? Смотритель задумчиво потянул себя за ус. — Они ж, кстати, иногда и кусты ломают. Не днем, конечно, но было тут дело однажды. Вы у Милтона спросите, у садовника. Он подтвердит.

***

У Райана буквально голова разрывалась — так много в ней было новой информации, которую пока непонятно было, куда и как применить. Надо было поговорить с Доктором. Немедленно, не дожидаясь ужина. Смотритель через окно указал, где находится домик садовника, — что было очень мило с его стороны, к слову, — и Райан почти бегом устремился наверх, в спальню, чтобы взять пальто и заодно перехватить Доктора, поделиться новостями. Так у них, в конце концов, будет больше времени на обдумывание. Но Доктора в комнате не оказалось — видимо, ускакал добывать новые сплетни, неугомонный. Райана встретили аккуратно застеленная кровать и темнота — снаружи уже собирался ночной мрак, почти непроглядный, почти черный. Оставив дверь приоткрытой, чтобы из коридора в спальню падал луч скудного света, Райан нашарил свое все еще мокрое пальто и покинул спальню, не оборачиваясь, чтобы не впериться взглядом в пустую сумрачную неизвестность. На парадной лестнице с ним вежливо поздоровались несколько спешащих учеников, и Райан поздоровался в ответ, запоздало удивившись. Хотя тут, разумеется, спасибо нужно было говорить только Доктору: вот так постоишь рядом с ним разочек — и уже сойдешь за своего. Райан спустился вниз по ступеням, обогнул лестницу и второй раз за день оказался у выхода на задний двор. Днем там было дождливо и туманно, но мир имел обозримые границы, координаты и точки отсчета, а сейчас… Сейчас двор превратился в темно-синюю пустошь, казалось — шагни наружу и повиснешь в невесомости, без опоры и лучика света. Там, во тьме, могли таиться худшие кошмары, от которых проснешься, бывает, в ледяном поту. Если проснешься. Но пути назад не было, а силуэты узких окон, глядящих на задний двор, отпечатывались на земле желтыми прямыми линиями, отгоняя беспросветный мрак. Райан сделал глубокий успокоительный вдох, и вышел из здания. Трава под ногами похрустывала — вечером подморозило, умирающую зелень сковало тонкой корочкой инея. Звук шагов раздавался оглушительно, множась, многократно отражаясь от стен школы, и Райану вдруг подумалось, что за хрустом травы он ни за что не услышит, если кто-то подкрадется к нему сзади. Он пересек границу озаренного светом из окон двора и оказался в кромешном мраке. Гаркнула где-то сверху ворона, и он вжал голову в плечи. Что за место. Что за чертово место. Издали донесся звон металла, кто-то выругался сквозь зубы, и Райан, навострив уши, зашагал быстрее, кутаясь в заледеневшее пальто. Он шел, пока впереди наконец не проступили очертания крохотного домика, со всех сторон окруженного голыми ветками кустарника. — Мистер Милтон, — позвал Райан, и шум моментально прекратился, а из пристройки — больше похожей на шкаф, чем на хозяйственный сарайчик, — высунулась седая лохматая шевелюра, а следом за ней показался и ее обладатель — черт его лица Райан в потемках разглядеть не сумел. — Кого там черт принес в такое время? — то ли ворчливо, то ли угрожающе подал голос садовник и поднял масляную лампу, пристально вглядываясь в ночь. После краткого знакомства Райан, клацая зубами от холода, сразу перешел к делу: — Мистер Хайсмитт рассказал, что студенты портят кусты на территории школы. Это так? Милтон руками в перчатках с обрезанными пальцами натянул на голову старую латаную шапочку: — Отчасти, сэр. Было такое один раз. — Только один? — Да, сэр. Обычно-то они редко уходят и уж очень осторожно, даже когда с гулянок из деревни возвращаются. Но тут кусты примяли как следует. Жалко, — с сожалением добавил садовник. — Розовый куст, редкий, с континента выписывал. Не знаю, переживет ли зиму. Давайте покажу? Райан кивнул и неохотно последовал за садовником. Тот нырнул в ночь, и Райан, нервно сглотнув, двинулся следом, стараясь не отставать. От одной мысли о том, чтобы остаться одному здесь, в этой неизвестной части школьной территории, немели пальцы, и по позвоночнику полз противный холодок. Света лампы едва-едва хватало, чтобы захватить крошечный пятачок плотных, как масло, сумерек, а потом вдруг отразиться от выросшего из ниоткуда участка каменной стены — глухого, без единой прорези окон. Они обогнули восточное крыло школы, и Милтон, легко отыскав место, приподнял лампу. Широкий, разросшийся под окнами первого этажа куст отбрасывал на землю жутковатые пляшущие тени. Но пострадал он порядком: помятые изломанные ветки путались и жалостливо тянулись к земле. — Ничего себе, — присвистнул Райан, присев на корточки. — Будто кто-то упал. И долго пытался подняться. Он осторожно прикоснулся к примятому шипу. — О чем я и говорил, сэр, — вздохнул Милтон. — Кто бы это ни был, видно, сильно выпил, вот ничего перед собой и не видел. — Вы думаете, это кто-то из школьников так неудачно возвращался из деревни ночью? — А кто же это еще может быть, сэр? Это был справедливый вопрос. Райан задумчиво посмотрел в сторону леса. Что-то во всей этой истории не давало ему покоя. Что-то не сходилось. Походы в деревню, поломанные кусты… Какая вообще связь между смертями и какими-то кустами? Бред. — Что ж, спасибо, Милтон. Если у меня появятся вопросы, я к вам зайду. — Хорошо, сэр. Доброй ночи. Райан кивнул и двинулся в сторону главного входа. Садовник тоже побрел прочь, к своему домику, похрустывая огромными сапогами по подмерзшей траве. Отойдя на несколько шагов, Райан вспомнил еще кое-что: — Мистер Милтон! — окликнул он садовника, и тот остановился, чуть не доходя до угла здания, обернулся. — Да, сэр? — Вы сказали, что такое случалось только однажды. А когда это произошло? Прямо на лицо Милтону падал косой луч света из ближайшего окна. Садовник почесал в затылке: — Так, почитай, где-то с месяц назад, сэр. Нет, погодите-ка, — он сосредоточенно нахмурился. — 2 октября это было. — Так точно запомнили? — удивился Райан. Садовник снова почесал в затылке — кажется, смущенно: — Так у меня 2 октября день ангела был, вот я и запомнил. За неделю до того, как первый парнишка умер. Да, сэр, именно тогда.