Над бурей поднятый маяк

Доктор приоткрыл глаза и уставился на Райана снизу вверх. — Знаешь, очень забавно… — начал он медленно, загадочно растягивая гласные. — Что забавно?.. Когда-то давным-давно, на заре романтических отношений с Эмили, они выбрались за пределы Лондона, туда, где луга были зеленее, ивы перебирали на ветру серебристыми от длинных листьев ветками, стрекотали жуки и длиннокрылые стрекозы. Эмили лежала на траве, положив голову Райану на колени и смотрела пристально, зазывающе и нетерпеливо. Тогда он наклонился и по-настоящему поцеловал ее в первый раз. — … этот Джастин — прямо как ты. Райан отдернул руку: — В каком смысле? — Ну, — Доктор пощелкал пальцами, — просто очень похож. Высокий, худой, симпатичный. Глаза умные, волосы вьются. Одевается забавно. — Я одеваюсь стильно. А он так одевается просто потому, что сейчас чертова эпоха хиппи. Доктор обезоруживающе рассмеялся: — Не ревнуй! — Я не ревную, — огрызнулся Райан, с трудом сдерживаясь от того, чтобы скинуть голову Доктора на влажный плед. — С чего мне вообще ревновать? Это ты считаешь первого встречного безобидным и милым. — Я даже тебя не считаю безобидным. — А милым? — Райан саркастично приподнял бровь. — А милым считаю, — и Доктор подмигнул. — Обязательно так делать? — Как? — Да никак, — сдержать раздраженный вздох не получилось. — Давай просто музыку послушаем, мы же для этого сюда приехали? Зачем еще нужен был Вудсток, если не нырнуть в толпу, погрузившись по самую макушку в волны мелодий и текстов? Точно не для того, чтобы сидеть, нахохлившись, под мелким холодным дождем. — Кстати, — оживился Доктор, — хорошо, что ты напомнил. На самом деле, существовало множество причин сюда приехать… — Райан застонал, прикрыв лицо ладонью. — Не страдай. Так вот. Во-первых, конечно, музыка. Во-вторых, политический подтекст: Вудсток, как видно из официального лозунга, посвящен не только музыке, но и миру. Этакое пацифистское собрание — самое большое в истории, пожалуй. Третье — клуб по интересам. — А что, хиппи собираться больше было негде? — Неважно. Важно то, что можно было оказаться в обществе себе подобных. Типа как на другую планету попасть. Ну и, конечно же, последнее по порядку, но не последнее по значимости — поиск любовных приключений. Если собрать статистику по рожденным через девять месяцев после фестиваля детям, то данные там почти шокирующие. Ты знал, что прямо здесь на свет появились три новых человека? — А еще двое умерли. — Плюс один! Естественный прирост! — Доктор приподнялся на локтях, и Райан, воспользовавшись моментом, быстро вывернулся, встал с пледа, отряхивая джинсы. Последовав его примеру, Доктор вскочил на ноги и вытер перепачканные травой ладони прямо о свою белую футболку. — Ну что ты… — страдальчески запротестовал Райан, глядя, как на белоснежной ткани отпечатываются зеленые пятна, но Доктор только отмахнулся: — Ты знаешь, тема секса не всегда была табу, — совершенно забыв о пледе, так и оставшемся лежать на траве рядом с ТАРДИС, он без предупреждения затрусил в низину, только и оставалось следовать за ним. — Вспомни античное искусство, полотна эпохи Возрождения — там же деваться некуда от обнаженных тел. Райан нагнал Доктора уже внизу, там, где рассредоточились группки зрителей, глядевших на мир остекленевшими по понятной причине глазами — лавировать между ними было непросто. — Нагота — это не обязательно секс… Простите, — извинился Райан, налетев на длинноволосого парня, явно строившего из себя Джона Леннона. — Куда ты так летишь? — Хочу, чтобы ты прочувствовал атмосферу этого праздника жизни! — Доктор попытался было восторженно раскинуть руки, но получилось не очень: толпа стала слишком густой, и ладони тут и там упирались в ребра, плечи и животы. — Я уже прочувствовал, — поравнявшись с ним, сказал Райан. — Но прямо сейчас у меня такое ощущение, что из кармана вот-вот утянут кошелек. — У тебя с собой нет кошелька. — Я образно. «Мир вам, голубки!», — прогнусавил кто-то из гущи людей, сомкнувшейся за их спинами, и Райан вздрогнул, обернулся, но комментатора вычислить, конечно, не сумел: слишком много было их, случайно встретившихся на пути. Доктор остановился: то ли услышал тоже, то ли в толкучке слишком сложно было протиснуться дальше. — Ты знаешь, — он повернулся вполоборота и положил руку Райану на плечо, — ты такой зануда. Я уже просто даже не знаю, что с этим делать. — Ты и раньше знал, что я зануда, — заметил Райан. — Расскажи мне что-нибудь новенькое. — Я же не сказал, что мне не нравится. Но неужели тебе не хочется легкости, отчаянного веселья, всего этого?.. Почему-то стало по-настоящему обидно — обидно так, что закружилась голова. — Ты путешествуешь только с теми, кто соответствует твоим критериям? — сухо спросил он. — Наверное, с тем, кто был здесь с тобой в прошлый раз, было веселее? Ноги сами понесли его прочь — прочь из толпы, подальше от людей, обратно по склону холма. Выглядело это нелепо, по-девчачьи — Райан и сам прекрасно это понимал. Куда умнее было вспылить, а не дуться вот так на Доктора и весь мир непонятно за что. А за что? За то, что кто-то говорит не то, что хотелось услышать? Не то, на что теплилась в груди слабая несформировавшаяся надежда? Нет. Действительно умнее было бы не вспылить и не дуться, а отреагировать просто, по-дружески. Он ведь уже давно понял, что не является ни уникальным, ни эксклюзивным. И точно не является единственным. Просто пшик на пути Доктора и его безумных, ярмарочно пестрых скитаний по вселенной. Ни о чем другом они и не договаривались. Надо было вернуться и извиниться. Райан затормозил, развернулся на каблуках и нос к носу столкнулся с Доктором, который по инерции остановиться не успел: с разбегу налетев на Райана, он ойкнул, и оба они рухнули на землю. Неровности и борозды больно впились в спину, воздух выбило из легких, клацнули зубы. Рот наполнился солоноватым привкусом крови: Райан прикусил язык. — Блять!.. — выругался он и открыл глаза. Доктор нависал прямо над ним — точнее, он лежал сверху, упираясь ладонями в траву, и моргал, часто-часто, будто в ресницах запутались острые колкие соринки. Его теплое сбившееся дыхание призрачно касалось ключиц Райана. — Прости, — голос Доктора звучал тихо и неуверенно. — Ты ведь знаешь, что я имел в виду? Точно ничего такого, что ты там подумал… Лицо его было непростительно близко. Задрав подбородок и чуть приподнявшись, Доктор глядел на Райана снизу вверх. Под ложечкой невыносимо засосало. Райан кашлянул. — Ты не мог бы встать? — Да, конечно, — сказал Доктор, но подниматься не спешил. Так и лежал, не отводя взгляда, в котором плескалось горьковатое виноватое выражение. — Но сначала скажи, что не злишься. — Я не злюсь, — быстро отозвался Райан. Лишь бы избавиться от тяжести чужого тела, давящего так, что хотелось вжаться в землю, а еще лучше — провалиться прямо сквозь нее куда-нибудь в Китай. Ну хоть не ёрзает… Он не врал: злости-то и не было, в общем, а вот обида была — глупая, необоснованная, неоправданная обида. Но про нее Доктор не спрашивал. Так ведь? — Ладно, — с облегчением улыбнулся Доктор и, выпрямившись на руках, стремительно вскочил, протягивая Райану ладонь. — Ты и правда неправильно меня понял. Я всего лишь хотел сказать, что ты не похож на тех, кто обычно путешествует со мной… — он осекся и умолк. Слова неприятно резанули. Похоже, это была чертова ревность. Детский сад. Джинсы со спины, кажется, выглядели так, будто Райана привязали за запястья к лошади и протащили по канавам. — И много их было? — ровным голосом спросил Райан и тут же перебил сам себя. — Сильно испачкался? Посмотри, пожалуйста, — он повернулся к Доктору спиной. Это было отличным поводом не смотреть в огромные глазища.