Осторожность

      Рэйзор допивает бульон из миски одним глотком и отставляет ее в сторону. Рядом, облокотившись на низкий кухонный шкаф, стоит Беннет и протирает посуду. Смотрит украдкой и улыбается – "воды" в посуде не осталось, значит, понравилось. Вообще, готовить для Рэйзора приятно. Тот всегда так радуется еде, будто это не его последние полгода закармливали почти до потери сознания старые искатели приключений. Когда его звали жить к себе, Рэйзор долго мирился с мыслями и уговорами, успокаивал себя тем, что сможет выполнять знакомую роль – добывать пропитание для себя и новой "стаи". В итоге оказалось, что в городе все устроено немного по-другому. Это не плохо, просто не для него. Но у Беннета так горели глаза, что попытка привыкнуть определенно того стоила, а если Рэйзор с чем-то не справлялся или не знал, как справиться, то всегда можно было вцепиться в своего парня и не отпускать, пока вещи снова не станут простыми и понятными.       И к Мондштадту действительно можно потихоньку привыкать, как бы скептично Рэйзор не был настроен изначально. Особенно когда у него есть здесь люди, которые ему рады, поддерживают и волнуются, как он там выживает в лесу совсем один. Будто он все еще ребенок, не способный справиться с собственным Глазом Бога. Это, на удивление, даже немного приятно, потому что Рэйзор чувствует, что всегда есть на кого положиться. Теперь он наконец-то свой среди своих.       Пару недель назад Беннет вернулся от Катерины до странного радостный. Обнимал, кружил в руках по тогда еще их маленькой комнате и шутливо отказывался говорить в чем дело.       А сейчас вот они находятся уже не в Гильдии, а в своем собственном доме. Точнее, на своем этаже дома, где еще на двух этажах живут другие люди. Но все равно, свое место, своя крыша, свои порядки – Рэйзору нравится. Беннет, оказывается, копил на этот сюрприз уже несколько месяцев, немного помогли и его старики. Все это было названо “так тебе будет проще в городе, прости, что так задержался, хе-хе”.       И вот, теперь им не нужно ютиться на односпальной кровати – на новой можно хоть втроем поместиться. Не нужно стараться вести себя потише, возвращаясь с заданий поздно ночью и занимаясь, ну, другими делами – полы почти не пропускают звук. Не нужно постоянно гладить Рэйзора по голове, потому что вокруг много незнакомых людей и он нервничает – а это, вообще-то, им обоим нравилось, так что пусть пока останется.       За последние пару лет жизнь Рэйзора сильно изменилась. Он бы ни за что не поверил, если бы раньше ему сказали, что он не только покинет волчью стаю из-за разногласий с Бореем и начнет встречаться с Беннетом, но и переедет в город, вступит в Гильдию искателей приключений и спать будет на подушке и под одеялом. Иногда из-за мыслей об этом становится грустно, но потом Лиза наливает ему чай, Кли заплетает косы, которые так нравятся Беннету, а тот укрывает пледом и читает вслух книги. Если думать об этом, то внутри становится тепло. И изменения больше не так пугают и не нависают черной тучей, от которой хочется отмахнуться. Рэйзор понимает, что мир и должен меняться. А еще, их совместная с Беннетом жизнь – тоже. В хорошем плане.       – Беннет.       На новой кухне легко дышится – она почти вся в светлых тонах и солнечные лучи охотно ложатся на стулья и стол, блестящие лаком. Мебели у них пока не очень много, и даже если бы Рэйзор хотел, он не смог бы надолго зацепиться за что-нибудь взглядом. Поэтому во всех этих чистоте, пустоте и свете так легко увидеть, как стремительно краснеют щеки Беннета, когда:       – Я хочу секс.       Снаружи сейчас мало людей, кажется, обеденное время повело большинство горожан по домам. Обычный шум улиц Мондштадта не пропал совсем, но утих, уступил место редким чириканьям птиц и смеху из открытых окон. Поэтому во всем этом таком непривычном затишье так громко стучит об пол выскользнувшая из рук тарелка, когда:       – Хочу твой член в себе.       Беннет стоит и тупо моргает пару секунд. Сначала ему нужно переварить сказанное, а потом покраснеть еще сильнее и срочно присесть за упавшей посудой, так и оставаясь на корточках – спрятаться за столом и оттянуть себе еще несколько секунд на ответ.       Вдох-выдох.       Ладно, если признаться честно, то он и сам раньше ловил себя на мыслях об этом. Но слишком много факторов удерживало его от такого разговора с Рэйзором. Беннет думает о том, что они уже столько раз дрочили друг другу, затаскивали в кровать, грелись в пещерах по ночам, что глупо смущаться. Но в любом случае дальше минета никогда не заходило.       Рэйзор тогда, в первый раз, совершенно не ожидал того, что Беннет решил попробовать. Он часто-часто дышал, проскальзывая стонами на судорожных выдохах, пытался вспомнить хоть какие-то человеческие слова, непроизвольно дергал ногами, сгибал колени и не мог придумать куда деть руки. А смотря вниз, на влажные от пота светлые волосы, прилипшие ко лбу, на полные уверенности и нежного обожания глаза, на язык, который чувствовался таким невыносимо горячим, просто хотелось выть. Беннету пришлось все утро зашивать дыры от когтей на простыне и матрасе, чтобы никто не заметил. Рэйзор же в извинительном жесте ушел на внеплановую охоту.              И этого им вполне хватало. Ну, Беннет так думал. Хотел так думать. С Рэйзором он просто не знал, как подступиться к такому разговору, и поэтому только тряс головой, пытаясь отвлечься на что-то еще, когда тот разгуливал по комнате, совершенно не стесняясь своей наготы. Что, если он был бы против? Или пожал бы плечами, не зная, о чем вообще Беннет спрашивает. Объяснять все с нуля и до мелочей у него не хватило бы моральных сил. Да и выглядеть хоть немного озабоченным в глазах своего парня очень не хотелось. Он был рад и просто гулять с Рэйзором за ручку под луной. А тут…       Беннет привстает немного, так, чтобы головой выглядывать из-за стола, и держится рукой за край. Рэйзор не сводит с него глаз, будто и сквозь дерево спокойно разглядывал чужое лицо. Но сам он не очень спокоен – хмурится, пальцами перебирает по столу и будто дыбится даже волосами на затылке.       Этот факт придает Беннету сил.       Вдох-выдох.       – Ты с Лизой говорил, да?       Рэйзор коротко кивает. Молчит пару минут – подбирает слова.       – Она спросила, как ведет себя мой Глаз Бога. Когда мы занимаемся сексом. Я не знал слово, и она удивилась, – отводит взгляд и, кажется, тоже краснеет немного. – Много рассказала. Говорила, Беннет скорее всего знает, но мне тоже нужно. Знать, – что-то странное мелькает во взгляде, когда они снова смотрят друг другу в глаза. Беннет не может понять, что это за эмоция, что-то такое он у Рэйзора видит крайне редко – тот всегда говорит и чувствует прямо.       И спрашивает тоже прямо.       – Почему Беннет не говорил про это? Я думал, мы не можем так. Беннет… ты не хочешь… со мной?       Смотреть на Рэйзора сейчас почти физически больно – внутри что-то ломается. И резко становится ясно, что именно чуть раньше вызвало недоумение. То, что было видно в глазах, это грусть, это обида, это все вместе и куча непонимания. Они оба с Беннетом надумали себе того, что их тревожит и расстраивает, и теперь нужно со всем разобраться. Честностью.       – Нет, нет, Рэйзор, что ты! – подскакивает, еще раз роняя тарелку теперь уже с колен, и перепрыгивает через стол, чтобы взять Рэйзора за руки. – Я просто… мм, не был уверен, как ты отреагируешь. Ну, понимаешь, я ведь не знаю, как там к такому относятся… у волков. Не знал, что ты думаешь на этот счет и боялся спросить. Да и в отношениях далеко не обязательно таким заниматься, и не всем может нравиться, поэтому…       Беннет обрывается посреди предложения, потому что Рэйзор, кажется, только сильнее поник. Фокус на важности вещей немного смещается, поэтому он присаживается на корточки теперь уже прямо перед Рэйзором, без разделяющей их мебели.       Вдох-выдох.       Для этого парня Беннет сделает все – будет работать на износ, брать дополнительные задания, экономить на покупках, собирая еду в дикой природе и в сотый раз зашивая рубашку. И он знает, что Рэйзор тоже готов лечь костьми ради него. Беннет никогда так сильно никого не любил, поэтому он все ему расскажет. И покажет. Но начать нужно с кое-чего другого – поменьше и попроще. Он гладит чужие руки большими пальцами, целует костяшки и тянется вверх, чтобы уткнуться лбом в лоб.       – Я тоже хочу секс. С тобой, – почти шепчет, стыдливо отмечая, как это на самом деле смешно звучит. – Ты не смей даже думать о чем-то грустном. Ты ведь для меня дороже и важнее всех. И поэтому я просто переживаю, потому что хочу, чтобы все прошло хорошо. Так что, если ты согласен сначала немного подготовиться и если уверен во всем этом, то…       Дальше продолжать нет смысла, ведь Рэйзор наклоняется ниже и обнимает за плечи. Не остается никаких сомнений и обратно забрать слова не хватит ни трусости, ни смелости, потому что он уверен. Всегда уверен, если дело касается Беннета.

---

      Через открытое окно проникает свежий ночной воздух и в комнате приятно прохладно. Шторы немного шевелятся, и Рэйзору, который смотрит на них уже слишком долго, кажутся живыми. Он качает головой, отгоняя глупые мысли и скучающе вздыхает. Беннет отправил его мыться, а сам пошел прибирать на лестнице и на кухне. Рэйзор же до сих пор не до конца понимает, что в этой уборке такого важного, но все равно помогает, оставляя после себя лужи и только больше грязи. Ну, пытается помогать до тех пор, пока Беннету не надоедает глухое ворчание и он не гонит его веником в спальню – ждать.       И Рэйзор послушно ждет, потому что сегодня у них кое-что запланировано.       Они выкроили себе пару свободных от поручений дней, уверив Катерину, что потом с радостью все отработают, запаслись едой и закрылись дома от всего мира. Только вдвоем.       На кухне что-то гремит и слышится тихая ругань на какой-то предмет мебели. Рэйзор сначала дергается в сторону звука, почти слетая с кровати лицом вперед, но Беннет сразу кричит, что все в порядке. Через несколько минут он появляется в дверном проеме прижимая к указательному пальцу кусок ткани.       – Я закончил, но не обошлось без приключений, хах. Подождешь немного? Я только обработаю и…       У Рэйзора искорки в глазах. Он резко оживляется, призывно хлопает по подушке возле себя и всем видом показывает, что отказа не примет. А Беннету интересно, что такого сейчас происходит в чужой голове, и он практически прыгает в рефлекторно распахнутые для объятий руки.       – Я сам обработаю, – Рэйзор говорит тихо, уверенно – не спрашивает. Он бережно берет чужую ладонь в свои, отнимая ткань, подносит к лицу и мягко лижет небольшой порез. Беннет замирает в не самой удобной позе и, боясь моргнуть и что-нибудь пропустить, смотрит, как его палец исчезает в горячем мокром рту. Смотрит, как тягуче водят языком, сжимают губами, щеками и глотают слюну вместе с кровью. Ему бы, кстати, тоже не помешало.       Рэйзор не в первый раз вытворяет что-то такое – зализывает его маленькие ранки. Так ему нравится гораздо больше, чем ватой и противно пахнущими лекарствами. Вот только сейчас, из-за того, о чем они говорили несколько дней назад и чем собираются сегодня заняться, все происходящее приобретает другой смысл. Беннет не мог не представлять этот момент, смотря на готовящегося ко сну Рэйзора, и поэтому мысли путаются от одного только открывшегося вида.       – Ну хватит, кровь уже остановилась. И тебе тоже пора, – Беннет боится, что еще немного, и ему понадобится искусственное дыхание. Он смеется, тянет руку на себя, но не получается – Рэйзор придерживает за запястье и не торопится отпускать. Аккуратно прикусывает фалангу, вторую, ведет языком снова по всей длине и смотрит все время только глаза в глаза. А Беннета выбивает из колеи осознание того, что Рэйзор так ведет себя, так смотрит на него специально.       – Ты меня совсем в могилу сведешь, – сил хватает только выдохнуть, но руку наконец с хитрой улыбкой отпускают, и эту улыбку очень хочется целовать, пока Рэйзору тоже не перестанет хватать воздуха. Но это позже. – Давай, раздевайся, – Беннет дергает за штанину, а больше на Рэйзоре ничего и нет. Тот как-то изворачивается и через две секунды уже сидит, скрестив ноги, совсем голым. Мнет простынь в нетерпении, глазами хлопает и чуть ли не хвостом сейчас вилял бы, если бы тот был.       Беннет тонет в этом образе. Рэйзор такой свободный, живой, настоящий. И любящий. Его, Беннета, любящий. Прям сердце щемит. А еще горячий, прижимающийся телом и обнимающий всю ночь. Приходится, конечно, отплевываться от лезущих всюду волос, но это только повод еще раз их расчесать и собрать резинкой.       – Ложись, так удобнее будет, – Беннет кладет руку на грудь и мягко давит, чтобы опустить Рэйзора на спину. Тот снова тянется вверх, ловит в поцелуй и, подумав немного, обхватывает ногами и роняет на себя, прижимая так, что не вырваться.       – Удобнее, – согласно кивает.       Сердце сейчас, кажется, выскочит. Беннет прячется лицом в чистое плечо и бубнит еле слышно:       – Иногда я думаю, что все мои неудачи нужны только ради того, чтобы оправдать встречу с тобой. Ну знаешь, чтобы всего было поровну.       Рэйзор гудит сначала как-то неоднозначно. Ему не очень нравится формулировка, но то, что Беннет хотел сказать понимает. Поэтому гладит его по макушке – он тоже очень рад, что они есть друг у друга, и позволяет снова сесть ровно.       – И ноги нужно согнуть, – Беннет почти невесомо ведет руками, щекотно оглаживает бедра, колени, икры, спускается к лодыжкам и толкает их по простыни от себя. – Помнишь, о чем мы говорили? Я сначала хорошо тебя растяну, а потом… ну, потом перейдем к тому самому.       В ответ с серьезным видом передают небольшую баночку с прикроватной тумбы. Мазь внутри мягкая, теплая, Беннет размазывает ее между пальцев и по комнате плывет сладковатый запах.       – К этому нужно будет привыкнуть, – Беннет только надеется, что у Рэйзора, с его то нюхом, не разболится голова. Он возвращает руки на чужое тело и неотрывно наблюдает за реакцией, пока гладит внутреннюю сторону бедра, там, где кожа натягивается и прикосновения ощущаются будто в разы приятнее. Рэйзор смотрит тоже внимательно, кормя любопытство. И на лице у него столько всего – от первичного удивления и до странного восторга от происходящего, – что от этого что-то приятно колючее впивается в позвоночник. Рэйзор возбужден, ему хочется большего – немного подается к Беннету, чтобы тот не осторожничал так, и в итоге просто сам тянет руку, чтобы направить влажные от мази пальцы, куда нужно.       – Не торопись, не торопись, – Беннет знает, что делает; Беннет много книг прочитал в библиотеке; Беннет много чего спросил, жутко краснея, у всех, кто мог ответить; Беннет много о чем его предупреждал и предостерегал. Поэтому Рэйзор вздыхает и откидывается на кровать обратно. Ему просто интересно и совсем, совсем не терпится уже попробовать – он так сильно взволнован. Из всех разговоров он вынес для себя главное – то, что так, занимаясь сексом, можно быть еще ближе друг к другу, чувствовать друг друга сильнее, раствориться в ощущении другого, любимого, человека – Беннета, и ему очень этого хочется.       – Все хорошо?       Где-то возле желудка чешется ожидание. Рэйзор бездумно согласно мычит, потому что больших усилий стоит не ерзать на кровати, когда Беннет водит круги там, где очень чувствительная кожа. Мазь делает прикосновения легкими, скользящими, такими сейчас необходимыми, и Рэйзор до того усердно старается "не торопиться", что не замечает, как в него мягко проскальзывают пальцем. А когда замечает, загорается какой-то новой эмоцией, которую сам не может до конца распознать.       – Расслабься. Так может быть неприятно, – Беннет обеспокоен – Рэйзор вдруг замер и теперь только смотрит, даже не пытается двинуть тазом навстречу или чуть царапнуть себя по животу, потому что матрас, но больше исколотые иголкой чужие руки, жалко. Палец аккуратно, по миллиметру почти, входит чуть глубже. Внутри горячо, внутри Беннету кажется, что он чувствует пульс Рэйзора, но не может точно сказать, что это не его собственный бьет по всем каналам восприятия.       Обоим нужна минутка. Одному – привыкнуть к чему-то совершенно новому, что чувствуется ни на что не похоже и из-за чего странное неизвестное ощущение никак не укладывается в груди и голове. Второму – успокоиться и напомнить себе об обещании Рэйзора сразу сказать, если ему будет больно, ради которого пришлось прочитать дополнительную лекцию.       Когда внутри оказываются два пальца, Рэйзору приходится практически заставлять себя дышать. Беннет двигает ими медленно, аккуратно разводит понемногу в стороны и постоянно наблюдает за реакцией на свои действия. Иногда он проводит свободной рукой по коленке, иногда гладит выступающие тазовые косточки, но его плечи напряжены и зубы не отпускают нижней губы. А температура поднимается и работать легкими с каждой секундой Рэйзору становится все сложнее. В висках стучит, и ребра словно давят все органы – не продохнуть. Это то, о чем они говорили? То самое “неприятное”, о котором нужно сказать? А если он ошибается и только все испортит?       Воздух будто густеет, будто собирается противными комками в трахее, запахи липко смешиваются, в голове – мутный туман из слов, обрывков наставлений и всех страхов Беннета, которыми тот заранее и не один раз поделился, надеясь, что, держа все это в голове они не наделают ошибок.       – Я добавлю еще один? – Беннет ждет немного и, не получая отрицательного ответа, обновляет мазь и приставляет уже три пальца ко входу. Рэйзор вдруг дергается, пугая, и уже не может сдерживаться и уверять себя, что все нормально и полностью под контролем. Мурашки бегут по спине, по бокам, залезают на челюсть и, кажется, не дают нормально двигать руками и ногами. Он жмурится до кругов в глазах, мечется по подушке, впивается клыками в запястье, чувствуя хоть немного, хоть чуть-чуть освобождающую мысли боль. В глазах – слезы, во рту – вкус теперь своей крови, а в сердце – паника.       – Рэйзор! Рэйзор, что не так? – у Беннета тоже – паника. Он тянется вперед, чистой рукой гладит Рэйзора по лицу и чуть давит на челюсть, пытаясь так уговорить его ее разжать. – Посмотри на меня, – нужно как-то отвлечь, привлечь внимание к себе, узнать в чем дело и все исправить.       – Н-нет… я… Я не знаю… Странно. Не больно, нет… Странно… – Рэйзор путается в словах, трет глаза и обрывисто глотает воздух. Все изменилось как-то быстро, скомканно, и Беннет целует его в лоб, нежно-нежно гладит по волосам, не давит, ждет, пока отдышится и подберет все нужные слова. А в груди что-то рвется и будто сам сейчас заплачет. – Не понимаю… Не хочу, не знаю, – Рэйзор снова закрывает лицо руками и всхлипывает. – Прости... Прости, мне страшно. Я не знаю… Я…       – Все нормально, – Беннет тихо, со вздохом, останавливает его, слышит благодарное мычание. На кровати все еще лежит ткань с кухни, об которую он вытирает руки и ложится сбоку от Рэйзора, продолжая перебирать пряди, показывая, что он рядом. – Такое иногда бывает… Все нормально, Рэйзор.       Они лежат в обнимку, цепляясь друг за друга. Рэйзор не понимает, что с ним случилось, но видит единственное спасение в чужих локтях, за которые сейчас так удобно держаться. Он тычется носом туда, где теплее – в ямочку между ключицами, и начинает считать про себя поглаживания по голове. Беннет только улыбается, успокаивающе шепчет всякое и, кажется, не замечает, что от приложенной Рэйзором силы на руках останутся синяки. Или ему просто все равно, если от этого тому легче.       Несколько минут он думает, что еще нужно сказать, потому что вот к такому повороту событий он точно не был готов. Но в грудь ему дышат все размереннее и пульс Рэйзора тоже постепенно приходит в норму – получилось взять себя в руки. И Беннет сначала радуется, что все хорошо и теперь они могут спокойно об этом поговорить, а потом его отвратительно прошивает догадкой. – Думаю… Думаю, это я тебя запугал всеми этими разговорами об осторожности и… Ну, в принципе запугал… – хочется ударить себя за то, что не подумал сразу, что Рэйзор может не так его понять или воспринять все слишком серьезно. Все-таки жизнь в городе сильно отличается от жизни в лесу. – Давай остановимся на сегодня? Если захочешь, мы можем продолжить в другой раз и...       – Оста… новимся? – Рэйзор моргает, хрипит, сглатывая через комок в горле, но выглядит сейчас за момент будто побитым. – Но я… Я хочу быть с Беннетом. Не надо остановимся… Хочу ближе и сильнее. Хочу Беннета… Прости... Прости, Рэйзор не смог. Подвел.       – Стой, стой, ты чего? – Беннету больно слышать такое и таким голосом. Он машет руками, привстает на локте, чтобы удобнее было заглянуть в глаза и пытается сделать как можно более спокойное лицо, выучив ошибку. – Слушай, я боюсь, мы немного друг друга не поняли. Здесь главное – себя не заставлять. Мы ведь не хотим, чтобы кто-то из нас чувствовал себя плохо, верно? – дождавшись, пока Рэйзор согласно промычит, переводя взгляд на стену, Беннет чуть спускается по кровати, чтобы поцеловать его в лоб еще раз. Тот закрывает глаза, лежит камнем и только пальцами перебирает по чужим плечам. Расстроился. Так долго ждал, так хотел, столько всего себе напредставлял, и в итоге сам же, как ему кажется, все испортил.       Беннет понимает, каково это – знать, чувствовать, будто все из рук валится, а другие от этого только страдают. И ему совершенно не хочется, чтобы Рэйзор так думал. Потому что это не правда, потому что Беннет не “страдает”, а только переживает – за него. Потому что Беннет ни за что бы себе не простил, если бы Рэйзор переспал с ним через силу. А еще, потому что у Беннета, кажется, есть идея.       – Знаешь, мы можем... попробовать наоборот, хочешь? Я… ммм, мне было интересно, и я хотел потренироваться, перед… всем, поэтому… – теперь очередь Беннета отводить взгляд. Одно дело – говорить о техническом аспекте процесса, рассказывать, как и что придется делать. Совершенно другое – признаваться, в том, что делал он это сам и почти что в тайне. – В общем, давай сегодня я побуду в принимающей роли? А в другой раз попробуем обратно, если захочешь. Что скажешь? – выпаливает последние фразы без остановок, как пластырь отрывает, но выглядеть себя заставляет спокойно и уверенно.       Рэйзор в последний раз вытирает глаза, уже почти окончательно приходя в себя, смотрит на почему-то только сейчас потемневшие щеки и думает. Беннет тренировался? Что это значит? Он… делал с собой вот это? Пальцами?       Где-то внутри еще сидит чувство вины и неудовлетворенности самим собой и маленький, почти незаметный отголосок страха, но картинка представляется интересная, и Рэйзор снова начинает возбуждаться. Он знает, что вещи не бывают идеальными, что кабан может убежать, а в дерево с удобным дуплом ударить молния. Он понимает, что если не получается что-то сейчас, то он сможет попробовать потом еще раз, как и сказал Беннет. А Рэйзор ему доверяет.       – Давай... – сделать еще один глубокий вдох и медленный выдох, прислушаться к ощущениям и чувствовать только успокаивающуюся поверхность океана эмоций и заботу от ладони на плече. – Как ты скажешь, я буду делать.       – Хорошо, тогда… – Беннету тоже нужно вздохнуть. Внутри у него все еще что-то тревожно за Рэйзора ворочается. Но тот смотрит с заново родившимся предвкушением и тянется за баночкой с мазью. В лунном свете рука с удлиненными, крепкими и острыми ногтями-когтями выглядит как-то угрожающе, и Беннет сглатывает, представляя, чем именно она может грозить. – Знаешь, я, наверное, сам это сделаю. Ох, только не подумай ничего плохого, просто…       Рэйзор и сам смотрит на свою руку, вертит немного, гнет пальцы. Ему бы хотелось, чтобы все было по-честному, чтобы Беннету не пришлось заботиться о них двоих одному. На сердце что-то давит, но помочь он тут ничем не может, поэтому просто провожает взглядом, когда Беннет встает с кровати и уходит сполоснуть руки. По пути он путается в брошенных на пол штанах и прыгает до дверей на одной ноге. В груди тепло подминает под себя все остальное, наглухо печатая любые страхи и оставляя только Беннета, Беннета, Беннета. Рэйзор фокусируется на нем мыслями, пытаясь не думать о том, что он совсем не так представлял себе эту ночь.       – Все нормально? – Беннет возвращается, по пути снимая с себя одежду и кидая ее на пол тут же, в одну кучу. А сам забирается сверху, опирается на руку и гладит по лицу так нежно, что момент этот навсегда отпечатается в памяти, как что-то до боли волшебное.       Отвечать вслух не хочется, потому что Рэйзор не знает точно, как выразить то, о чем думает. Но ночь только началась и его Беннет рядом и готов сделать все, чтобы им обоим понравилось. Эти чувства перевешивают, доверие и желание – и Рэйзор тянет его за шею на себя и целует. Хотя скорее только проникает в рот языком, упоенно лижет верхние зубы, задерживаясь на маленьких, в сравнении с его, клыках так, будто только этого он всю жизнь и хотел.       Беннет наощупь открывает баночку, зачерпывает мазь и заводит руку назад. Ему и в самом деле было интересно почувствовать это, понять на практике, а не только по книжкам и случайно подслушанным за годы приключений разговорам. Поэтому он пошел сегодня в ванную первым, поэтому провел там гораздо больше времени, чем обычно и поэтому два пальца заходят внутрь как-то слишком легко.       – Ммх, – Беннет немного теряется в ощущениях. Под ним – такой желанный и желающий Рэйзор, возбужденный и уже пытающийся тереться о его тело своим. Он смотрит все еще будто с извинением, но улыбается, целует, коротко стонет и прикрывает веки. Где-то в стороне – открытое окно и легкий ветер, охлаждающий немного кожу. А еще мышцы. Беннету кажется, что он чувствует каждое сокращение, каждое натяжение и сгиб суставов. Думает, а как это все чувствовал Рэйзор? В какой момент все пошло не так? Что ему нужно сделать, чтобы в чужих глазах больше никогда не стояли слезы? Действительно ли им нужно сейчас продолжать, или так он сделает только хуже?       Рука на щеке отвлекает от мыслей, и напротив теперь только знакомый уже интерес. Рэйзор, похоже, вспомнил, ради чего все это затевалось – ради близости, ради чувственности, ради приятного жара, палящего кровь. Винить себя глупо – у них нет инструкций, как все делать правильно. Просто потому что, что бы они ни сделали вместе – все будет правильным. Просто потому что они любят друг друга.       В ход идет еще один палец. Чуть ранее на этом Беннет уже остановился, но сейчас ему нужно продолжать. Немного пошевелить, погладить себя изнутри, разогреть, размять. Все это… действительно странно. Не больно, не неприятно, странно – Рэйзор хорошо подобрал слово. По лицу ласково водят пальцами, и Беннет чувствует, как ошалело стучит его сердце и пульсирует тело. Заставляет себя расслабиться, чтобы толкнуться чуть глубже было легче.       Если подумать, то чувствовать эту плотность, эту мягкость и температуру подушечками пальцев ему даже нравится. А еще, он смущен признавать это даже для себя, но растягивать себя, быть растянутым – для Рэйзора – тоже ужасно приятно.       – Мне, – Рэйзор вдруг подает голос, хрипит будто сухим горлом, немного отрезвляя Беннета и себя самого, – можно посмотреть?       – Ты хочешь посмотреть, как я… – слова застревают в горле, потому что это был не вопрос. Просьба, почти мольба. Рэйзор гладит его плечи, шею, давит пальцами на ключицы и делает такое лицо, что сердце треснет, если ему отказать. – Ну… ладно, – Беннет плавно отползает назад, на свободную часть кровати, сгибает ноги и опирается на руку. Рэйзор же придвигается ближе и подает снова баночку – запах тускнеет, значит, мазь высыхает. Вообще-то Беннет думает, что он уже достаточно растянут – член у Рэйзора длинный, но тонкий, а собственные мышцы оказались удивительно податливыми. Но парень напротив смотрит так серьезно, выглядывает клыками из-за закушенной губы, и решение о том, что небольшое представление не повредит, приходит само собой.       Пальцы снова в мази и следы оставляют блестящие настолько, насколько это возможно при тусклом свете луны. Беннет сначала просто водит ими, рисует круги на покрасневшей коже, а потом входит в себя сразу тремя и, подумав немного, добавляет четвертый. Воздух стоном рвется из легких, а по виску бежит капля пота. Он наверняка сейчас красный-красный, потому что кажется, что горит. Но и Рэйзор выглядит не лучше. Точнее, совсем, совсем не хуже – губы блестят, в глазах чуть ли не Бездна разверзлась, и судя по тому, как он дышит – с приоткрытым ртом и медленно-медленно-глубоко, – дается это ему с трудом.       Беннет двигает пальцы дальше, иногда выскользая совсем наружу, раздвигает их внутри, мнет стенки и вдруг понимает, что этого ему мало. Хочется сильнее, глубже, хочется больше. Хочется Рэйзора.       – Рэйзор, – тянет низко и видит, чувствует, как тот напрягается телом так, будто к прыжку готовится. – Давай. Смотри, я уже готов. Для тебя. Так хочу тебя. Пожалуйста, – предложения – обрывки, но большего и не нужно. Не для них.       – Ты такой красивый, – Рэйзор теперь сам берет баночку и использует содержимое, на всякий случай, пока в ответ еле слышно смеются и довольно жмурятся. Целует Беннета там, где начинается дорожка из коротких волосков и ведет губами дальше – вверх по телу, останавливается у ключиц и давит на плечи так, чтобы уложить на спину и нависать теперь самому. Оставленная на кровати ткань снова приходит на помощь, а потом руки Беннета оказываются на талии Рэйзора, чтобы притянуть того поближе к себе. Ноги на пояснице, и чужой член греет кожу почти там, где нужно – и на этот раз мурашки приятные. Волосы на темной простыни будто блестят, светятся вместе с луной и широкой улыбкой – картина. Рэйзор глухо рычит, не затягивает больше, двигает немного бедрами, пристраивается. Но ждет, пока Беннет одобрительно кивнет, прежде чем аккуратно войти внутрь.       И, ну, ожидание и вся подготовка правда того стоили.       Беннет обнимает всеми конечностями, громко дышит, и Рэйзор так близко, что каждый выдох буквально может поймать губами. Беннет горячий до невозможности, и Рэйзору кажется, что он расплавится, растает, если не перестанет бояться спугнуть хоть что-нибудь из происходящего своим собственным дыханием. А еще Беннет вкусный, точнее, выглядит он сейчас именно так, и Рэйзору нужно, просто необходимо прикусить его за шею. А тот только подставляется и коротко стонет.       – Ты можешь войти глубже, – в голове бомбочки взрываются, а руки дрожат от непривычного напряжения. Беннет тянется за поцелуем, и Рэйзор почти на него ложится. Так не особо удобно двигаться, потому что волосы лезут в лицо, но в них понимающе зарываются пальцами, заправляют локоны за уши, зачесывают назад, приятно царапают ногтями по коже, и Рэйзор аккуратно входит на всю длину.       – У тебя хорошо получается, продолжай, – Беннет сглатывает, облизывает сохнущие губы, заставляет даже в полумраке ловить каждое изменение на лице, каждую эмоцию, каждую реакцию. Потому что все они потрясающие. Рэйзор целует его плечи и на пробу качает бедрами. Внутри – горячо и узко, снаружи – восхитительно и очаровательно, до бабочек в животе. И он продолжает, как и просят, немного ускоряется и слегка меняет позу, подхватив руками чужие колени.       Беннета вдруг выгибает в спине с непривычки, а Рэйзор обеспокоенно замирает, ждет, пока тот ему скажет – остановиться или продолжить, он все сделает. Пара секунд нужна, чтобы провести рукой по лицу и рассмеяться.       – Все нормально, не волнуйся, ты просто… ах… Просто продолжай, мне сейчас было очень хорошо, – в голове становится пусто-пусто, легко, и Рэйзор тоже смеется. Все хорошо, все действительно хорошо и даже больше. Все замечательно.       Он наклоняется снова, целует мокро, громко, если бы у них за стеной были соседи – наверняка бы услышали. И двигается, ускоряется, гладит бока руками, а у Беннета взгляд из-под ресниц затуманенный, Беннету нравится. Рэйзор в этом взгляде видит то, ради чего он на все пойдет, лишь бы никогда не пропало. И он чувствует. Чувствует то, чего так сильно хотел – он так ярко, так сильно, так глубоко любит и теперь наконец-то может это выразить без слов так, как ему больше всего подходит.       Беннет кончает первым, помогая себе кольцом из пальцев. Радостно тихо-тихо смеется, просто выталкивая воздух из легких, понемногу расслабляясь, размякая на кровати. Рэйзор медленно из него выходит и тянется рукой вниз, решая закончить так, не упуская чужого внимательного взгляда. Пара движений и теперь его очередь оставлять легкие поцелуи на лбу. А Беннет тонет в нежности, жмурится, хихикает от щекочущих шею чужих волос – и Рэйзор снова в него влюбляется. Беннет дышит с приоткрытым ртом и блеском в глазах – и Рэйзор влюбляется. Беннет тянет на себя за щеки – и Рэйзор влюбляется.       Рэйзор говорит:       – Отдыхай, – и влюбляется Беннет.