несостоявшаяся любовь.

— отныне ты не будешь появляться в этой квартире. — резко обратился мужчина к девушке, стоявшей в дверях многозначительной квартиры в Гендриковом переулке. — и давай ты просто не будешь появляться, не задавая мне глупых вопросов сейчас. — а когда можно будет задавать? когда ты будешь снова никому не нужен кроме меня? — отрезала девушка, скорее выдыхая сказанные вопросы. он ничего не ответил. просто обошёл. просто открыл дверь и ждал,когда она покинет помещение. она боковым зрением наблюдала его жест,но всё так же смотрела чётко прямо,а если быть точнее в правый угол оконной рамы,который был слегка запотевшим,видимо дует,видимо ему по ночам холодно. — уходи. — к реальности её вернул мужской баритон. она мельком взглянула на него,постояла ещё секунд десять и двинулась прочь,но только чтобы исполнить просьбу. дождь сильно барабанил и погодные условия совсем не доставляли удовольствия. она сидела и тонкими пальцами перебирала несколько листков бумаги с его магматическим почерком. «а вот на этих строках он улыбался,а вот здесь была заминка.» пролетало самовольно в голове. она немного застопорилась,вырисовывая пальцем букву Д, которую он когда-то написал под очередным наброском. она хотела бы разорвать всякую нить с ним, но не было сил. ну не могла. Даша знала,что она просто проходящий вагон, точнее она так думала. считала,что так и останется для него надоедливой визави,потому что порой в холодном взгляде ей лишь это читалось. «но ведь он не может по другому,а у меня есть силы,чтобы быть снисходительной.» скажет она сама себе. любой адекватный человек назвал бы это просто дурным тоном,оправдывать мужчину. но это абсолютно другая история. истина где-то рядом бытует,но где? когда нибудь до неё докопаются предки? быть его тенью она привыкла. потому что знала,что любой ход конём ранит обоих. она берегла его нервную систему и не допытывала глупым бабским «ну скажи что любишь!» она всегда закрыта от глаз,от всех,даже его. настолько была порой незамеченной. его безразличие иногда ранило «ну за что ты так со мной!» кричала она в порывах гнева,хотя знала,что он не может иначе. не может обещать,давать надежду. он был порой непримирим с ней, но она знала,что из огромного количества масок обязательно найдётся та ранимая,та добрая и чуткая,которая появлялась крайне редко,потому что боялась быть раздавленой обществом. и за всей чернотой снова проявится свет. она вспомнит и каждую лёгкую улыбку подаренную ей,и полевую ромашку,которую он неуклюже засунет ей в волосы,и несколько планов на будущее и солнечные лучики,которые пробивались рано утром,но были успешны остановлены его рукой,которой он пытался навести тень на моём лице. «я заложница своих же мыслей.» произнесёт Даша себе в слух и со всем резко нахлынувшим гневом швырнёт листки куда-то в сторону,а они медленно опустятся на пол и останутся там лежать,пока хозяйка не успокоится. слёзы предательски будут литься. тушь размазываться. всё застынет на мгновенье,но всхлипывания будут всё равно пробиваться,ведь как ты там писал? «Вот это слезка моя — возьмите! Мне не нужна она.» «мне уже действительно ничего не нужно» подумает она и продолжит терарезировать себя слезами. каким по счёту был выпит стакан виски неизвестно. Владимир жадно глотал янтарную жидкостью,обжигая себе горло. его мысли давно ушли за полушарие головного мозга,они давно распластались по комнате,ложась на полки,на подоконники и любые детали. что делать сердцу,когда оно уже так жалко бьётся от собственной глупости? всё стихло,но ночной светильник,свет которого был тепло-жёлтого цвета немного журчал. взгляд Маяковского был направлен чётко на него,а туманные глаза казалось видят очертания важного человека. —уйди. — буркнет он себе под нос,отгоняя мысли образа,а образ будет всё равно всплывать. карие глаза,которые в ночном свете всегда отдавали особенным блеском, губы,которые всегда вздымались в лёгкой улыбки,тонкие пальцы рук,которые каждый раз будоражили сознание. её легкость и непринуждённость и его спокойствие,когда она рядом. они привыкли так жить. так близко быть чужими. ничего не обещать. знать,что никогда ничего не случиться,но всё всегда будет. знать,что встреча сегодня может быть и последней. их было мало друг для друга,сколько бы они не провели времени вместе. она будет каждый раз приходить,стучаться,иногда получать отказ. никогда не будет давить и просить быть ну хоть чуть-чуть понятливее. они оба всё прекрасно знали,но в такой слабости не могли отказать друг другу. у неё есть прекрасная жизнь. дом,работа,учёба. всё достойно,прилично, и «как у всех» , но есть он. как будто другая реальность. другая планета. другое состояние души. когда ты совсем себя не прячешь,а просто отдаёшься человеку. когда ты зарываешь в нём. когда тебе плевать,что сейчас всё неправильно,что всё нехорошо. когда ты забываешь о том,что жизнь такую надо держать подальше от себя. может быть где-то глубоко внутри себя ты и приходишь к выводу, что давно пора сидеть где-то в квартире с мужем и детьми,ходить на работу,вечером за ужином обсуждать неинтересные тебе новости,ложиться спать и обязательно раз в год ехать отдохнуть на дачу. спокойная классическую жизнь,но ты просто окунаешься в важные твоему сердцу объятья. и плевать,что они значат для другого. они привыкли к этому. к такой для многих бесчеловечной жизни. однажды,в одну из встреч,когда оба будут расслаблено валяться на односпальной кровати,она скажет: — странная у нас с тобой дружба. — это вовсе не дружба. — выдохнет Маяковский,устремляя свой взгляд в мокрое от дождя окно. —А что же? — легко улыбнувшись спросит Даша, покоясь на его плече, слегка поглаживая предплечье. — несостоявшаяся любовь. P.s. Больше чем можно, больше чем надо — будто поэтовым бредом во сне навис — комок сердечный разросся громадой: громада любовь, громада ненависть. . .