Шум, депрессия и немой крик о помощи

— Не терять равновесие, Мне сложно, мне больно, мне страшно, мне весело, А ты в себе разберись, и Каждый от чего-то зависим. — 

— Капли с неба хмурого. Я серьёзен и на завтра строю планы, но судьба имеет чувство юмора; Весь мир один большой прикол, Если тонко, то — весь мир давно одна большая ломка...—

POV Автор. — Что-что? Меня на шпроты? — спросила Дарья сквозь смех, а Маша была готова растерзать подругу на месте. Хотя, какая она после этого подруга? Предательница! — Да! И… и бутерброды из них сделаю, собакам бродячим скормлю! — убедительно твердила Мария, видимо, не понимая, какой бред она сейчас несла. Хотя, не будь у девушки такой милой внешности, можно было бы в её слова и поверить, и даже содрогнуться. Но Маша… это Маша. Ещё с детскими чертами лица, с наивными глазками и не кажущейся такой уж устрашающей. — Ой, боюсь-боюсь! Ты меня, может, лучше перед работой чаем напоишь? Пожалей старого человека, — взмолилась Дарья, театрально прижав тыльную сторону ладони ко лбу. Тут уже немного смягчилась Романова, вздохнув. — Да заходи, что ж с тобой сделаешь… — Сама только что сказала: шпроты и бутерброды, — с этими словами Даша всё же зашла в квартиру, закрыв за собой дверь, и стала снимать свои зелёные боты. Ой, теперь Мария может узнать её настоящий рост! А не то платформа у этой обуви такая высокая, что неясно, какого роста подруга. Но перед этим розововолосая ушла на кухню, чтобы поставить чайник, найти что-то к чаю и, собственно, сам чай. Её, на самом деле, безумно радовало, что подруга решила зайти к ней. Значит, она сможет узнать о ней побольше! Её интересовало всё про жизнь этой девушки: от детства до увлечений и работы. Но также ей хотелось и разузнать что-то про Кашина, ибо тот тоже глубоко засел у неё в голове. А что, может, из них шведскую семью закрутить? Бред, Маш, тебя просто заинтересовали два этих человека, а ты сразу жениться на них собралась. Причём на двоих сразу. — Опа, Мария, а Вы тут, похоже, мороженое хомячили, пока я Вам дозвониться не могла! — сказала вошедшая на кухню Даша. Розововолосая, достав коробку с чайными пакетиками из навесного шкафчика, удивлённо обернулась к подруге, что указала взглядом на обеденный стол. Повернувшись туда, Маша увидела… красный картонный стакан с мороженым. Тем самым, чёрт возьми, мороженым из сна!!! Так… либо Машу ещё не отпустило, либо это всё правда, и она реально ввязалась во что-то. Заключила сделку с дьяволом? Можно и так сказать. Ну, прекрасно! — Тут записка какая-то… ты где нашла мороженое с предсказанием? — заметила Даша, вытащив небольшой белый листочек из холодного лакомства. Что удивительно, лист даже не намок… не дав синеволосой подруге развернуть бумажку, Романова тут же выхватил у неё из рук записку и, отвернувшись, раскрыла её. Написанное там дало понять, что это точно не просто сон. «Здравствуй. Или как там у вас уже приветствуются? Хола, бонжур, хай и так далее, в общем, ты поняла.       Пишу, чтобы ты не забыла обо мне. Если что, позови меня мысленно, просто назови моё… имя?.. ну, пусть будет так, и я во сне приду. Сможешь задать мне любые вопросы. Кстати, ты не доела свою сладость, решил тебе её вернуть. Ах, да, чуть не забыл самое главное! Так как ты согласилась нам помочь, после смерти тебе будут доступны, так скажем, некоторые «бонусы» и «привилегии».

Норн.»

      Оптимистичненько, конечно… но вот Мария умирать как-то не собиралась. Хотя, они же… Норны, Боги, хрен знает, как их называть, в общем, для них же это ничего не значит. Так, минус один смертный, подумаешь, зато свет увидело ещё десять! Или как там корректнее?.. словом, не важно. Мария убрала листок в карман своих джинсов и, оборачиваясь, заметила хитрый взгляд Даши, изогнутую бровь, скрещённые на груди руки и ухмылку… чёрт, у них кодекс, что ли, такой, на эти ухмылки? Ну, серьёзно, ощущение, что когда их компания создавалась надо было сказать клятву со словами: «Клянусь ухмыляться и улыбаться так, чтобы каждой женщине хотелось лечь ко мне в постель, либо чтобы стало стыдно». А Дарья, кстати, не такая высокая, как казалось. Без своих ботов, она выглядит приблизительно на сто шестьдесят пять сантиметров. Удивительно, как высота каблука и платформы визуально меняет человека, теперь она не выглядела, как достаточно взрослая личность, так, сумасбродный подросток с неследящими за своим дитём родителями. — Я жду объяснений, Мария Батьковна, — сказала Даша, плюхнувшись на диванчик. — Вы что-то скрываете, а? — ой, да не тебе говорить про тайны! У самой, похоже, загадок больше, чем у всех из коттеджа вместе взятых. — А… да нет, это так, моя заметочка, — с три короба наврала розововолосая, закусив внутреннюю сторону щеки. Вот только Дарья очень хорошо знала психологию, потому ложь определяла легко и просто. Но докапываться до подруги не хотела: нужно будет — сама расскажет. — Ты лучше скажи: какой чай любишь? Есть чёрный, зелёный, каркаде… — Я пью жидкий чай, Маш. Тот, который не мерзкий. А в их названиях, классах и всякой подобной ерундистике я не разбираюсь. Так что, не мучайся и сделай мне просто такой же, какой и себе, — с этими словами девушка убрала с лица надоедливые волосы и скрестила руки на груди, наблюдая за Романовой, что наливала лиственный напиток по кружкам. — Ты как себя после вчерашнего чувствуешь? Голова не болит? — Знаешь, уже нет. Утром было гораздо хуже, — призналась Маша, протягивая бокал с чёрным чаем синеволосой. Девушка с благодарностью приняла напиток в руки и тут же пришлось отвлечься на звонок, пока Мария поставила на стол всякие сладости: печенья, конфетки, зефир. На лице «Жучки» в этот момент появилась улыбка, когда она взглянула на дисплей своего мобильного. Поставив на громкую связь, она положила телефон на стол. — Даш, ты куда делась?! Нормально, пиздюка моего не выгуляли, мозги мне не выебали, ты себе кого-то другого нашла, да? — по ту сторону экрана говорил Кашин, что будто бы всхлипнул. — Дань, меня сейчас будут душить наушниками, делать из меня шпроты, потом бутерброды, а затем скормят собакам. Ещё вопросы есть, обиженный ты мой? — проговорила Дарья, сделав глоток из своей кружки. Данила на том конце провода немного помолчал, пробурчал что-то кому-то, кто, видимо, был рядом, и всё же ответил: — Не, ну, нормально, она ещё и курит что-то без меня! Ты вот кто после этого?! Даже не подруга, а… — Охлади свой пыл, рыжий, — перебивает Дарья друга. — Я просто к Машке вернулась, она у меня в машине кое-что забыла… — А ещё кое-что вспомнила, — сказала Мария хмуро, молча до этого попивая свой чай. — А я и не забывал. И не против повторить, — парень расхохотался на том конце провода, а Мария вся зарделась, закрыв лицо руками. Даша же с усмешкой взглянула на подругу, поправила волосы и сделала Даниле замечание: — Ну, как не стыдно, Дань. Не смущай ребёнка. — Я не ребёнок! — тут же взбунтовалась Маша, выпрямившись. Да что ж она её всё время то малышом, то ребёнком называет?! Сама-то, что, такая уж взрослая?! Теперь Романова поняла, что понятия не имеет, сколько лет её новой подруге? Вот это дела… — Ну, раз не ребёнок, то не интересно, — сказал уже Данила, а Дарья, цокнув, закатила глаза. — В тебя, что, Поперечный вселился? Чего это тебя на педофилию понесло? — Дах, с кем поведёшься, от того и наберёшься, знала? — мужчина хихикнул и с его стороны откуда-то послышалось собачье тявканье. — О, бля, кого занесло? Ладно, Даш, ты когда вернёшься? — А… — девушка оглянулась в поисках часов, будто ей показалось, что она снова в своей квартире, но, вспомнив, что она в гостях, посмотрела на запястье на руках, где были чёрные часы. Электронное табло мигнуло и на нём высветилось: «Здравствуйте, Зелёнка! Казна пустеет, уже 12.47, а ни рубля не упало с небес!». Зелёнка… вот и ещё одно прозвище этой девушки. — Поздно, Дань. Я от Маши сразу на работу. Ключи есть, не ссы. Всё, беги, там Зефир сейчас дверь разгрызёт, — оборвав этим диалог, Даша отключилась и посмотрела на Машу, что сидела одновременно и смущённой, и злой. Ну, супер, поцеловалась с парнем, который наверняка сильно старше тебя… пять баллов, Маш! Тут же розововолосая увидела на лице у подруги довольную улыбку, а в глазах так и было написано, что у неё в мыслях у Марьи от Данилы уже и трое детей, и женаты они и… и всё, что угодно из семейной жизни. — Даш, не смотри на меня так… — Ну, почему же? — ярковолосая вновь нацепила на лицо ту усмешку и продолжила: — Вы вчера так мило смотрелись с Кашиным. Да и тебе бы пошла его фамилия, не думаешь? — На шпроты сейчас пойдёшь! — Да и у вас будут красивые дети. Я уверена, ты любишь корги. Вот у Дани как раз есть этот мелкий засра… — Я ТЕБЕ СЕЙЧАС!.. — в девушку тут же полетела бутылка воды, благо закрытая, оказавшаяся рядом. Но «Жучка» спокойно словила бутылку руками уже не с улыбающимся, а очень суровым и злым лицом, и, встав с места, поставила тару с водой на место. Тут же Дарья положила руки на плечи Маши, встав позади, и розововолосая ощутила горячий шёпот у своего ушка. — Аккуратнее, малыш. У меня очень жестокие рефлексы, — в этот момент на ухо шептала будто не Даша, а её альтер-эго. Вторая личность, которая не мягко картавила и заботливо относилась ко всем, а та, которая была абсолютно бесчувственной, которая только и мечтала об убийстве всех вокруг. Маша вся было сжалась, но тут же чужие женские руки пропали с её плеч, а Дарья уже стояла, как ни в чем не бывало улыбаясь. Что это за «прыжки»? У неё, что, ещё и раздвоение личности есть?!

Маш, она ненормальная. Но тебе уже поздно бежать. Ты сама идёшь навстречу к проблемам, которые будут тебя мучать почти всю жизнь.

— Солнце, пошли покурим? — предлагает Даша, поправляя свои волосы. — А? Ах, да… пошли, — с этими словами, розововолосая поднялась со стула и двинулась к своей комнате, после выходя на балкон вместе с Дарьей. Что же, вчерашняя история, акт второй, думаю, можно так выразиться. Ведь именно вчера девушки курили точно в такой же компании. Достав никотиновую палочку, Мария положила ту в рот и начала охлопывать свои карманы в поисках зажигалки. Не могла её найти… ну, блеск! Она её, что, вчера в том коттедже оставила? Шедеврально! Но на помощь вновь в момент примчалась подруга, протянув розововолосой зелёное огниво. Но стоило той коснуться руки «Зелёнки», как мир вновь пропал перед глазами. Вновь нарисовалась совершенно другая картина: Мария была в теле Дарьи, слышала её мысли, но не контролировала её тело.

***

Около двух лет назад, весна, больница.

POV Даша.       Наконец-то появилась секунда передышки. Работать в больнице, тем более, в реанимации невыносимо. Вечно ты на суете, нет возможности даже присесть. За второй год работы в этой сфере, я уяснила одно: надо бежать и искать другую работу. Серьёзно, тем же продавцом лучше: деньги те же, нервов меньше. Я набираю из кулера воды в пластиковый стаканчик и начинаю пить, пока моя голова яростно кружится. Сегодня я повидала говна побольше, чем обычно, надо признать. Сейчас вообще привезли человека, которого машина переехала. Нет, не задавила, именно переехала. Мне просто интересно: на кой хрен нам он нужен? От него же там голова только и осталась, везли бы сразу в морг, так нет! Давайте медсестёр шугнём с санитарами! Придурки… нет, реакцию бурную от девушек, конечно, они получили, но лично мне, человеку, которого это не берёт, просто интересно: ещё для чего он нам? Лишние бумаги составлять? Тьфу… — Даш! Вот ты где! — ко мне позади подошёл Виктор Васильевич, здешний главный врач, по совместительству близкий друг моей семьи. Собственно, именно он меня на работу и принял, хотя должного образования для этого у меня нет. Святой человек, ещё же не к санитаркам даже приписал… но, сука, в реанимацию. И кто же он всё-таки: старый мудак или святой дедушка? Бред… — Слушай, мне по делишкам смотаться надо, это буквально на десять минут. Не могла бы ты за одним перцем присмотреть, поболтать с ним? Только это… — мужчина замялся, будто не зная, как мне объяснить. — Там зрелище не очень, не для… — Виктор, я у вас два года работаю, вы серьёзно мне говорите, что там зрелище страшное? — я выгнула бровь, тяжело вздохнув, а мужчина почесал затылок. — Ну… ты же всё-таки девушка. — Я — врач. В первую очередь, я именно он. Когда я поступала в мед, я знала, на что мне придётся пялиться. Где он? — В сто четырнадцатой. Только это… ай, ладно, я ушёл, — сказав это, мужчина скрылся из комнаты, а я тяжко вздохнула. Да что ж за сексизм? Да, я девушка, но я уже на такое насмотреться успела, что не боюсь ничего. Вот только интересно: как же тот пациентик выглядит, что его сам глав врач охаживает? Руки нет? Или отверстие в пузе? Чёрт его знает, меня уже взял азарт, потому я двинулась в сторону нужной мне палаты, по пути надевая перчатки. Я осматривала проходивших мимо коллег, что все, как на подбор, были в белых одеждах. Выделялись мы, разве что, только штанами, что слабо заметны из-за подола халата, и обувью. У кого обычные тапочки, казалось бы, простые, домашние, у кого чистейшие кроссовки, а у кого ласковые туфли или туфельки «лодочки». Я со своими ботами, придававшими моему росту ещё двадцать сантиметров, выделялась даже тут. А всё же врачи прекрасные люди. Серьёзно, в своём окружении, вы не увидите никого честнее и с более чёрным чувством юмора, чем человека, работавшего в медицине. Особенно, если он отпахал в реанимации. Морали для таких людей нет. Казалось, если ты работаешь в реанимации, то твоя душа чернеет так же быстро, как и покрываются кровью твои руки. А убиваешь ты много кого. По крайней мере, ты так думаешь. Быстро тут едет крыша, теперь я понимаю, почему мой психотерапевт настаивал на том, чтобы я не устраивалась в реанимацию. Тут я увидела людей, скажем так, изнутри. Все их грехи показались, а все маски в миг слетели с лиц, также, как и любая напыщенность. Смешно. Находясь в реанимации, — что равняется тому же, что находится на пороге смерти. — ты уже не можешь притворяться тем, кем не являешься, ты понимаешь, что сдохнешь скоро, скорее всего. Потому, ты либо просишь, чтобы врачи сделали всё, либо молишь ускорить смерть. Вторые мне ещё не попадались, к моему счастью. Потому что если бы меня кто-то попросил отключить его от аппаратов, потому что уже сам устал бороться, я бы не посмела отказать. Жаль, что в нашей стране это подсудное дело. Ну и ладно. Придётся отмотать срок. Хотя, не факт, что мне такие люди ещё попадутся. — Здравствуйте, прошу прощения, Виктор Васильевич отошёл ненадолго, поэтому пока что я буду за вами тут приглядывать, — начала я свою «речь», попутно натягивая масочку и смотря вниз, стараясь аккуратно обойти все трубы и провода. Аппарат жизнеобеспечения? Скорее всего. — Меня зовут Жукова Дарья Владиславовна, я здесь работаю медсестро-о-о… — подняв голову, я невольно протянула последнее слово. Я видела не самое приятное шоу: голова лежала на подушке, стеклянные, измученные, но живые глаза смотрели прямо мне в очи, на рту был «намордник» и несколько трубочек, через которые подавался кислород и «еда», а ниже… а ниже был, мягко говоря, пиздец. Можно сказать, сейчас я смотрела на манекен для изучения анатомии: все мышцы, нервные окончания, органы, всё можно было, казалось, потрогать. Но я как-то не горела желанием. У мужчины был вспорот живот от паха до самого горла, а его… простите, внутренний мир, показывался всем вошедшим в эту палату. Но было ещё кое-что хуже: органы гнили. Медленно, но гнили, запах стоял ужасный. Не будь я такой закалённой, сейчас бы я блевала дальше, чем видела, но вместо этого, меня лишь немного подташнивало. — Дарья, — прохрипел мужчина, смотря на меня. Я поняла, что сейчас создаю нехилый такой стресс для, скорее всего, уже покойника, и нужно взять себя в руки. Я подняла на того свои серые глаза и спокойно улыбнулась, чуть приспустив маску. — Да, простите мне мою слабость. Э-э-э… как вы себя чувствуете? — я неловко почесала заднюю часть шеи, поправляя себе шапочку, чтобы волосы не вылезали из-под той. Всё же, каре под такими слабенькими «оковами» сложновато прятать. Я сейчас понимала то, насколько этот вопрос был глупым и не к месту. Действительно, как же он себя чувствует? У него гниют органы, и он даже в туалет сходить не может, как же, блять, он себя чувствует? Вот прямо чудесно, сейчас вскочет и побежит от того, насколько ему хорошо! — Вы все задаёте этот вопрос? — спросил мужчина, взглянув на меня. Я неловко поджала губы, а тот лишь закатил глаза. — Не отвечай. Ты недавно работаешь? — Д-да нет, не сказала бы. Уже два года, — ответила я, вздохнув. Что же он хочет? Голос у него был хриплый, слабый… уставший. Одним словом, можно сказать именно так. — То-то и не убежала в туалет, — мужчина хотел посмеяться, но, похоже, вспомнил, что лучше не травмировать лёгкие ещё больше. — Дарья Владиславовна, послушайте меня, пожалуйста, — мужчина перевёл глаза на стул, как бы прося меня сесть рядом с ним. Я так и сделала, неуверенно ёрзая на месте. — Послушайте… я человек в возрасте. У меня нет ни семьи, ни детей. Я ничего не успел в своей жизни. Меня выгнали из дома, отчего я скитался несколько месяцев по улице и теперь я лежу тут. Лежу и показываю вам всё это, — зрачки мужчины, как бы, указали на свой живот. — Я ничего не добился и уже вряд ли добьюсь, Дарья. Сейчас я просто как лишний рот, которому и идти-то некуда, как только я выздоровлю. Вот сейчас вы мне проколите обезболивающее, точнее, это наркотик. Там же содержится что-то такое, если я не ошибаюсь? — я кивнула, вспоминая состав того препарата, который я буду должна в него вколоть. Конечно, если бы он не «сидел» на чём-то подобном — давно бы уже умер от болевого шока. Сами подумайте: человек лежит со вспоротым брюхом, как рыба, которую поймали на крючок и собираются пожарить на костре… — Ну вот. По сути, являюсь отбросом общества, грёбаным наркоманом, — мужчина всё же усмехнулся, слабо мотнув головой. — Дарья, прошу вас, помогите, — он поворачивается ко мне и проговаривает. — Я не дождусь пересадки органов. Да и у меня нет денег, чтобы обеспечить себе уход после этого. Я вас молю: отключите меня, — я вся вздрогнула и глаза нервно начали бегать по всему вокруг. — Выдерните этот шнур из розетки. Дайте я умру спокойно и быстро. Я устал. Дайте мне уйти, — просит он жалобно, а я теряюсь. С одной стороны, тут обычная моральность. Мужчина устал бороться и сам прекрасно понимает, что не проживёт долго, я сделаю достаточно благое дело, но с другой… чёрт, я убью ещё одного человека! Но только в этот раз я быстро отправлюсь в суд, меня не будут искать, а потом забудут, как о страшном сне, тут всё произойдёт быстро. Да и смерть на руки брать не очень хотелось, ещё один груз на плечи. Я отвела глаза в бок, поднялась со стульчика и, как ни в чём не бывало, проговорила: — Пора колоть вам лекарство, — я отвернулась к тумбочке около кровати и взяла в ладони закрытый шприц, внутри которого была прозрачная жидкость. Но всё же тяжело вздохнула, не выдерживая тяжёлый взгляд мужчины, которого я сейчас не видела, но чувствовала определённо. Да что ж я совестливая какая?! Успокойся! В руки себя возьми, проколи ему этот грёбаный транквилизатор или что это, короче, морфий, и просто иди потом по делам, как вернётся глав врач. И всё! Сложно? Вообще нет! Но на душе как кошки нагадили и размазывали всё это. Мне его было жаль… определённо… я поворачиваюсь к мужчине, нагибаюсь к тому и тут же ощущаю слабую хватку на своём запястье. Я прямо чувствовала, каких усилий пациенту стоило поднять свою руку и сжать её. Я на свой страх и риск перевела глаза вновь на морщинистое лицо и видела, как по нему скатывались слёзы. Блять, да это уже какой-то ужас. Почему я с такой уверенностью говорила раньше, что если будет надо, я даже свою маму от аппаратов отключу, а теперь незнакомого мне, прости всё сущее, бомжа отключить не могу?! Блядство. — Дарья… умоляю… облегчите мне судьбу… — просит тот, а я роняю из рук шприц. Меня начинает трясти от всей этой ситуации, которая, казалось, сейчас напрыгнула позади меня и пыталась придавить к полу. Или это от новых антидепрессантов, которые мне так яростно не советовал, но при этом очень рекомендовал Иван Фёдорович? Да тьфу ты! Я поднимаю шприц с пола, аккуратно убираю его на старое место и, достав пластмассовую баночку из нагрудного кармана в халате, начинаю выкатывать на ладонь сразу четыре таблетки успокоительного. Меня давно уже не брали малые дозы успокоительного, слишком часто в своё время им питалась. Закинув в рот четыре белые горькие пластины, я проглатываю их прямо так, без воды и смотрю на мужчину вновь. Тот всё также смотрел на меня с надеждой, усталостью и слезами на щеках, что продолжали литься из глаз. Мне, почему-то, казалось, что он работал раньше учителем. Слишком добрые и умные у него глаза, как у старых, но не сошедших с ума учителей. Или как у собаки. Что же я делаю?.. — Простите, вас же зовут… э-э… — Михаил. Называйте меня так, — хрипит мужчина, а я тяжело вздыхаю. Что ж… возможно, я об этом пожалею. Но, всё равно, я хочу ему помочь. Мне слишком жаль этого человека. А ведь уже на практике нам говорили: «У медиков не должно быть жалости!». Чёрт, нам, психиатрам и психологам! Что же тогда говорили акушерам и зубным? — Михаил, — я тяжело вздыхаю. — Михаил… я помогу вам. Но пообещайте, что потом во сне придёте ко мне. И не проклинать меня за это! Вы меня сами просили! — я пытаюсь улыбнуться, а радости в глазах старика было не счесть. Он и вправду был счастлив. Даже не дожидаясь ответа, я подхожу к розетке, притаскивая за собой и стул. Присаживаясь прямо напротив той и всё же немного мнусь на месте. Но сама же понимаю, что действовать надо быстро, так как в любую секунду может вернуться Виктор Васильевич. Чёрт, вот, жизнь человека зависит от жалких шнуров с электричеством, мне надо просто выдернуть их. Давай! Соберись! Вот как человека ножом бить, так первая, а как какого-то старика от аппаратов отключить, так всё, страшно ей, совестно! Пиздец. Выдохнув, я вытаскиваю вилку из розетки и поворачиваюсь к мужчине на кушетке. Я в последний раз пересекаюсь с тем взглядами, он отворачивается и закрывает глаза, пока мне в голову впивается ярый писк, что звучит также и на всю палату. На табло с пульсом вырисовывается прямая линия. Похоже, табло было подключено к другой розетке, либо ещё не успело выключиться. Я стаскиваю с головы свою шапку, опускаю глаза вниз, закрывая их, и шепчу под нос: — Прощайте, Михаил. Я уверена, что вы будете счастливы, — я тяжело вздыхаю и сижу так ещё буквально две секунды, слушая писк. После, я открываю глаза, встаю со стула и ухожу из палаты, пока меня чуть не сбивают с ног другие врачи, что ринулись на вызов о том, что у пациента нет пульса. Я знала, что сегодня меня посадят. Или уволят. Но бредя по коридору в сторону выхода и держа в руках пачку сигарет, я понимала, что делала всё правильно. Я ни о чём не жалею. По крайней мере, сегодня, я сделала верное решение. Ну, хоть одно верное решение за всю мою жизнь. В этот же день меня уволили. Но по большой удаче, не посадили.

***

Настоящее время.

POV Автор. — Маш? Маш, блять, меня с каждым разом всё больше и больше пугают твои внезапные трансы! — начала говорить уже на повышенных тонах Дарья, начиная трясти подругу за плечи. Вот только Маша всё это время не отпускала чужую руку. — Алло, блять, ты зелёная вся! Ты так в Шрека трансформируешься или что? Маха! — розововолосая получила сильную пощёчину, от которой вернулась в реальность и отпустила руку Даши. Девчушка вся и вправду «изменила цвет кожи», сначала была зелёной, а после побледнела от того, что увидела. Не каждый день Мария чувствовала то же, что и Даша тогда, и не каждый день видит вспоротого, но, что страшнее, живого человека. — Эй, ты чего? Сознание потерять вздумала? — спросила синеволосая, увидев бледную от ужаса и шока подругу. Жукова схватила Машу за талию, как бы придерживая. — Я… я… — Романова посмотрела на «Зелёнку» и немного удивлённо, будто впервые видя ту, начала осматривать её. Что у неё ещё за сердцем хранится? Теперь неудивительно, что она с ума сошла… — Я нормально. Тошнит просто, — вновь наврала Маша, облизав пересохшие от стресса губы. Не давая Дарье задать ещё вопросы, она сразу задала напрямую: — Ты работала в реанимации? — Дарья вся продрогла и удивлённо посмотрела на Марию, будто так и спрашивая: «Откуда ты знаешь?» — Если в пятнадцатой больнице умер кто-то твой близкий, то я непричём! — сказала Даша, подняв руки в жесте «Сдаюсь!». Маша выдавила из себя улыбку, а сама стояла в растерянности. Как, пережив хотя бы такое и столь сложную работу, можно так легко улыбаться и шутить? Видимо, эта девушка непробиваемая. Всё же закурив, дамы стояли на балконе, выпуская горький дым, и Дарья рассказывала смешные ситуации из работы в больнице. Конечно, над многими было чисто неудобно смеяться, но Маша не могла сдерживаться. С хорошей подачей любая ситуация покажется забавной. Вскоре девушка убежала к своей машине, обнявшись с Машей на прощание, а вот розововолосой не дали даже после ухода новой подруги нормально помыть посуду: позвонила Женя. Да-да, та самая подруга, которая изначально и затащила Машу на всю эту тусовку. Не объяснив Марии, куда та вчера пропала, Евгения сразу же сказала место и время встречи. Ну, бля-ять… это я сейчас описал мысли Маши, не подумайте.

***

— Ой, Машка-а! Вчера такой пацан попался, ты бы знала: высокий, подкаченный, волосы такие белые-белые, а чле… — Я верю-верю, давай без подробностей, прошу тебя! — взмолилась Маша, в руках держа банку со всем известным энергетиком, который окрыляет. Просто спать девушка хотела до сих пор, потому пила эту кислую дрянь. Нет, я сам, конечно, питаюсь всякой такой штукой, но это в любом случае дрянь. Не потребляй, а дегустируй! — Ну, блин, — Женя хихикнула, посмотрев на подругу. — Тебе тоже надо кого-нибудь подцепить, Машуль! А то ты всё одна да одна… — Ага, с такой жизнью, как у тебя, я чего только не подцеплю, Жень, — съязвила лишь Маша, но явно не в обиду. Просто хотела спать. И не слушать об ухажёрах подруги. Во-первых, это было просто неприятно, особенно всякие интимные моменты, а во-вторых, было даже немного завидно. Романова не могла так сходу близко знакомиться с мужчинами, потому-то и опыта в её жизни как такового не было. Но хотелось рядом какого-нибудь человечка, которого она бы могла считать самым близким и важным в своей жизни. Но, в принципе, в данный момент, самым плохим и ужасным для Марии были перчатки на её руках. Ладошки не привыкли к такому, как и сама девушка. Думаю, мы все понимаем, для чего розововолосой нужны были эти перчаточки? — Ой, да ну тебя, Машка! Тебе кого-нибудь тоже найти надо, серьёзно. Как-никак, семнадцать лет, самый возраст, а ты думаешь о чём угодно, кроме алкоголя и мальчиков. — А ты не думаешь, что я как раз думаю о нужном и важном в данный момент… — девушка не успела договорить, как Женя её перебила со странной улыбкой после того, как взглянула в свой мобильник. — Маша-а, у нас прямо не каникулы, а праздник! — О, нет… — О, да! Сегодня, точнее, прямо сейчас, мы идём пить и веселиться! А ты — искать мужчинку! — с этими словами, Евгения схватила пытающуюся вырваться подругу под руку и потащила в сторону остановки общественного транспорта, попутно вызывая такси к нужному месту. Что-то с обществом, окружающим Машу, явно не так: недо-металлюга или как её ещё назвать, девушка, извините, лёгкого поведения, два рыжих дурака, один из которых чаще шутит про гейство, а второй — про педофилию… что-то в жизни розововолосой явно пошло не туда, но она просто плыла по течению, а там будь что будет. Такси привезло подруг в этот раз к новому коттеджу, внутри которого уже потихоньку начинался какой-то «движ».       И вот, Маша вновь оказалась в этом злополучном месте. На этот раз, дом, казалось, был ещё больше, нежели в прошлый. Хотя, факт того, что тут был бассейн и сауна на первом этаже да ещё и третий, в виде чердака, говорят сами за себя. Розововолосая, выкрав себе стакан с соком, прогуливалась по первому этажу, то и дело встречая знакомые лица, которые, буквально, передвигались от стенке к стенке из-за сильного опьянения и нетрезво улыбались каждому встречному себе созданию. Они казались такими забавными сейчас: добрые и не в силах и двух слов связать, но счастливые! А ведь Романова даже не знала, что сегодня за повод такой, в честь чего всё сборище. Евгения, подруга девушки, как обычно, где-то потерялась в толпе и наверняка сейчас заигрывает с каким-то парнем. А вот Маше и так было хорошо, гуляет по первому этажу, вся в своих мыслях и хотя бы осознаёт, что делает и что творится. Только это её радовало в данный момент. Хотя, на самом деле, хотелось найти кого-то со вчерашней вечеринки, чтобы поболтать с этим «кем-то». Хотелось общения, разговоров. Хей, Маш, а точно ли у тебя в бокале только сок, а не намешанный с водкой?       Девушка хихикнула от такой мысли и вновь продолжила идти вперёд. Только эта часть коттеджа казалась совсем безжизненной, будто из другой вселенной. Тут ремонт был хуже, грязно, пыльно… фу! Но подросток, сама не зная, чем повинуясь, продолжила идти вперёд, задумчиво рассматривая всё вокруг, совсем скоро услышав чьи-то голоса. Впереди, в конце длинного коридора, по стенам которого шли двери в другие коридоры и комнаты, была огромная арка, за которой находилась улица. Точнее, внутренний дворик-садик при этом коттедже и веранда с двумя сетчатыми креслами, повешенными к небольшому выступу сверху, как бы мини-крыша. И там кто-то разговаривал. Если быть точнее: двое людей, двое мужчин, оба о чём-то рассуждали, дискутировали… не зная сама чему повинуясь, Романова приблизилась уже на носочках, чтобы её не услышали. Теперь-то она поняла даже лучше, чем до этого: на веранде сидели… да что ж они какие одинаковые, как не опишешь — звучит хуёво! Данила и Даня… э-э… два рыжих парня, вот, давайте так! — …я тебе говорю, тут что-то совсем не чисто. Подумай сам: она регулярно не дома, вся такая занятая и, сука, всё время какие-то ебейшие новые знакомые; то сидевший, то легавый, то торчок, то, блять, врач! Врач, братан, вра-а-ч!!! — Поперечный говорил так, будто пытался что-то вдолбить в голову своему тёзке. — Она с чем-то связалась, я тебе говорю! — По-моему, ты зря воду тут мутишь, — сказал Кашин и резко замолчали оба. Маша не видела парней, но была готова поклясться, что сейчас оба смотрели друг на друга непонимающими взглядами и, казалось, что мысленно посылают друг другу какие-то свои эмоции и идеи. — Ну, я в том плане, что… блять. Короче, ты сам светлую воду начал мутить и теперь понять не можешь, что не так. Не понял, да? Ля, ну, из мухи слона делаешь. — Блять, так бы и сразу. Слышь, ты мудак вообще! Это моя прерогатива: говорить заумными мыслями и фразами! — парни расхохотались, а Маша кое-как сдержала свой смешок. Оба не выглядели, как какие-то уж очень близкие друзья, наверное, они общались только благодаря Даше, но несмотря на это, сейчас они разговаривали как очень важные друг другу люди. Аж странно как-то… — В любом случае, Дань, а ты уверен, что что-то не так? У меня ощущение, что ты реально просто приувеличиваешь, — Кашин резко поднялся со своего места, судя по звуку, а Мария вжалась в стену, не зная, куда деться. Но больше других шумов не было, было чувство, что тот просто решил постоять. — А ты сам ничего не замечаешь, нет? Камон, Кашин, ты с ней живёшь, вы двадцать четыре на семь вместе, а ты не видишь того, что я? — Ой-ой, а сам прямо-таки с ней вообще не видится! — Маша, опять же, не видела, но она чувствовала эту улыбочку на лице Данила сейчас. — Слышь, ты мне лучше расскажи, что у вас там? Ой, блять, вот давай без ваших этих отмазок, что-то по-любому да крутится! — Так, Кашин, блять, я тебя не её личную жизнь позвал обсуждать. И не мою. Тем более, у меня Катюха, сам ведь знаешь. И, между прочим, твоя с моей общается!!! — Тьфу на тебя! Я от «своей», — Кашин сделал такую интонацию, будто ему неприятно говорить это слово. — Никак избавиться не могу. Так что лучше даже не напоминай. Не хочешь рассказывать, и не надо, я ведь сам всё выясню! Я буду не я, если всё не узнаю. — Хорошо, ладно, допустим. Только узнавать нечего, — Поперечный усмехнулся и продолжил. — Так вот, к сути. Заметь, она будто бы потихоньку отдаляться начинает, не замечаешь? Ну, серьёзно. Ощущение такое, что она боится чего-то и, чтобы нас это самое «что-то» не коснулось, она старается потихоньку обрезать с нами все контакты. Только на подобного рода тусовки приходит. А вот загудеть вдвоём, втроём или в принципе небольшой компашкой, она сразу заднюю даёт. — У неё работы много, ты сам говорил. — Блять, Кашин, год! Уже год как! А до этого такого не было. Она даже Новый год без нас отметила. — Слушай, а ведь… что-то в этом есть… — мужчины замолчали, послышались шаги в сторону небольшого «покрывала», которое закрывало проход между верандой и коридором. Маша тут же задержала дыхание и начала оглядываться, не зная, куда себя спрятать. Но тут же шаги остановились прямо около «перегородки», не побоюсь этого слова, и Кашин вновь продолжил говорить. — Что ты предлагаешь? — Думать, Дань. Узнать адрес, куда она чаще всего мотается сейчас. А там уж и посмотрим, как пойдёт. Также, надо ещё кого-нибудь к нам в, прости, блять, всё сущее, банду записать. Кто-то, кто может помочь. Есть идеи? — Стой-ка! — мужские шаги чуть отдалились, и Маша решила, что больше ей тут делать нечего. Поэтому, развернувшись, она уже хотела было уходить, чтобы Данилы, — ужасно звучит, знаю. — не заметили её, но тут же столкнулась нос к носу с другим мужчиной. Это был человек с серьёзным лицом, холодным взглядом голубых глаз и чёрными волосами, местами, с белыми прядками. Маша его знала… в прошлый раз он тоже был тут, точно! Но имя… кто он, чёрт возьми?! — Тебе не надо уходить, Маш, — прошептал мужчина, нагнувшись лицом прямо к Романовой. Розововолосая тут же чуть отпрянула от того, поджав губки, что тут же стали сухими, а ладошки вспотели, из-за чего бумажный стаканчик пришлось сжать сильнее. Она испугалась. Конечно, откуда тут взяться этому мужчине, она его даже не слышала! Да и кто он вообще?! И что за фразы такие? С такими фразами обычно либо насилуют, либо убивают. — Оу, не пугайся так. Ах, да, я забыл, — мужчина, оставив на лице усмешку, которая была, чёрт возьми, точно такой же, как и у Кашина, как и у Даши… у них точно кодекс на эти улыбочки, не иначе. Так вот, он оставил эту улыбочку, но закрыл глаза. И почти тут же раскрыл те, отчего Мария вовсе потеряла дар речи: зрачки вдоль глаза, синяя «радужка», под которой не видно толком белка. Как у того мужчины из сна! Как у Норна! — Т-ты… — Тш-ш, — парень приложил палец к губам. — Будет глупо, если ты просто так завалишься к ним, верно? Но, поверь, тебе нужно туда, я знаю. Ну, так вот. А что если я тебе помогу попасть туда так, чтобы они не подумали, что ты нарочно к ним зашла? — мужчина говорил шёпотом и тут же, закрыв глаза вновь, вернул те голубые серьёзные глаза. — Ты боишься щекотки? — подросток тут же расширила глаза от страха и аккуратно отступила от брюнета на пару шагов назад. Обычно, после таких вопросов, Маша билась в истерике от смеха, поэтому отойти сейчас было оптимальным вариантом. — Не-е-ет, — протянула она с такими же квадратными глазами, а мужчина, хихикнув, моментально схватил девушку руками и начал щекотать. — Не боишься, да? Защекочу! — Маша тут же начала хохотать, а тело сковали миллионы судорог. Нет-нет-нет, надо валить отсюда, она же умрёт сейчас! Недолго провозившись со сковывающими её мужскими руками, девушка со смехом и чуть дрожа сама не заметила вначале как высвободилась, а после, попытавшись убежать от «обидчика», забежала на ту самую веранду, врезавшись к тело Кашина, что смотрел удивлённо и непонимающе на девчонку, точно так же, как и Поперечный, только тот сидел на «кресле». — Я уже, блять, боюсь спрашивать, но что случилось? — спросил Кашин, положив ладони на плечи Маши, как бы говоря тем самым, мол, не дрожи. Но он же не знал, что Маша дрожала не от чего-то страшного, а… хотя, идите вы в баню, блять, щекотка — это пиздец как страшно. Не будьте как тот брюнет, не щекотите незнакомых людей. — Т-там… там… у меня ощущение, что меня изнасиловали, — сказала Мария, тут же хихикнув, а парни вновь переглянулись, не понимая абсолютно ничего. — Ну, — розововолосая попыталась объяснить с помощью активной жестикуляции: — Вот такого вот роста примерно. Тёмноволосый. В белой рубашке. О, у него в волосах прядки ещё некоторые белые, а остальные чёрные. Серьёзный ещё такой, будто бы в госдуме работает, не иначе… — Руслан Усачев, что ли? — удивлённо уточнил Данила Поперечный, а Маша пожала плечами. — Наверное. Короче, я стою там, никого не трогаю, пью сок… а где…? — Мария опустила взгляд на ладошки и поняла: стакана в руке у неё уже не было. Подняв раздосадованные глазки на парней, она громко воскликнула: — ГРАБЮТЬ! ИРОДЫ! СОК СКАМУНИЗДИЛИ! — тут же мужчины хихикнули. — Маш, ну, объясни уже, что произошло. А сок найдём другой, — сказал, будто поддерживая, Кашин. Девушка кивнула и продолжила: — Короче, стою себе, туплю… тут этот подходит и такой: а ты боишься щекотки? Блин, надо было сразу дать по съёбам, я не думала, что у вас принято незнакомых людей щекотать! — парни сначала было хотели засмеяться, но позже неожиданно оба замолчали с задумчивым взглядом, посмотрев друг на дружку. А после, местами удивлённый Поперечный уточнил: — Подожди, Маш, к тебе подошёл Усачев и просто начал щекотать? Вот прям с нихуя? — Ну, — девушка вспомнила про глаза Руслана и, поняв, что надо про это умолчать, кивнула. — Да. Просто подошёл и начал щекотать. Извращенец… — Это ж чего он такого выпил, что к людям лезть начал? — спросил будто у себя самого Кашин и переглянулся со своим тёзкой. Мужчины помолчали, будто переваривая всю эту информацию, а после великан как будто что-то вспомнил. — Ма-а-аш. — Так, я эту интонацию уже знаю, — явно не о том подумав, девушка отступила на пару шагов назад, дабы между ней и Кашиным было какое-никакое расстояние. — Вот теперь говори. — Э-э… — молодой человек хихикнул, пока Поперечный, чуть поодаль него, сам поднялся с места и подошёл к паре, встав рядом. — Я не хотел тебя щекотать, если что. Я тебе хотел предложить кое-что. Ради бога, блять, только не пугайся, знаю, что звучит не очень хорошо, — тут же Даню перебил его тёзка, одёрнув того. — Бе-бе, блять, хорош тянуть кота за я… — Поперечный окинул Романову взглядом и поспешил исправить свой фразеологизм более приличным. — хвост. Короче, мы тут кое-что про Даху узнать хотим, поможешь? Вы же девочки, посекретничайте там. — О, нашлась шлёп-компания! — послышался знакомый голос ранее упомянутой Дарьи, что ворвалась на веранду аки торнадо. Она с довольной улыбкой и с тем же стаканом с черепом осмотрела людей и удивлённо окинула взглядом Машу. — Ой, ты тоже тут? Не ожидала. Женька поди притащила, а? — ярковолосая тут же расхохоталась. Она говорила очень-очень быстро и даже проглатывая местами буквы. Дело пахнет нечисто. — Ладно, это круто! Пошлите, давайте! Или я вам тройничок обломала? А? Признавайтесь! — девушка похлопала парней по щекам, что оба стояли в каком-то нокауте. — Ой, мне по барабану на самом деле. Давайте, булки в руки и пошлите в главный зал. Там Эл опять какую-то херню мутит, то ли игра, то ли ещё что. Пиздец, в общем, весело будет, погнали! — оставив в ступоре троих людей, довольная Жукова ушла назад в дом, а ребята переглянулись удивлённо, но после, парни по очереди сказав: — Нашла запас алкашки на завтра… — …или объебалась чем-то… — …или всё сразу, — полушёпотом закончила Маша, и все трое наконец двинулись вслед за подругой, пока Мария, аккуратно схватив Кашина за рукав худи, боясь даже в перчатках коснуться людей, поймала его взгляд и сказала: — Я слышала о чём вы говорили. Я постараюсь помочь, — ну не зря же всё-таки тот Руслан так нагло закинул её к ним в диалог! Наверняка её помощь потребуется. — Оу, правда? Ну, тогда я помогу тебе спрятаться от взгляда Джарахова. — Всмысле? — А ты посмотри, — рыжеволосый гигант указал на огромную комнату, где собрались все-все из коттеджа и уселись, кто на диванах, кто на креслах, кто просто так, на полу, а посередине всего этого стоял Эльдар, осматривая всё вокруг, будто ища что-то. Даша во всей этой тусовке развалилась на диване, никого не подпуская к тому. Но, когда подошли комик, видеоблоггер и… и Маша, девушка встала со своего ложе и, поклонившись, указала ребятам на диван. — Много-блять-уважаемые сиры и мада… мода… меда… зазеля, присаживайтесь, — со всей этой толпы послышались смешки, а основная компания сама невольно хихикнула, усевшись на диванчик, а Дарья упала на пол, тут же украв бутылку спиртного у какого-то парня с зелёными волосами и начиная о чём-то дискутировать с мужчиной с огромной бородой и в кепке. Маша осмотрела этот сброд и совсем скоро пожалела о том, что не сбежала куда-нибудь, где её бы не нашли, ведь Эльдар, что встал на стеклянный столик, который, видимо, выдерживал мужчину в очках и не разбивался только словом божьим, объявил: — А теперь, когда мы всех вытащили, будем играть в правду или действие!