Не могу перестать признаваться.

***

Гарри вздохнул, почувствовав, как ладонь украдкой скользнула по его плечу. Она ненадолго остановилась на его предплечье, постучала три раза, затем продолжила скольжение, пока наконец не остановилась на запястье и не постучала снова, прежде чем расслабиться и просто остаться там. Он с любовью посмотрел на Тома, который был занят работой над какими-то законопроектами рядом с ним, элегантно развалившись на диване, который он небрежно трансформировал легким движением запястья, чтобы быть ближе к своему партнеру. Отношения с Томом были странными, поскольку никто на Земле не назвал бы его партнера нормальным, но Гарри знал, что он тоже не был даром бога человечеству, поэтому он старался принять Тома таким, какой он есть: невероятный гений, жаждущий славы светский лев, бесстыдный актёр и весьма властный придурок. Гарри был искренне потрясен тем, как это странное, страдающее эмоциональным запором существо умудрилось обмануть всех этих людей, постоянно вращающихся вокруг него, заставив их поверить, что он такой же человек, как и они. Ну, Гарри тоже был обманут поначалу, поскольку Том был весь такой обаятельный, улыбчивый и услужливый, но из-за ужасного характера Гарри - смеси любознательности, склонности к поиску приключений, ленивых рук и полного бесстрашия - этот нормальный человеческий фасад продержался недолго, и оба партнера были этим вполне довольны. Том, сняв маску, продемонстрировал властное, не склонное к переговорам, суровое присутствие, сдерживающее эмоции и неспособность их правильно выразить. Казалось, Гарри предстоит нелегкая работа до конца своих дней. Но как бы он ни был иногда расстроен, он не променял бы это ни на что на свете. Несмотря на холодность и суровость, он видел, что Том заботился о его благополучии и комфорте по-своему властно. Гарри потребовалось некоторое размышление и внимание, чтобы понять, что очаровательная змея не перестала заботиться о нем, когда его ослепительные улыбки и чрезмерный флирт со временем сошли на нет. Он узнал, что Том работал совершенно по-другому, и Гарри почувствовал удовлетворение, зная, как далеко он продвинулся в раскрытии настоящей личности своего возлюбленного. Никто больше не приблизится к этому. Настоящий Том не показывал большую часть своих эмоций на лице, сохраняя свою очаровательную экспрессивную индивидуальность на работе и в общественных мероприятиях. Эта пустота сначала нервировала Гарри. Исчезли улыбки, едва заметные морщинки под глазами, изгибы губ и движения бровей. Это был гладкий, скульптурный холст, не показывающий ничего, что происходило внутри, только украшенный такими же умными, блестящими глазами. Гарри пришлось собрать все свое мужество, чтобы рассказать о своем дискомфорте. В конце концов, они с этим разобрались. Том признался, что какая-то часть его разума должна была запустить нормальную эмоциональную демонстрацию ради того, чтобы вписаться в общество, и что ему стало утомительно поддерживать ее круглосуточно. Это было причиной того, что, несмотря на обилие любовниц в прошлом, Том никогда не беспокоился о том, чтобы переехать к кому-либо из них. Он знал, что людям некомфортно из-за его отсутствия самовыражения, и поддерживать игру дома казалось слишком утомительным. Гарри тоже поначалу не чувствовал себя комфортно, но, будучи эмоционально и тактильно голодным человеком, иногда это помогает распознавать более тонкие вещи. Например, Том становился более тактильным с Гарри, чем комфортнее он себя чувствовал в его присутствии. Он медленно раскрывался и показывал свое естественное поведение и манеры. Иногда это раздражало, но Гарри слишком заботился, и это давало ему терпение с этим справляться. Теперь это была его жизнь: скользящие руки на его коже, тяжелое тепло с одной стороны, прижатой к нему, живое, и прикосновение ароматной окружающей магии, неосознанно источаемой его партнером. Гарри улыбнулся и попытался сосредоточиться на отчете, который ему нужно было сделать сегодня. Рука, лежащая на предплечье, дернулась, пальцы скользнули под рукав и слегка погладили кожу там. Том всегда жадно искал контакта кожа к коже, хладнокровная змея, которой он был. Гарри почувствовал быстрое постукивание, нежную ласку, рисующую круги, затем снова тройное постукивание. После этого прикосновение замерло, просто покоилось там, становясь тяжелее, надежнее. Гарри фыркнул, полностью отвлекшись от своей работы, и уставился на своего надоедливого партнёра с нежным раздражением. Это был уже пятый раз. Он откинул голову на спинку стула, на котором свернулся, и уставился в потолок. Том был милым, но это постепенно сводило его с ума. Гарри почти жалеет, что научил Тома такому способу выражения своих чувств. Почти.

***

Гарри был очень экспрессивным существом, что делало его легко читаемым, и Том не мог быть более благодарен за этот аспект. Знание состояния своего партнера с одного взгляда делало его жизнь намного проще. Несмотря на свою отчужденность, Том все еще был человеком и жаждал человеческого контакта, взаимодействия и комфорта. Ему потребовались годы, чтобы осознать и перестать ненавидеть ту сторону себя, которую он считал слабостью, но только после встречи с Гарри и сближения с ним Том полностью смирился со своей собственной «несовершенной» человечностью. Он всегда был особенным, думал и реагировал иначе, чем другие люди вокруг него, что заставляло его думать, что они едва ли были одним и тем же видом. Вместо этого он предпочитал змей. Когда он был маленьким, прячась от людей в кустах со своими чешуйчатыми друзьями, он много шептался о том, что он вылупившийся змей в человеческом обличье, что сбивало с толку и его, и других змей. Возможно, сейчас он вырос, но эта вера в то, что он был скорее змеиным разумом, запертым в человеческом теле, так и не покинула его. По крайней мере, он был достаточно умен, чтобы изучать людей вокруг себя и постепенно адаптироваться к социальным сигналам и соответствующим реакциям, чтобы быть принятым в общество, которое было таким пугающим и неприветливым в дни его юности. Видя, как люди стекаются к нему, очарованные и завороженные его остроумием, красотой и харизмой, Том почувствовал себя самодовольным. Он добился успеха, будучи самым молодым сотрудником министерства, который сумел подняться так высоко, что для него была создана специальная должность. Том злорадствовал, глядя на людей вокруг себя. Легко, все было слишком легко. Но была проблема: он все еще был существом из крови и плоти, а это означало порывы и глупые мелкие влюбленности в людей. Если бы вы спросили его, он бы предпочел не чувствовать ничего из этого, но изменять себя, чтобы притупить свои интересы и реакции, казалось ему недостаточной любовью к себе, и это было настоящей пародией, ибо кто больше заслуживает ЕГО любви, чем он сам? Он потратил некоторое время на поиски и раздобыл себе ошеломляющую спутницу, блестящую и опасную магическую змею. Он назвал ее Нагини. Это было идеальное решение - он чувствовал себя по-настоящему комфортно только перед тем видом, который понимал его лучше всего. Но все же… он жаждал чего-то. Казалось, что змеиного фамильяра было недостаточно, и его человеческая натура требовала большего. Тома это возмущало, но как любое приспосабливаемое существо, он больше читал о теме человеческого общения и никогда не прекращал поисков. Это напомнило ему о его беспорядочном исследовании более... плотских аспектов во время его обучения в Хогвартсе. Небрежные поцелуи, жаркие прикосновения, текстура, запах и вкус возбуждали его подростковое тело. Но в конце концов, на этом все и закончилось. Его связь с другими людьми никогда не выходила за рамки его биологических потребностей. Он удовлетворял свои желания с теми, кого считал привлекательными, но не мог заставить себя долго притворяться, что заботится. Тем не менее, воспоминания о его экспериментальных школьных днях, наполненных легкомыслием, приносили удовлетворение. Приобретение партнеров было слишком легким. Его кровать постоянно согревалась учениками со всех факультетов. Тем не менее, использование людей со временем утратило свою захватывающую привлекательность. Том жаждал кого-то, но не мог ничего найти. Он все еще заводил любовниц после окончания учебы и пока он продвигался по службе, но в глубине души он знал, что у каждого его партнера есть срок годности. Он скучал по ним и был слишком уставшим, чтобы играть ожидаемую роль любящего мужчины. Постепенно он стал меньше заботиться и либо переходил к кому-то новому, либо прекращал встречаться на какое-то время.

***

Это был очередной скучный вечер на общественном мероприятии в министерстве, когда его взгляд встретился с кем-то, стоявшим на другом конце комнаты. Самые зеленые глаза, которые он когда-либо видел. Молодого человека окружили коллеги, все улыбались и смеялись; над ним склонился рыжеволосый парень, размахивая бокалом с шампанским, едва не пролив его содержимое на упомянутого человека. Их взгляды случайно пересеклись, и, похоже, другой мужчина был так же удивлен, его глаза расширились и задержались. Словно опомнившись, незнакомец покраснел и отвернулся, вернувшись к своему оживленному разговору. В течение всего вечера Том постоянно поглядывал в сторону мужчины и чувствовал на себе недвусмысленные взгляды. Он одарил Люциуса очаровательной улыбкой и жестом пригласил его подойти поближе. В конце мероприятия у него осталась папка с общей информацией об этом симпатичном парне, и он с нетерпением ждал своей новой короткой интрижки.

***

Гарри Поттер оказался гораздо более раздражающим, чем ожидал Том, но он все равно был милым и легким для чтения, поэтому Том скрежетал зубами и терпел. Парень явно не знал своего места, довольно точно нажимая на некоторые кнопки Тома. Он не уважал авторитет, правила и границы, включая комфортную дистанцию, которую Том привык держать между собой и своими любовниками. Он просто чувствовал, что эти отношения не продлятся долго. По крайней мере, пока они длились, было весело. На самом деле, было довольно забавно видеть человека, который был полной противоположностью всему, что делало Тома, ну, Томом. Этот человек обладал естественной способностью находить общий язык с другими людьми и пробуждать в них лучшие качества или же пробуждать в них что-то безрассудное и порочное, если считать его лучших друзей Уизли и Грейнджер, которые также работали в министерстве. По какой-то причине самые близкие друзья Гарри вообще не любили Тома, вели себя нецивилизованно, а порой даже открыто враждебно и защищали Гарри, что сбивало Тома с толку. Гарри был взрослым мужчиной и мог сам решать, с кем ему встречаться, даже несмотря на то, что Том имел дурную славу из-за своих связей со всеми подряд. Жаль, что эти маленькие друзья ничего не смогут сделать, пока он обводит Гарри вокруг пальца. Играть с ничего не подозревающим молодым человеком и его друзьями-забияками было для него самым веселым занятием за последнее время, и Том позволил себе потеряться в погоне.

***

До того дня все было весело и забавно. … Беззаботная улыбка Гарри мелькнула в памяти Тома, пока он прижимал к себе истекающее кровью изломанное тело и шипел на каждого, кто пытался приблизиться. Улица вокруг них обуглилась, разрушенные дома рушились, едкий дым поднимался в небо, а несколько изуродованных тел лежали на изрытой воронками дороге, словно тряпичные куклы. Том был ослеплен, зол и напуган, сложные эмоции закручивались в опасном шторме. Он и раньше был в ярости и страхе, но никогда это не достигало такой точки. И он никогда не чувствовал ничего подобного к... кому-то другому. Дрожащими пальцами Том применил заклинания первой помощи и провел еще одну диагностику на бессознательном Гарри на коленях. Все остальное могло подождать.

***

После того, как ситуация стабилизировалась и Том успокоился, Гарри был помещен в VIP-палату в Мунго. Улицу оцепили, и Том сел в своем кабинете и выдохнул. Его бесстрастное суровое лицо в сочетании с холодным голосом и опасно горящими глазами устрашило людей, которых он вызвал для отчета. Пришло время использовать силу, которую он накопил за время своего восхождения в обществе. Этот день был отмечен как день, когда заместитель министра Реддл показал миру свою другую сторону, ту, которая внушала страх и повиновение.

***

Устранив последствия внезапного теракта, Том навестил Гарри в больнице. Его возлюбленный спал под диагностическими чарами, следившими за каждым его вздохом и сердцебиением, его тело выглядело необычно маленьким и хрупким. Гарри всегда был таким шумным и полным жизни, что Том забыл, насколько меньше был этот человек. Его харизма делала его цветущим и непобедимым. Маленький дурак выскочил перед заклинанием, направленным на Тома. Воспоминание заставило тело Тома задрожать. Он наклонился над кроватью, его тень накрыла мирно спящего волшебника. Его рука нежно откинула непослушные пряди волос со свежего шрама на лбу юноши. Большинство ран, оставшихся после нападения, полностью зажили, но по какой-то причине в этот конкретно вмешалась магия Гарри, оставив после себя неровную царапину в форме молнии. Том осторожно провел по шраму большим пальцем. Никто его раньше не защищал. Это был совершенно новый опыт. Он это ненавидел. Это чувство охватило его, когда он увидел, как его интрижка рухнула на землю, кровь заполнила его глаза, а лед побежал по его венам. Это не было чем-то серьезным, просто еще одной игрой, еще одним развлечением для него, подсказанным его одинокой человеческой натурой. Он должен был устать от этого милого, забывчивого парня через месяц или два и переключиться на что-то другое. Вот как все должно было быть. Не так. Том поджал губы и провел пальцем по теплой коже спящего человека, его собственное сердце слегка трепетало. Это тоже было совершенно новое чувство. То, что произошло сегодня, было грубой оплошностью с его стороны. Он не мог быть известен как партнер, который случайно убил своего любовника. Ему придется лучше защищать Гарри.

***

Эта мысль положила начало давнему спору о наличии телохранителя, в ходе которого Гарри и Том проверяли, кто из них более упрям. Гарри победил. Через две недели после освобождения из больницы Святого Мунго он уже был экспертом по уходу от телохранителей, как явных, так и скрытых, и с легкостью проделывал чудесный трюк с исчезновением, когда ему хотелось, из-за чего у Тома возникали проблемы с контролем и каждый день случался мини-инсульт. Они узнавали друг друга, толкали и тянули, спорили и заходили в тупик, упрямились друг перед другом. И как бы Том ни расстраивался, мысль о том, чтобы отказаться от своего партнера, даже не приходила ему в голову. Гарри был его обязанностью, этот упрямый дурак не понимал, что Том желал ему добра и просто заботился о том, что принадлежало ему. Он не задавался вопросом, когда именно и как Гарри стал его. Это просто казалось естественным в тот момент. После очередного спора о безопасности Гарри, когда голоса стали громче, а страсти накалились, Том решил, что его терпение иссякло. Он схватил Гарри и аппарировал его домой. Бросив раздражающего любовника на диван в своей гостиной, Том не имел плана или обычного отвращения к тому, чтобы впустить кого-то в свое личное пространство. Если Гарри не может должным образом позаботиться о себе и своей безопасности, Том позаботится об этом за него. (Том удобно проигнорировал тот факт, что Гарри успешно заботился о себе сам с тех пор, как он рано освободился от опеки своих отчужденных родственников). Гарри был просто шокирован, что его внезапно «пригласили» в место, в котором ему отказывали все это время, и был чрезвычайно любопытен. Восприняв то, что Том оставил его на произвол судьбы, как благословение, он отправился шпионить за домом своего возлюбленного. В тот вечер Том вернулся к Гарри, мирно спящему на диване, прижавшемуся к Нагайне, и снова странно затрепетал от этого уютного зрелища. На цыпочках пересек комнату, поправил огонь в камине и сел на диван рядом со спящей кучей, запечатлевая в памяти незнакомую сцену. Ощущение того, что отношения между ними будут недолговечными, полностью рассеялось.

***

У Тома была теория, что Гарри на самом деле был змееуст, хотя Нагайна это отрицала. Как еще он мог бы ладить с фамильяром Тома лучше, чем сам Том? Они жили вместе всего пару месяцев, и он часто замечал, как его партнер гуляет или сидит с Нагайной на плечах, болтает со змеей и ласкает ее. Нагайна не знала английского языка, и Том никогда не думал учить ее, поскольку они всегда общались на парселтанге, но, похоже, у змеи не возникало проблем с общением с мальчиком и наоборот. Единственное, что удерживало Тома от расспросов о внезапном животном магнетизме Гарри, - это то, что Нагайна время от времени спрашивала его, что означает определенное английское слово. Это было смешно. Но ведь его Гарри был действительно очарователен. Для Тома было небольшим откровением гордиться кем-то другим, и Том держал это при себе.

***

Они жили вместе больше полугода, и Том был измотан. Он никогда не носил маску гуманности так долго, и это делало его раздражительным и вспыльчивым, что отрицательно сказывалось как на его личной, так и на рабочей жизни. Тому пришлось придумать, что делать, поскольку о переезде Гарри в другое место просто не могло быть и речи. У них было несколько споров, оба были довольно упрямыми и волевыми. Тем не менее, после того, как пламя погасло и период хандры закончился, они каким-то образом молча сблизились и обнялись на диване, сделав Нагини самой счастливой маленькой змейкой в мире. Вспыльчивый характер Гарри уравновешивался его способностью прощать и принимать, а Том чувствовал, что, откинувшись назад в объятия возлюбленного, он обретает энергию, необходимую для движения вперед в их нестабильной семейной жизни. Дом. Дом, о котором он только читал, тот, по которому он подсознательно тосковал. Эта квартира, где его ждал Гарри, все больше напоминала ему дом. Был ли Гарри его домом?

***

И все же Том иногда ошибался, забывая о своем эмоциональном фасаде рано утром или поздно вечером, уставший от работы. Он видел, что Гарри озадачен его непоследовательным поведением, но едва ли мог что-либо с этим поделать, находясь в состоянии постоянного напряжения, в которое его вводило поддержание нормального, отзывчивого фасада. Чем больше он ошибался и показывал свою сдержанную и эмоционально неразвитую сторону, тем больше он видел неуверенности на лице Гарри. Сердце Тома слегка сжалось, и он удвоил свои актерские способности, чтобы его партнер снова почувствовал себя комфортно. Это было неустойчиво. Это не работало. Том был на грани взрыва. Или сходил с ума. Его вырвало из уныло кружащихся мыслей теплое прикосновение к плечу. Гарри с беспокойством смотрел на него своими выразительными зелеными глазами. Тому хотелось бы, чтобы он мог естественно ответить взаимностью и подарить своему возлюбленному хотя бы маленькую, натянутую улыбку, чтобы успокоить его. Но он не смог. Гарри снова обеспокоенно посмотрел на губы и поднял глаза на Тома. Казалось, он колебался, но затем его лицо стало сосредоточенным и упрямым, и он позвал Тома по имени. Это был чертовски неудобный разговор, и Том после этого почувствовал себя еще более истощенным, полностью отказавшись от своей персоны. У него не было ментальных способностей, чтобы справиться с этим в тот момент. Несмотря на его объяснения, Гарри отшатнулся, увидев его каменное лицо. Ненавидя это, Том схватил его за запястье, потащил в спальню и молча обнимал его всю ночь. Казалось, это прикосновение принесло облегчение им обоим. Это может быть возможным решением.

***

С тех пор он работал над экспозиционной терапией для Гарри, все еще сохраняя его социальную персону большую часть времени, но делая перерывы в этом. Гарри был пуглив рядом с ним в первые несколько раз, когда он видел его «мертвое лицо», как он это называл, но Том взял на себя обязательство схватить его и поддерживать легкий физический контакт между ними, когда он был «социально отдыхающим». Ему все еще было не совсем комфортно делать это в присутствии своего возлюбленного, но что-то должно было измениться, и он не был готов к тому, что Гарри оставит его, если он будет продолжать в том же духе до критической точки, а затем все испортит. Удивительно, но Гарри принимал его легче, когда с ними была Нагини, и Том проводил параллели между собой и своим фамильяром. Казалось, легкая любовь Гарри к животным помогала их отношениям, что делало Тома одновременно благодарным и расстроенным. Разве он не чувствовал себя змеей, прячущейся в человеческой коже? Почему же тогда он был так раздражен, когда Гарри сравнил его с Нагайной, в то время как его возлюбленный осыпал Нагайну похвалами и похлопываниями? В тот день Том обнаружил в себе новый уровень сложности, что еще больше запутало его.

***

Если бы кто-то сказал Тому, что когда-нибудь он вернется домой к своей семье и расслабится, будучи самим собой, не отпугивая своего возлюбленного, Том бы рассмеялся им в лицо. А затем уволил бы их. Жизнь была счастливой, когда рядом с ним были Гарри и Нагайна. Несмотря на легкую зависть, которую он испытывал к своей змее за то, что она отнимала у Гарри столько времени и внимания. Он попытался ограничить их объятия, но столкнулся с сильным сопротивлением с обеих сторон и едва не был выгнан из спальни. Том усвоил, что жизнь - это умение идти на компромиссы. Пока он преодолевал одни проблемы, на горизонте появлялись другие. Теперь, когда он мог сбросить душный эмоциональный фасад, контраст между ним и Гарри стал почти болезненным, и это начинало его беспокоить. Том осознавал желание своего партнера получить ясную и очевидную ответную реакцию на свои чувства, но теперь, когда его истинное «я» было открыто, преувеличивать эмоции, которые он не испытывал в полной мере, казалось нечестным. Казалось, что он не показывает свои настоящие чувства, а отражает чувства Гарри, и это была медвежья услуга, которую он не хотел оказывать своему партнеру. Гарри был драгоценен, и Том приложил особые усилия, чтобы показать это каждой продуманной деталью. Дом изменился, добавив места для Гарри и убедившись, что интерьер подходит им обоим. Том был внимателен, выслушивая мнение Гарри о вещах, которые касались их обоих. Гарри никогда не испытывал недостатка ни в чем: в предпочитаемой одежде, книгах, любимых блюдах, свиданиях в местах, куда он хотел бы пойти, и в атрибутике для хобби. Том чувствовал, что между ними росло более глубокое доверие и связь. Он заметил, что Гарри тоже старался изо всех сил подстроиться под него, давая ему пространство или физический контакт, деликатно оценивая его настроение, основываясь на каких-то невидимых предчувствиях, которые получал Гарри. Было странно, когда тебя так глубоко понимал кто-то. Странно, но не неприятно. Напротив, это успокоило его неприятное желание. Но Том не был бы собой без своей легендарной способности к переосмыслению. Ему нужен был новый способ выразить свою признательность. Гарри был от природы открытым человеком, открыто высказывавшим свои мысли, мнения и, что самое главное, свои чувства, в том числе и по отношению к Тому. Каждый раз, когда Гарри, пусть даже небрежно, признавался ему в любви или обожании, Том на мгновение замирал, размышляя, как бы более явно отплатить за эту привязанность, чтобы сделать свою любовь более счастливым. Это должно было быть так легко сделать, но Том чувствовал, что не может просто сказать те же слова в ответ и не чувствовать, что он лжет себе в лицо. Его чувства были другими, и он боролся с тем, чтобы облечь их в простые слова. Все, что он придумывал, казалось слишком простым. Том был совершенно потерян для слов в такие моменты, и это оставило бы их обоих в неловком положении, если бы не принимающая натура Гарри. Он смотрел на него с пониманием и наклонялся для объятий, принимая физическую привязанность, которую Том мог дать, не чувствуя себя неискренним.

***

Том никогда не считал Гарри глупым, но он точно знал, что тот был гением в их отношениях. И все же его возлюбленный иногда удивлял его тем, насколько проницательным и умным он мог быть. Это был давно назревший разговор, учитывая, что они прожили вместе много лет, и Нагайна выросла в гигантскую змею. Гарри буквально приходилось накладывать на нее чары облегчения веса каждый раз, когда она хотела залезть на него, оставляя половину ее тела волочиться по земле, когда он носил ее, обернутую вокруг него, как живой шарф. Гарри убедился, что Нагайна находится в другой комнате, а Том сосредоточен, когда наклонился к нему, поймав его взгляд. – Том, – его голос был мягким и целеустремленным. – Когда я говорю тебе, что люблю тебя, ты сразу замираешь. Я думал, что тебе от этого неловко, но тебе неловко не от моих слов. Гарри нежно обхватил лицо Тома ладонями, лаская кожу под ним большими пальцами. Это остановило Тома от немедленного ответа оборонительным взглядом. Гарри продолжил, успокаивая, – Я не думаю о тебе хуже из-за того, что ты остаешься собой. Мы все выражаем свои чувства по-разному. Я вижу, что ты заботишься обо мне. Том открыл рот, чтобы объяснить проблему, но палец на его губах эффективно заткнул его. Гарри улыбнулся ему, очаровательное существо, которым он был, и продолжил. – Если ты чувствуешь, что твои методы не работают, это просто означает, что нам нужно придумать что-то другое. Гарри на мгновение отвернулся, игриво постукивая себя по подбородку и глубоко задумавшись. – Как ты думаешь, что лучше всего работает между нами? — подсказал он, и Тому не пришлось так уж много думать. Ответ был очевиден. – Прикосновения. Гарри согласно промычал, его взгляд вернулся к возлюбленному, все еще с любовью державшему его лицо. – Как можно просто показать свою привязанность прикосновением? Как насчет этого? Том почувствовал, как его щеку нежно похлопали три раза. Гарри тихо фыркнул и снова похлопал его, беззвучно произнося признание, его глаза счастливо сморщились. – Я. Люблю. Тебя. Что ты думаешь? – Это глупая идея. Решение их проблемы с общением, очевидно, не могло быть таким простым, но Гарри убедил Тома попробовать это, прежде чем выбросить.

***

Это сработало. Возможно, даже слишком хорошо. Я. Тебя. Люблю. Похлопать своего возлюбленного по спине было несложным и на удивление простым действием, и это решило маленькую проблему замерзания Тома. Кроме того, Гарри не указал, куда именно ему следует прикоснуться, поэтому Том позволил себе некоторую вольность в своих признаниях и обнаружил, что ему очень нравится повод прикоснуться к Гарри в самых разных местах. У Тома больше не было проблем, но Гарри, по-видимому, создал их себе из воздуха. Тому становилось все более и более комфортно в физическом контакте между ними, и, казалось, он наслаждался этим, несмотря на его «лицо отдыхающего» Тома. Гарри обнаружил, что его грубо трогали и ласкали при любой возможности, даже тонко на публике, когда хитрая ладонь заползала ему в рукав, постукивала и ласкала, заставляя Гарри краснеть и лепетать как идиот. Хуже того, Том зачем-то рассказал Нагайне о значении стука, и теперь змея тоже взяла за привычку тыкаться носом в щеку Гарри или тыкать его кончиком хвоста, радостно шипя, когда Гарри удивленно пищал или улыбался ей и гладил по голове. Похоже, и хозяину, и его фамильяру нравилось с ним играть. Гарри никогда в жизни не чувствовал себя таким любимым.

***

И все равно ему ПРИШЛОСЬ дочитать этот чертов отчет, вместо того чтобы предаваться воспоминаниям о своем прошлом. Его запястье обхватили длинные изящные пальцы, а другая рука скользнула ему в волосы и внезапно нежно потерлась носом о его лицо. Гарри застонал. – Тооооооооооом... Он физически ощущал легкую ухмылку на лице, которое так искренне к нему прижималось. И тут на его руке раздалось: тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Его сердце затрепетало в такт легким прикосновениям партнера. Губы коснулись кожи на шее и оставили там крошечный поцелуй, вместе с горячим дыханием. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.

***