Second nature

День выдался пасмурным, в голове у Селены был такой же сумбур. Девятнадцатый век? Город, которого нет на карте? Люди, которых она знала, поменялись ролями, и, пусть девушка не знала точно, что за чертовщина здесь происходит, эта деталь была изюминкой забытого Богом городка Тотспела: она больше не акула, скорее малек. — Лилит, я уже устала от твоих фокусов, живо принимайся за работу! — в огромном ярком саду, который осень словно миновала, Селена наконец могла перевести дух и подумать о происходящем. Однако… …Жозефина. Чертовски странная женщина неопределенного возраста. Впрочем, как и все здесь. Она не понравилась Селене; опять-таки, сложно поверить, что она вообще кому-то симпатизирует. «Почему она меня просто не уволит, если, по ее словам, я приношу столько неудобств? Интересно, о каких фокусах она говорит? Мне бы разузнать о своей жизни здесь… До того времени, как я попала сюда. Как же дико это звучит! Как я вообще могла существовать в этом мире, если я была в другом!» Селена, будучи директором гигантской компании, которую она построила самостоятельно с нуля, знала, что значит, когда голова кругом идет. Сейчас она поняла: то были цветочки. Кажется, она в безвыходной ситуации. Адаптируйся или умри — дарвинизм в действии. «Кажется, Лиам настроен ко мне доброжелательно. Он мог бы стать хорошим союзником… Но союзником в чем?.. Самой бы знать.» Вопросов было много. Ответы пока на горизонте не предвиделись. — Тебе лучше по крайней мере притвориться, что ты работаешь. Не трать силы на выслушивание ее истерик, — за спиной раздался мягкий голос, словно бархатная ткань коснулась, но изнутри, опередив руку Лиама, подхватывающую Селену за талию и мягко подталкивающую ее в дом, глядя на напряженную и быстро отдаляющуюся спину сестры. От этого легкого ненавязчивого прикосновения девушка неосознанно напрягла мышцы живота, чувствуя, как сердце выбивается из ритма. Едва ли на ее памяти были такие моменты нежной и осторожной близости. Непробиваемая гендиректор компании, неподпускающая к себе мужчин, считала это чем-то интимным, и забываясь, позволяла себе слабину, тая, будто пломбир, случайно упавший на раскаленный асфальт. Чем больше Лиам говорил с Селеной, тем больше она убеждалась в том, что в этом городе нет никого, кто был бы настроен более положительно к ней, чем он. — Почему же она меня не выгонит? — по-детски вкрадчиво и неосторожно поинтересовалась брюнетка, все же пересиливая себя и наклоняясь к ведру у лестницы. Брр, ледяная вода! Селена рефлекторно отпрянула и поморщилась: ее руки обветрятся и придут в ужасное состояние уже завтра. В памяти всплыл размытый образ домработницы. Размытый оттого, что девушка приходила убираться, когда хозяйки не было дома, а, когда Селена возвращалась с работы, дома уже было чисто, а ужин стоял на плите. Домработницы уже не было, словно бы ее и не существовало вовсе. Какое тонкое искусство! Блондин не ответил. Он встал у перил, аккуратно положив локоть на искусно обработанное ореховое дерево, разглядывая девушку с самой доброжелательной и самой белозубой улыбкой. Селена никогда не видела такой искренней улыбки. Какие у них с Лиамом отношения? Это предстояло узнать, и от чего-то это предвкушение вызывало у девушки лишь приятные эмоции, которые она старательно прятала от самой себя. Стоя рядом с изящными перилами, со своей мраморной кожей парень был похож на экспонат. Эта архитектура Викторианской эпохи импонировала девушке, и Лиам вписывался бесподобно. Тонкие пальцы слегка подрагивали, изредка постукивая по дереву. Белые волосы словно светились от заглянувшего на минуту в маленькое окошко осеннего солнца. Легкими волнами они беспорядочно спадали на плечи и спину молодого человека. И все же выглядел он потрясающе опрятно. Белоснежная выглаженная рубашка подчеркивала статус дворянина. Сквозь тонкую ткань и отверстия для завязок можно было совсем немного разглядеть ключицы и крепкую грудь. Солнце помогало фантазии, представляя глазам девушки изящный силуэт тонкой талии и широкие плечи. Неизвестно, как долго брюнетка вот так бестактно разглядывала парня; казалось, прошел час — не меньше. Настроение парня также изменилось: на смену улыбке пришла полноценная ухмылка и уверенный взгляд. Это повергло Селену в трепет, и холод в руках сменился жаром догадки в груди. — Удивительно, — бархатный голос разорвал чрезмерно долгую тишину с отрезвляющим эффектом, — я уж было позволил себе думать, что понял твою незаурядную натуру. Я снова ошибся. Что эта невписывающаяся фраза могла означать, времени переварить у девушки не хватило. — Лилит, ты закончила? Займись сервировкой стола к ужину, — в продолжении одного из множества коридоров Жозефина — законченный перфекционист, не терпящий задержек, — была уверена, что ее властного голоса не смеет ослушаться никто, что комната предыдущего жильца уже готова принимать следующего посетителя. Видимо, она тоже ошиблась. Селена, в очередной раз раздраженная тем, что ее зовут другим именем, все же дрогнула от резкого оклика. — Мне пора, — она кивнула Лиаму и поспешила наверх, подхватывая ведро с ледяной водой и деревянную швабру. Внимательный взгляд провел ее до самой двери в покои. Ужин был действительно вкусным, за это Жозефина заслужила баллы к уважению. Как по-детски. Глупо ли полагать, что она готовила его сама? Дворянка? Аппетит пропал так же быстро, как и появился, поскольку все внимание Селены было обращено на нового гостя, представившегося, как Роберт Штицхен. Стоило девушке только прийти к согласию во внутреннем агрессивном монологе о том, как быть и что происходит, этот парень, пять минут как ее знакомый в реальном мире, заявился на порог этого отеля. В голову закрадывались сомнения, какой из миров «реальный». В первую же секунду захотелось наброситься на Роба с объятиями, сказав, как она счастлива видеть его, рассказывая эту сумасшедшую историю. Буря воодушевления сшила ее разбившуюся гордость осознанием того, что она спасена! И она тут же разбилась на уже несклеиваемые мизерные осколки словно дешевая бутылка под весом холодного «Добрый день». Он ее не узнал! Как?! Он также как и все эти люди находится в неведении… Неужели она обречена? Внутренняя дискуссия возобновилась. Резкие перемены в настроении брюнетки не остались незамеченными. Лиам вел себя крайне настороженно по отношению к гостю. Второй тоже заметил взгляд Селены: умоляющий, вопрошающий, полный надежды; он недоумевал. Ужин превратился в гляделки, и лишь Жозефина была слепа в своем увлечении господином Штицхеном, пытаясь поддержать бессмысленный диалог с незаинтересованным мужчиной - было видно, что женщине, выросшей в четырех стенах, было важно узнать что-то новое, словно получить глоток свежего воздуха. — Благодарю за ужин, мадам, чудесная трапеза, — Роб, конечно, так не думал, Селена отметила, что последние полчаса наскучили мужчине. Он использовал полотенце, чтобы вытереть руки, намереваясь ретироваться. — Дорога в Тотспел была долгой и утомительной, по этой причине вынужден покинуть вас в таком раннем часу. «Показал бы он мне хоть одну, — подумала Селена. — Ох, а ведь это действительно идея, черт возьми! Зайду к нему сразу же. Нет, он же будет отдыхать... Но сейчас, при всех…» Думать о приличиях Селене не хотелось. К тому же она жалела о том, что из-за работы не удавалось узнать о истории больше, да и вообще почитать что-то развивающее. — Господин Штицхен, — не успев обдумать вопрос, девушка окликнула мужчину, привлекая внимание всех сидящих за столом, и тут же ущипнула себя за руку за импульсивный поступок. — Да, мэм? — в его глазах блеснуло облегчение, наконец он узнает, чего от него хочет эта по меньшей мере странная девушка. Жозефина заметно напряглась, Лиам отложил столовые приборы. Девушку передернуло от оказанного ей внимания. Странно, раньше такого не было. Что ж, раз уж начала, давай до конца. — Простите мне мою дерзость, господин Штицхен, — Селена мило улыбнулась, быстро перенимая его манеру речи, — не намереваетесь ли вы в ближайшее время покинуть Тотспел? — Лилит, это крайне невежливо! — хозяйка, моментально вспылив, небрежно положила нож на тарелку, от чего серебро звонко ударилось о фарфор, оглушив присутствующих, и лицо ее налилось краснотой. Злая, с раздутыми ноздрями, она была похожа на разъяренного быка. — Ох, нет, простите, я не это имела ввиду, ни в коем случае! — девушка прикусила язык, привкус металла стоял тошнотворный. Надо же сказать такую глупость! — Я имею нездоровый интерес к путешествию, — с кровоточащего языка тут же сорвалась искусная ложь, — и я желала бы послушать удивительные истории о местах, в которых вам довелось побывать. Могу ли я узнать, куда вы держите путь? Легким кивком он унял гнев Жозефины: — Мадам, не сердитесь на юную леди, мне не сложно унять ее любопытство, — перед такими улыбками, наверняка, девушки штабелями ложатся — подумала Селена, — однако все истории с огромным энтузиазмом я рассказал бы вам завтра, но никак не сегодня, если позволите. Он отодвинул стул и встал из-за стола, не дожидаясь ответа. Девушка тоже встала по инерции. Гость в последний раз улыбнулся и вышел из залы. Убирая посуду, брюнетка только и делала, что думала о недовольном взгляде Жозефины и словах Роба. «Чертов интригант! Не мог сказать название города — одно слово, что за наказание?!» Из раздумий нагло вырвало горячее медленное дыхание чуть выше затылка, затем — жаркий поцелуй ниже уха, шея, ключица. Селена замерла, сердце наоборот — пустилось вскачь. Белые руки с изящными пальцами коснулись ее живота и сомкнулись на нем тугим узлом, как снаружи, так и внутри. «Вот, кажется, я и выяснила, кто мы друг для друга». Следом за этой мыслью, Селена поправила себя, что это, вероятно, обычные отношения для Лилит и Лиама. И, пока рассудок не уступил место резкому порыву страсти, возник секундный вопрос: хочет ли она сейчас продолжать играть эту роль? Рассудок все же уступил. — Лиам… — слово вышло с придыханием, и девушка удивилась тому, как ей нравится эта ласка. — Он тебе приглянулся? — злой шепот почему-то отозвался не страхом, а возбуждением. И это чувство дрожи в коленях закрепилось основательно, когда мужчина с некоторой вспыльчивостью усадил ее на стол, заблокировав пути отступления руками, твердо расположившимися по сторонам от ее бедер. — О чем ты… — Селена отчужденно и завороженно смотрела на руки Лиама — тонкие пальцы, сеточка из крупных и едва заметных вен. Правая рука легла на бедро, вскоре покрывшееся мурашками и напористо скользнула выше, исчезая под юбкой. — Ты знаешь, о ком я. Штицхен. Он тебе нравится, да?  — мужчина вел себя крайне неосторожно, а единственное, что волновало в тот момент брюнетку — его губы в миллиметрах от нее. — Какой, к черту, Штицхен? Селена теряла нить разговора, Лиам — терпение. — Ты с ним знакома? — он нежно коснулся пальцами ее подбородка, словно фарфора, и приподнял ее, вынуждая сконцентрироваться. Этот контраст в его поведении сводил ее с ума. Теперь их лица были на одном уровне, и в мягкой полутьме она могла разглядеть лицо парня так близко, как никогда раньше. Ее ноги решительно обвили его торс, но блондин не спешил. — Не увиливай, — обычно голубые глаза сейчас отражали огонь свечей и оттого походили на кошачьи — они прошли путь от встречного взгляда до губ и обратно. — Ты ревнуешь, — Селена улыбнулась, но улыбка тут же покинула лицо. Лиам действительно был зол, но разве она дала повод? Верно, она забыла, в какую эпоху попала. — Лиам… Нет. Нет, он мне не нравится, как мужчина. Я поинтересовалась у Роберта его жизненным опытом именно по той причине, которую озвучила за ужином. Ни каплей больше. — Роберт, — в темноте она разглядела его ухмылку, — так ты его зовешь. Так вы знакомы? — горячая рука оставила подбородок девушки, и тот будто начал замерзать без нее. — У меня есть ощущение, словно мы уже знакомы, словно я его где-то видела, — брюнетка не соврала. — Но я не испытываю к нему симпатии, как… — Как ко мне, — он закончил за нее, и его мраморное лицо вновь разрезала широкая улыбка. Возбуждение нахлынуло на девушку с новой силой. — Какой же ты самоуверенный. Мужчина не успел возразить: Селена накрыла его губы своими, притягивая за шею. Казалось, вот оно: это чувство пустоты и неопределенности — все прошло, когда он ответил на поцелуй, прижался к ее груди своей вплотную, когда находчивые руки потянулись к подолу платья и скользнули по бедру… Выше… — В доме есть люди, Лиам, ты не можешь… — в голове девушки прояснилась ярчайшая картина: она разложена на столе, над ней хозяйствует блондин, в комнату врывается Жозефина, а он ей, мол, я Лилит помогаю, вот за вилкой потянулся на другой конец стола. — …Взять тебя на столе, за которым моя сестра ужинает? — пальцы скользнули в изнеможенное, скучавшее по мужской ласке лоно. Раздался громкий вздох. — Если тебя что-то смущает, скажи мне об этом, — он с вызовом взглянул в помутневший взгляд напротив, — и я тут же прекращу. — Не смей, — дерзкая фраза вырвалась наравне с очередным вздохом, с очередным пальцем, разрушившим ее личное пространство. Селене удалось наконец снять эту надоедливую, идеально выглаженную рубашку с мужчины, и теперь она могла полноценно разглядеть то, о чем ей шептало солнце сегодня днем у лестницы. Она обвела руками крепкие плечи, рельефный торс, и припала губами к его шее. И, когда девушка вернулась к желанным губам, их взгляды вновь встретились, и это стало точкой невозврата. Он прижался лбом к ее лбу, и они замерли на мгновение, не разрывая зрительного контакта. В следующую секунду Лиам оттолкнул Селену, и она послушно легла на стол. Длинные стройные ноги легли на его плечи, грудь девушки неприлично оголилась, а черные волнистые волосы растрепались по бордовому бархату огромного стола. Завершили картину иступленный взгляд с мольбой, часто вздымающаяся грудь и раскрасневшиеся приоткрытые губы. Лиам был удовлетворен этой пошлостью: он искренне любил искусство. Носом, а за ним и губами он провел дорожку поцелуев от ее колена до внутренней стороны бедра. Тут же язык коснулся самых чувствительных нервных окончаний, горячее дыхание с перерывами ласкало низ живота. Селена металась по столу точно загнанный зверь, одновременно силясь побороть смущение и желая большего. Маленькие кулаки с силой сжали вельветовую скатерть, ногти оставили след на внутренней стороне ладони. Страсть переиграла смущение, и левая рука потянулась к голове мужчины, стягивая белые волосы, спина выгнулась в мучительной истоме. — Ах… Лиам! — имя сорвалось с ее губ так громко и развратно, что девушка на секунду не поверила, что это была она. Лишь на секунду, потому что в следующую мужчина с новой силой разорвал рамки приличия. Он продолжал ласку, поступательно двигая пальцами внутри. Тело девушки охватила судорога — удовольствие на грани боли. Но Лиам вдруг поднялся над ее телом, словно хищник, и Селена вправду ощутила себя загнанным зверем. — Пожалуйста… — она притянула его к себе, желая продлить эту безумную близость, походящую на яростный бой. Пьяный взгляд, шепот в губы: — Милая Лилит, — девушка удивилась такому нежному обращению. Мужчина бережно провел тонкими пальцами вдоль ее скулы, — будь тише, иначе весь дом разбудишь. Брюнетка закусила губу. У Лиама будто две личности, — подумала она, — одна из них представляет самого деликатного и обходительного человека, которого можно встретить на жизненном пути. Другая сейчас разложила Селену на столе и нагло разглядывает ее нагое тело. Ее охватило желание прикрыться, смущение вернулось, а к щекам с новой силой прилила кровь. И в этом полумраке все казалось правильным. Тусклый свет, что давали свечи, — едва ли они нуждались в нем. Огонь играл с тенями, и оба понимали, что в любой момент кто-либо может зайти в зал. — Ты ужасно красива, — парень не позволил скрестить Селене ноги, напротив, разводя их еще шире. — Даже не думай стесняться меня. И в этой сумеречной страсти он наконец прижался к ней всем телом, даря ей томительный поцелуй, даря ей и себе единение тел. Он заполнил ее одним резким требовательным движением. Он замер, дыхание девушки участилось. — Ну же… — она нетерпеливо взглянула на него — парень улыбался, нет, он смеялся над ней! На клитор легла горячая рука; он знал, что нравится Лилит. И что нравится Селене. Темп поступательных движений и напор росли в геометрической прогрессии, комната быстро наполнилась вздохами и стонами. Лиам вбивал Селену в дубовый стол, а спина и ягодицы болели от трения, но едва ли девушка захотела бы остановить его. С отрицательным успехом у нее выходило заглушать стоны. Лиаму ее попытки пришлись по душе. Он ее подначивал, сжимая бедра и ягодицы, после с нежностью целуя колено. От безвыходности брюнетка склонила голову на бок, прикусывая указательный палец в сгибе. Шея открылась, и мужчина непременно этим воспользовался. Селена выгнулась в спине, подаваясь бедрами навстречу, и оргазм накрыл их с головой. Мужчина мягко притянул девушку к себе, помогая ей сесть. Он улыбнулся и вновь накрыл ее губы своими. *** Закатное солнце слепило, заставляя Селену искать более удобное положение, — но вернуться в сладкий сон было не суждено: по другую сторону кровати стояло большое зеркало, в котором отражалась победно улыбающаяся дневная звезда. Девушка села на кровати, глядя в окно. Голые деревья едва покачивались на ветру, грязные сухие листья бегали по дорогам. Трудно было сказать, который сейчас час, но, несмотря на позднюю осень, благодаря солнышку, погода была приветлива. Селена подошла к зеркалу, разглядывая свое отражение. Заспанная, с растрепавшимися волосами, она была маленькой девочкой с сумбуром в голове. К тому же она отметила, что находится в этой комнате впервые. Она огляделась. Покои были большими. Тяжелые занавески были распахнуты, из окна лился оранжевый свет на высокую кровать со смятой постелью. У изножья кровати стояла банкетка из красного дерева, обшитая весенне-желтой, золотистой тканью с узором в виде небольших изящных цветов. Пол был устелен темно-зеленым ковровым покрытием, наверняка, решение Жозефины. В противоположной стороне от окна стояла софа в таком же стиле, как банкетка. Все смещалось к центру комнаты, где красовался маленький круглый столик на одной резной ножке, тоже из красного дерева. На нем стояли свежие цветы. Селена таких не видела прежде. На стене тут и там висели Больдини, Кольер, Данте... Все из картин были портретами девушек. — Вы похожи, — Селена вздрогнула, резко обернувшись, за ней стоял Лиам. — Это ты, — она выдохнула, с улыбкой отмечая про себя, что это единственный, кого она была готова увидеть сейчас. — Я не слышала, как ты вошел. Мужчина взглядом указал на картину, которую девушка анализировала последние пару минут. Девушка развернулась, устремляя свой взгляд на стену. — Тебе нравится изобразительное искусство? — он пытливо заглянул в ее глаза. — Да, кажется, я уже видела эту картину. Но не помню, где. Возможно, в Англии. Ну конечно, это комната Лиама! Примерно такой она ее себе и представляла: загадочность и изящество объединяли хозяина с его покоями. Глаза девушки стали бегать по картине, когда она вспомнила слова гида в галерее Аткинсона, где она впервые застала это творение. Это единственный экземпляр! Совпадения никак не может быть. — Лиам… Это оригинал?! Блондин довольно улыбнулся: — Он самый. Я потратил дьявольски много усилий и средств, чтобы вот так любоваться ей каждый день, мой талантливый друг Джон никак не хотел ее продавать, — словно погрузившись в приятные воспоминания, он улыбнулся, но вдруг взглянув на Селену, переменился в лице, — она похожа на тебя. У вас даже имя одно на двоих, Лилит, можешь себе представить такое совпадение? Будто дружище Джон рисовал тебя. Девушка не ответила. Неужели даже Джон Кольер находится в Тотспеле? Со стены на нее смотрела привлекательная девушка с бледной кожей. Ее рыжие волосы слегка развевались на ветру и доставали до бедер. Хрупкий силуэт обвил змей, но девушка не была в его власти — тот был ее союзником. Селена знала эту историю — историю первой женщины. — Ты знала, что чем больше внимания и места для изображения волос уделено на картине, тем сильнее сексуальный подтекст изображения? В искусстве это практически знак распутства, — при рассказе глаза Лиама светились, он был охвачен историей, и Селена знала, что от нее требуется. — Нет, не знала, — девушка развернулась корпусом к мужчине, руки легли на плечи и замкнулись на затылке. — Чем же мы по-твоему похожи, Лиам? Его руки в ответ легли на талию, слегка сжимая ее. Теперь все его внимание было направлено исключительно на девушку: — Соблазнительностью и свободолюбием. Селена приподнялась на носочках и приблизилась к его губам. Это описание подходило ей как нельзя лучше. Лиам слегка отпрянул и развернул девушку лицом к зеркалу, стоя за ее спиной. Черные пряди ниже пояса, до этого прикрывавшие грудь, что просвечивалась через тонкую белую, почти прозрачную ткань сорочки, были бережно убраны за спину. Под взглядом мужчины Селена почувствовала себя обнаженной. — Ты такая красивая, — его нежные губы подарили девушке влажный поцелуй, следующий за осторожным прикосновением к шее. Ты заняла все мои мысли. У меня совсем из головы вылетело: я сказал Жозефине, что ты себя нехорошо чувствуешь, но к ужину будешь. Она позвала некоторых гостей. Через полчаса внизу, — Селена ужаснулась: неужели она проспала весь день?! — Уже, наверное, даже меньше, — он усмехнулся, — поищи платье в шкафу, и не опаздывай. Мужчина направился к двери, но только его рука легла на ручку, он обернулся на голос брюнетки: — Лиам! — она помедлила, словно придумывая, как еще задержать его рядом, и тут щеки ее слегка залились румянцем. — Поможешь мне с платьем? Корсет… Боюсь, я не справлюсь сама… — глаза до этого смотревшие в пол, поднялись и наткнулись на преграду. Лиам смотрел на нее с любопытной улыбкой, словно ждал, что еще такого интересного она может сказать. «Он, наверно, смеется с меня. Как можно в двадцать один год не уметь одеваться, идиотка? Как бы там ни было, корсет я так или иначе сама не надену...» — Конечно, — но парень отвечает почти шепотом, словно девушка спросила что-то само собой разумеющееся. Он неторопливо приблизился к Селене вплотную. Подушечки пальцев едва ощутимо прошлись по поверхности загорелой кожи от ее ладони к плечам. Тонкие бретельки соскользнули с плеч, и легкое платье упало к ногам девушки, обнажив стройный силуэт. Огромный деревянный шкаф легко открылся под сильными руками, предоставляя девушке набор платьев на любой вкус. Селена, смущенно опустив взгляд, все же подошла к нему, безучастно рассматривая гардероб. Ее выбор пал на платье персикового цвета из атласной ткани. Оно блестело на солнце, и гладкая ткань была очень приятной на ощупь. Рукав-колокол удлинял руки, небольшой воротник. И в целом крой вытягивал силуэт, если блюсти осанку. На самом деле Селена взяла это платье, даже не рассматривая варианты. Она не особо вглядывалась в крой или материал. Задумавшись, девушка и не заметила направления своих мыслей, ей с удивительной легкостью представилось, как холодные руки Лиама бережно оглаживают ее талию перед тем, как взять корсет и запечатать и без того тонкие изгибы. Как он разворачивает ее к себе спиной и наклоняет, надавливая на поясницу, проводя линию от лопаток до копчика. Легкий шлепок по ягодицам: она задыхается от эмоций и чуть подается вперед, опираясь о изножье кровати. Все это время Лиам, слегка опираясь на столик с цветами, внимательно наблюдал за девушкой, ее движениями, сменой эмоций на лице, грацией тела. — Мне идет? — Она приложила платье к себе, становясь к мужчине лицом. Щеки горели, и Селена ощущала жар не только на лице. Спустя пару секунд он все же ответил: — Это лучшее, что ты могла выбрать, — он поднялся, медленно подошел. — Но для него не нужен корсет. Нынешняя мода очень гибкая, тебе не обязательно надевать его. — Разве с корсетом не красивее? — Кто тебе такое сказал? В нем нет надобности, ты выглядишь, будто сошла с холста или вовсе из глав о создании мира, которых не найти в Библии. — Но, Лиам… — Послушай, Лилит, — яркое платье резко полетело на кровать, не оставляя между двоими преград. Селена отпрянула от неожиданности и, шагнув назад, врезалась в дверцу шкафа. — Меня очень забавляет, как ты притворяешься глупой, и весь этот цирк... — Блондин подошел вплотную, кладя руку на дверцу шкафа совсем рядом с лицом девушки. — Ты, конечно, прекрасно знаешь здешнюю моду, знаешь, что можно обойтись без корсета. Также знаешь, что это вредно для твоего здоровья, — фарфоровое лицо склонилось к ее уху. — При этом всем ты точно помнишь, как Жозефина относится к опозданиям, — другая рука легла на бедро и скользнула выше, останавливаясь на талии. — А мы опаздываем. Девушка дышала глубоко и почти беззвучно, отмечая реакцию тела на каждую провокацию. Оно вздрагивало от прикосновений, подавалось вперед в порыве сократить расстояние. — Расскажи мне, чего ты желаешь, Лилит, — словно на исповеди, он ждал честнейшего ответа от самой грешной девы. Лилит: первая женщина и первая грешница. Какая ирония! Она позволила руке скользнуть к мужскому торсу, а затем и к спине, надавливая на нее. Между ними не осталось ни одного миллиметра. Возбужденной грудью Селена прижалась к нему, чувствуя бедрами растущее возбуждение Лиама, и на его манер приблизилась к его уху, положив руку на затылок: — Всего один поцелуй... — и добавила невинным голосом: — А после отшлепаешь меня на кровати. Лиам улыбался, определенно удовлетворенный тем, как фантазия девушки обогащается рядом с ним. — Мне интересно, где ты начиталась такой пошлятины? — Было видно, как мужчина себя пересиливает. — Сейчас мы спустимся вниз и поужинаем. Жозефина волнуется, жива ли ты вообще. — Так я тебе и поверила, — мужчина пропустил мимо ушей. — После ужина... Селена не дала ему закончить: — Сейчас. Голос Лиама приобрел строгость и хрипотцу, и одному Богу известно, откуда в нем столько здравого смысла. Но взгляд выдавал хозяина: он хотел того же. Глаза никогда не врут. Руки с легкостью подхватили девушку. Лиам сел на кровать и уложил брюнетку поперек своих ног. — Какая же ты упрямая. Первый шлепок. От неожиданности девушка подалась вперед, стены эхом отдали вскрик-стон. — Ты думаешь я железный, Лилит? О, я выбью из тебя всю дурь, не волнуйся. Второй шлепок. Селена стонет громко, откровенно получая удовольствие от того, что ей удалось вывести мужчину из себя. Рука соприкасается с нежной кожей со звонким звуком. Третий, четвертый, пятый раз… Селена резко поднялась с мужских колен и, закусив губу, медленно присела на них, повернувшись лицом к блондину, руки обхватили шею в кольцо за затылком. Двигаясь, она создавала ощутимое трение, губы соединились в поцелуе с донельзя пошлым звуком. — Пусть Жозефина думает, что я умерла. Но не отпускай меня сейчас, иначе я в самом деле умру без твоих грубых рук и нежных губ. Трение о плотную ткань брюк заменили длинные пальцы, грудь поддалась ласкам горячего языка. Низ живота горел, его сводило от боли. Хотелось большего. — М-м… — Селена подалась бедрами навстречу ловким пальцам, даже не стараясь сдерживать стоны. Страсть и возбуждение на грани боли: Селене хотелось расплакаться, как маленькой девочке — она хотела мужчину целиком и полностью, и в то же время хотелось смеяться от удовольствия, ибо была она во власти рук, что держали ее крепко, и оттого она словно была под защитой. Эти же руки были ее главным обидчиком. — Лиам! — Грань между раем и адом стерлась, как иначе объяснить неземные чувства, что прошли через тело девушки, заставляя ее страдать и просить еще? — Лиам! — с точно такой же интонацией послышалось недалеко за дверью. Шаги становились все громче и отчетливее. Стоило парню уложить Селену на кровать, укрывая ее пуховым одеялом, в комнате появилось недовольное лицо Жозефины. Спектр эмоций ее менялся за доли секунд, в конечном итоге остановившись на том, с чем она зашла в комнату. Она огляделась, отмечая про себя распахнутый шкаф, валяющееся персиковое платье и черные растрепанные волосы, что беспорядочно лежали на подушках. Девушка была почти с головой под одеялом. — Лиам, я полчаса назад просила тебя проведать Лилит, почему вы еще не внизу? Что за бардак? И почему я нашла ее в твоей комнате, а не у себя? Что у тебя вообще делают платья в шкафу? Поток вопросов полетел в них, тем не менее, она повесила платье на дверцу шкафа и подошла ближе к кровати, глядя на больную. Черты ее обычно сурового лица смягчились. — Лилит, как ты себя чувствуешь? — она обошла кровать и присела на край, с материнской заботой прикладывая тыльную сторону руки ко лбу, отмечая испарину на загорелом лице. — Милая, да у тебя жар! «Хорошо, что она не видит сквозь одеяло, что я совсем голая. Как она меня назвала? С чего вдруг такая забота? — Селена кинула едва заметный взгляд на Лиама, который всеми усилиями старался не засмеяться. — Надо бы подыграть что ли». — Извини меня за сегодняшний прогул. Лиам сказал, что я потеряла сознание, вот и принес сюда. Завтра же я сделаю всю работу! — А сама скрестила пальцы под одеялом. — Даже не думай. Пока не выздоровеешь полностью, не вставай с постели. Надо беречь здоровье! Где же ты подхватила эту заразу… «В твоем доме». — Но я бы спустилась поужинать с вами, если позволишь. Было видно, что Жозефина колебалась. А Селена уступать не собиралась — в желудке умирали киты. — Мне уже значительно лучше, — убеждала Селена. — Это заслуга Лиама, он очень постарался. Взгляд упомянутого был крайне красноречив и ироничен. — Конечно… Конечно, спускайся, — она кинула на Лиама неуверенный, а после благодарный взгляд, и вышла из покоев. Девушка тут же смущенно нырнула лицом в подушку, звонко смеясь. — Объяснишь, что это за сексуальное наваждение было? — Он прилег на локти, скидывая с Селены одеяло. — Помоги мне одеться и пойдем ужинать. Я ужасно голодна, — вылезая из-под перины, лишь ответила она на недообвинение и подняла платье с пола. — Кстати, познакомишь меня со своим другом Джоном Кольером?