Шум, депрессия и немой крик о помощи

—Кто сильней, кто сильней, тот поглощает слабых. Кто смелей, кто смелей, тот получает всё. Белый снег, белый снег, лёд серый под ногами — Запускайте обратный отсчёт! Так важно, кто ты такой! —

— Время тик-так пишет, не остановишь. Не аристократ, я для них — посторонний, Вперёд как танк, я один, но не сломлен, Что мне толпа? Я один в поле воин—

Pov Автор.       Голова будто свинцом налилась, веки казались неподъёмной тяжестью, что уж говорить о руках, ногах и всём теле в принципе, которое болело, словно Машу придавило чем-то тяжёлым, и у неё сломана не одна кость? В ушах стоял ужасный писк-ультразвук, который потихоньку начал пропадать, и сквозь него стали проявляться голоса: — Что, сначала животных таскала, теперь и девок? — она услышала мужской хрипловатый хохот. — Куда ей поилку поставить? Рядом с миской Зефира? — Ой, Кашин, заткнись, а? И без тебя тошно, — прозвучал женский голос. Кашин! Окей, Маша хотя бы рядом со знакомым ей человеком, уже радует. — А ей лоток купить надо или поводок? Просто если надо будет выгуливать двух по утрам, то я вздёрнусь быстрее тебя, — вновь мужской смешок, а затем послышалась какая-то возня и стуки. — Ля, да чего сразу-то? Не пиздеть, так не пиздеть, как скажешь. Видишь, можно же без насилия. — Иди на хуй! — Какие мы грубые, бу-бу-бу, — судя по звуку открывающейся двери и шагам где-то прямо рядом с Машей, Данила зашёл к ней в комнату. Какой-то стук, мат, а затем Маша ощутила на, какого-то чёрта, оголённой руке, шершавую мужскую ладонь, что заботливо поглаживала её плечо. — Маш? Ты как? Розововолосая попыталась разомкнуть веки. С первого раза не получилось, но спустя пару попыток в глаза ударил свет. Не слишком яркий, он не бил ей в глаза, но от окна сбоку было светло. — М-м-м… — нечленораздельно протянула розововолосая, осматривая Даню напротив себя. И, не успев ещё оклематься и обдумать всё, вполголоса проговорила. — Я было подумала, что солнышко встало и была права: оно стоит прямо передо мной, — язык прилипал к нёбу, в горле было ужасно сухо. Даже прошлый сушняк был не таким жёстким, как этот. Повышаем градус? Рыжеволосый вновь засмеялся, но на этот раз снисходительно и вновь погладил Романову по плечу. — Ля, кто-то, похоже, в себя ещё не пришёл. Закрывай глазки, отдохни ещё немного. Я тебе водички принёс, будешь? — Мгм… — вновь неразборчиво проговорила Мария с полуприкрытыми веками. Весь запас слов она истратила на хреновый подкат к Кашину… докатилась. Но это явно означало положительный ответ. Девушка с нескрываемым трудом села на кровати, тут же с ужасом обнаружив, что на ней нет футболки и даже бюстгальтера. Вовремя прикрывшись одеялом, которым она, собственно, всё это время и была накрыта, она приняла протянутый стакан с прозрачной жидкостью внутри, почти залпом осушив тот. — Ля, да не вставай, ляг, полежи ещё. Ты ещё в себя не пришла. Ещё водички? — Даня будто не спрашивал мнения Маши. Он нажал посильнее на плечо девушки, отчего она, как тряпичная кукла, рухнула назад на мягкое ложе. — Угу-у-у, — протянула розововолосая, всё-таки закрыв глаза снова. — Может, тебе ещё… ща, — рыжеволосый спешно скрылся за дверью со стаканом в руках, и свернул направо, видимо в другую комнату, откуда вновь послышался его голос. — Дах, слушай… — Иди на хер, говорю. Я не собираюсь оценивать лотки, которые ты присмотрел для неё. — Ля, а это идея, спасибо, — парень хихикнул, но параллельно с этим послышался недовольный "цок" языком со стороны Даши. — Но я не по этому поводу. Маше сейчас обезбол какой-нибудь можно? — повисла пауза. Видимо, оба смотрели друг на друга недопонимающими взглядами. — Ну, ля… она же там… у неё кровь не самая чистая теперь. А ты медик, проработала, по крайней мере, медсестрой или кем там… знаешь же. Не? — Меня тошнит от твоих стереотипов. Если я отучилась в меде — это не означает, что я идеально — Угу-у-у, — протянула розововолосая, всё таки закрыв глаза снова. — Может, тебе ещё… ща, — рыжеволосый спешно скрылся за дверью со стаканом в руках и свернул направо, видимо, в другую комнату, откуда вновь послышался его голос. — Дах, слушай… — Иди на хер, говорю. Я не собираюсь оценивать лотки, которые ты присмотрел для неё. — Ля, а это идея, спасибо, — парень хихикнул, но параллельно с этим послышался недовольный "цок" языком со стороны Даши. — Но я не по этому поводу. Маше сейчас обезбол какой-нибудь можно? — повисла пауза, видимо, оба смотрели друг на друга недопонимающими взглядами. — Ну, ля… она же там… у неё кровь не самая чистая теперь. А ты медик, проработала, по крайней мере, медсестрой или кем там… знаешь же. Не? — Меня тошнит от твоих стереотипов. Если я отучилась в меде — это не означает, что я знаю идеально что и с чем можно мешать, — проговорила Дарья, что явно была не в настроении. Была секундная тишина, но вскоре послышалось очередное шуршание и щелчок. — Это может сканать. Не думаю, что в какую-то жестокую реакцию вступит. Да и вообще, это не должно в реакцию вступать, если смотреть со стороны химии… — Ну я же говорил, — рыжеволосый хихикнул. — Она точно не… ну… — Я тебе сейчас ебучку разрисую за такие фразы. Нет, конечно. Просто, может быть, тошнить будет, вряд ли что-то мега серьёзное. Всё, иди, бесишь меня уже одним своим присутствием.       Маша почувствовала, будто на кровать к её ногам что-то упало, но не придала этому значения, желая просто заснуть, надеясь, что в таком случае станет легче. Но вдруг она ощутила и, нет, ей это не показалось, что кто-то её обнюхивает, чёрт возьми! Да ну, быть не может… Дане настолько делать нечего или что? Шершавый мокрый язык прошёлся по щеке Романовой, а та шокировано открыла глаза, увидев перед собой… собаку. Морда щенка так же смотрела на неё, пока он часто-часто дышал, вывалив изо рта язык. Испугавшись, ибо, она даже предположить такого не могла, Мария тут же отскочила к дальнему углу кровати, пискнув, пока светлый щенок радостно тяфкнул, видимо подумав, что с ним играют. — Маш, я тут принёс, надо выпи… — Кашин осёкся, заметив, что розововолосая уже не лежит на кровати, а испуганно смотрит на прыгающего вокруг неё корги. — Ля, Зефир, отстань от Маши, — Даня с ласковой улыбкой потрепал щенка за ухом. — Боже, блять, как коты, так в кусты, а как женщина, так он её до истерики доводит. Вырастил женоненавистника на свою голову, — Данила театрально приложил тыльную сторону ладони ко лбу, показывая разочарование, отчего Маша хихикнула, смущённо заливаясь краской и кутаясь в белое одеяло; трясясь, неожиданно чувствуя холод. Чего же ей так плохо-то? Неужели настолько много выпила? Да вроде бы нет, три стакана максимум, а потом… ещё не до конца пришедший в себя разум пытался выцепить в памяти Марьи хоть что-то со вчерашнего дня, но не мог. Да что же такое?! — Холодно? Маш, выпей-ка таблеточку. И не пугайся Зефира, он хороший. И иди сюда, — рыжеволосый забрался на кровать к девушке, оказавшись с ней в несколько опасной близости, но розововласка его не боялась. Хоть он и был "большим", но от него не исходило чувство опасности, по крайней мере, к Маше он относился по-доброму. Большие руки, всё также сжимая стакан и зелёную таблетку, обвили оголённое тело Марьи, тем самым обнимая ту, но также и поправляя ей одеяло, чтобы оно нигде не сползло. Девушка, чувствуя абсолютное бессилие, уронила голову на плечо Данила и полуприкрыла глаза. Он был тёплым, в его объятиях Маша чувствовала себя совсем маленькой принцессой. Было ощущение, что он — большая крепость, в которой она спрятана ото всех бед и невзгод. Парень сильнее прижал к себе хрупкое тельце и уткнулся носом в её волосы, спокойно дыша. Было спокойно и тихо. Совсем тихо, даже щенок, положив голову на ногу хозяина, задремал и не игрался. Маша совсем расслабилась и её похмелье уже не казалось таким уж кошмарным. Да, тряска никуда не делась, непонятно откуда взявшийся холод всё ещё покалывал её тело, но внутри… где-то там, глубоко-глубоко, в самой душе, было что-то тёплое, что хоть и не внешне, но внутренне очень грело девушку. И это тепло передавалось Данилу, отчего тому стало жарко. Но это не та духота, от которой хочется скрыться и увлажнить воздух, не тот жар, который появляется от возбуждения — это было что-то большее. Хотел бы я написать про щекотные чувства в животе, но зачем, если тут и без этого все понятно? Эта пара друг друга толком не знала, но им было хорошо рядом, они и сами это понимали, но по простой человеческой глупости ни Маша, ни Даня не делали первые шаги. И не надо так озадаченно смотреть, тот поцелуй не считается! — Кхм… Маш, я… — Кашин немного отдалился от девушки, настраивая с ней зрительный контакт. Когда розововолосая с неохотой посмотрела на рыжеволосого, она увидела… Нет, ей не показалось, такое не кажется: голубые глаза Данила были ещё ярче. С такими глазами обычно рождаются дети. Зрачки парня пульсировали, казались неестественно расширенными, а чужое дыхание обжигало. — Я… я хотел… — он не мог подобрать слов. Эта хрупкая девочка сейчас перед ним, пускай, и в таком виде и после не самых приятных обстоятельств, но она была… другой. Даня будто видел ту Машу, которую видят только самые-самые близкие: растрёпанное розовое облачко на голове, слипающиеся глазки, которые тоже стали ярче, чем обычно, сухие губки, розовые, ни то от неловкости, ни то ещё от чего, щёчки, выразительные ключицы, ровные плечи… Ниже взгляд опускать он себе не позволял. Не только из-за манер — пускай и в одеяле, но Романова сидела лишь в нижнем белье, и то не полностью — но и ещё из-за того, что просто не хотелось. Сейчас, сидя в одеяле, она была такой домашней… такой, которую хотелось прямо так, завернутой в покрывало, схватить на руки, обнять крепко-крепко, никуда не пускать, кормить вкусностями и делать всё, только чтобы она улыбалась. — Ты… ты такая красивая… — как зачарованный произносит Данил, продолжая осматривать лицо Марии так, будто хотел запомнить всё, и зарисовать это, уподобившись художнику, но у себя в голове, а не на полотне. — Я… я балдею, не могу. Почему я раньше этого не замечал?… — Даня будто говорил сам с собой. Маша, залившись румянцем, увела глаза в сторону, смущённо улыбаясь. — Нет-нет, не отводи взгляд! У тебя глазки такие… счастливые… довольные. И всё же, нет, не Маша ты. Нет. Вообще нет. Цветочек. Ромашка. Что-то такое красивое и нежное-нежное… не знаю с чем сравнить, — Кашин мечтательно вздохнул и хихикнул. — Боже, какой же бред, а? Не дай боже при ней такое сказану, это же всё, кринж, на меня можно будет надевать корону и признавать королём кринжатины! — парень усмехнулся, помотав головой, а Маша сидела в полном непонимании того, что сейчас услышала. Казалось, рыжеволосый просто мыслил вслух, совсем не замечая её. Девушка хлопнула глазами, пытаясь понять хоть что-то. Он буквально несколько секунд назад разговаривал с ней, а потом, как по щелчку начал… говорить то, о чём он думает? Кажется, до девушки начало доходить понимание происходящего и она пыталась найти причину, что, в общем-то, длилось недолго — её оголённая ладошка сжимала безымянный палец Данилы. Не то что бы ей хотелось прерывать эту милую болтовню Кашина, но ей казалось это нечестным. — Чёрт, я чувствую себя таким уебаном, что думаю о тебе что-то… такое. Романтическое. Тебе не просто двадцати нет, даже восемнадцати! Но не могу я… не думал, что меня привлекают скромные и тихие девушки, а оказалось… — парень неловко хихикнул, а Маша вся продрогла. Нет, это уже перебор! Ей, конечно, был симпатичен Даня, но как-то рановато для признания, нет? Она резко отпустила его руку, и вздрогнули они оба одновременно. Даня растерянно хлопнул глазами и посмотрел на ту, что сидела у него на коленях, сжимая свои ладошки друг с дружкой и как-то странно оглядывала Данила. — Кхм… я, что, это всё вслух сейчас говорил? — девушка не знала, нужно ли врать сейчас и насколько парень помнил то, о чём говорил розововолосой, поэтому решила на всякий случай, солгать: — Я… я н-не совсем понимаю, о чём ты. Ты п-просто долго на меня смотрел… м-молча, — м-да, врунишка из Маши такая же, как из меня балерина. Но, кажется, Даня в это поверил, облегчённо выдохнув. Он тут же, как обычно, по-доброму улыбнулся и протянул стакан воды с зелёной таблеткой. Пытаясь как можно быстрее отвлечься от, во-первых, услышанного, а во-вторых, от озноба и ватности, что так же продолжали мучать девушку, она почти в секунду выпила эту таблетку, закинув ту в рот и залив водой, осушив весь стакан залпом. Даня в этот момент погладил плечи девушки и сказал: — Так, а теперь давай-ка, аккуратно… — он пересадил девушку на кровать, а сам слез с неё, стоя уже на полу, перепугав тем самым щенка, что мирно лежал так же на коленке хозяина. Собака лежала на спине, смотря на людей. — Ты пока лежи, отдыхай. Вон, можешь Зефира потискать, он ласковый. А я пойду… дое… э-э… колебусь до Дашки, — он с улыбкой вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Маша же выдохнула и посмотрела на свои руки. Чёрт, ей уже не терпится научиться управлять своими способностями, потому то такие неловкие моменты явно происходят не последний раз. Но сейчас ей не до того. Она закуталась полностью в одеяло и улеглась на мягкой кровати. Интересно, а чья это комната? Светлая, маленькая, с огромной кроватью, что занимала большую часть спальни. Ну, судя по тому, что она светлая, вряд ли это комната Даши. Но стоявшая в углу гитара в чехле, и ещё какой-то музыкальный инструмент, который также стоял рядом, но был маленьким, всё же давал повод подозрениям падать именно на неё. А может Даня музыкант? Хотя Дарья, объективно, была на него больше похожа. А чья это вообще квартира? Или это комната из того коттеджа? Откуда тогда щенок? Где она вообще? Так много вопросов и мало ответов. Но Машу успокаивало то, что рядом хотя бы были знакомые люди, ибо Женя нарассказывала ей таки-и-их историй, что то, что Романова проснулась одна и со знакомыми людьми после пьянки — уже подвиг. А сколько сейчас часов? Ей надо быть дома к какому-то времени. Не совсем очнувшийся разум не хотел вспоминать всё и сразу, поэтому Мария решив думать досконально чуть позже, начала гладить щенка, который подполз к девушке, и смотреть в потолок, слушая разговоры Даши и Дани через стенку. Неприлично? Определённо, но ей ничего не оставалось, так как оба были очень громкоголосыми, а стены в доме, вероятно, тонкими. — Ты куда намылилась-то опять? А Машка? — говорил Данила немного обиженно. — Дань, таблетки есть, вода есть. Машулькин в порядке, относительно. Ты дома. Неужели ты не сможешь ей в случае чего заказать такси? А у меня работа. — Да ебит твою же в голову! — достаточно грубо прорычал Кашин и кажется, даже сплюнул, но будто понарошку. — Работа-работа. Зачем так много работы? Вчера ведь даже на тусу пришла только после работы. Ты, бля, терминатор или что?! А как же отдых? — Ты чего завёлся-то? Мне нужно работать, Дань. Ну вот не могу я объяснить точную причину. Но надо. Как минимум, ты знаешь, пока я работаю — я живу. Если я расслаблюсь хоть на пару дней, то, скорее всего, сдохну и больше с кровати не встану. — Объясни основную причину, Даш, — Даня выдохнул и, кажется, попытался даже улыбнуться. — Ну… камон, я же твой друг. Сколько всего мы обсуждали, когда бухали на кухне или когда пили чай после твоей очередной смены. Ты сама знаешь, что дальше кухни и нас это никуда не уходит. Блять, я беспокоюсь о тебе, Жучка. А кто мне будет помогать с треками, в случае чего? Эй, а с кем мне на концерты гонять? — треки? Интересно, надо будет расспросить Данила об этом. — Дань, я всё расскажу. Обещаю. Но позже. Я побежала, закрой за мной. Если что, звони, — кажется, рыжий хотел протестовать, но хлопок двери и быстрые шаги опередили его. — Да чёрт возьми! Ну вот, Зефир, оставили нас с тобой одних. Как обычно, женщины нас не цен… — Даня оборвался на полуслове, заходя в комнату, где были Маша и щенок, который тут же подскочил с места и подбежал ближе к голосу хозяина, услышав своё имя. — А, ну да. Только Маша нас с тобой и ценит, — парень театрально вздохнул и сел на край кровати, потрепав собаку за ухом. — И то не по своей воле. Нормально себя чувствуешь? — кажется, дрожь и помутнение немного отступили, поэтому девушка немного приподнялась на кровати, находясь в полусидячем положении. — Кажется, лучше. А что случилось? Я перепила? — девушка смущённо отвела глаза в сторону, крепко прижимая одеяло к себе, дабы оно не сползло ниже ключиц. До сих было неловко. И когда она дошла до того, что начала пить не просто для вида, а набухиваться до состояния, что не помнила больше половины? — М-м… Маш, честно, я бы очень хотел соврать, но с тобой произошло кое-что очень неприятное. Ты… просто отрубилась, если можно так назвать. Не из-за алкоголя. Больше я ничего не скажу, особенно после твоего вчерашнего откровения. Тебя это напугает. Просто думай о том, что… э-э… отравилась, вот. Хорошо? — Кашин вновь по-доброму улыбнулся, смотря на свою собеседницу, а та, в свою очередь, хмуро посмотрела на парня, сдвинув бровки к переносице. Что же с ней такого произошло, что он так рассказывает и говорит загадками? «Я не буду тебе врать», но предлагает ей думать то, что в самом-то деле не произошло. — Ты, конечно, очень мило хмуришься, — Марья вновь зарделась. И ни капельки не мило! — но я буду нем, как могила. Давай лучше с тобой кое о чём подумаем: во-первых, хочешь… нет, ЧТО ты будешь есть, и во-вторых, помнишь мы говорили про помощь в том, чтобы разузнать то, в какую кашу на этот раз влезла Дашка? Ты ещё согласилась. Так вот, как тебе идея, чтобы ты сейчас покушала, а я пока каким-нибудь чудом дописался до Поперечного и вызвал его сюда на наше, прости господи, заседание, — Маша хихикнула и кивнула. Есть и правда хотелось, да и чем раньше они начнут своё "дело", тем быстрее всё закончится. Может, Маша даже лишится своих способностей, которые пока что только мешали и от них было мало пользы. — Только для начала тебе нужно одеться. Твои шмотки лежат там, на стуле, — парень кивнул на стульчик, что стоял недалеко от изголовья кровати и на нем и правда аккуратно сложенно лежали джинсы, чёрная футболка, розовые носочки и… бюстгальтер. Маша вновь вспыхнула, заалев уже, кажется от макушки до пят. Она в купальнике-то стеснялась по пляжу ходить, да и мама говорила, что нижнее бельё — это твоё личное и видеть его могут только те, с кем ты спишь или часть твоей семьи. А тут оно так бесстыдно лежит и будто надсмехается над Романовой. — А я, наверное, посмотрю и разогрею тебе мышь, если она всё же нашла верёвку, чтобы повеситься в холодильнике, — Кашин, кажется, не особо обращая внимание на то "что неправильно и не должно быть так", вышел из комнаты, сопровождаемый своей верной свитой в лице, то есть, морде Зефира, который гордо цокал по полу своими когтями вслед за хозяином.       Маша встала с кровати, потянув за собой одеяло и на секундочку у неё потемнело в глазах. Неужели, она настолько старая? Постаравшись всё же взять себя в руки, девушка надела нижнее бельё, носочки, футболку и джинсы и решила застелить постель. Что-что, а вот эта черта "педанта", которую с детства в неё загоняла мама, из неё точно не вылезет. Марья никогда не будет переучивать других людей, мол у них "всегда должно быть всё идеально вылизано", но за собой она убирать точно будет, не важно, где: у себя в квартире или в незнакомом месте, где она просто спала. Осмотрев комнату на этот раз более подробнее, Маша удостоверилась, к своему удивлению, что это всё же комната Даши.       На огромной по высоте тумбе лежали различные книги по медицине, по психиатрии и психологии, несколько автобиографических книг музыкантов, да и просто о различных музыкантах, такие как: «Кто убил Джона Леннона?», «Take it off: история Kiss без масок и цензуры», «Тупой панк-рок для интеллектуалов», «The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри», «Оззи. Автобиография без цензуры», «Depeche Mode: Обнаженные до костей», «Black Sabbath. Добро пожаловать в преисподнюю!», «Как я стал Nikki Sixx: от детства на ферме до Mötley Crüe», «Sex Pistols. Гнев — это энергия. Моя жизнь без купюр». И ведь это только те книги, названия которых Маша могла прочитать, большая часть лежала позади них.       Кажется, Даша была помешана на музыке и медицине. И на чтении. А по ней особо и не скажешь. Лежало также множество палеток теней, и других вещей для декоративной косметики, прямо рядом с книгами.       У тумбы стоял стеллаж, на котором в основном лежала одежда, разложенная по стопкам, но ещё как минимум одна полка была выделена под таблетки: разные пластмассовые банки, внешне напоминающие, пожалуй, упаковку от аскорбинок, и множество сложенных друг на дружку палеток с капсулами разных форм и цветов. Позади таблеток лежала целая стопка, как с одеждой, бумажек небольших размеров, с какими-то печатями, похоже на справки или рецепты от врачей. А на самом верху всей этой вакханалии стояли фигурки и другие вещи, которые обычно коллекционируют люди, любящие аниме или игры.       Маша не могла узнать ни одного персонажа , что стояли в различных позах, но, кажется, Дарья очень трепетно относилась к своим коллекциям, ведь полка с ними была кристально чистой, а сами фигурки будто только что с витрины магазина.       Но это было единственным местом, где был какой-никакой порядок: по всей комнате был разгром, казалось, тут произошла не одна истерика, даже мебель была местами побита, будто её часто ударяли чем-то тяжёлым, или в неё, например, не раз прилетала тарелка во время ссоры пары — Маша знала, как выглядят такие сцены и что становится с мебелью — или здесь живëт несколько домашних животных. На следующей полке были: скомканная бумага, несколько неаккуратно лежавших толстых тетрадей, некоторые даже открыты, также разбросанные предметы канцелярии — ручки с разными чернилами, карандаши, ластики. Маше очень хотелось рассмотреть, взять в руки фигурку, банку таблеток, книгу или полистать тетради, но это было невежливо по отношению к хозяйке комнаты. Рядом с тумбой, совсем близко к двери, стоял шкаф, видимо, с прочей одеждой, а напротив, где стояли гитары, — только сейчас Маша заметила, что гитара-то не одна. — и ещё какой-то инструмент также в чехле, похожий на скрипку, лежали ролики и несколько гантелей, достаточно увесистых по виду. Что ж, подробно осматривая комнату, можно было сделать чуть больше выводов о Жуковой.       Выйдя из комнаты, Маша увидела вполне обычный, ничем не примечательный коридор: шкафы, коврик около входной двери, слева дверь в другую комнату и зеркало во весь рост, а справа ещё дверь, судя по всему, в ванную комнату, рядом вход на кухню. Мария подошла к зеркалу и осмотрела себя. М-да, зрелище то ещё: растрёпанные розовые волосы, синяки под глазами, помятый вид лица, такая же одежда… Кошмар! Фыркнув, что сделало в ответ и отражение, Романова пошла в сторону, кажется, кухни. И, да, она угадала: около микроволновки стоял Данила, смотря через экранчик, как тарелка с какой-то едой крутится внутри, будто, если он будет наблюдать, то еда быстрее нагреется. Кухня была достаточно светлой: кремовые диванчики, белый, средних размеров стол, цветы в вазе, кажется это были маргаритки, вокруг тумбы кремовых цветов. Всё настолько светло, что когда начинаешь задумываться над тем, кто здесь живет, Дарья приходит в голову в последнюю очередь. Маша немного стеснительно села на диванчик, и стала рассматривать цветы. — Я не нашёл ничего, кроме вчерашней пиццы, которую я заказывал, — сказал Данил, вытаскивая из пищащей микроволновки тарелку с сырными треугольничками. — Она, конечно, сухая, но всё равно вкусная. Ты же не вегетарианка? А то мало ли.       Маша отрицательно мотнула головой и радостно начала уплетать пиццу. Дома она ела её мало. Там мама готовила её не так часто, а заказывать не очень хотела, потому что «хрен их знает, что они туда добавляют». Но иногда хотелось поесть что-то такое вроде бы вредное. — Кофе налить тебе? Чайник горячий. Пока парень ухаживал за Машей, они начали попутно обсуждать детали их "новых дел". Первое и основное, что от них требовалось — дождаться Поперечного. Далее, уже втроём, нужно понять хотя бы что-то об их подруге, желательно ещё и так, чтобы она ни о чем не догадалась. Третье — поехать туда, где девушка работает, или хотя бы часто тусуется. Четвёртое — искать улики там.       Из диалога с Кашиным, Маша понимала, что его согласие на это обусловлено не только беспокойством за Дарью, но ещё и жаждой приключений. Что ж, в этом они с парнем уж точно схожи. Хоть основная её причина — заключение сделки с Норнами, это не мешало ей быть обычным подростком, который хотел побыть "взрослым": решать какие-то проблемы, заниматься чем-то вроде бы даже серьёзным. А если уж и говорить откровенно, то подсознательно Марье просто хотелось быть немного похожей на свою маму, к которой часто приходили какие-то люди, выглядящие достаточно серьёзно, и они подолгу сидели на кухне, разговаривая тихо о чём-то. У матери девушки был свой бизнес, и поэтому Романова младшая никогда не вслушивалась в эти разговоры. Инвестиции и дела бизнеса ей были не очень-то и интересны. Ей нравилось что-то более приземлённое; рисование, готовка, музыка, чтение… и, похоже, расследование секретов почти незнакомой ей девушки. М-да. Прозвучал стук в дверь. Маша невольно вздрогнула, так как всё это время была погружена в поедание сухой пиццы и рассуждения с Даней, который быстро поднялся с места и двинулся ко входной двери. Пока двое рыжеволосых парней о чём-то разговаривали в коридоре, девушка захотела проверить социальные сети в своём телефоне, но не смогла найти его в карманах. Интересно, где же он? В конце концов девушка решила, что разберётся с этим позже, да и судя по цифрам на настенных часах сейчас было только восемь утра, так что времени было предостаточно. Вряд ли за ночь могло произойти что-то прямо-таки супер важное и страшное. — Привет, Маш, — прозвучал угрюмый голос Поперечного, и девушка подняла голову, приветственно тому улыбнувшись. По парню было видно, что он не в лучшем расположении духа, или он не очень хорошо себя чувствует. Хотя на вчерашней тусовке были все, Данила наверняка очень сильно напился, а если тебе сегодня хорошо, то завтра точно будет плохо, как гласит народная мудрость. — Ты как? Вчера произошло несколько не самых клёвых событий. — В порядке. Уже, — розововолосая выжидающе посмотрела на парня, надеясь, что тот прояснит ей чуть больше, но тот лишь кивнул и сел рядом с Машей, поправив волосы и после проведя руками по лицу. — А что случилось со мной вчера? — С тобой? Ну… — Данила неуверенно посмотрел на своего тёзку, который наливал воду в стакан, и продолжил говорить, попутно взяв на руки прыгающего рядом Зефира, чтобы его погладить. — Ты перепил… — Отравилась, — перебил Кашин, и Поперечный с апатичным голосом пожал плечами, исправившись: — Да, отравилась и отключилась, — Маша закатила глаза, невольно надувшись, как маленький ребёнок. Она всё равно узнает, что случилось. Когда стакан с водой оказался в руках Поперечного, Кашин встал напротив своих друзей, оперевшись руками о стол, и произнёс так, будто перерезал ленточку на открытии какого-нибудь авто салона: — Итак, детективное агентство: «Дани и Маша» начинают расследование своего первого дела! — по лицам друзей он понял, что название им не особо-то и пришлось по вкусу. — Что? Ну, ладно-ладно… можно ещё использовать название «Диман». — И кто из нас этот "Диман"? — саркастически спросил Поперечный. — Ну, это аббревиатура. Расшифровывается, как: «Дани и Маша — а… а-а… а-а-а-тличные и… наиахуейнейшие.» Во! — Маша опустила голову и начала тихо хихикать, пока Поперечный закатил глаза и произнёс: — Общение с Дашей на тебе плохо сказывается. — Я знаю, — гордо произнёс Кашин и мотнул головой. — Ладно, давайте с праздничной темы вернёмся к более важной: что происходит с Дашей? И для начала определимся: с чего нам начать? — Блять, разбудили ни свет, ни заря, а у них даже плана нормального нет, — раздражённо пробубнил Алексеевич и сделал большой глоток воды из стакана, параллельно продолжая гладить щенка, удобно устроившегося у него на коленях. — А ты что хотел? Я тебе, что, бл… блин, Шерлок Холмс?! — Кашин возмущённо вскинул брови и встал в позу известного мема «Так, блять». Хотя, по его позе, это было больше похоже на того чёрного кота, подписи «Ъуъ сука» только не хватает. Маша тут же фыркнула, представив это, и прикрыла лицо рукой, начав хихикать. Оба парня посмотрели на неё, но отреагировали абсолютно по-разному: пока Кашин довольно улыбался, Поперечный снова закатил глаза. Он точно не в самом лучшем настроении. — Между прочим, пока вы там вдвоём непонятно чем занимались в комнате, — Кашин опять возмущённо посмотрел на друга, а Марья, перестав хихикать, сильно покраснела. — Я позаимствовал у Даши её телефон на время. — Спиздил, — поправил Алексеевича Кашин, и тут же поджал губы, покосившись на Машу. Да что такое-то! Ей не пять лет, чтобы бояться перед ней материться. — Я же сказал, позаимствовал. На время. Она даже не заметила, — Поперечный сделал особенно невинный тон голоса, а Маша вскинула брови. Наркота, воровство, вторжение в личную жизнь… не нужно быть юристом, чтобы знать, что это уже срок. Только теперь у Маши пролетела мысль: «Зачем я вообще в это ввязалась?». Хотя, последние сутки эта мысль у неё из головы не вылезала, о чём уж я. — И что тебе это дало? Переписки с её любовницами почитал? — Кашин фыркнул, пытаясь "поймать" таким образом друга. — Это была вынужденная мера, — Поперечный довольно усмехнулся. — но, да. Я пошерстил в переписках. Совсем немного. Только ради того, чтобы узнать, что, например, Дашка очень часто скидывает своё местоположение разным людям. И каждый день недели, человек которому она кидает локацию свою, меняется. Не просто каждый день недели, а ещё и в разное время суток, — Поперечный осмотрел собравшихся на кухне, пока те в ожидании смотрели на него. — Короче, я перефоткал все эти точки на карте на свою мобилу. Незаметно вернул телефон Даше. И теперь, судя по тому, что сегодня у нас… — Данила осёкся, посмотрев на экран телефона. — двадцать шестое марта. Воскресение, — Маша вскинула брови. До конца каникул осталось три дня. Ужас! — сегодня она, — парень в этот момент что-то листал в своём телефоне и довольно улыбнулся. — где-то около Маяковской. — А откуда мы можем быть уверены, что она там? — заметил Кашин. — Она могла уехать в другое место. — На протяжении всего месяца по воскресениям была около Маяковской. С чего бы ей резко менять местоположение? — Потому что это Даша! — У меня и на это есть ответ, — Поперечный с такой же довольной улыбкой показал свой телефон, в котором было открыто какое-то приложение, видимо, для того, чтобы делиться своим местоположением. Там красовалось фото Даши, которое находилось внутри — корректнее, «на» — здания «Макдональдс». Кашин округлил глаза. — Она пользуется этим приложением? Точнее, она не выключила местоположение? — Пользуется — да. А то, что не выключила… будем думать, что нам очень повезло, и она хоть что-то может забыть. Ну, что? Погнали? Маша с Кашиным почувствовали себя крайне неловко. Кажется, Поперечный воспринял это дело с крайней серьёзностью, раз так подошёл к этому делу. А они? Ну, Данила хотя бы придумал пускай не самые лучшие, но какие-то названия для их, прости всё сущее, банды. А Маша просто сидит с глупыми глазами. Зато интересно, будто она попала в книгу Агаты Кристи! Только персонажи странные, да и цель расследования тоже. Тогда уж не Агата Кристи, а «Приключения Кота-Детектива». Но да ладно! Зато захватывающе, приключение! Пока парочка кивнула, Поперечный, сказав, что будет ждать снаружи, спустил с себя Зефира, и вышел из квартиры. Данила пошёл в ту закрытую дверь, судя по всему, свою комнату, а Марья пошла в комнату Дарьи, сославшись на то, что ей нужно найти телефон. Отчасти это было правдой, но также ей хотелось ещё и внести свою лепту в это дело, поэтому зайдя, и закрыв за собой дверь, она осмотрела комнату заново. Надо найти что-то. Что-то такое, что могло бы сразу прояснить хотя бы часть из жизни Дарьи. Взгляд медленно пробежался по комнате: гитары, гантели, кровать, комод, стеллаж, шкаф. Маша решила рассуждать, как детектив, они всегда говорят: «Хочешь поймать преступника — думай, как преступник» или что-то вроде того. Вот только была проблемка: Маша не знала Дашу так хорошо, чтобы с лёгкостью определить, где у неё что. Но попытаться стоит точно. Итак, гитары. Прятать что-то в гитарах? Зачем такая конспирация? Но взглянуть нужно было, поэтому руки несмело прошлись по чехлу и расстегнули кармашек на каждом, в таких обычно хранили медиаторы или тетради с чем бы то ни было. Мария не особо разбиралась в том, что носят в чехле с гитарой кроме самой гитары. Единственное что было в этих кармашках, как и предполагалось --- множество медиаторов и тетрадей, по виду очень и очень старых, с записями теории по игре на гитаре и ноты. Даже никакого шифра или чего-то в этом роде. Маша на секундочку даже подрасстроилась, но есть ещё множество вещей, где можно было что-то спрятать. Какая ирония, что некоторое время назад Маша сама думала о том, что «неприлично рыться в её вещах», а теперь… но её можно было бы и оправдать: она просто ребёнок, которого охватил азарт. Хотелось немного поиграть в полицейского, главное, чтобы Дарья ничего потом не заметила. Итак, предположим, что Маша — это Даша, двадцати с чем-то летняя девушка, которая крайне не любит рассказывать о себе не только малознакомым людям, но ещё и друзьям. Она имеет большое количество работ, значит… копит на что-то? Вряд ли всё так просто, но если вспоминать различные детективные фильмы, то всё указывает на то, что Даша, во-первых, в дерьме по уши, а во-вторых — возможно работает на кого-то. Или кому-то должна большую сумму. И вот, ей, то есть, Даше, надо что-то спрятать, возможно какую-то заметку, записку или документ. Документ! Если она много где работает, то хоть одна-то из работ должна быть официальной. А если официальная, значит, и с трудовым договором, который до сих пор выдают не только в виртуальном формате. Обрадовавшись такой не то что бы сложной мысли, Романова прошла глубже в комнату и тут же обратила внимание на стопку неаккуратно сложенных книг. Она нигде не видела папку на подобие тех, в которых обычно хранились документы у большинства людей, поэтому предположение о том, что какую-нибудь не особо важную, но всё же официально подтверждённую бумагу, подросток могла найти в книгах, пока не подтверждалось. И вот худая ручка берёт неброскую книгу серого цвета с названием «Это у тебя в крови» и открывает её. Удивительно, но такое простое предположение подтверждается, когда буквально в начале книги Маша видит сложенное и явно потрёпанное временем зелёное свидетельство о рождении. Не рассматривая то усиленно, розововласка лишь убедилась в том, что оно принадлежит её знакомой по строке «Имя» и отложила книгу. Либо это совпадение, либо закономерность в выборе документов и места, где они будут лежать, есть. А с чем ассоциируется у людей работа, тем более вынужденная? Со смертью и скукой? Тут половина книг нет-нет да затрагивает тему смерти. Может быть попробовать «Будет больно. История врача»? Тут юного следователя ждала ошибка, в книге были документы, но там был красный диплом. Кто бы мог подумать, что эта бунтарка закончила колледж на одни пятёрки, да ещё и медицинский! Кажется, Жучка хранит гораздо больше секретов, чем ожидалось. Понимая, что некоторые книги не очень подходят под определение «Работы», «Смерти», «Скуки» и прочих ассоциаций, которые возникают при упоминании «рабочего места», Маша сначала не хочет даже обращать на них внимания, как любопытство всё же берёт своё. Взяв уже ранее упомянутую «Гнев — это энергия», подросток открывает книгу и внутри лежит... сертификат. Да, обычный сертификат о том, что Жукова Дарья успешно прошла курсы ножевого боя, которому уже более десяти лет. Что ж, значит, надо поискать ещё. Но вот по крику Кашина, который просил Машу поторопиться, девушка поняла, что времени не так много. Надо думать быстрее. Даша, Даша, Даша, Жукова, Дарья... где она может прятать документы о работе? И главное, как она относится к работе? Девушка осматривает книжную полку ещё раз цепляется взглядом за книгу с названием: «Безумные люди». В теории — подходит, особенно, если коллектив не сахар. Девушка открывает книгу и тут же видит сложенный вдвое... трудовой договор! Бинго! Мария хочет танцевать от счастья — да она настоящий сыщик! Но не время и не место. Открывая документ, она пробегается по строчкам: «Жукова Дарья», «Общество с ограниченной ответственностью "Макдональдс"» — неожиданно, конечно, что она там работает. — «...на должность "Манирум"». Манирум? Денежная комната? Маша была готова поклясться, что откуда-то слышала это слово, но не могла вспомнить ничего подробного. Что же, это уже прорыв. Убирая всё на место, розововолосая забирает свой телефон, записывая в заметках это загадочное: «Манирум» и уже собирается выбегать из комнаты, как на глаза попадается гантеля. А точнее, торчащий уголок какой-то бумажки, что был зажат между блинами. А это уже похоже на что-то посерьёзнее того, чем занималась подросток до этого. Не долго думая, девушка садится на колени и начинает откручивать один из блинов, чтобы ослабить его и увидеть: что же это за загадочная записка? Несколько поворотов, пыльные ладони девушки, и наконец записка у неё в руках. Торопящимся почерком, который трудно разобрать, у девушки получается понять только: «31. Через месяц. Только наличка. Или пизда.» Достаточно в стиле Жуковой... — Маш, всё нормально? — Кашин стучится в дверь, говоря чуть громче, чтобы через стены Маша могла его слышать. — Д-да... — девушка часто дышит и начинает закручивать загадочную записку обратно. — Я уже выхожу! Телефон искала! — щёки покраснели от наглой лжи. Она решила, что Кашину с Поперечным лучше всё потом расскажет. Закончив своё "грязное" дело и отряхнув колени и ладони, девушка выходит из комнаты. Теперь детективное агентство: «Пока без названия» будет работать на все сто!