Гомеостаз

      Гермиона ещё раз огляделась, комкая в руках огромный носовой платок, который уж точно принес в этот мир Рон, и выскочила наружу. На грохот, с которым она сбежала по лестнице, с кухни выглянул Северус, но она лишь сложила ладони в умоляющем жесте:       — Подожди тут немного, я скоро вернусь. Это срочно.       Задержаться и не вышло бы: она забыла надеть мантию, так что на улице начала мерзнуть, ещё не успев переместиться на место. Но списать всё на спешку, темноту, забывчивость и изменившийся из-за снега рельеф всё равно не выходило. Гермиона сделала несколько кругов по тому участку кладбища, где ещё недавно закопала обручальные кольца, то накладывая на себя согревающие, то озаряя Люмосом очередное надгробие с чужим именем, однако, совершенно ничего не добилась. Могилы просто не было.       Это напомнило ей об Обливиэйте, который уничтожал в том числе и физические проявления фактов, противоречащих стертым или измененным воспоминаниям. Вот только действие заклинания касалось жизни исключительно тех людей, на которых оно было непосредственно наложено, а сейчас, что-то подсказывало ей, забытье являлось глобальным. Да, наверняка о Роне в этом мире помнила только она одна, как чужак, не вписывающийся в систему. Мироздание просто вычеркнуло его из истории, стремясь сохранить стабильность.       Холод, кажется, проник в самую душу, её охватила паника. Гермиона выскочила обратно на дорогу и трансгрессировала, даже не удосужившись проверить, не видит ли запозднившегося посетителя какой-нибудь ночной сторож. На счастье её не расщепило, но приземлилась на дорожку, ведущую к входной двери, она неудачно и едва не подвернула ногу. Так что влететь в прихожую не вышло, пришлось медленно хромать. Хотя в спешке не было никакого смысла. Что она могла сказать Снейпу? И, главное, зачем?       Из кухни послышался голос Грюма, и это слегка отрезвило её, заставив собраться. Не зря Северус опасался его неожиданного визита. Гермиона сунула палочку в рукав и спрятала покрасневшие от холода ладони за спиной, заходя в гостиную. Аластор, стоящий на пороге кухни, тут же смерил её внимательным и, надо сказать, весьма недовольным взглядом. Но говорить начал вполне спокойно:       — Где ты была? Что-то случилось?       — Нет, нет, — она натянуто улыбнулась. — Просто вспомнила одну мелочь. Хотела убедиться, что с моим другом из будущего… всё будет в порядке. Может, я рассказывала про него? Его зовут… будут звать Рон.       И всё же она предприняла попытку прояснить ситуацию. Наверное, так стоило поступить изначально, а не мчаться на кладбище. Сейчас надежда была уже совсем глупой, Гермиона даже не могла сформулировать, какого ответа ждет.       — Никогда не слышал, — развеял последние призрачные сомнения Грюм. — Зато только что узнал, что ты собираешься съехать отсюда.       Он кивнул на Северуса, который с не менее напряженным видом застыл у обеденного стола, почему-то комкая в ладонях прихватку, хотя вряд ли собрался готовить. Занимал руки, чтобы случайно не проклясть Аластора?       — Да. Не хочу злоупотреблять гостеприимством Дамблдора дольше необходимого.       — Ясно, — отрывисто бросил Грюм и, кажется, опять сделал над собой усилие, продолжив чуть мягче. — А я вот зашел, чтобы предложить тебе работу.       Ей показалось, что он сделал последний рывок, когда практически позвал её замуж, и наконец отпустил ситуацию. А его сохранившееся негативное отношение к Снейпу само по себе ещё ни о чем не говорило — у них были объективные причины не любить друг друга даже вне противостояния за её руку и сердце. Но она ошиблась. Видимо, Аластор просто старался вести себя с ней сдержаннее, помня провал эскалации, а вовсе не отказывался от захватнических планов в принципе. Упёртый во всем.       — В аврорате?       — Да.       Кажется, они мельком обсуждали её будущее трудоустройство, но без какой-либо конкретики. Да и некогда было: Грюм заходил к ней всего раз или два с тех пор, как она очнулась в последний раз. Поэтому его предприимчивость в этом вопросе и удивила её, наведя на размышления о личных мотивах. Но может, Аластор просто подсознательно, на каком-то метафизическом уровне скучал по Рону, с которым они могли общаться и в профессиональной плоскости?       — Какой из меня аврор? Если я могу за себя постоять, это не значит, что у меня есть способности к такому виду деятельности.       — Пока не пройдешь подготовку действительно никакой. И сейчас набор в стажеры уже закрыт, но начать можно и с офисной работы.       А если она согласится, он наверняка предложит ей индивидуальные тренировки и помощь в принципе, как когда-то в прошлом. Нет, тут определенно всё было продумано именно с целью сближения.       — Стать тыловой крысой, серьезно?       Северус за спиной Аластора закатил глаза и отбросил прихватку на стол, но лезть в разговор не стал, как и браться за палочку.       — Временно. К тому же я надеюсь, что организация службы будет изменена в течение следующего года, так что, возможно, перекладывание бумажек в кабинетах станет чуть более полезной занятостью, чем сейчас.       — Мило. Так и скажи, что просто не справляешься с Блэком и молишь о помощи, — Гермиона постаралась немного расслабиться, чтобы перевести разговор в шутку.       — Ничего подобного, — проигнорировал её издевку Грюм. — Таким, как он, армейская дисциплина идет только на пользу, так что не волнуйся, через пару лет его будет не узнать.       — Если он не сбежит от вас раньше.       Аластор в ответ лишь развел руками и сам закрыл тему, принявшись убеждать её в том, что стоило предупредить всех о своем решении. Выбитая из колеи, она согласилась с претензиями и пообещала перенести переезд на утро. Трансгрессировать в Хогвартс и разговаривать с Дамблдором сейчас совершенно не хотелось. Она прекрасно понимала, что визит однозначно закончится бесполезным обсуждением Рона, которое только больше расстроит её. Всё, что директор мог ей сказать, пытаясь объяснить феномен, Гермиона и так прекрасно понимала. Было лишь немного интересно, сохранился ли волшебный, хоть уже и замерший портрет, но выяснение этого не стоило остальных страданий.       Когда Аластор наконец ушел, Северус понял всё по её усталому взгляду и не стал настаивать на немедленном побеге, но поинтересовался:       — Ты в порядке? Что-то всё-таки случилось?       — Ничего страшного, просто привет из будущего, как я и сказала, — отмахнулась она. — А как ты? Вы же тут не разругались без меня?       — Не беспокойся, аврор Грюм уже почти не выводит меня из себя, — тоже легкомысленно фыркнул Снейп.       — С чего вдруг такие перемены? Ещё час назад…       — Если бы ты давала ему шанс, он так за тобой не бегал бы, — лаконично пояснил он и начал расстегивать манжеты. — Я останусь?       — Конечно, — облегченно выдохнула Гермиона.       Мысль об одиночестве отчетливо нервировала её. Так что, возможно, только близость Северуса (и энергозатратный секс) позволила ей более-менее спокойно уснуть и практически не мучиться кошмарами. Сны снились абсурдные и неприятные, но хотя бы не отчаянно кровавые, поэтому с утра её охватила скорее меланхолия, чем новый приступ паники. Рона теперь не существовало на всех уровнях бытия, но до насильственного стирания он уже был мертв, так что едва ли пострадал ещё больше. А вот она была жива и должна была как-то продолжать существовать со всеми этими избыточными знаниями. И лишние переживания уж точно не укрепляли её положение в пространственно-временном континууме, так что смысла дергаться и пытаться что-то сделать (что, например?) не имелось. Переиграть время невозможно. В конце концов, оно всё равно возьмет свое, ведь так?       Снейп ушел на работу ещё до завтрака, так что она механически жевала тост в одиночестве, раздумывая о том, почему часть вещей Рона сохранилась, несмотря на экстраординарные обстоятельства. Логично было предположить, что остались только обезличенные предметы. Палатка, книги, какие-то тряпки… Всё, что прямо не указывало на владельца. А вот вместе с могилой, вероятно, исчезло и само тело. Но что стало с их с Северусом обручальными кольцами? В принципе, они не были связаны с Роном напрямую, значит, по идее, так и остались лежать где-то под землей на кладбище.       На этом мысль стопорилась и дальше не шла, так что Гермиона попыталась переключить себя на что-то более конструктивное. Или хотя бы приятное. Приближалось Рождество, так что было бы не лишним купить всем близким и просто знакомым подарки. Прошлые праздники в этом мире её совершенно разочаровали, но сейчас у неё сложился куда как более широкий круг общения, так что условия уже благоволили. А продолжать строить планы всё ещё было полезно для психики.       Гермиона постаралась не думать, что все эти приятные мелочи, которые она намеревалась купить, тоже могут исчезнуть, и намотала шарф на шею. Бродя накануне без верхней одежды в ночи она пусть и не заболела, но явно словила переохлаждение, так что сейчас постаралась утеплиться. Косая встретила её вполне себе приятной предпраздничной атмосферой с пока ещё относительно редкими украшениями и объявлениями о скидках и специальных предложениях на фасадах магазинов. Гермиона мысленно поязвила над тем, что маркетинг добрался даже до волшебного мира семидесятых, и перво-наперво зашла в книжный. Да, она рисковала застрять там на весь день, но зато могла рассчитывать на эффективное отвлечение от тревог. К тому же подарить Северусу и, к примеру, Люпину книги казалось ей хорошей идеей. Лили можно было выбрать какую-нибудь занятную штуковину из магазина всякой всячины. Сириусу — защитные перчатки, Дамблдору — необычные носки. Не зря же Гарри рассказывал ей об этом чудачестве директора. Аластору… Сложный вопрос. С одной стороны, ей искренне хотелось его порадовать, с другой, она опасалась, что он воспримет её старания как признак ответного чувства.       За рассуждениями о том, стоит ли ей что-то покупать Медоуз, Лонгботтомам, которые должны были скоро вернуться на родину из полезной поездки по Европе, и прочим знакомцам по Ордену, Гермиона всё же заставила себя покинуть букинистический и направилась в кондитерскую. Чтобы приобрести сладости для Слизнорта, понятное дело. И в этот момент подловила себя на том, что держится поближе к стенам и старается обходить прохожих на максимальной дистанции, хоть это было едва ли возможно на узкой улочке. От мыслей об исчезновении Рона ей, может, отвлечься и удалось, но вот старые ментальные травмы так и продолжали мучить. И хоть, учитывая обстановку в обществе, осторожность была не лишней, это был очередной минус в копилку её проблем с эмоциональным состоянием.       В общем, бесконечно бродить по магазинам не вышло. И без того слабый настрой окончательно пропал, так что она отказалась от идеи отобедать в кафе и переместилась в Хогвартс. Но с Дамблдором перекинулась буквально парой слов. Он был занят и, кажется, спешил, её желание жить у Снейпа не то чтобы как-то его заинтересовало, единственное, он посоветовал озаботиться защитой здания. Гермиона уверила директора, что её паранойя и так не допустит брешей в броне, и сбежала, так и не задав никаких сложных вопросов.       В дом Северуса, в их дом, они вернулись уже вдвоем, благо, он освободился от работы достаточно рано. Она сразу взялась за ужин, так как организм всё же требовал питания, но её унылое состояние не скрылось от Снейпа. Он, впрочем, списал его на обстановку, будящую неприятные воспоминания. Спросить его о том, какие именно воспоминания он имеет в виду, Гермиона также не решилась. Кто теперь в их коллективной памяти убил оригинальное воплощение Воландеморта? «Мадам Фицрой»? Грюм? Медоуз? Ни один из вариантов слышать ей не хотелось. Рон и так погиб в безвестности, а теперь и вовсе стал лишь миражом, который видела только она одна. Было так обидно.       Оставлять её один на один с печалью, впрочем, никто не собирался. Северус, чувствуя себя виноватым, несмотря на её уверения в обратном, активно помогал с готовкой и уборкой, которая конечно же потребовалась. Он ведь почти не бывал тут, с тех пор как начал работать в Хогвартсе. Но мало того, полноформатное наступление Аластора тоже продолжилось. Не успели они помыть посуду, как к ней прилетела та самая вечно недовольная служебная сова. Грюму нужен был ответ насчёт его предложения и побыстрее. Сложно было сказать, реально ли его поджимали сроки или он хотел просто поскорее вновь увидеться, поняв, что они с «мальчишкой» опять всерьез сошлись.       — Я встречусь с Аластором завтра в обед, — огласила свое решение Гермиона, ища перо, чтобы сообщить об этом самому Грюму. — Я подумала, но идея стать аврором и уж тем более тыловой секретаршей так меня и не прельстила.       Сова переминалась с ноги на ногу на подоконнике, отогреваясь, но угощение не приняла.       — Ты можешь отказать ему прямо сейчас, — пробубнил Северус, вытирая чистые тарелки полотенцем. — Письменно.       Тон слабо вязался с вчерашним утверждением, что ему уже по большей части плевать на соперника, но она не стала язвить — любой намек на их общение с Лили тоже с лету заставлял её поутихшую ревность восставать из пепла.       — Дело не только в работе. Думаю, мне стоит поставить символическую точку для нашего общего спокойствия.       Конечно, сложно было сказать, что она вообще когда-то давала Аластору поводы думать, что они будут вместе. Может, только до того момента, когда он похитил её и напоил Эйфорийным эликсиром, да во время происшествия в примерочной. Правда, череда последующих отказов его явно не впечатлила, и очередная попытка вряд ли будет принята более серьезно, но…       — Кажется, ты пытаешься ставить её уже полгода, если не дольше, — подчеркнул очевидное Северус, хотя она уже привязывала записку с ответом обратно к лапе птицы.       — Справедливо. Но нас на Гриффиндоре учили никогда не сдаваться, — улыбнулась она, понимая, что Аластор скорее всего тоже когда-то носил красно-золотой шарф.       — Постой, — Снейп положил ещё мокрое блюдо на стол и развернулся к ней. — Ты гриффиндорка? Я думал, что ты когтевранка.       — Разочарован? — она закрыла за птицей окно и шагнула к нему.       Её ладонь легла на его грудь и принялась расправлять складки на рубашке, но как бы невзначай наткнулась на пуговицы.       — Немного.       Северусу определенно удалось если не вселить в неё надежду снова, то хотя бы успокоить. Она была жива, она была здесь, она была любима. Стол, правда, не выдержал силы их взаимных чувств и немного перекосился, но с этим магия уж точно могла помочь. А ещё Гермиона даже не вспомнила в процессе про свой первый раз с тем Северусом, произошедший на этой же кухне. Это было немного печально, но она посчитала данный факт самим по себе хорошим знаком — может, завтра она уже официально распрощается со всеми своими условными бывшими, чтобы сосредоточиться на актуальном.       Аластор, впрочем, словно оттягивая момент, перенес встречу сначала на час, а потом и вовсе на вечер. Из-за этой неопределенности Гермиона не смогла ещё раз посетить Косую, чтобы докупить подарки, и толком не разложила вещи на новом месте, предпочтя этому поваляться в кровати, чувствуя легкое недомогание. Видимо, всё же простыла из-за забега по кладбищу, да и лодыжка, поврежденная при неудачной трансгрессии, немного опухла. Но найти силы приготовить обстоятельный ужин, зачаровав его, наложив согревающие, чтобы встретить Северуса во всеоружии заботливой хозяйки даже если придется задержаться на переговорах с Грюмом, ей, к счастью, удалось.       — В аврорате все хорошо? — перво-наперво спросила она, когда наконец зашла в дом на Баркер и отряхнула мантию от успевшего налипнуть снега.       Вопрос был к месту. Аластор сидел на диване в гостиной и перебирал какие-то бумаги на журнальном столике. Если застав Дамблдора занятого подобной рутинной работой, она удивилась, то сейчас едва удержалась от пораженного восклика. Всё действительно сильно изменилось относительно её представлений из будущего.       — Нет, — огрызнулся Грюм и поднял на неё часто встречающийся у него в последнее время очень недовольный взгляд. Но на сей раз явно не она была причиной его злости. — Переходный период, это понятно, но кавардак там полный. Начальство со дня на день подаст в отставку, опасаясь обвинений. Несколько сотрудников уже осуждены за пособничество Воландеморту, часть на больничном или, того хуже, мертва. А кто не собирается увольняться, зашивается в две смены. Мне приходится присматривать за Медоуз чуть ли не круглосуточно в отсутствии достойных альтернатив.       Да, тот же Бруствер ещё, наверное, лечился, а Дамблдор наверняка попросил Грюма напрячься, переживая за безопасность своей протеже.       — Так тебе реально нужна помощь по работе? — дошло до неё.       — Естественно. А ты что подумала, Гермиона? — саркастично отозвался он, сворачивая пергаменты в трубку и засовывая их в карман.       — Что ты придумал повод для того, чтобы поговорить.       — И о чем же? — он откинулся на спинку дивана.       — К примеру, об Амикусе Кэрроу, — выдала она, чувствуя себя глупо из-за того, что эгоистично свела всё к себе. — Учитывая, что я опять впадала в кому, а потом мы почти не общались, нам так и не подвернулась возможность это обсудить.       А ещё, учитывая, что из коллективной памяти исчез Рон и его фирменные приемы психологической поддержки, Грюму должно было стать хуже в плане сохранения здравомыслия. Никакой больше эстафеты добра. С другой стороны, теперь выходило, что он не потерял человека, которого мог назвать другом, так что пострадал меньше. Но Гермиона сомневалась, что это был равноценный обмен.       Аластор перестал сверлить её взглядом, уставившись куда-то в стену, и почесал небритый подбородок. Несчастным он не выглядел, напротив, был по-деловому собран. Но фанатичный трудоголизм сам по себе мог быть плохим симптомом. Уж ей ли не знать.       — Альбус пообещал мне, что разрешение на использование Непростительных скоро отзовут. Жестокость порождает только жестокость. Но что сделано, то сделано.       — Думаю, Мэган была бы рада, что ты за неё отомстил, — неожиданно даже для себя самой выдала Гермиона. И фыркнула: — Она не производила впечатление особо миролюбивого человека.       — Это точно. А эти братец с сестрой не были святыми, — поддержал Грюм. — И заслуживали такого конца.       По крайней мере эти события в его сознании не исказились. Логично, ведь Рон в них напрямую не участвовал.       — Но тебя всё равно это тяготит, — она устала стоять посреди комнаты, так что прошла вперед и села в «дамблдоровское» кресло.       Судя по тому облегчению, что её охватило в этот момент, чувствовала Гермиона себя хуже, чем думала. Кажется, у неё поднялась температура. Надо было уже самой перенести встречу, чтобы спокойно пролечиться. Но насморк пока не начался и горло не болело, так что она не выпила даже Бодроперцовое.       — Есть в этом какой-то момент высокомерия. Мне не нравится это не потому, что я так уж жалею об их утраченных жизнях и осуждаю самого себя за сам факт убийства. Я просто не хочу уподобляться. Хочу быть выше этого, лучше.       — Жестокость порождает жестокость, — повторила Гермиона. — Однако и благородный гуманизм не всесилен. В моем мире Дамблдор пытался действовать куда мягче, цивилизованнее, но даже тот Аластор убил в схватке несколько человек. И потерял много товарищей.       — Неудивительно. Альбус, может, и хороший дуэлянт, но по духу своему совсем не боец, — усмехнулся Грюм. — И в полководцы не годится.       — Полагаю, он и лидером быть не хотел, просто так вышло.       — Логика из разряда «кто если не я».       — Что-то вроде того.       Она подалась вперед, но взять его за руку не решилась.       — Всё кончилось. Не идеально и вряд ли навсегда — всегда будут те, кто жаждет хаоса и разрушений, как ты и говорил. Но ты уж точно сделал всё, что мог, чтобы предотвратить катастрофу.       — Предлагаешь мне продолжить нормальную жизнь?       — Да. Ты, кажется, собирался построить головокружительную карьеру. Смотрю, уже привыкаешь к обязанностям начальника, — Гермиона кивнула куда-то в сторону его кармана, намекая на бумаги. — А в личном плане могу посоветовать тебе приглядеться, к примеру, к Медоуз, раз уж вы теперь проводите много времени вместе.       Грюм оскалился.       — А вот это волнует уже не меня, а тебя.       — Возможно. Просто хочу напомнить тебе, что на тебя купилась Беррес. И, частично, одна путешественница во времени, — она погладила зачесавшееся предплечье сквозь ткань. — Так что вряд ли я ошибусь, если предположу, что у тебя довольно высокий социальный рейтинг. Особенно, когда ты не грубишь, не лезешь с ментальными проверками в голову и не похищаешь ради допроса.       — Боюсь, с недавних пор моя популярность слегка упала, — он легко похлопал себя по щеке, указывая на протез.       — Это мелочи. И если ты…       Гермиона прервалась, когда Аластор схватился за отворот плаща и вытащил из внутреннего кармана кольцо. Руки, теперь уже обе, зазудели сильнее, и это встревожило её, но не то чтобы особенно сильно. Такие приступы периодически случались. Взять хотя бы момент личной встречи с Воландемортом.       — Легок на помине! Альбус интересуется, со мной ли ты.       — О, я ему нужна? — она ещё немного подалась вперед и рефлекторно потерла предплечья о колени, пытаясь унять раздражение.       — Не знаю, сейчас спрошу, — Грюм направил палочку на золотой ободок, но поднял взгляд на неё и нахмурился. — Ты в порядке? Мне кажется, ты побледнела.       — Да вроде всё…

* * *

      Гермиона очнулась и широко распахнула глаза. Было темно и тихо, так что она не смогла сразу понять, где находится. Но о том, чтобы подняться и оглядеться и речи не шло. Всё тело ломило, она чувствовала жуткую слабость, словно давно не ела. Хорошо хоть сознание вроде бы сохраняло ясность.       — Мадам Фицрой?       Она повернула голову на бок и увидела Помфри, стоящую в нескольких шагах от изголовья больничной койки. Что ж, кажется, с местом можно было определиться. Очевидно, они находились в Хогвартсе.       — Что случилось? — простонала она неприятно слабым голосом.       Но всё же немного оклемалась и сфокусировалась.       — Вы потеряли сознание, и аврор Грюм доставил вас сюда. Я оказала вам помощь и оставила отдыхать.       — Сколько я?..       — Пару часов, — Помфри взмахнула палочкой, очевидно, проверяя её состояние.       Но лишь мельком взглянула на показатели и сразу наклонилась к прикроватной тумбе.       — Не слишком ли долго для обморока? — Гермиона предприняла попытку подтянуться на подушки повыше, однако, не преуспела.       Так что пришлось медсестре помогать, чтобы влить в неё укрепляющее, сваренное, вероятно, Северусом. Хотя, может, и просто закупленное в аптеке, всё же просто на вкус она не могла точно определить авторство.       — Определенно слишком долго, — Помфри недовольно поджала губы, проверяя реакцию её зрачков. — Вы пережили сильный кризис неизвестной этиологии, который привел ваш организм к истощению вплоть до потери объема циркулирующей крови. И я не имею ни малейшего представления, чем могу вам помочь, кроме примитивного купирования последствий.       Похоже, время решило перевести её внутренние часы, уровняв их с общими показателями, и резко передвинуло стрелки на пару дней или даже неделю вперед. По крайней мере, такой вариант объяснения случившегося первым пришел ей в голову. Хотя в него слегка не вписывалось то, что недомогание она почувствовала ещё задолго до приступа.       — Я хотела отправить вас в Мунго, — словно извинилась медсестра, — но профессор Дамблдор не позволил.       — Думаю, у него были на это веские причины.       — И, надеюсь, он хотя бы вам их объяснит — он попросил меня вызвать его незамедлительно, как только вы очнетесь.       — Хорошо, — ещё немного активизировалась Гермиона. — А Аластор?..       — Аврора Грюма и мистера Снейпа я отправила восвояси. С дежурством у койки прекрасно справляются сигнальные чары, — отрезала Помфри, уже выходя за ширму.       Директор тоже не заставил себя ждать. Не успела она немного расшевелиться и всё же сесть поудобнее, как он уже опустился на стул рядом с кроватью и взмахнул палочкой, плотнее закрывая перегородки.       — Очередной хроносбой? — тут же выпалила она, не желая тратить время на вежливые расшаркивания.       — Да, хотя и несколько иного характера, — кивнул Дамблдор.       — Поэтому я тут, а не в больнице, — удовлетворенно заключила Гермиона. — Целители мне все равно никак не помогли бы.       Но директор неожиданно продолжил тему:       — Отнюдь. Вполне возможно, что специалистам удалось бы эффективнее поставить вас на ноги. Но, как я уже упоминал, не одному мне интересна теория времени. Боюсь, даже если бы они не заметили вашей особенности, то подробности о загадочном случае дошли бы до Отдела тайн, и это породило бы множество сложностей для нас. Они и без того уже задавали мне неудобные вопросы.       — Про меня? — всполошилась она.       — Без такой конкретики. Однако, это всё равно обеспокоило меня. Если бы они выяснили ваше происхождение, я не смог бы вас защитить. Конечно, Отдел тайн — не тайная полиция и не имеет цели вам навредить, но они наверняка захотели бы изучить ваш случай. А для этого им пришлось бы изолировать вас. Я посчитал, что ни я, ни вы не готовы на это пойти.       — Меня уже поздно запирать, — фыркнула Гермиона. — Я и так изменила всё, что только можно.       — Да, можно сказать, что вы достигли своей цели, — вновь смертельно серьезно продолжил директор. — Но хронологические искажения, что вы порождали, с самого начала были плохим знаком. И они до сих пор не только не идут на спад, а, напротив, усиливаются. Значит, вы так и не попали в нужное русло, не синхронизировались с миром. До недавних пор это компенсировалось той пользой, что вы несомненно приносили мирозданию, но сейчас, по всей видимости, вы уже просто самим своим существованием нарушаете равновесие.       — То есть я выработала свой ресурс и теперь больше не нужна?       — И, вероятно, даже в большей степени опасны. Конечно, я могу только предполагать, но у меня есть серьезный повод рассуждать в подобном русле.       Возмущаться не хотелось, ведь Дамблдор рассказывал прекрасно известные ей вещи. Просто он забыл про Рона и то, что говорил о нем, а теперь, по сути, повторял те же слова, только уже по отношению к ней.       — И что же это за повод? — всё же уточнила она, пытаясь размять онемевшие ноги под одеялом.       — Всё тот же всегда смущающий меня в теориях про путешествия во времени эффект двойника.       — Двойника? Но в этой реальности ещё…       — Гермиона Джин Грейнджер должна родиться девятнадцатого сентября семьдесят девятого, — перебил её напрашивающееся восклицание Дамблдор. — Как вы считаете, когда вас зачали?       Она помолчала какое-то время, честно пытаясь подсчитать срок, но не желая осмысливать его логику.       — Где-то под Рождество, примерно в эти дни, — тихо заключила Гермиона и всё же по привычке упрямо забубнила: — Но даже если пути моих родителей не изменились, и она появится на свет в срок, мы с ней будем совершенно разными людьми. Возраст, судьба, да даже банально имя — нас ничего напрямую не связывает. Может, мы даже генетически будем различаться, как родные сестры. Это не должно стать проблемой.       — К сожалению, это уже стало проблемой, — Дамблдор наклонил голову, пристально уставившись на неё поверх очков. — Полагаю, что именно с этим связано ваше нынешнее состояние здоровья. Конечно, мы не можем сейчас даже с помощью магии понять, беременна ваша мать или нет. Но такое совпадение сроков и ход развития ситуации определенно настраивает на не слишком приятные выводы.       — То есть вы даже не знаете точно, но уже проводите какие-то параллели? — возмутилась Гермиона, но скорее защищаясь, чем нападая.       — Боюсь, что когда все станет кристально ясно, для вас уже будет поздно.       На секунду ей показалось, что он угрожает ей. Не со зла, а из, так сказать, милосердных побуждений, из-за которых когда-то хотел избавить от лишних страданий Ариану. Её даже пробила дрожь. Или это был просто озноб? Кажется, Помфри сказала, что у неё как будто бы произошла потеря крови.       Но тут же наваждение прошло. Во взгляде Дамблдора читалась скорее печаль, с которой он смотрел на пейзаж, за тем обычно занавешенным зачарованным окном в кабинете. На место, где Ариана умерла. Впрочем, это выражение на его лице ей тоже не особенно нравилось.       — Возможно. Но пока что я просто почувствовала недомогание в неудачный период времени, — спокойно и твердо продолжила Гермиона, чувствуя себя адвокатом на собственном суде, подключая всю свою окклюменцию. — И даже если то, что мне стало плохо, и вправду как-то связано с появлением двойника, до её рождения девять месяцев. Какое-то время подумать и что-то решить у меня точно есть. А если бы мироздание так критично относилось к факту моего существования, то просто избавилось бы от меня в два счета.       Как стерло Рона.       — Я понимаю ваши чувства, но нет, я составил эту логическую цепочку, ориентируясь не только на состояние вашего здоровья, — попытался оспорить Дамблдор, однако, как-то почти нерешительно.       Наверняка другие подводки для его рассуждений были ещё слабее предыдущих.