Всего лишь писатель

Олег Волков однажды встречает на одной из вечеринок загадочного рыжеволосого юношу, подозрительно постоянно оказывавшегося возле него, привлекая внимание. Красивый классический костюм отлично подчеркивал то, что можно выставить в выгодном свете, сохраняя при этом лёгкую небрежность. Если рассматривать всё остальное помимо этого парня, то происходящее вызвало лишь отвращение. Количество людей, которые пришли просто поторговать лицом зашкаливало. Наверное, злило ещё то, что в какой-то мере, он и сам стал таким же. Об этом Олег предпочитал не думать слишком много. Самым смешным он находил то, что каждый из них считал себя «элитой» этого города. Хотя эта элита точно так же напивается в стельку, отпускает похабные шутки, блюет после наркоты и алкоголя если не прямо в этом новомодном клубе, то точно доезжая домой. Всей этой грязью был пропитан каждый из присутствующих, от этого мутило. Уже под конец вечеринки, выходя из клуба, чтобы привести мысли в порядок и наконец уехать отсюда к чертовой матери, Олег вылавливает взглядом того самого парня, готового вот-вот уехать. Ловя хитрый взгляд голубых глаз, Волков понимает, что его неумолимо тянет узнать незнакомца поближе. Олег думает, что именно о таких людях слагать стихи и поэмы гораздо проще и приятнее всего. Буквально всё в этом рыжем парне кричало о не часто свойственной мужчинам элегантности и плавности. Искусство в чистом виде. В этот вечер Олег уезжает не один, находя во всем этом способ утоления собственного, до мурашек и судорог в конечностях, голода музы. Юля, менеджер Олега, разрывает телефон звонками и сообщения, записанными на автоответчик, так как от самого писателя последние пару дней ничего не слышно, а сроки безбожно горят. Волков мысленно обещает прослушать всё это позже. Сам же Олег всё это время проводит в квартире Серёжи, обмякая в ленивых объятиях, переходящих в страстные поцелуи с дальнейшим продолжением. У него уютно. Будто ничего лишнего, и всё всегда стоит на своих местах. Серёжа ластится под его прикосновения, требует и отдаёт взамен. Волков готовит на двоих, получая легкие поцелуи со спины от замотанного в одеяльный кокон тела. На бледной, фарфоровой шее виднеются чуть побагровевшие пятна-метки. Писателю нравится, внутренний собственник начинает слишком привыкать ко всему этому, болезненно осознавая, что всё может закончится быстро и безвозвратно. Но с Серёжей было легко. Как говорить о чём-то высоком, так и слышать его грязные и похабные комментарии на ухо во время секса. Когда Серёжа тянет его в сомнительные сборища, обсуждающие чуть ли не государственный переворот, Олег противится, но скорее для виду. Волков видит, как горят глаза его спутника, поддерживающего идеи собравшихся. Внутри разгорается старый огонь непринятия текущего положения дел, отголоском вспоминается то самое письмо, которое дошло до него от одного фаната, видимо давно увлекавшегося его творчеством, который делился полным разочарованием в Олеге как в личности последние пару лет. Вспоминает, как раньше он и сам жестко проходился и высмеивал властьимущих, вгрызался злободневной сатирой в умы читателей. Потом приходилось медленно но верно подстраиваться под реалии, в которых он жил. Сначала это давило на принципы, а когда на карман начали давить солидные купюры, голос совести постепенно сходил на нет. Быть против всех это захватывающе, но при этом сидеть всю жизнь в обшарпанной съёмной комнате было уже не так захватывающе. Хотелось большего, а бóльшее имеет свойство утягивать на дно. Юля волнуется, пытается вразумить Олега, просит не лезть на рожон и разузнать побольше об этом самом Серёже. Волков может её понять — это у него за душой никого кроме самой Пчёлкиной нет, а Юля воспитывает ребёнка и крутится как может. Но у Волкова уже слишком яркое пламя в душе, и он не знает от парня в его объятиях ли это, или все-таки та самая душа поэта, требующая правды вновь проснулась. Когда Волкова задерживают после беспорядков, где он был чуть ли не в первых рядах, Юля вновь обрывает телефоны, но уже пытаясь найти хоть какого-нибудь адвоката. Надеется, что имя сыграет свою роль. Волков терзается, сидя в сизо с остальными. Всё это их сборище слишком далеко зашло, а затем пошло по пизде. Кажется, кому-то из них тоже слегка отяжелили карман за нужную информацию обо всех и каждом. Телефон и паспорт отобрали, внутри теплится вера, что если Серёжа придёт не сейчас, то обязательно встретит его потом. Если это «потом» для Волкова наступит. Из допросной раз от раза слышались короткие вскрики. Олега разбивает на тысячи осколков, когда после того, как его отпустили, его хватают прямо недалеко от участка, затаскивают в машину, увозя в неизвестном направлении. В голове проносится тысяча мыслей о том, что будет дальше. Хотелось только лишь в объятия его музы, а лучше взять его в охапку и уехать отсюда. Волков на полном серьёзе просто не видел будущего в таких условиях, как сейчас, тем более, после того, что он сделал. Все пути ему теперь были закрыты. Он, по правде, ожидает всего что угодно, но он явно не готов к тому, что его привезут к самому мэру, где его ждала долгая беседа о том, насколько он неправильно понимает сложившуюся ситуацию, иронизируя над тем, что такой умный человек повелся на россказни сумасшедшего, который год твердящего свой бред о куче коррупционных схем, якобы стоящих за спиной мэра и его приближённых. Больше всего, Олег не ожидал, что Серёжа окажется сыном этого самого мэра. Мужчина гадко ухмыляется, сообщая: «неужели ты думал, что единственный такой? Серёжа слишком любит заигрываться, просто сейчас это зашло слишком далеко». Пригрозив, что в случае, если Олег снова осмелится приблизиться к его сыну, он обязательно пустит в ход оружие. Волков думал о том, что его шансы на то, чтобы выбраться из всей этой истории живьём с каждой минутой становятся всё меньше и меньше. Олег жалеет лишь о том, что снова доверился не тому. Ещё Олег жалеет, что не сможет ещё раз взглянуть в глаза того, кто поджег его, а он, как последний идиот, прогорел дотла. Не сможет вновь переплести свои грубые руки с его тонкими пальцами. Кулаки невольно сжимаются, когда он понимает, что его просто использовали, внушив то, что хотели. Волкова выгоняют как позорную шавку, а он только и может думать о том, что уедет отсюда первым же рейсом, раз и навсегда забывая рыжую медь волос и хитрый прищур глаз. Где-то между рёбер зияла необъятная пустота. Планам на собственное спасение так и не удаётся сбыться. В Олега дважды стреляют со спины почти рядом с собственным домом, тело писателя падает ничком на землю. На вновь спокойный город опускалась ночь.