Что выбираешь ты?

Личная жизнь и личная смерть, Плетут кружева и венки. Только скажи мне, ну просто скажи мне, Что выбираешь ты?

Толпа журналистов гудит как осиный улей, а потом разражается криками, щелкает камерами. Разумовский выходит из здания суда в компании своих адвокатов – Артура Сабылина, грузного лысеющего мужчины лет пятидесяти, и Риты Белой, миниатюрной обманчиво юной женщины, которая только что добилась оправдательного приговора для Чумного доктора. Где-то рядом, за оцеплением, толпа разделилась на два лагеря, и даже более близкий шум не способен заглушить их яростные выкрики. Игорь стискивает зубы, а потом все-таки вытаскивает носовой платок. Кашель в последние дни невыносимый, режущий, оставляющий после себя больше крови, нежели цветов. Маленькие колокольчики ландышей Игорь впервые выкашливает за завтраком. Они с Юлей сидят на его кухне и строят планы на внезапно свободный у обоих день. Сначала Игорь думает, что подавился, Юля даже сочувствующе хлопает его по спине. А потом они оба видят небольшие белые бутоны на его ладони. Игорь пораженно смотрит на них, а потом на Юлю. - Но я... я же, - начинает девушка, но быстро замолкает. Она понимает и осознает все быстрее, чем сам Игорь. Начало конца. Разумовский выглядит так, будто из него высосали жизнь, и дорогой стильный костюм не помогает это скрыть. У него синяки под глазами, серое бледное лицо и вымученная улыбка, освещаемая вспышками фотокамер. Кто-то тычет ему микрофоном в меховом чехле прямо в лицо, на что его адвокат громко возмущается, прося отойти. У Грома неконтролируемо дрожат пальцы, будто он запойный алкоголик, но ему незачем травить себя еще больше. Это все усталость, кашель как у туберкулезника, транквилизаторы, отсутствие сна и постоянно увеличивающаяся боль. Он сжимает руки в кулаки несколько раз, а потом прячет в карманы кожаной куртки. Три месяца, кашель, цветы, врачи, боль, лекарства, кровь, восемнадцать отклоненных запросов на посещение Чумного форта. Все из-за майора Архиповой, для нее это личное. Для Игоря тоже. Его жизнь наполняется тягучим ароматом ландышей, режущей болью в легких, кашлем и кровью. Цветами. Хрупкими, фарфорово-белыми колокольчиками с загнутыми острыми краями. Прекрасными, но ядовитыми. Игорь отравлен цветами и любовью. Его убивает его же собственное сердце. И у кого-то свыше явно неплохо с юмором, потому что раньше отваром из ландышей лечили болезни сердца. Игорь снова кидает взгляд на приближающуюся процессию: они идут бесконечно долго. Несколько недель назад он смирился со своими чувствами, с невзаимностью, с тем, что собственноручно передал Предназначенного в руки слепого правосудия. Не понял раньше, не принял. А потом Дима показывает ему пакет для улик, наполненный васильками. Идея, откровенно говоря, дерьмовая и повлечет за собой очередной резонанс, но все мысли и доводы покидают сознание и сваливают прочь, оставляя только одно желание. Найти телефон Белой было легко. Рита смеется при встрече: "мол, что, майор, уже не справляетесь с исками от города за порчу имущества?" Но, услышав фамилию Разумовского, перестает шутить. И за две недели достигает большего, чем его старый адвокат. Игорь извиняется перед Юлей по смс, когда Белая на суде добивается признания аудиоматериалов недействительными. Архипова рвет и мечет. И зовет Грома свидетелем. Это похоже на падение в бездну, когда, впервые за несколько месяцев глядя на исхудавшего мертвенно-бледного Сережу, сидящего в стеклянной коробке, Игорь ссылается на 51 статью. Родители, дети, супруги, соулмейты. Про последних часто забывают, так как их процент ничтожно мал. Игорь ловит взгляд Разумовского – глаза разного цвета, отмечает он про себя, как будто два разных человека смотрят на него. На бледных щеках румянец. Недоверие. Безумие. Идет медленно, будто старается оттянуть момент встречи. Дышит часто, то и дело облизывает губы. Игорю кажется, что он сам неосознанно зеркалит его действия. Потом закашливается, сплевывает в пропитанный кровью платок мелкие красные ягоды-семена, появившиеся совсем недавно, надеясь, что это в последний раз. Сережа врезается прямо в него. Игорь гладит его по волосам – их цвет как будто изменился – не такой яркий и медный, а скорее грязно-ржавый. Смотрит в воспаленные сумасшедшие глаза. И, не задумываясь, целует красные сухие губы. Сережа тянется навстречу теплу в попытке получить еще больше ласки. Приоткрывает рот поцелую с привкусом железа. Игорь удивлен этой открытостью. Ведет ладонью по хрупкой шее, прихватывает отросшие волосы на затылке и притягивает к себе еще ближе. Слышатся щелчки затворов фотоаппаратов, а где-то внутри трещат тщательно возводимые стены, освобождаются сдерживаемые эмоции. Впереди ждет долгое восстановление. Игорь надеется, что из сине-золотых глаз исчезнут искры безумия, и все будет хорошо. А пока он тихо шепчет в чужие губы: - Пойдем домой.

Красная-красная кровь -

Через час уже просто земля,

Через два на ней цветы и трава,

Через три она снова жива.