В ритме вальса

— Это обязательно? Ваймс страдальчески закатывает глаза, откладывая непочатый сэндвич с помидором, латуком и оскорбительно малым количеством бекона. — Конечно, дорогой, — Сибилла добродушно улыбается, — благотворительный бал — одно из важнейших мероприятий Праздника Мелких Богов. Ваймс в очередной раз старательно размешивает кофе, грохот ложки о фарфор заглушает его бормотание: — Ага, сразу после традиционного мордобоя и сосисок Достабля. Сибилла нарочито медленно убирает приборы в сторону и сосредотачивает на Ваймсе тот самый семейный взгляд, не предполагающий возражений. — Прости, дорогой, я не расслышала. Ваймс неловко прочищает горло, ощущая иррациональную вину за свою язвительную ремарку. А ведь он даже не соврал — хорошая драка и дрянная еда в Анк-Морпорке были куда более в почёте, чем сборища зажравшихся аристократов, решивших поиграть в добродетель. — Говорю: раньше мы обходились без этого. — Да, — взгляд Сибиллы смягчается, она вновь принимается за завтрак, — но ты теперь герцог Анкский, дорогой, и это твоя прямая обязанность. Ваймс не выдерживает, небрежно отбрасывая ложку. — Моя прямая обязанность — следить, чтобы какие-то придурки не поубивали друг друга на площади, а не отплясывать вальтцы с этими… этими…! Ваймс запинается на полуслове не в состоянии подобрать аналог вертящемуся на языке ругательству. Он злобно хватает ложку и снова начинает яростно мешать кофе, колотя по чашке как жестянщик по тазу. Сибилла аккуратно накрывает сжатую в кулак руку мужа ладонью. Выработавшийся за годы брака инстинкт хорошей жены безошибочно подсказывает верный подход. — Я понимаю, Сэм, это твой долг. Но мы не можем игнорировать приглашение на бал и в этом году — многие из моих друзей будут там, многие хотят поддержать приют. Я не могу упустить этот шанс. Ваймс сдаётся — от вспыхнувшего ярким пламенем гнева остались лишь тлеющие угли обречённого страдания. — Но я ведь даже не умею танцевать. Последний весомый по мнению Ваймса аргумент разбивается о вновь ставший безмятежным тон Сибиллы. — О, это вовсе не проблема, дорогой! Этому несложно научиться. — Но ведь ты завтра уезжаешь наблюдать за кладкой агатийских средне-землистых в Ланкр. Ваймс делает большой глоток горького кофе. Сибилла обезоруживающе улыбается. — Мы можем найти тебе другого учителя. — Среди моих знакомых вряд ли кто-то умеет танцевать вальтцы, — Ваймс старательно прячет самодовольную ухмылку за кружкой. Вероятность опозориться перед всем Анк-Морпорком стремительно становится всё меньше. В голосе снова прорезается едкая злоба, — а с этими заносчивыми ублюдками я не хочу иметь ничего общего. Сибилла пропускает оскорбление мимо ушей. В конце концов, умение не слышать некоторые вещи является чуть ли не основополагающим для крепкого брака. — Я могу попросить Хэвлока тебя научить. — Кого?! Ваймс давится и заходится судорожным кашлем. Выплеснутый из чашки кофе уродливой чёрной кляксой растекается по столу. Дыхания на внятный вопрос не хватает — голос Ваймса натужно хрипит. — Хэвлока. Он весьма недурно танцует вальс, хоть и редко демонстрирует свои навыки. Ваймс ловит очередной обезоруживающий взгляд Сибиллы. Инстинкт хорошего мужа подсказывает, что спорить дальше бессмысленно. Он снова страдальчески стонет и вливает в себя остатки утреннего кофе. На задворках сознания всё ещё теплится надежда на то, что у патриция найдутся куда более важные и значимые дела, чем уроки танцев для незадачливого командора.

***

— …констебли Кремень и Сланец будут патрулировать северо-западный квадрат Саторской площади, чтобы не допустить столкновения между шествием факиров и выставкой Совершенно-Не-Взрывоопасных порошков N5 тире 18 включительно от Гильдии Алхимиков. Таким образом, вышеизложенные меры предосторожности при слаженной работе Стражи под командованием капитана Моркоу обеспечат должный уровень безопасности на карнавальном шествии и ярмарке в честь Праздника Мелких Богов. Ваймс отчеканивает последние строки зазубренного от корки до корки доклада и замирает, неизменно сверля взглядом трещину в стене над левым ухом патриция. Ветинари коротко хмыкает, впрочем, не выражая ничего определённого. Обычно после подобных рутинных бесед — или, скорее, монологов командора — он говорил очередную дежурную фразу, отправляя Ваймса восвояси. Или, в крайне редких случаях, выдавал какое-то очередное трудновыполнимое поручение. Однако, надо отдать Ваймсу должное, обычно трудновыполнимые поручения он взваливал на себя сам. — Спасибо, сэр Сэмюэль, ваш план действительно выглядит надёжным. Ветинари мягко роняет слова одно за другим, не вкладывая в них ровно никакого смысла. Патриций побарабанил пальцами по столу. — Сэр. Ваймс едва сдерживает саркастичную ухмылку. От надёжности в его плане было разве что командование Моркоу, но в случае народных гуляний это едва ли могло выступить достойной гарантией. Даже его харизма не может справиться с непреодолимым желанием толпы подвыпивших анк-морпоркских граждан почесать друг о друга кулаки или опробовать на ближнем своём представленные Гильдией Наёмных Убийц смертельно-опасные причуды. Голос Ветинари становится вкрадчивым. — Смею предположить, подготовка к благотворительному балу продвигается не менее успешно? Ваймс сглатывает — вот ведь чёрт! С отъезда Сибиллы прошла почти неделя, и он позволил себе малодушно понадеяться на то, что любимая супруга просто-напросто забыла о своём обещании привлечь Ветинари к обучению Ваймса вальтцам. Или же, что патриций просто не смог выделить в своём плотном графике окно для танцев с командором. Трещина, которую Ваймс тщательно буравит взглядом, всерьёз рискует превратиться в самый настоящий разлом. — Сэр. Ветинари медленно поднимается из-за стола и плавно огибает его, застывая на полпути к Ваймсу. — Леди Сибилла в виду своего отсутствия очень настоятельно просила меня убедиться, что ваши навыки вальсирования находятся на достойном уровне. Не изволите продемонстрировать? Патриций опирается о трость и готовится наблюдать. Ваймс ощущает себя очередным несуразным творением мальчишки-подмастерья из Гильдии Изобретателей. — Сэр… Командор невольно пятится к двери. Ветинари снова неоднозначно хмыкает. — Для начала, вам следовало бы пригласить меня на танец. Осознание неизбежности, наконец, окончательно настигает Ваймса. В голосе сквозят нотки первобытного ужаса. — Пригласить? Вас?! — Я понимаю, что не соответствую вашим ожиданиям идеального партнера, сэр Сэмюэль, но, боюсь, иного выбора у вас нет. Ваймс прикусывает язык — он совершенно не это имел в виду. Сама идея танца с кем-либо вгоняла его в панический страх, не говоря уже о том, что танцевать ему предстояло с самым опасным человеком на Диске. — Я… я не это имел в виду, — Ваймс сглатывает и с опаской шагает навстречу, чтобы подкрепить слова действием. Взгляд отчаянно цепляется за тяжёлую трость, выгодная отговорка рождается сама собой, — ваша трость, сэр. Очень приятно было перевалить ответственность и сослаться на давнее ранение как на предлог избежать неизбежного. Не то, чтобы Ваймс часто прибегал к этому трюку, но отдельные вопросы аристократического этикета просто не оставляли иного выбора. — Ах, это, — Ветинари коротко улыбается и отставляет трость к столу, — можете не волноваться. Я справлюсь. Ваймс глубоко вдыхает. — Простите-я-совершенно-не-умею-танцевать, сэр. Слова льются скороговоркой. Ветинари одобрительно кивает, будто всё время ждал именно этого признания. — Тогда начнём с основ, — патриций делает несколько шагов навстречу и придирчиво оглядывает Ваймса, — боюсь, доспехи придётся снять. — Зачем? Ваймс неосознанно напрягается и тупо смотрит на Ветинари. Перспектива оказаться с ним наедине без доспехов откровенно пугает. Он-то и в полной экипировке не чувствовал себя в безопасности рядом с патрицием, а лишиться лат значило практически то же, что нарисовать на лбу мишень для арбалетного болта — или чем там пользовались ублюдки типа Ветинари? — Не думаю, что форма стражника наилучшим образом подходит для бальных танцев, командор. Ваймс нехотя соглашается, улавливая в голосе Ветинари лёгкое раздражение. Быстрыми, доведёнными до автоматизма движениями он расстегивает крепления и неуклюже сваливает доспехи в кучу у двери. Продолговатый кабинет оказывается на редкость неудобным для посетителей с личными вещами. — Меч можете тоже убрать. Ветинари легко улыбается, наблюдая за судорожными попытками Ваймса отстегнуть ножны. — Это всё? — Ваймс огрызается, чувствуя себя нагим без лат и оружия. — Или мне ещё что-то снять? — Полагаю, сегодня мы обойдёмся и этим. На губах Ветинари расцветает очередная улыбка. Ваймс давится воздухом, осознавая многозначность фразы. — Ну что же, приступим. Патриций изящно протягивает Ваймсу ладонь и выжидает несколько секунд прежде чем командор отреагирует и грубо стиснет тонкую кисть в своей руке. Голос Ветинари звучит буднично мягко, но вместо привычной надменности в него примешиваются нотки назидания. — Вначале нужно занять правильную позицию. Ветинари выворачивает ладонь из захвата Ваймса чтобы аккуратно вложить её назад под нужным углом. Вторая рука опускается на плечо командора. — Вот так, а теперь положите руку мне на талию. Ваймс снова давится воздухом. Внезапно нахлынувшее смущение заливает лицо румянцем. — Куда?! — На талию, Ваймс, — Ветинари раздражённо вздыхает, но тут же давит этот порыв, возвращаясь к назидательной манере речи, — это чуть ниже рёбер и чуть выше… — Я понял! Ваймс обрывает патриция на полуслове и резко хватает его за бок. Ветинари тихо охает — чужие пальцы болезненно впиваются в тело. — Полегче, сэр Сэмюэль, вы делаете мне больно. Леди Сибилла точно не оценит подобного обращения. Ваймс отзывается смущённым бормотанием и резко отдёргивает руку. — Извините. Патриций мягко перехватывает чужую кисть и бережно укладывает её на узкую, затянутую в плотную ткань талию. — Вот так. Тонкие губы дёргаются в одобрительной улыбке, когда Ваймс неловко ёрзает, устраивая ладонь поудобнее, и уже не норовит оторвать кусок чужого тела вместе со своим захватом. Ваймс смотрит куда-то под ноги: отчасти из-за того, что смотреть Ветинари в глаза он по-прежнему опасается, отчасти из-за пунцового от смущения лица. Скажи ему давеча кто-то, что он будет вот так вот запросто держать патриция Анк-Морпорка в руках — почти обнимать! — он бы рассмеялся этому человеку в лицо. — В вальсе принято двигаться приставным шагом — это, я думаю, вы умеете — на три счёта. «Раз» — правая нога вперёд, «два» — приставляете левую, «три» — снова правой на поворот. Вы ведёте, потому первый шаг за вами. Ваймс судорожно рассматривает собственные ноги, в панике пытаясь понять какая из них всё-таки правая. Ветинари терпеливо ожидает от командора первого шага. Ваймс шагает слишком резко, Ветинари не успевает отвести ногу. Подошва ботинка с силой проходится по мысу сапога. Патриций коротко шипит. Ваймс неловко бормочет извинения себе под нос. Смущение становится ещё сильнее. — Ничего страшного, — маска терпеливого учителя держится куда лучше, чем того можно было ожидать, — давайте ещё раз, только медленнее и под счёт. Ваймс кивает и снова сосредотачивает взгляд на собственных ботинках. Рука неосознанно сжимает крепче узкую кисть патриция. Ветинари коротко командует. — Раз. Шаг навстречу. — Два. Ваймс с прискоком приставляет вторую ногу. Ветинари снова раздосадовано вздыхает. — Постарайтесь делать шаги мягче. Право слово, вы же не на параде, Ваймс. Вначале наступайте на носок, а после уже на каблук. И не нужно подскакивать. Давайте заново. Раз. Снова шаг навстречу. — Два. Ваймс сосредоточенно следует инструкциям, наступая вначале носком, а после полностью стопой. — Три. Ваймс быстро переставляет правую ногу, поворачивая Ветинари. — Неплохо, сэр Сэмюэль, — патриций улыбается, довольный результатами своих трудов, — и снова. Раз. Два. Три. Раз. Два. Три. Они повторяют движения несколько раз, шаг становится увереннее, рука на талии прижимается плотнее. — Достаточно, — Ветинари улавливает сбившееся с непривычки дыхание Ваймса, — не забывайте правильно дышать, командор, и поднимите, наконец голову. Вальс требует неразрывного зрительного контакта. Ваймс замирает — невыразимый страх посмотреть Хэвлоку Ветинари в глаза сейчас мгновенно сковывает тело. Лицо горит, онемевший язык едва ворочается во рту. — Я… я боюсь запутаться и оттоптать вам все ноги… сэр. — Весомый аргумент, — Ветинари коротко хмыкает, — но не думайте, что я сделаю вам эту же поблажку в следующий раз, сэр Сэмюэль. — Следующий раз? В голосе Ваймса проскакивают нотки паники. Мозг услужливо подбрасывает соблазнительные картинки с собственной трагической смертью при исполнении. Уж лучше болт в лоб поймать, чем это. — Естественно, — патриций ненавязчиво двигает ладонью, призывая Ваймса отпустить её, — вы отвратительный ученик, сэр Сэмюэль. Мы с вами час разучивали исключительно стойку и шаг. Похоже, это займёт куда больше времени, чем я предполагал. Ваймс почти не реагирует, впечатлённый тем, что целый час в компании Ветинари пролетел одним мигом — обычно он едва выносил и десять минут тесного общения с патрицием. Но сейчас всё было иначе. Ветинари был и вовсе не Ветинари — куда только девались самодовольный тон и ледяная неумолимость? — такой терпеливый и податливый. Ваймс с ужасом осознаёт, что всё ещё держит патриция в объятиях несмотря на то, что урок уже закончился. Он резко одёргивает руки, будто обжёгся о чужое тело. — Можно идти… сэр? — Конечно, сэр Сэмюэль, — Ветинари едва заметно поджимает губы в приступе разочарования и спешит вернуться в своё привычное положение за столом, — не забудьте свои вещи. Ваймс вспоминает о доспехах у самой двери. Он и вовсе забыл, что поначалу чувствовал себя неловко без них, но стоило ему коснуться — о боги, так близко! — Ветинари и дискомфорт разом испарился. Командор наспех застёгивает латы и коротко салютует перед тем как выйти. — Жду вас завтра в это же время. Напоследок бросает Ветинари, заставляя Ваймса поперхнуться заранее заготовленным «сэр».

***

— …раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три. Достаточно, — Ветинари одобрительно кивает и переводит дыхание, — но вы опять избегаете смотреть мне в глаза, сэр Сэмюэль. Ветинари слабо сжимает пальцы на плече Ваймса, провоцируя его на зрительный контакт, но командор всё так же упрямо разглядывает свои ботинки. — Я уже говорил, сэр, боюсь сбиться и отдавить вам ноги. — А я говорил, чтобы вы не ждали поблажек, — в мягком голосе прорезаются стальные нотки, — и что скажет леди Сибилла, когда вы всё время будете смотреть себе под ноги, а не ей в глаза? — Что я заботливый муж? Ваймс, наконец, вскидывает голову и награждает Ветинари резким взглядом. Патриций довольно улыбается. — Так-то лучше. Давайте-ка, раз-два… Взгляд у Ветинари мягкий, но требовательный — Ваймс впервые видит его лицо в непосредственной близости. Скулы командора опять наливаются предательским румянцем. Ритм сбивается. Ветинари чуть дёргается и коротко шипит, убирая отдавленную ногу подальше от ботинка командора. Ваймс виновато отступает, в голосе звенит почти что ребяческое упрямство. — Я же говорил, что собьюсь. Ветинари вскидывает бровь и позволяет себе едкое замечание. — И куда же подевалось ваше хвалёное упорство, сэр Сэмюэль? — Что? Ваймс вновь поднимает взгляд, где-то внутри зарождается волна протеста. Ветинари самодовольно отмечает, что дёрнул за нужную ниточку. — Один раз не получилось и сдаётесь? Бежите с поля боя, поджав хвост, как трусливая дворняга? Ваймс давится возмущением — лицо становится ещё краснее, наливаясь гневом. Ущемлённая гордость и правда скулит точно побитая собачонка. Командор до боли сжимает узкую кисть в руке и яростно дёргает Ветинари на себя, вцепляясь в него полным праведного негодования взглядом. — Я. Никогда. Не. Сдаюсь. — цедит Ваймс. — Считайте. Тонкие губы Ветинари украшает безмятежная улыбка, в синих глазах пляшут насмешливые черти. — Раз-два-три. Шаг, второй, поворот. — Раз-два-три. Ваймс двигается слишком резко, слишком грубо. Он вовсе не намерен танцевать сейчас — он хочет доказать собственную правоту, показать, что способен совладать с требованиями патриция. — Раз-два-три. Глаза командора по-прежнему пышут гневом, но от Ветинари не скрыть лёгкие нотки самодовольства и гордости. — Раз-два-три. — Нет-нет, сэр Сэмюэль, не упивайтесь бахвальством, оно вам не к лицу. — Ветинари многообещающе улыбается и пропускает счёт. — Почему вы всегда смотрите так, как будто хотите убить меня? Ваймс теряется от внезапно заданного вопроса, но не сбивается, отсчитывая шаги у себя в голове: раз-два-три. — Теперь будете ещё и так меня игнорировать? Раз-два-три — главное не сбиться. На очередном повороте командор притягивает Ветинари к себе ещё ближе, сокращая дистанцию между ними до непозволительного минимума. Ваймс слышит сбивчивое дыхание патриция, чувствует исходящий от него лёгкий аромат чернил и чего-то неуловимо-цветочного. — Такими темпами вы и правда придушите меня, Ваймс. Раз-два… Губы Ветинари оказываются слишком близко. Ваймс поддаётся вперёд по наитию, ведомый внутренним желанием доказать, что он способен на большее, что он далеко не трусливый щенок. Три. Ваймс осекается, в очередной раз наступая Ветинари на ногу. Патриций отзывается болезненным стоном на грани слышимости. Ваймс резко размыкает руки, отпуская запыхавшегося Ветинари из объятий. Сердце глухо ухает в груди, в ушах шумит кровь, а в абсолютно пустой голове набатом стучит ритм треклятого вальса. — Простите. Ваймс не смотрит в сторону Ветинари, пытаясь выровнять безнадёжно сбившееся дыхание. Смешанные мысли скачут в голове на раз-два-три. Раз — Ваймс просто поддался на провокацию. Два — гнев и близость Ветинари — самого, чёрт побери, опасного человека на Диске! — вскружили ему голову. Три — Ветинари не оттолкнул его, хотя мог. Оттолкнуть, окликнуть или, на крайний случай, вогнать стилет под рёбра, но не сделал ровно ничего из этого. Ваймс постепенно осознаёт, что едва ли не произошло. Иррациональный страх мгновенно сковывает тело. Ваймс с трудом выдавливает из себя глухое «сэр» и на негнущихся ногах отступает к двери. Деревенеющие пальцы не слушаются, в голове проскальзывает мысль о том, что если он не уберётся прямо сейчас, болтаться ему в яме со скорпионами. Мягкий голос Ветинари настигает командора уже на выходе. — До завтра, Ваймс.

***

В Продолговатом кабинете непривычно душно. Даже без кирасы и прочих элементов экипировки Ваймс чувствует жар, неприятно ползущий по телу. В голове мутится, а взгляд по обыкновению намертво прикован к трещине на стене. — …в классическом своём варианте вальс предполагает движение по треугольнику, однако в Анк-Морпорке издревле принято двигаться по пятиконечной фигуре. Ветинари стоит чуть поодаль стола, ближе к центру комнаты. Он удобнее перехватывает трость и чертит ею условный пятиугольник на полу. Голос звучит мягко и назидательно. — Пары двигаются одновременно и по фигуре, и по большому кругу, сменяя друг друга. Бальные залы обычно рассчитаны на пятнадцать-шестнадцать вальсирующих пар, однако, на данный момент в Анк-Морпорке их число не превышает девяти. В виду разных причин. Танец считается оконченным, когда пары опишут полный круг. Впрочем… Патриций выглядит так, будто ничего не произошло, что, в сущности, так и было, но что-то совершенно точно могло произойти, и произошло бы, не наступи Ваймс снова на ногу Ветинари. Разрозненные мысли хаотично скачут в голове Ваймса, не желая увязываться в единый смысловой поток, а суть рассказа то и дело теряется в замутнённом бессонной ночью сознании и спонтанных всполохах непрошеных рассуждений о вчерашнем дне. — Вы меня слушаете, сэр Сэмюэль? — Да, сэр. — Повторите, что я сказал. Ваймс нехотя отрывает взгляд от стены и переводит его на патриция. Ветинари выглядит всё так же, как требовательный учитель, недовольный успехами нерадивого ученика. Тонкие губы поджаты, в синих глазах строгость — ни намёка на вчерашнее происшествие. Ваймс сглатывает образовавшийся в горле ком и неуверенно лепечет тот отрывок длинной речи патриция, который не успел ещё окончательно выветриться из головы. — Пары двигаются по кругу и большому пятиугольнику… сэр? Патриций разочарованно вздыхает — он бы даже страдальчески закатил глаза и картинно всплеснул руками, не будь он Хэвлоком Ветинари. Но нет, этот холодный, бесстрастный ублюдок способен игнорировать что угодно. Даже, чёрт возьми, тот факт, что Ваймс почти поцеловал его в прошлый раз. Ваймса резко прошибает холодным потом. Он мучился почти сутки в отчаянной попытке забыть о произошедшем, выбросить этот момент из головы, словно его никогда не существовало в этой реальности, и он по досадной ошибке просто заглянул в соседнюю штанину времени и увидел что-то лишнее. В конце концов, подобные инциденты имели место быть — Ваймса передёргивает от одной мысли о случайно прихваченном в Клатч бес-органайзере из другой временной штанины. Однако, всё это время командор не решался признаться себе, что этим чем-то был простой поцелуй. Вернее, намерение поцеловать Ветинари. Его намерение. Поцеловать. Хэвлока Ветинари. Ваймс дёргается от внезапного осознания как от удара. Хочется всё бросить и позорно сбежать, и чёрт с ними с этими вальтцами — Сибилла поймёт. Ваймс тяжело выдыхает, вспоминая о жене. Он ведь согласился на это всё исключительно ради неё и не может её подвести из-за каких-то глупых мыслей. Ничего ведь даже не произошло, да и не похоже, чтобы Ветинари волновал этот момент. Даже если это в некой мере его беспокоило, то явно не настолько, чтобы Ваймс сейчас висел над ямой со скорпионами или истекал кровью в отчаянной попытке понять, где стоит искать рану от тонкого лезвия, коими изобиловали потайные карманы мантии Ветинари. — С точностью до наоборот, сэр Сэмюэль, — патриций раздосадовано качает головой и отставляет трость, — что же, будем надеяться, что практика вам пойдёт на пользу больше, чем теория. Ветинари делает шаг навстречу и протягивает руку в негласном приглашении. Ваймс нервно сглатывает. — Практика? — Естественно, сэр Сэмюэль. Движение одновременно в двух направлениях только в теории кажется столь лёгким и незамысловатым, но на деле после второй фигуры голова начинает идти кругом. Голова Ваймса уже идёт кругом от одного осознания неизбежности практического освоения всех этих замысловатых фигур. С Ветинари. Да, пожалуй, голову кружит именно это. Командор неловко переминается с ноги на ногу прежде чем сделать шаг навстречу, но не спешит касаться протянутой руки. Инстинкт самосохранения атрофируется ровно в тот момент, когда Ваймс открывает рот. — Возможно, мы можем обойтись без этого? Праздник Мелких Богов на носу — я нужен в Ярде. Ветинари даже не утруждается вербальным ответом, ему достаточно бросить не терпящий возражений взгляд, чтобы Ваймс в очередной раз шумно выдохнул и взял его изящную кисть в свою подрагивающую руку. Грубая ладонь неуверенно ложится на талию, едва касаясь чёрной ткани, а взгляд вновь теряется в носках ботинок. — Мне кажется, вы успешно усвоили урок со зрительным контактом вчера. Ваймс вспыхивает лихорадочным румянцем не то от смущения, не то от гнева. Чёртов ублюдок, наверняка, всё спланировал и в этот раз! Колоссальным усилием воли Ваймс заставляет себя поднять глаза. Ветинари выглядит точно так же, как и каждый чёртов день до того — ни капли смущения, ни капли гнева, ничего — всё та же непроницаемая маска. Тонкие губы дёргаются в одобрительной улыбке. — Так-то лучше. А сейчас, будьте добры, возьмите меня как следует и давайте начнём. У Ваймса отвисает челюсть от подобного заявления. В голосе проскакивает истеричная дрожь. — Ч-что? — Ваши руки, Ваймс, — Ветинари начинает раздражаться, — вы едва касаетесь меня. В таком положении совершенно невозможно вальсировать. Вы уроните меня на первом же повороте. К тому же, со стойкой мы разобрались ещё на первом занятии. Потому, повторюсь, будьте любезны взять меня как следует, чтобы мы могли начать отрабатывать фигуры. Ваймс машинально сжимает руку на талии патриция чуть сильнее, лицо по-прежнему горит румянцем. Ветинари удовлетворённо улыбается. — Так намного лучше, и давайте — по пятиугольнику по часовой стрелке. Раз-два-три. Танец совершенно не клеится — они битый час топчутся между третьим и четвёртым тактом. Ваймс путается, сбивается со счёта, раз за разом безжалостно отдавливая ноги Ветинари, и бормочет невнятные извинения. Ветинари терпеливо прикрывает глаза и сжимает зубы, стараясь не показывать своего раздражения каждый раз, когда грубая подошва ботинка проходится по его ступне — для таких занятий впору купить сапоги с железным мысом, но под напором командора рисковали не выстоять и они. — Вы чрезвычайно рассеяны сегодня, сэр Сэмюэль. Соберитесь. И кто же в этом виноват? Ваймсу хочется крикнуть это в бесстрастное лицо патриция, встряхнуть его за грудки, а после не то ударить, не то, наконец, поцеловать. Ваймс сам ещё не решил, что вывело его из себя больше: то, что этот поцелуй мог произойти, или то, что его не произошло. Потому он просто сдавлено лепечет очередное невнятное извинение. Ветинари смягчается. — Ну же, сэр Сэмюэль, смелее, или хотите я поведу? Чтобы вы поняли принцип движения по пятиугольнику. Патриций ободряюще сжимает плечо командора буквально на несколько секунд, но этого будничного действия хватает, чтобы внутри Ваймса пронёсся шквал эмоций. — Нет! — он испуганно откликается, скорее, на собственные мысли, чем на предложение Ветинари, тут же потупляя взгляд и неуверенно бормоча, — я справлюсь… сэр. — Хорошо, — патриций коротко кивает, — тогда давайте заново. Раз-два-три. Ваймс сосредотачивается на счёте, изгоняя все прочие мысли из головы. Раз-два-три. Натренированное тело двигается практически само, не требуя особого участия разума. Измотанное сознание окончательно затуманивается, переживания отходят на второй план. Ваймс расслабляется: перестаёт хмуриться и судорожно стискивать тело патриция, вместо этого лишь бережно поддерживая. Рваное дыхание входит в ритм вальса. Раз-два-три. Ветинари одобрительно улыбается, чувствуя как ослабевает хватка на талии, как разжимаются шершавые загорелые пальцы, аккуратно придерживая затёкшую от неудобного положения кисть. Он мягко проводит ладонью по плечу Ваймса, безмолвно призывает расслабить сведённые плечи, ненавязчиво ласкает напряжённые мышцы. Ваймс поддаётся — глубоко выдыхает и, наконец, попадает в ритм. Раз-два-три. Ветинари даже не нужно считать вслух — всё получается само собой. Они плавно кружатся в танце, такт за тактом повторяя фигуру. Патриций тоже позволяет себе расслабиться и перестать, наконец, контролировать каждое движение Ваймса. Он забывается, отдаваясь на милость рук командора, старая рана на бедре практически перестаёт напоминать о себе. — Достаточно. Приходить в себя совершенно не хочется. Ветинари говорит едва слышно, на выдохе. В голове всё ещё немного плывёт после танца. Ваймс не спешит его отпускать. Грубая ладонь соскальзывает вверх по спине ласкающим движением, прижимает ближе. Ветинари склоняет голову и снова выдыхает на грани слышимости. Они стоят практически неподвижно, наслаждаясь коротким мигом головокружительной эйфории. Проходит ещё несколько долгих мгновений прежде, чем наваждение отступает, возвращая их в реальность. Ветинари отмирает первым, выравнивая дыхание и натягивая на лицо маску бесстрастия. Ваймс осторожно выпускает его из объятий, будто боится, что вновь сделал что-то не так. — Очень хорошо, сэр Сэмюэль. Вы делаете большие успехи. Думаю, леди Сибилла будет очень довольна вами завтра на балу. Блаженный туман окончательно рассеивается, суровая реальность наваливается с глухим грохотом. Завтра — Ваймс невольно дёргается, осознавая как быстро пролетела неделя подготовки к Празднику Мелких Богов. В душу закрадывается лёгкая досада. — Да, сэр. Спасибо, сэр. Ваймс не знает, куда себя деть. Так и стоит посреди кабинета, как обычно уцепившись взглядом за неизменную трещину. — Не смею вас задерживать, сэр Сэмюэль. Ветинари садится за стол, по привычке складывая пальцы домиком. Ваймс отмирает, бросает очередное безликое «сэр» и быстро скрывается за дверью. На мгновение Ветинари позволяет себе мечтательно и рассеянно смотреть в пустоту, но затем снова погружается в рутинную работу.

***

— А Хэвлок неплохо тебя обучил, Сэм. Сибилла лучезарно улыбается и восторженно ахает на очередном повороте, приятно изумлённая грацией и проворством мужа. Ваймс зеркалит улыбку, не особенно вдумываясь в смысл сказанных ею слов: — Да, дорогая. В банкетном зале дома лорда Силачии льётся музыка, девять знатных пар кружат в традиционном вальсе, открывающем благотворительный бал в честь Праздника Мелких Богов. Ваймс смотрит в лицо жене отсутствующим взглядом, мысли теряются в ритмичном счёте — раз-два-три. — Всё хорошо, дорогой? Сибилла легко сжимает ладонь на плече мужа, обращая на себя внимание. Ваймс едва ощутимо вздрагивает, выныривая из сладкой неги бессознательного. — Прости, я не расслышал. — Ты выглядишь взволнованным, Сэм. Всё в порядке? — Да, — Ваймс даже не врёт, делая поворот на седьмую фигуру. В голове слегка мутится от духоты и шума, — просто непривычно. Сибилла ободряюще улыбается. — Ты отлично справляешься, дорогой. Ваймс сжимает руку жены в знак благодарности, вновь погружаясь в стучащий в голове ритм вальса — раз-два-три. Ваймс двигается почти по наитию, с отточенным мастерством, практически так же, как когда-то патрулировал ночные улицы Анк-Морпорка. Хорошие были времена: ни тошнотворных балов, ни претящих рож аристократов, ни выматывающих душу вальтцев. Раз-два-три. Ваймс шумно выдыхает. Расфокусированный взгляд случайно цепляется за высокую чёрную фигуру, разительно выделяющуюся на фоне разномастно-пёстрого окружения. Ваймс пропускает счёт, но ноги сами двигаются в такт. Дыхание спирает. Хэвлок Ветинари никогда не участвовал в традиционном вальсе, предпочитая оставаться безликим наблюдателем в тени пышных колон. Вначале он оправдывал свою безучастность отсутствием партнёрши — согласно традиции, в первом танце участвовали исключительно супружеские пары — а после ранения подобные вопросы сами собой отпадали при одном взгляде на трость в руке патриция. Вот ведь ублюдок — притворяется немощным, а сам… Ваймс осклабился, поворачивая на восьмую фигуру. Будто почувствовав чужой взгляд, Ветинари прерывает светскую беседу с аркканцлером и бросает на Ваймса острый взгляд. В синих глазах плещется немой укор. Пристыженный, словно провинившийся мальчишка, командор резко отводит глаза. На последней фигуре голова начинает кружиться особенно сильно. Музыка прерывается, гремят аплодисменты, пары рассыпаются по залу. Большинство теряется у фуршетного стола, образуется несколько мужских и женских кружков для светских бесед, утомлённая ожиданием молодёжь с легкомысленным смехом пускается в пляс. — Не скучай, дорогой. Сибилла тепло улыбается и отделяется от Ваймса, чтобы пообщаться с несколькими влиятельными в мире драконоводства знакомыми. Ваймс улыбается в ответ — он бесконечно благодарен ей за то, что ему не придётся слушать утомляющие разговоры о том, чего он совершенно не понимает. Он удобно устраивается под сенью массивной арки и вынимает сигару. — На балах не принято курить, сэр Сэмюэль. Ветинари возникает рядом, отделяясь от тени с грацией и изяществом, присущим исключительно тем древним тварям, которые не мыслили себя иначе как частью тьмы. Ваймс невольно отмечает, что вглядываться в дружелюбно выглядящие тени стоит чуть внимательнее. Сигару приходится спрятать. — Зато принято танцевать. Сэр. Ваймс сам поражается своему нахальству, но говорить с патрицием вне стен Продолговатого кабинета неожиданно проще. Ветинари пропускает колкость мимо ушей или делает вид, что пропускает, сохраняя на лице маску светской заинтересованности. — С этим вы справились, на удивление, неплохо, — в мягком голосе патриция проскальзывает деланная досада, — однако, так и не научились держать зрительный контакт. Ваймс давится воздухом, заходясь хриплым кашлем. Лицо стремительно наливается румянцем не то от внезапно нахлынувшего смущения, не то от нехватки воздуха. Патриций сокрушительно качает головой. — Ну что же вы, сэр Сэмюэль, не переживайте. Анк-морпоркский высший свет слишком занят сам собой, чтобы обращать внимание на вас. Последняя фраза звучит обидно. Не то, чтобы Ваймс причислял себя к лучшему сорту людей или рассчитывал ценность своей персоны, исходя из навешанных на него титулов. В сущности, он был всё тем же Сэмом Ваймсом с Заводильной улицы, но для этих напыщенных ублюдков он — сэр Сэмюэль Ваймс, герцог Анкский, и они обязаны обращать на него внимание. Ваймс язвительно скалится. — Считаете меня низшим сортом, сэр? — Считаю, что вам не помешала бы ещё парочка уроков. Ваймс снова давится словами, заготовленная тирада испаряется из головы. Ветинари принимает отсутствие явного протеста за согласие, мягкий голос звучит заискивающе. — Скажем, завтра вечером, после семи. Ветинари выскальзывает из тени арки так же неуловимо, как и появился, оставляя Ваймса в полнейшем замешательстве. На время отошедшая на задний план музыка оказывается неожиданно громкой, почти оглушающей. Ваймс снова вынимает сигару и всё-таки закуривает, а в голове вновь стучит набатом ритм треклятого вальса.