дестрой

Отношений нормальных между ними не было никогда и не могло быть в той реальности, в которой они пересеклись. Единственное, Волков был приятным наставником. С ним можно было делить сигареты, глупо шутить и быть собой; до цветных волос он не доебывался. За свои синие патлы Шурик был готов драться и вгрызаться. А Олег почему-то любил класть большую ладонь на макушку, гладить, трогать. Когда Волков впервые видит его, Шуре едва исполнилось восемнадцать. Он совсем юный, счастливый и даже довольный тем, что год жизни отдаст казарме, а может и больше. Как Волков. Только горько усмехается, когда узнает, с каким восторгом чужие родители говорили о величии армии и долге родине. Шура не слишком удивляется, когда довольно раздвигает ноги перед Волковым, стаскивающим с него берцы и брюки. У него в глазах черти и дикий восторг, на него посмотрел такой мужчина. Олег мнет за задницу, в нем столько силы, что он может сгибать пополам и вертеть, как захочет. Вылизывая губы, Шура скулит и не может перестать подставляться под длинные пальцы. У Олега точно кто-то есть на гражданке. Шурик не дурак, понимает, о чем ведутся разговоры и переписки, но не спрашивает. Лезть в личное кажется чем-то излишним. Он мирится с тем, что возможно спит с занятым мужиком. Но раз самого Волкова мотает между Шурой, который рядом и под боком, и кем-то другим, то не шурочкины это проблемы. Моральный компас уже не работает. В кресле Олег сидит, раскинув бедра, желание Шуры устроиться между них сильно отдается возбуждением в животе. Стоять перед ним на коленях, стирая их до красноты об пол, кажется чем-то естественным. Он старательно и глубоко сосет, пытаясь показать весь свой скромный опыт. Его держат за затылок, натаскивают в нужном темпе, Шура послушен и доволен, уже привыкший. Когда-нибудь у них будет нормальный секс, думает Шура. Его спустя месяц впервые раскладывают на столе торопливо и резко. Он вспоминает, что еще девственник, напуганно в сторону отводя глаза. Пытается делать вид, что ему не страшно. Сам в это почти верит. Олег расстегивает штаны, Шура понимает, что он попал. Ему труднее держать лицо, стонать мелодично, а не хныкать, пока пальцами слишком долго и нетерпеливо тянут. Сразу тремя. Шура не говорит о боли, не просит ласки и аккуратности, не создает проблем своей неопытностью. Волков его хочет и это самое большее, на что может рассчитывать Шурик. Делает вид, что все ок. Будто его каждый день пальцами растягивают и на члене дают посидеть регулярно. Кажется, Олег все знает и понимает, потому не шлепает, а медленно гладит. Необьяснимый прилив тупой нежности раздражает. Волков зажимает ему рот и ускоряется. Рука на губах очень вовремя, Шура беззвучно матерится и кричит, пока его животно трахают. В глазах слезы, оргазм больной и противный. Облегчение проходит спустя пару секунд. Его отпускает, пока рука широко гладит поясницу. Шура вырывается, падая на колени, надрачивая и подставляя лицо. Его тянут за волосы вбок, сперма оказывается на щеке. Пока он застегивает ремень, Волков проверяет телефон, кому-то набирает короткий ответ и снова прячет в карман. Шура улыбается чуть криво и лезет поцелуем в губы. Внутри ничего не трескается и не осыпается осколками, но в голове застревает вопрос. А выберешь ли ты меня?