I will fix you

      Юнги был музыкантом — он сочинял по-настоящему красивую музыку, и Чонгук, как оказалось, слышал не одну его песню. Даже больше: несколько из них были его самыми любимыми.       Светлый и очень добрый, Юнги не раз подвергался нападкам любителей побуллить, и Намджун — его бывший сосед по лестничной площадке — еще в школьные годы взял за привычку провожать своего маленького хёна в школу и обратно.       Делать он это стал, если уж совсем честно, из-за врожденного чувства справедливости — просто он не раз видел возвращающегося из школы Юнги с разбитой губой, с синяками и в разорванной одежде, тянущего за собой лямку тяжелого рюкзака. Ярость от осознания того, что происходило с его соседом, бурлила в Намджуне, и хотя он был на три года младше Юнги, вымахал достаточно, чтобы не бояться местной заносчивой школьной шпаны.       Поэтому в одно утро он, услышав щелчок соседней двери, тут же выбежал из своей квартиры.       — Доброе утро, хён! — поприветствовал он соседа. — Можно пойти в школу вместе с тобой?       Юнги очень обрадовался неожиданной компании, его глаза засияли, и он часто-часто закивал. Как Намджун и надеялся, тот даже не задумывался, почему его сосед каждое утро шел с ним вместе в школу, а после уроков ждал его у ворот, чтобы пойти вместе домой. Хотя Джун учился в младшей школе, а Юнги — в средней. Потом Юнги перешел в старшую, а Намджун — в среднюю, но это ему не мешало по-прежнему каждый день провожать своего хёна в школу. За опекой и желанием защитить пришла и крепкая дружба.       Когда Юнги выпустился и уехал учиться в столицу, Джун очень переживал, что там его маленького хёна будут обижать, но всё обошлось. Кажется, Юнги нашел хороших друзей, и Намджун смог вздохнуть спокойно. Окончив школу, он поступил в высшую школу полиции в Университете Донгук в Сеуле.       Однажды он приехал домой к хёну, который в это время уже стажировался в сеульской музыкальной студии, и нашел его там в очень плохом состоянии. Юнги был жестоко избит, но наотрез отказывался ехать в больницу или обращаться в полицию. Кажется, светлые люди стабильно притягивают мерзавцев. Намджун так никогда и не узнал, что произошло с Юнги, но, кутая в свои объятия и поглаживая по голове рыдающего хёна, он пообещал себе никогда его больше не оставлять.       Когда учеба Кима подошла к концу, он получил назначение в один из полицейских участков в окрестностях Тэджона. Там и остался. Какое-то время спустя Юнги решил перебраться поближе к Джуну. Потому что (как он сообщил) писать музыку можно везде, и для этого совсем необязательно жить в большом городе.       Юнги всё чаще сидел дома, всё длительнее были периоды, когда он не выходил из своей квартиры, и Намджун, приезжая к хёну в гости, находил все свидетельства того, что между его визитами Юнги не покидал свое жилье.       А потом у Юнги возникла эта идея фикс — вообще уехать туда, где нет людей. Намджун, как мог, бойкотировал это, пока не был вынужден сдаться перед умоляющими глазками хёна. Тогда Джун и придумал эту систему с баллами. Юнги, обожавший всё забавное, очень быстро согласился на такие условия. Стоит ли говорить, что получить 100 баллов Мину не светило?       Каждую неделю Намджун составлял свой график дежурств таким образом, чтобы на сутки выпасть из общественной жизни, и уезжал в уединенный домик своего друга. Привозил всё необходимое — продукты, бытовые товары, лекарства, свежие журналы, новые блокноты и всё, что Юнги заказывал ему в предыдущий визит. Этот день они проводили вместе, дурачась, играя в карты или гуляя на открытом воздухе, наслаждаясь изумительной природой и устраивая небольшие пикнички.       А еще Ким был посредником между Юнги и его заказчиками — продюсерами из мира развлекательной индустрии, для подопечных которых Мин писал песни.       В этот раз Джун опоздал почти на двое суток — и это было впервые. Он лишь надеялся, что Юнги не будет переживать, ведь они заранее оговорили поправку на непредвиденные обстоятельства — три дня.       Ким с самого утра загрузил всё необходимое в машину и отправился в путь. Чувствовал он себя неважно, апатия впервые в жизни настолько сильно овладела им. Намджун был болен, и он даже знал, чем — Пак Чимин головного мозга. Но он очень хотел верить, что это заболевание, как ветрянка: переболел раз, а потом на всю оставшуюся жизнь иммунитет.

***

             Чонгук и Юнги проговорили всю ночь — они сидели в гостиной, перед огромным окном, смотрели на мутные очертания озера и горных вершин, ели вкусняшки и рассказывали друг другу буквально обо всём.       — Чонгук-и, я уверен, очень скоро ты найдешь Тэхена, — заверил Гука Юнги.       — Да, но что я буду делать, когда мы встретимся? — с сомнением спросил тот. Этот вопрос сидел в нем болезненной занозой. Которую не вытащить, но которая болела с каждым днем всё сильнее.       Юнги задумался.       — А что ты вообще хочешь? Какая твоя цель?       — Попросить прощения, — немного неуверенно ответил Чон.       — Не вижу проблем — попроси.       — Да, но…       — Что?       Гук тоскливо улыбнулся.       — Этого ведь мало, да? «Прости меня» — это же просто слова? В них нет никакой силы, никакого исцеления, какими бы искренними они ни были? Ведь правда? — Чонгук помолчал, пытаясь собрать мысли в кучу и сформулировать никак не формулирующуюся мысль. — Я хочу… исправить всё, понимаешь, хён?       Юнги улыбнулся и ласково потрепал Гука по волосам.       — Я снова не вижу проблем, Чонгук-и. Исправь всё.       — Но как? Это только в книгах и фильмах всё легко — главное лишь захотеть. А вот так, в жизни, в настоящей жизни, вся моя искренность не будет иметь никакого значения, если Тэхен вдруг закроется от меня.       — Конечно, он будет закрыт! — возмутился Юнги. — А как иначе? Ты не просто выставил его на посмешище. Ты запятнал его репутацию, из-за тебя он лишился семьи и ее поддержки. Хотя, что это за семья такая, которая выбрасывает своих детей? Это, конечно, другой вопрос. Но самое главное — ты разбил его сердце, Чонгук.       Слышать такое было больно. И у Гука уже в который раз в глазах собирались слезинки. Особый вид мазохизма — раз за разом прокручивать в голове всё то, что случилось пять лет назад. И каждый раз думать: как чувствовал себя Тэхен? Как часто он плакал? Насколько больно ему было? Видел ли он те фото сам, или не нашел в себе сил взглянуть на них? Как понял, что это был Чон и его друзья? Догадался по тому, что был в их компании, когда отключился, или узнал его на фотографии? Насколько ему было стыдно? Как он сумел через всё это пройти? Каким человеком в итоге стал?       — Он тебе не будет доверять, — продолжил свою мысль Юнги. — И это абсолютно нормально. Так что прояви упорство и не сдавайся. Ни ты, ни я не знаем, какой сейчас Тэхен, как он жил все эти годы. Как справился с тем, что с ним случилось, как те события на него повлияли, — он потянулся за новой бутылкой газировки. Надо будет Джуни заказать еще небольшой ящичек шипучки. — Чаще всего, к сожалению, такие переломы срастаются неправильно, — Юнги вздохнул, перенося всё на себя. — И, если что, нужно будет снова сломать, чтобы в этот раз всё срослось так, как надо. Тебе будет нелегко, Чонгук-и. Но знаешь, иногда исцелить может только тот, кто сломал.       Они оба какое-то время молчали, наблюдая за поднимающимся из-за гор рассветом. Если бы Чонгук мог, он бы забрал это окно и этот вид с собой. Он повернулся к Юнги.       — Осталось меньше месяца до конца твоей аренды. Что будешь делать дальше, Юнги-хён?       Мин в мгновение ока погрустнел. Он не хотел возвращаться в небольшой душный городишко и снова все дни сидеть в четырех стенах и считать часы, когда его придет проведать Джун.       — Не знаю, — тихо ответил он.       — Давай договоримся, Юнги-хён. Я разберусь с тем, что натворил много лет назад, а ты — с тем, что случилось с тобой. Обещаешь? — Юнги уже глотал слезы, но кивнул. — На мизинчиках? — Юнги, всхлипнув, снова кивнул, и они поклялись на мизинчиках.

***

      — Это Джуни! — Юнги вскочил, едва заслышав знакомый гул джипа Намджуна.       — Юни, встречай! — послышалось с улицы, и следом открылась входная дверь.       — Ты очень удивишься, Джуни невероятный! — шепнул Юнги Чонгуку.       «Да я уже в шоке», — подумал тот, увидев вошедшего.       Ким был одет в обычную одежду — свободные джинсы и футболку, которая отлично прорисовывала его накачанные руки и рельефный пресс. Приветственная улыбка буквально сползла с лица Намджуна, едва он увидел Чона. Какое-то время Гук и Джун молча смотрели друг на друга. Наконец, Намджун спустил тяжелые пакеты с продуктами на пол.       — Чон Чонгук, — медленно и с расстановкой произнес он.       — Офицер Намджун, — обреченно ответил Гук, совершенно не уверенный, как отреагирует суровый коп на то, что он, недавний арестант, проводит время наедине с Юнги, которого, как Чон теперь знает, Намджун усиленно опекает.       — Офицер Ким, — по инерции поправил Джун. Затем в два шага пересек гостиную и схватил Чонгука, рывком подняв его с дивана.       — Джуни, нет! — заверещал Юнги. — Отпусти его! Он хороший!       — Ты жив, — на грани слышимости пробормотал Намджун и крепко обнял Чона.       Юнги, ничего не понимая, замолчал, а офигевший Чонгук на всякий случай приобнял офицера в ответ.              «Мне не придется говорить Чимину, что то, что он оставил своего друга одного, привело к его убийству».       Джун, глубоко вздохнув, отстранился и встряхнул еще больше офигевшего Чонгука.       — Ты, мать твою, где был?!       — Э-э?..       — Джуни, — Юнги осторожно похлопал друга по плечу. — Откуда ты знаешь Чонгук-и?       Намджун, в конце концов, отпустил шокированного Чона, и тот опустился обратно на свое место, с опаской глядя на полицейского. Ким обернулся к Юнги, всё еще пытаясь обуздать бурю эмоций в своей груди. Хотелось тут же позвонить и обрадовать Чимина. Но мысль о нем мгновенно отозвалась стремительным уколом в сердце. Хорошо, что связь здесь не ловит…       — Он значится в списках пропавших без вести, — только и сказал Джун, повернувшись к сброшенным пакетам.              — Ты говорил, что тебя никто не будет искать! — воодушевленно воскликнул Юнги. — Тебя всё же искали! — он порывисто обнял молчавшего Чонгука. Затем обратился к своему другу, который собирал рассыпавшиеся по полу мандарины и виноград. — Он говорил, что его никто не будет искать!       — Ты явно недооцениваешь своего друга, — Джун поднял голову и взглянул на всё еще хранившего молчание Чонгука. — Пак поставил на уши всех. И, честно говоря, он из тех, кто без особых усилий с наслаждением съест твой мозг чайной ложечкой, медленно и со вкусом, — «И вырвет твое сердце», — осталось не озвученным. — Так что я рад, что ты нашелся. Мне не придется терпеть твоего друга больше ни минуты, — с усилием закончил он.       Юнги повернулся к Чону.       — Это тот самый, который…              — Да.       — Окей, — Мин глубоко задумался. — Он странно себя ведет, — в итоге заключил он.       Чонгук лишь фыркнул.       — Ты это мне говоришь?       Намджун поднял пакеты и отнес их на кухню. Затем вернулся к машине и взял еще парочку пакетов и небольшой картонный ящик. Выгрузив все, он обратился к Юнги.       — Юни, разложи всё, и не забудь положить мороженое в холодильник. А мы поедем.       — Что?! Джуни! Но почему? — мгновенно возмутился Мин. — Почему мы не можем провести этот день втроем? Я уже распланировал пикник и хотел показать Чонгук-и тот родник!       Ким положил свои руки на плечи Юнги и легонько их сжал.       — Юни, он числится пропавшим без вести. Ему нужно в больницу, необходимо взять его показания, искать преступника, пока тот не напал на кого-то еще.       — Я сам заштопал его, — опустив голову, шмыгнул носом Юнги. — Я соорудил приспособление, чтобы доставить его в дом… Я спас его… Ты же дашь мне 50 баллов? — он поднял голову и заискивающе взглянул в глаза Кима.       — Извини, Юни, но нет. И я забираю те два балла, которые дал тебе за то, что ты сам подключил стиралку.       — Ты не можешь так поступить! — возмущенно заорал Юнги, с силой отпихнув Намджуна. — Это несправедливо! Это безобразие! Я требую справедливого подсчета!       — Чон Чонгук, находящийся здесь, стопроцентно доказал, насколько в этом доме небезопасно, — спокойно пояснил Намджун, кивая Чонгуку, чтобы тот поднимался на ноги. — Собирай свои вещи, и выходи на улицу.       — Но… У меня нет никаких вещей… — растеряно пробормотал Гук, с огромным сочувствием глядя на едва не рыдающего хёна. — Даже это, — он пальцами приподнял пижамную ткань на груди, — не мое.       Но Чон понял намек и, ковыляя, побрел на выход.       Когда Чонгук вышел, Намджун повернулся к Юнги.       — Юни, пожалуйста, послушай меня. Мы сейчас уедем, но как только я смогу, я вернусь, слышишь?              Мин вцепился Джуну в футболку, а затем спрятал свое лицо на его груди.       — Не оставляй меня, — прошептал он. — Тебя так долго не было, а теперь вы оба уходите…       — Я вернусь, Юни, — пообещал Намджун. Он знал, насколько его друг стремился к одиночеству, и как сильно его боялся. — Пообещай, что не съешь все мороженое.       — А вот и съем! — топнул ногой Юнги, отстраняясь. Намджун ухмыльнулся — каждый раз срабатывало.       К тому времени, как они вышли на улицу, Чонгук успел уже восемь раз проковылять вокруг Cherokee Намджуна.       Юнги подошел к нему и крепко обнял.       — Мы же еще увидимся? — жалобно спросил он.       — Конечно! Я обещаю. Хён, береги себя. Теперь, когда ты стал моим ангелом-хранителем, ты обязан быть в порядке, чтобы и дальше охранять меня. Я слышал, — хитро проговорил Гук, — что те, кто спасают чужую жизнь, после этого навсегда ответственны за нее. Так что я теперь зависим от тебя.       Чонгук провел кончиками пальцев по запястьям Юнги, на которых виднелись тонкие шрамы. Намджун, не выдержав, отвернулся.       — Чонгук, поехали, — поторопил он, неловко кашлянув.       Юнги с Гуком крепко обнялись, и Чон, осторожно ступая на ногу, забрался в машину.       Джун тут же завел мотор, и машина тронулась с места. Оба старались не смотреть назад, чтобы не видеть слез одиноко стоящего Юнги.       Подъездная дорога петляла, поэтому Ким ехал аккуратно. Зато вид был обалденный — Чонгук прилип к окну, с восхищением наблюдая за красотой вокруг. Он понимал, почему Юнги не хотел уезжать отсюда.       Когда они, наконец, выехали на трассу, Намджун увеличил скорость.       — А теперь рассказывай, — он кинул быстрый взгляд на Чонгука. — Что с тобой случилось, когда вы с Паком вышли из участка?       Гук вздохнул.       — Ну, сначала мы забрали его детку.       — Кого? — Намджун бросил еще один взгляд в сторону Гука. Его брови сошлись на переносице. — Какую детку?       Чонгук закатил глаза.       — Его Ямаху. Он так ее называет. Папочка, блин.       — Дальше?       — Мы немного повздорили насчет того, куда ехать: я хотел продолжить путь в Пусан, а Чимин настаивал на том, что нужно вернуться в Сеул.       Пока все сходилось с рассказом Пака.       — Почему вы подрались тогда на обочине? — поинтересовался Ким.       Чонгук замялся. Рассказывать всю историю копу? Ну уж нет.       — Мы не сошлись во мнениях по поводу одного вопроса.       — Какого?       Гук стиснул зубы.       — Это не имеет отношения к тому, что случилось.       — Это я буду решать, что имеет, а что не имеет отношения, — жестко парировал Намджун, выкручивая руль, чтобы обогнать машину. Он ехал на грани разрешенной скорости, Гук с опаской посматривал на спидометр. Интересно, офицер Намджун всегда такой рисковый, или это — особый случай?       — Я ищу одного человека, а Чимин не хочет, чтобы я это делал.       — Почему?       — Я не знаю! — крикнул уже взбешенный Чонгук. У него всё болело, голова разрывалась от пульсирующей боли, а еще этот приставучий коп! — Если узнаете, сообщите и мне, — бросил едко.       — Хорошо, хорошо, — примирительно проговорил Джун. — Что было дальше?       Чонгук выдохнул.       — Мы снова поругались, и Чимин уехал. Мудак, — бросил сквозь зубы. — Я потопал к автобусной станции, купил билет. Автобус должен был быть через 40 минут. Я сел в кресло в зале ожидания и уснул. Сказались восемь часов за решеткой, — не смог не съязвить. Но Намджун на это никак не отреагировал, он смотрел прямо перед собой. — Меня разбудил какой-то злой аджосси за десять минут до полуночи. И выпер оттуда. Чувак, который покупал кофе в автомате, побежал за мной, остановил, и предложил подвезти в Пусан.              — И ты согласился? — Ким снова посмотрел на Чонгука, но в этот раз он глядел на него, как на идиота. Дождавшись его кивка, он лишь приподнял брови, будто говоря: «Этот мир не видывал большего долбоеба, но вот он всё же явился». — Расскажи всё, что знаешь о преступнике.       — Их было двое. Сказали, что едут в Чханвон, предложили отвезти.       — Какие имена назвали?       Гук скривился.       — Я не спросил.       Намджуна бросил еще один выразительный взгляд на своего пассажира.       — Чонгук, я вынужден тебя спросить: ты действительно такой идиот?       — Я затупил! — снова разозлился Чон. — За-ту-пил!       — Есть вещи, в которых тупить нельзя, — со всей строгостью выдал Намджун, его губы были крепко стиснуты, как и руки на руле. Он не смотрел на Чона, но тому казалось, что тот выедает своим острым скрытым взглядом ему мозг. Чайной ложечкой. А он еще что-то там говорил про Чимина. — Нельзя, слышишь, никогда нельзя садиться в машину к незнакомым и малознакомым людям! Нельзя срезать дорогу и ночью идти через парк, подворотню, пустырь, любые другие заброшенные места. Никогда! Ни твои мускулы, ни твое красноречие, ни твоя невъебенная крутость тебе не помогут, если тебе дадут сзади кирпичом по голове. Слушаешь меня? — снова быстрый взгляд в сторону Гука.       — Да, офицер-ним, — пробормотал Чонгук.       — Знаешь такую пословицу: «Береженого Бог бережет?» Она означает, что если ты сам не позаботишься о себе, если сам не будешь беречь себя, никто тебе не поможет. Не всегда из ниоткуда появляется Юнги, чтобы тебя спасти. Это — скорее исключение из правил. Единственный человек, на которого ты всегда можешь рассчитывать — это ты сам. Запомнил?       — Да, офицер-ним…       — Хорошо. Если я еще раз узнаю, что ты «затупил», лично тебя придушу. Уяснил?       — Да, офицер-ним…       «Доходчиво объясним основные правила безопасности. Охуенно действенные курсы от офицера Намджуна».

***

      Пока Чонгука обследовали в больнице, Джун, покрутив бесчисленное количество раз телефон в руках, всё же набрал номер Пака.       Тот взял трубку почти сразу.       — Офицер Намджун? — лениво, но с предупреждающими нотками, типа: зачем звонишь?       — Здравствуйте, Чимин-ши.       — Надеюсь, это не звонок вежливости?       Джун так разозлился, что едва сдержался от иррационального желания просто повесить трубку. Почему, почему эмоции всегда перекрывают его голову, как только дело касается Чимина?       Намджун всей грудью выдохнул, стараясь успокоиться и не наговорить лишнего.       — Звоню, чтобы уведомить вас о том, что ваш друг найден.       Пауза.       — Вот как… — голос сел на несколько октав. — Он…       Молчание.       — Да, он жив, — помог ему Джун.       Снова молчание.       — Это… Это хорошие новости. Спасибо, офицер Намджун.       — Мы с ним сейчас в больнице. Адрес сброшу сообщением. Показания уже были сняты в участке. Так что после медицинского обследования вы можете забрать вашего друга домой. Через сколько сможете подъехать?       — Хм. Через час-полтора. Если постараюсь, точно смогу быть через час.       — Только, ради Бога, не гоните! — предупредил Намджун. — Иначе снова окажетесь в наручниках.       Вот здесь должна была быть какая-то похабная шутка от Чимина. Только он промолчал.       — Хорошо. Я не буду гнать, — и отключился.       Джун прикрыл глаза. Это какой-то непрекращающийся ад.

***

      Когда Чонгука, наконец, отпустили, Чимин уже был здесь. Он стоял в углу, пялясь в висящий в комнате ожидания телевизор. Быстрым шагом зайдя в приемное отделение, он лишь кивнул Киму, но не подошел к нему. Намджун сделал вид, что его это не задело, продолжая выяснять рабочие вопросы по телефону.       Гук вышагивал почти бодро, но, увидев Пака, остановился, в секунду насупившись. Чимин быстро пробежался глазами по Чону, подмечая всё: жуткую болотного цвета пижаму, разбитое, отливающее синевой и желтизной лицо, порезы от ножа и синяки на горле, сбитые до незаживающих ран костяшки пальцев.       Джун, заметив Гука, отключил свой телефон и подошел к нему.       — Доктор, мне нужно ваше официальное заключение, — обратился он к врачу, который обследовал Чонгука.       — Зайдете ко мне, и я дам вам полное заключение.       Ким кивнул и повернулся к Чонгуку.       — Всё в порядке?       — Да, — тот улыбнулся, — хотя вы и считаете познания Юнги в медицине сомнительными, он всё сделал правильно. Пожалуйста, офицер Намджун, передайте ему еще раз от меня огромное спасибо, — он поклонился. — И скажите, что я обязательно его еще навещу.       — Не стоит, Чон, давать обещания, которые вы не в состоянии выполнить, — сухо ответил полицейский.       — Я в состоянии! — мгновенно закипел Гук. — Думаете, только вы переживаете о Юнги? Да, вы знаете его двадцать лет, а я — два дня, но переживаем мы за него одинаково!       Чимин всё это время прислушивался к их беседе, но не вмешивался, переводя взгляд с одного, на другого.       — Двадцать пять, — и, в ответ на непонимающий взгляд Чонгука, добавил: — Я знаком с ним уже двадцать пять лет.       Гук кивнул.       — Просто передайте ему еще раз, как сильно он мне помог, и что я его не забуду, и обязательно еще с ним увижусь. Хорошо?       — Я передам.       — Офицер Ким, вы же… вы же не позволите ему остаться там одному?       — Вот об этом точно можешь не переживать, Чон. Я уже зачеркиваю в календаре дни, когда заберу его домой.       Чимин хмыкнул. Оба тут же перевели на Пака взгляд, будто только сейчас вспомнили о его существовании.       — Ну как, Куки, хорошо попутешествовал в одиночку? — обратился он к Чонгуку.       Намджун только покачал головой: Чимин такой Чимин…       Гук нахмурился и уже открыл рот, чтобы что-то язвительное выдать в ответ, но Джун, которому осточертели стычки этих двоих, свидетелем которых он был уже с десяток раз, вмешался:       — Я провожу вас вниз. Затем вернусь за заключением доктора. Пойдемте.       На улице было жарко, людей, снующих туда и обратно, почему-то было много. «Почему им дома не сидится?» — проворчал внутри себя Чонгук. Кажется, он немного заболел юнгинизмом.       Чимин провел их к припаркованному у самого входа мерсу.       — А где твоя Ямаха? — Чонгук настолько удивился, что даже забыл, что он обижается на Пака.       — Тебе же не понравилась в прошлый раз идея путешествия на байке. Плюс, я не знал, в каком именно ты состоянии. Может ты вообще был бы не один, а с капельницей, — съязвил он.       — Поэтому ты пригнал мерс? — фыркнул в ответ Гук. Где-то один Намджун закатил глаза.       — Куда едем? — Чимин достал из кармана брелок и эффектным движением отключил сигнализацию.       — В Пусан.       — Ты серьезно? — не поверил Чимин. — Жизнь тебя ничему, Чон, не учит?       — Учит, Минни, учит. Именно поэтому мы едем в Пусан.       — Ты просто невероятный!       — И вот на этой прекрасной ноте я с вами распрощаюсь, — вклинился Джун. — Еще одного представления на тему «Едем в Пусан или в Сеул» я не выдержу.       Чонгук неловко улыбнулся.       — Извините, офицер Ким. Еще раз спасибо за всё.       — За что ты его благодаришь? Он поставил тебя на колени и нацепил на тебя наручники!       — Нет, Минни, это тебя он поставил на колени, — поправил Чимина Гук.       — Не дождется! — сверкнул глазами рассерженный Чимин.       Чонгук ничего не понял, а Намджун после этих слов отвернулся.       — Как я уже сказал, на этой ноте мы с вами, наконец, попрощаемся, — теперь Джун говорил только с Чонгуком, даже не глядя в сторону Пака.       — Да, нам уже пора. Мы и так злоупотребили вашим гостеприимством, офицер, — согласился Чимин. — И ваш город меня уже конкретно достал.       — Вы тоже уже достали этот город, — не остался в долгу Намджун.              Чонгук всё еще ничего не понимал, но ему было не до этого. Кивнув копу на прощание, он с трудом залез на пассажирское сидение, по максимуму стараясь беречь свою больную ногу. Чимин залез следом и тут же дал по газам, нарушая все возможные правила дорожного движения. Это было его прощанием с офицером Кимом.       «Если бы я только знал… Никогда бы не принял участие в том кортеже».       Намджун развернулся и направился обратно в больницу.       Иногда вся жизнь — как один невзрачный миг. А бывает, что всей жизни не хватает, чтобы забыть одно мгновение.