Над бурей поднятый маяк

Райан скользнул взглядом по циферблату висящих на стене часов. Время поджимало. И, что еще неприятнее, перед глазами снова поплыли непрошеные кислотные круги. — Что было дальше? — слабо поторопил он физика. — Ну а что могло быть дальше? Я проводил Уоррена до комнаты, взяв честное слово, что до утра он из спальни не выйдет, а сам отправился к Энни: заснуть, не поделившись с ней своими тревогами, я ни за что не смог бы. Проходя мимо одного из выходов на задний двор, я увидел, что засов поднят. Я выглянул наружу — проверить, не бродит ли кто-то еще по двору. И вот тогда я увидел вас с инспектором Ури. Вы шагали прочь от выхода. Я видел, как вы обогнули здание. Райан прикинул, сколько времени они с Доктором потратили, в очередной раз изучая злосчастный розовый куст, и показания с фактами не сошлись. Бойд не мог торчать у дверей так долго, чтобы потом столкнуться с разгуливающими туда-сюда по двору инспекторами. — И вы после этого зашли к мисс Уилсон? — Да. Девушка подтвердила слова быстрым кивком. — Сколько времени вы здесь провели? Бойд прищурился: — Пожалуй, не больше десяти минут. Возможно, даже пять. Я был встревожен и на часы особо не смотрел. Не хотелось попасться еще кому-нибудь на глаза. А на обратном пути вы меня поймали. Вот это уже звучало правдоподобно. — Что ж, — протянул Райан. — Кажется, я узнал все, что хотел, — Бойд многозначительно прочистил горло, и Райан вскинулся: — Что-то еще? — Не хочу казаться чрезмерно любопытным, но… почему вы были во дворе в пижамах? Райан устало потер глаза: — А это что-то меняет? Физик покраснел, замявшись: — Нет, я… просто не каждый день… — Вы правда не расскажете мистеру Чаппелу? — оборвав его на полуслове, снова спросила Энн. — Правда не расскажу, — вздохнул Райан и повернулся к Бойду. — А что вы вообще думаете об Уоррене? Учитель, все еще смущенно розовеющий, качнул головой: — Ничего особенного. Весьма своеобразный молодой человек. С особенностями. Я знаю, что его товарищи по ночам покидали школу ради развлечений, которые здесь у нас недоступны. Но Уоррен… Он не производит такого впечатления. Кроме того, он одиночка. Понятия не имею, что он мог делать один ночью в лесу или где угодно еще. И, думаю, никто, кроме него, не знает. — Меня это тоже весьма и весьма интересует, — согласился Райан. — Он проявлял какие-то признаки склонности к агрессии? Бойд вопросительно посмотрел на медсестру, и та сосредоточенно наморщила лоб. Потом мотнула головой: — Нет, я бы так не сказала. Его не принимают в коллективе не потому, что он злой. Он просто не похож на большинство. Уоррен молчалив и будто все время где-то в себе, в своем собственном мире. — Для детей в этом возрасте важно быть частью сообщества. И важно не выделяться, — сказал Бойд. — Если отличаешься от других, то шансов стать изгоем становится куда больше. Райан тоже слушал в колледже базовый курс психологии, спасибо большое. — Поверю вам на слово. Он поднялся на ноги и вдруг понял, что неожиданные подробности происходящего почти заставили его отвлечься от своего плачевного состояния. А ноги на земле стояли неуверенно — его даже слегка шатнуло. Мир вокруг заволокла тошнотворная серая пелена. Райан и отреагировать не успел, а мисс Уилсон уже была рядом, бережно поддерживая его за локоть: — Вы как? Прилечь не хотите? — Очень хочу, — признался Райан. — Но я, пожалуй, пойду к себе. Оставлю вас. Бойд двинулся следом, но перед этим оставил на щеке зардевшейся девушки целомудренный поцелуй. Энн мягко отстранилась — мягко, но настойчиво: все-таки за ними наблюдал посторонний. Райан отвел глаза. — Мне тоже пора, — сказал Бойд. — Доброй ночи, дорогая. Увидимся завтра. Медсестра кивнула, но спохватилась: — Погодите, мистер Росс! — она хлопнула дверцей шкафчика, обмакнула перо в чернильницу и быстро написала несколько слов на клочке бумаги; подув на темно-фиолетовые буквы, быстро теряющие, высыхая, глянцевый блеск, девушка вложила в ладонь Райана стеклянный пузырек. — Микстура, — объяснила она, — я ведь обещала. По двадцать капель сегодня на ночь и завтра утром. Записала для вас, как принимать. На случай, если забудете. Райан улыбнулся сухими губами: — Спасибо, мисс Уилсон. — Пожалуйста. Выздоравливайте. Он вышел в коридор первым. Бойд прикрыл дверь, и тусклый свет газовых ламп, льющийся из помещения больничного крыла, как ножом отрезало. В коридоре стало темно. Они почти достигли лестницы, когда Бойд наконец заговорил — неожиданно робко и тихо: — Я так благодарен вам, инспектор. Будь на вашем месте поборник устава, мы с Энни пропали бы. — Я поборник устава, — возразил Райан. — Просто я считаю, что кроме устава существуют и другие важные вещи. — Именно об этом я и говорю. Я рад, что у Энни меньше поводов для беспокойства. Она и так места себе не находит. Не подает вида, но события последних дней совершенно лишили ее покоя: стоит обнять — дрожит, как осинка… Скорее бы все это закончилось. Скорее бы уехать. — Я думал, вы любите свою работу. — Я люблю учить детей, — объяснил Бойд. — Мне нравится показывать им, что мир не ограничивается тем, что с пеленок показывали им родители. Иногда у ребят так горят глаза, что я снова и снова вспоминаю, почему выбрал именно эту стезю. Но я могу преподавать не только здесь. Меня вполне устроит тихая сельская школа. Райан с тоской глянул на высоченный пролет лестницы и на всякий случай покрепче ухватился за перила, чтобы головокружение ненароком не скинуло его со ступеней. — Как думаете, — проговорил он, оглянувшись и понизив голос, — откуда мальчики могли узнать о вашей связи с мисс Уилсон? Бойд по-детски сморщил нос: — Возможно, я был недостаточно осторожен. А может быть, и у стен есть уши, — помолчав пару мгновений, он добавил почти неслышно: — Волчата. Но Райан услышал. И, зная все, что знал к этому моменту, не мог не согласиться. — Проводить вас к спальне? — поинтересовался Бойд. — Вы очень слабы. — Нет, спасибо, — вежливо отказался Райан. — Я, пожалуй, выйду на улицу. Нужно перекурить и все обдумать. — Не стойте долго, — посоветовал физик. — И вам лучше подняться за пальто. — Спасибо за заботу, — улыбнулся Райан. Попрощавшись, Бойд поспешил вверх по лестнице. Он шагал бодро, быстро, почти вприпрыжку, а на верхней ступеньке лестничного пролета остановился, перегнулся через перила и, широко улыбаясь, помахал. Каждый его жест источал искреннюю неподдельную радость. Бойд в этой школе не был одинок. Каким бы мерзким ни выдался очередной день в этом богом забытом месте, ему было, куда и к кому идти. К кому-то, кто готов был разделить с Бойдом каждый момент счастья и момент печали и никогда, никогда его не оставить. Счастливчик. Райан дал себе минуту передышки: прислонившись к стене, он прижал ладони к вискам, в которых противно звенело, и, выдыхая воздух рваными толчками, слушал, как бешено и тяжело колотится в груди сердце. Каждая мышца тела отзывалась ноющей болью. Волны жара и озноба сменяли друг друга, накатывали и совершенно лишали сил двигаться и дышать. Курить ему уже не хотелось, и он не был уверен, что хотелось до этого. Так что делать было нечего. Доктор уже наверняка ждал в спальне. Может, даже волновался. И, если Райану совсем повезет, на сегодня лже-напарник оставит его в покое, подоткнет одеяло и пожелает сладких снов. И скорейшего выздоровления. Усмехнувшись глупым фантазиям, Райан оттолкнулся от стены и, собрав остатки сил в кулак, приготовился к еще одному подъему по бесконечной лестнице, ведущей к Доктору и холодной постели, которая никогда еще не казалась такой притягательной.