Брат

— Вадим в последнее время спокойней стал намного, — Дилан, не отвлекаясь от дороги, делится последними новостями с Эриком, сидящим на пассажирском сидении, — Заболел, что ли? Эрик смотрит на Дилана еще несколько секунд, наблюдая за тем, как закатное солнце плавно обхватывает контуры его волос и заставляет их «гореть» вечерним пламенем. Харрис поворачивает голову вперёд и видит облака, которые рассыпались по небу словно дорожки песка до садящегося солнца и опускает лицо, так ничего и не отвечая. Ему было страшно подумать о том, что причиной внезапного спокойствия Вадима был не Эрик. — Видимо, нашелся тот, кто растопил сердце нашего вечно недовольного Вадима, — Дилан продолжает, будто читая мысли Эрика и намереваясь сделать ему больно. Конечно, ведь ты хочешь совратить его младшего брата. Нет, пожалуйста, только не это. Кто угодно, вот только не он. Эрику хотелось, чтоб сердце Вадима навсегда застыло во льдах и ничего ни к кому не чувствовало, но это было невозможно. Обычно, в этом возрасте происходит первая влюбленность и даже любовь. От этого Эрику становилось хуже: он сглатывает ком и откидывается на спинку сидения. Нужно ответить что-то, а то ты, Эрик, выглядишь глупо. — Эрик, тебе нехорошо? — Харрис смотрит на Дилана, который посматривал то на него с беспокойством, то на дорогу. — Все хорошо, Дилан. Просто я немного устал, — Эрик врёт, выпрямляется и кивает другу, показывая, что все нормально. Сегодня они ездили в Денвер за запчастями для машины. Харрис поворачивается и смотрит на заднее пустующее сидение Вадима, по которому скользнул луч мимолетного солнца. Он так надеялся, что Вадим поедет с ними, но почему-то этого не случилось. Эрику очень хотелось узнать у Дилана, но он боялся, что Дилан заподозрит что-то неладное. — Чего Вадим сегодня не съездил с нами? — Эрик всем своим видом хотел изобразить, что задал этот вопрос лишь бы нарушить тишину и поговорить с другом. Расслабленное лицо и нейтральный тон, взгляд в окно, никакого интереса, а внутри органы сжимались в ожидании ответа. — Да у него свои планы. Какие-то гости у него. — Дилан отвечает так-же спокойно. — У него же вроде нет друзей? — Эрик задает лишние вопросы, но он не может сдержать себя. Ему было интересно все о Вадиме. Особенно, когда у Вадима, у которого нет друзей, появляются странные гости. — Видимо, теперь есть. А может не друг, а первая влюбленность, которая наконец сделает Вадима более адекватным, — Дилан плавно переходил с рассуждений о Вадиме на машинные запчасти, а вот Эрик уже не мог поддерживать беседу. Его тревожный взгляд направлен в темнеющее небо: синий плавно переходил в градиент с молочными полосами, растворялся и исчезал. — Эрик, не хочешь к нам на часик-два? — Предлагает Дилан, когда они уже въехали в город. — Уже поздно, — Эрик отрешенно отвечает, все еще находясь в туманном, застывшем состоянии. Он не понимает, что происходит, потому что буквально весь оставшийся путь провел в мыслях о Вадиме и его новых друзьях, а может даже и не друзьях. Стало ясно одно: Эрик хочет быть у него единственным. Но это слишком наглое желание для Эрика, который буквально месяц назад был для Вадима никем. А маленький Вадим слишком поторопился назвать Эрика другом. В любом случае, Эрик рад, что является для него хоть кем-то. *** — Эрик, так хорошо, что ты приехал, — Мама Дилана и Вадима встречает Эрика у дверей. — Что-то случилось? — Дело в том, что мы с отцом уезжаем на ночь. Вадим один боится ночевать, так что вы будете ночевать с ним. — Я. — Эрик поперхнулся. Ночевать с Вадимом? Он во сне? — У меня нет одежды, — Конечно, Эрик говорит так только для вида. Он и без одежды готов спать, хоть на коврике, лишь бы с Вадимом в одном доме. Лишь бы сквозь ночную тишину слышать мирное посапывание за соседней дверью. — Эрик, давай съездим за вещами, не уезжайте пока, — Дилан, не успевая пройти в дом, снова уходит, забирая с верхней полки сигареты. Эрик за ним. Он смотрит из окна отъезжающей машины на маленькое окошко и свет в нем. Вадим. Что он там делает? Может, у него до сих пор гости? Эрик бы очень хотел глянуть на них. *** — Чем займёмся? — Дилан мечется по дому, пока ищет пульт от телевизора. На диване сидят Эрик и Вадим. Вадим надутый, скрестил руки на груди и не отвечает. Разглядывает свои белые носки и даже не смотрит на Эрика. Эрик на иголках. Как он может держать себя в руках, когда перед ним сидит маленький невинный ангел, испытывающий грусть и страх, прикрывающий это агрессией. Может эти «друзья» что-то сделали ему? Наговорили плохого? Не будь тут Дилана, Эрик бы вывел Вадима на разговор. Так приятно было понимать, что на разговор с Эриком Вадим бы точно вышел. — Вадим, — Эрик слышит, как телефон Дилана звонит где-то на втором этаже и хлопок двери, — Как ты? — Нормально, — Холодно бросает Вадим, не меняя положения. — Я же вижу, что нет. Тебя что-то расстроило? — Вадим поднимает глаза на Эрика, смотрит несколько секунд и улыбается: — Ну если ты тут, тогда правда все нормально, — Вадим снова смотрит в ноги, но уже улыбается. Эрик, казалось, мечтал услышать эти слова всю жизнь. Он жил ради них. Или вообще не жил до этого момента. Эрику снова хотелось затянуть момент с Вадимом на вечность. Они так редки, но так любимы, так незабываемы и коротки. Может, Харрис и жил на той самой дождливой поляне, наслаждаясь ароматом дождя вперемешку с вишней, а сейчас телепортировался сюда, в этот дом. Рядом с Вадимом. Потому что снова чувствует себя живым. Эрик уже не чувствует себя человеком без Вадима. И он знал, насколько далеко все идет. Чувства не угасают, сколько бы не пытался Эрик внушить себе, что Вадим — это лишь ребенок и думать о нем так нельзя. Почему нельзя? Такие правила. Кто их придумал? Разве для любви есть правила? Человек просто любит и не может противостоять своим чувствам. Образ любимого в голове все чаще. Голос все громче и приятнее. Любая мелочь воспринимается теперь слишком близко. Любое действие, тот же взмах руками при виде тортика или надутые губы теперь вызывают приятные волны дрожи. Эрику кажется, что даже родители не были так внимательны к Вадиму, как лучший друг старшего брата. Звучит странно… и Эрик боялся этого. — Эрик. Эрик, ты спишь? — Эрик просыпается от того, что кто-то притронулся к его руке. И это прикосновение он узнал точно. — Мне не спится. Эрик поворачивается и видит, как Вадим в розовой воздушной пижаме сидит на другой стороне кровати, на которой спал Эрик и смотрит на него. Его силуэт обогнул светящиеся полосы лунного света, просачивающегося сквозь шторы, а сам он все еще держал свою руку на руке Эрика. Лишь бы не убирал. — Вадим, что-то случилось? — Эрик еще не совсем отошел от сна и говорил шепотом. — Говорю же. Не спится. Почему ты пришел именно ко мне. Почему? Ты хочешь, чтобы я сошел с ума? Сгорел заживо сейчас от твоего прикосновения? Или сжал твою руку до побеления, а ты испугался и ничего не понял.? В любом случае, Эрик возьмет на себя всю ответственность за непозволительные действия. А ангел отправится обратно в рай, правда, с немного запачканными крыльями. — Эрик, ты уснул? — Вадим шепчет, но его шепот кажется громче крика. Он не убирает руку. Его пальцы медленно поглаживают разгорячённую кожу, спускаются по запястью, задевают шрамы, доходят до ладони и чуть касаясь щекочут, — Ну, Эрик. Не спи. Вадим не видел из-за густой темноты ничего, но Эрик явно не спал. Он смотрел на расплывчатого в темноте Вадима, не смея пошевелиться, но стук сердца был настолько громким, что Вадим вот-вот должен все услышать и понять. Эрика трясет от этого. Ангел. Невинный ангел касается его кожи. Тот, о котором он грезил ночами. Тот, которого он вымаливал у небес. Хоть взгляда, хоть прикосновения. И получил. — Я не сплю, Вадим, — Эрик сказал это слишком тихо, но Вадим слышит. Он приближается к лицу Эрика своим лицом и чувствует горячее дыхание. — Теперь вижу, что не спишь. — От тебя вкусно пахнет. — Эрик сам не понимает, что несёт, но когда в нос ударил запах персиков, он уже не мог думать. Харрис был одурманен пятнадцатилетним подростком. — С.. спасибо. — Вадим возвращается в исходное положение. Рука Эрика медленно сжимает руку Вадима, ведь он ее не убирал. Он не чувствует сопротивления.