Морской Бриз

Красные, словно две капли крови на белом канвасе глаза, заслонённые портьерой, при лунном свете, серебряных ресниц смотрели в пустоту. Тихий ритмичный шёпот ночного моря ласкал уши, спокойствие ночи успокаивало разум. Прохладный ветер кружился вокруг, путался в коротких грифельных волосах, обдавая своим холодом. Тобирама сморщился, поёжился немного после маленькой дрожи вызванной морским бризом. После, продолжил смотреть куда то вдаль, облокотившись об перила, бегая глазами туда сюда наблюдая за тем как свет луны плавно танцует на поверхности моря. Тобираме нравилось море, рядом с ним всегда такое умиротворение, можно просто закрыть глаза, дать воде увести плохие мысли и расслабиться. С этим местом у него нет плохих воспоминаний, хотя сейчас можно поспорить, скорее в будущем они возникнут и причиной этому будет человек с которым Тобирама сейчас находится в одной комнате. Их с Мадарой роман, если их отношения вообще можно так назвать, не обещал закончиться чем то хорошим. Они были словно два полярных полюса, несовместимы друг с другом, да о чём вообще может идти речь когда они оба принадлежат некогда воюющим кланам ненавидящим друг друга. —Не холодно?— словно прочитав мысли, Учиха явился из недр комнаты приобняв Тобираму за плечи. —Уйди,— отрезал Сенджу и дёрнул плечом. Мадара в ответ проигнорировал, ожидаемо, Тобирама и не надеялся на иную реакцию. Зачем же он сказал тогда Учихе уйти зная о том что потом будет? Хоть Тобирама и был довольно пассивным в их отношениях он всё равно держал образ, так сказать, строгого человека, хоть это и не всегда удавалось. Он прятал свою нежную ранимую натуру под отторгающим образом и стоическим поведением. А Мадара это давно просёк, поэтому он и пытался всячески вывести Тобираму из равновесия, разрушить твёрдую скорлупу в виде маски безразличия и сердитости, и добраться до сладкой середины которую Тобирама никому никогда почти не показывал. Вот такие у них отношения. Тобирама для Мадары эдакая тихая гавань в руках которой можно поддаться умиротворению и уйти в бытие, словно то же самое море перед ними, а Мадара напротив, знойный, будто бесконечно пылающий огненный танец "Фламенко" полный авантюр и горячим нравом. Руки Учихи спустились с плеч чуть ниже, заключив другую пару рук в свои. —У тебя всегда такие холодные руки,—проговорил мужчина опустив свою голову на плечо альбиноса и устремив взгляд на то что он так, на удивление, нежно держал. Мадара перебирал чужие бледные пальцы меж своих, Тобирама же не возражал. —А у тебя всегда тёплые,— медленно пробормотал Сенджу так же опустив свой взгляд. У Мадары такие мозолистые, от рукоятки катаны и постоянных тренировок, жёсткие руки. Покрытые мелкими царапинами, сухие и шершавые, но такие тёплые... Тобирама чуть сжал руки своего так называемого партнёра. В ответ на это действие от Мадары послышался лёгкий смешок. Он скользнул вверх по рукам Сенджу, чувствуя молочно мягкую кожу под своими руками. Несмотря на след оставленный войной на Тобираме его тело хорошо сохранилось, руки не были настолько же мозолистыми как у Учихи, шрамы были почти незаметны. Руки Мадары вновь оказались на плечах Сенджу, нежно поглаживая их кончиками больших пальцев. Тобирама же ничего не говорил. Он лишь поддался рукам Учихи, давая ему всего себя, как обычно. Веки отяжелели, взгляд был сонным ему хотелось спать. Сегодня выдался тяжёлый день, хотелось просто броситься в постель и забыться во сне. Тем временем Мадара стал покрывать его шею горячими поцелуями поднимаясь вверх к голове. Тобирама чувствовал его порывистое дыхание на своей нежной коже. Учиха остановился только тогда когда достиг затылка, уткнувшись носом в короткие, словно только что выпавший снег, алебастровые волосы, он вдохнул запах Сенджу. Он всегда пах разными маслами, кремами, бальзамами, тонкими снадобьями: мятой, лавандой, елью. Не только потому что Тобирама любил чистоту и приятно пахнуть ароматом полным неги, но и его нежная, чувствительная кожа вынуждала его втирать в е неё разные мази, ибо без них кожа на солнце могла быстро получить ожоги. Мадара же не церемонился, брал обычный мужской одеколон и дело с концом. Учиха сжал сильнее плечи Тобирамы и ласково повернул его лицом к себе. Сенджу был не против даже когда его губы накрыли чужими и заключили в мягкий поцелуй. Мадара даже не использовал языка, знал что Тобирама после секса слишком чувствителен и что к нему надо относиться с особенной деликатностью. Трепетно смакуя бледные губы, мужчина двинулся по щеке вниз к макушке уха, оставляя маленькую дорожку поцелуев за собой. Тобирама же лишь прикрыл свои веки, положив свои руки на, чуть приоткрытую от хаори, грудь Мадары. Последний же разложил свою голову на плечо Сенджу, обняв его за талию. Тишина, лишь тихий шёпот моря достигал ушей. Тепло которым обдавал Учиха было таким приятным, Тобирама чувствовал себя как медленно плавящийся кусок масла на горячей сковороде. Тело будто само расслаблялось в его объятьях. Этот момент был таким спокойным, тихим, безмятежным, складывалось ощущение что Мадара действительно его... —Я люблю тебя,— воркуя проговорил Мадара своим приятно тягучим, бархатным голосом, который Тобирама так обожал. На секунду Сенджу даже поверил в его лестные слова, но когда Мадара ушёл закрыв за собой сёдзи оставив Тобираму наедине со своими мыслями, он сразу же вернулся в реальность. Та фраза которую Мадара ранее сказал- ложь. Не было между ними никогда никакой любви, Учиха просто его использовал, а Тобирама слишком поздно это осознал. То то же он не знал о том как Мадара развлекается по ночам в борделях с женщинами, оставляя Тобираму всегда одного в своём доме в тишине. Даже не помнится когда они в последний раз просто сидели за чашкой чая и нормально поддерживали разговор. Они занимались лишь сексом, Мадара использовал его тело так как ему вздумается, как какую то тряпичную куклу которую можно выкинуть в любой момент вдоволь наигравшись ею. И эта поездка на море, Учиха лишь пошёл на деловую встречу с Тобирамой лишь для того чтобы снова трахнуть его в каком нибудь дешёвом отеле. Когда Тобирама же всё таки доходил до пика своего гнева и в отчаянии начинал конфликт, Учиха только пожимал плечами и ждал пока Сенджу успокоится. Потом приходил, обнимал, шептал ласковые слова и уходил, прямо как сейчас. А альбинос всегда его прощал... Тобирама схватился за свои волосы, и, прикусив губу тихо взвыл. В сердце опять кололо. Тихий морской бриз всё так же шептал свои колыбельные.