Знак верности

Шахи-хатун говорила, что предатели и самоубийцы попадают в ад. Предателем она нарекла Влада, который после похода на Светиград, отказался преклонить колено перед османами, да еще и пошел своей маленькой страной против империи. – Не говори так, – отвечала Лале, но наставница не слушала и продолжала ворчать. Влад набирал союзников. Заключал договоры с соседними странами. И блестяще выступал на сражениях, потому что рос среди своих врагов, впитывая их воспитание, чтобы позже использовать это в своих целях. Таким его выставляли во дворце. Громко возмущались об этом, а если рядом стояла Лале, тихо шептались за ее спиной. Вскружил голову девчонке и бросил, говорили те. А Лале сглатывала колючий комок и уходила. Она знала его светлую сторону. Знала, каким нежным он может быть рядом с ней, как аккуратно он к ней обращался: руки бережно обнимали, губы мягко касались кожи, а глаза выражали тихую, но верную любовь. Его предательство – выдумка. Вранье высших чинов, да и только. Его поступку должна была иметься причина и Лале верила, что не все так просто. Аслан молчал. Ушел немного в себя и с девушкой о Владе речи не заводил. Он словно знал то, о чем знать совершенно не хотел. Лале уже давно бросила попытки залезть к нему в голову. Напрасно. Тот все равно ничего не скажет. Несмотря на то, что владения Влада не отличались обширными землями – а значит и войска едва могли сравниться с османскими, осады он выдерживал достойно. Он брал не силой, но стратегией. Умом. И Лале не могла ничего поделать, кроме как восхищаться и молиться, чтобы так продолжалось и дальше. Она чувствовала себя лицемерной, шепча об этом каждую ночь Аллаху, но знала, что, если и случиться что с Владом, сердце может попусту отказаться биться дальше. Чтобы выступить против Валахии, Мехмед решил объединиться с сербским государством. Некий деспот – Георгий Бранкович – согласился помочь, но потребовал взамен заморскую девушку, которую возьмет в жены. Лале вдруг пожалела, что не молилась и за свою душу, потому что той самой иноземкой, которую желал Бранкович, оказалась она. Сообщить об этой новости, Мехмед решил лично. Многие во дворце отмечали, насколько сильно изменился шехзаде. Стал умнее. Сообразительнее. Лучше. Но Лале мало верила в эту оболочку. Мехмед только стал изворотливее. Теперь перед ней был не капризный мальчишка, который только и умел, что требовать, а расчетливый хитрец. – Мне жаль, что я впутал Вас в эту военную путаницу, – сказал он Лале, – Но иначе быть не может. Нам стоит укрепить границы и заручиться поддержкой. Без Бранковича нам не одержать победу над валашским правителем. Не Влад. Валашский правитель. Лале молчала. Ему ни капельки не жаль. Она была уверена, что глубоко внутри, тот Мехмед, который скрывался под фальшивой маской благородства, ухмылялся и злорадствовал, что Лале больше не принадлежала себе. – Свадьба состоится здесь, в Эдирне, – продолжил шехзаде, – Советую уже приступить к подготовке. Я передам поручения Шахи-хатун, а Вы… не переутомляетесь. Через две недели вы станете замужней девушкой. Лале все так же не подавала голоса. Мехмед настороженно глянул на девушку. Он ожидал сопротивления. Криков. Возможно даже ждал, что Лале попытается выцарапать ему глаза, но она сидела неподвижно. Когда сердце сжимает чувство безысходности, сложно выказать какие-либо эмоции, кроме тихого оцепенения. Аслана к ней не подпускали. Впрочем, как и других. Рядом маячила лишь наставница и куча служанок, которые готовили девушку к церемонии. Метры тканей, из которых в срочном порядке шил платье дворцовый портной, украшения, вручную сплетенные лучшими ювелирами и неимоверное количество эфирных масел. Ими Лале обмазывали чуть ли не каждый день. Девушку тошнило от приторного цветочного аромата кожи. За день до свадьбы, Лале оставили одну. Отдохнуть. Морально подготовиться. Комнату оцепила стража, и девушка догадалась, что те просто боялись, что глупая примета со сломанной кисточкой на обряде Нурай может сбыться. Лале улыбнулась. Она даже забыла, какого это. Улыбаться. Шахи-хатун говорила, что предатели и самоубийцы попадают в ад. Лале не боялась смерти, потому что знала, что в аду ее будет ждать Влад. Любовь, которую она не хочет предавать.