Cigarettes in the air

Юхён не знает куда всё это приведёт. Но точно уверена, чем бы всё не закончилось - будет жалеть. Каждый раз жалела, при этом понимая, что сама же виновата. Жалела, коря себя за свою же слабость и глупость. Но это только завтра. Сегодня она не хочет думать. Сегодня она хочет сделать так, как когда-то делала она. Получить желаемое, плюнув на последствия, не волнуясь о чьих-то чувствах и собственных страхах. Потому из всех сил вжимает Минджи в дверь своей квартиры. Грубо, до побеления сжимает, казалось бы, хрупкие запястья, наплевав на жалобный скулёж, что гасит собственными губами. Чувствует как под пальцами ходят сухожилия, когда чужие руки сжимаются в кулаки, силясь ослабить болезненную хватку. Не получается. Юхён одни лишь попытки распаляют только больше. Потому продолжает целовать с ещё большим остервенением, чередуя движения губ и языка, не позволяя подстроиться под хаотичный темп. И стоит самую малость согнуть ногу в колене, к мокрым звукам поцелуя прибавляется ещё один. Тот, который Юхён не слышала уже очень давно. Который клялась навсегда забыть - стереть из памяти и жизни как пагубную привычку. Стоны Минджи всё такие же тонкие и мелодичные. А сама она до невозможного отзывчивая - какой никогда не была из-за чёртовых таблеток и травы. Какой не была с ней. Эта мысль, мимолётно скользнувшая в голове, распаляет былой гнев в груди. Заставляет с низким рыком впиться зубами в нижнюю губу, и без того припухшую от яростных поцелуев. Отчего очередной стон обрывается, превращаясь в жалкий скулёж. От боли Минджи дёргает головой, обрывая поцелуй. Юхён это только бесит. Одна рука отпускает запястье, что начало неметь, и грубо сжимает подбородок, вновь поворачивая к себе. Возможно, даже синяки останутся. Но сейчас так решительно похуй. В этот раз вместо укуса, проталкивает язык, едва цепляя губы и ровный ряд зубов. На поцелуй это походит мало, но Юхён чувствует как у Минджи дрожат колени от ощущения горячего мокрого языка, что хозяйничает у неё во рту, не позволяя толком ответить. Свободная рука отчаянно цепляется за плечо, сминая ткань одежды, впиваясь ногтями. С садистским удовольствием Юхён подмечает как её всю трясёт от переполняющих ощущений - Минджи понимает чья она сегодня. И она сделает всё, чтобы та запомнила это ощущение надолго. Заставит от воспоминаний просыпаться посреди ночи в поту и с гулко бьющимся сердцем. Засядет в её сознании на долгие месяцы, а то и годы. Сделает то же, что когда-то Минджи сделала с ней. Останавливается лишь, когда чувствует липкое и мокрое на собственной руке. Отстраняется, чтобы взглянуть на проделанную работу. Несмотря на то, что в квартире почти непроглядная тьма, лицо Минджи она видит отчётливо. И ловит самый настоящий кайф. Нежно розовая помада безобразно смазана, а горячее дыхание с приоткрытых губ приятно щекочет кожу руки. По которой грязно, но одновременно до безумия красиво стекает смесь их слюны после поцелуя. Взгляд полуприкрытых глаз направлен на неё, но словно в никуда - увидь она сейчас широкие зрачки, точно решила бы, что девушка под чем-то. И сегодня она будет по чем-то. Под наркотиком, имя которому "Юхён". Она подсадит её так крепко, что ни один врач, ни одна другая пагубная привычка не перебьёт эту ломку. - В спальню. - властно бросает Юхён, что её голос словно гром оглушает в тишине комнат. Минджи кое-как хватает сил, чтобы заново собрать себя и сфокусировать взгляд. Вместо ответа слышится то ли писк, то ли скулёж - язык, как и всё тело, отказывается работать напрочь. И они идут в спальню. С переменным успехом - ведь Юхён не может отказать себе в желании прижать девушку к каждой стене, чтобы агрессивными поцелуями выбивать всё новые стоны и вздохи. Скинуть с плеч куртку, оставляя её валяться в ногах, пока пальцы Минджи зарываются в её волосы, царапая и притягивая ближе. Пока сама Минджи жмётся ближе, а затем хнычет, когда им приходится прерваться. В комнате Юхён не утруждает себя тем, чтобы включить свет - того, что проникает с улицы через окна, вполне хватает. Ровно как и не утруждает себя нежностями, толкая девушку на кровать. Сама становится рядом, любуясь видом. Минджи приподнимается на локтях, глядя снизу вверх. И что-то внутри неё вновь надламывается - то, как Юхён возвышается над ней, прожигая, казалось бы, холодным взглядом, бьёт по мозгам сильнее, чем всё, что она когда-либо принимала. Язык прилипает к нёбу, как при сильнейшем сушняке. И сердце заходится сумасшедшим ритмом. Как сильно она выросла за пять лет. - Раздевайся. - сталь в голосе не допускает и мысли ослушаться. Юхён и сама не понимает откуда в ней такая жажда подчинять. Но то, как подрагивающими пальцами Минджи цепляет края собственной одежды, заставляет её отмахнуться от любых вопросов. Все они потом. Сейчас у неё есть развлечение куда интереснее. Первой падает на пол блузка, сбиваясь бесформенной тряпкой. Юхён уже чувствует, что проебалась. Слюна, что ей приходится постоянно сглатывать - тому подтверждение. Один только взгляд на острые ключицы, что пересекают лямки простого чёрного лифчика, заставляет внутренности гореть. Длинные чёрные волосы, шёлком струящиеся по открытой белой коже, заставляют собственные пальцы подрагивать в нетерпении. И только она свыкается с мыслью, что гнев ушёл - новая картинка рисуется в голове. Происходящее до безумия напоминает ей тот самый день. День, когда она позволила этой зависимости проникнуть в её тело и душу. \\\ Жарко и душно. Вот, что она помнит про тот день. Ещё она помнит влажную от нервов руку Шиён, которая вела её сквозь толпы из пьяных тел. Музыка грохочет на весь дом, раздражая слух. Запах алкоголя и травки мерзко оседает в носу, вызывая желание его заткнуть свободной рукой. И как только Бору заносит в такие места? Судя по тому, как она позвонила посреди ночи со слёзной просьбой забрать её поскорее - она и сама не в восторге от происходящего. Хотя насколько помнит сама Юхён, Дон уверяла, что ничего крепче соджу тут не будет. Что ж, её гости с этим заявлением согласны не были. - Где твою сестру черти носят? - недовольно бурчит Шиён, с отвращением толкая плечом очередную пьяную тушу. - Надеюсь, ещё не носят... - шепчет себе под нос Ким, свято надеясь, что её старшей сестре хватило ума не высовываться. Может у той и есть разряд по боксу, но от пьяных и угашенных подростков можно ожидать чего угодно. - Она сказала, что заперлась где-то в туалете. Шиён, на секунду задумавшись, кивает себе же, видимо, припоминая, где в доме что находится. Продолжает прорываться сквозь толпу, не выпуская руки Юхён - потеряться тут достаточно просто, а находиться по одиночке слишком опасно. По этой же причине она и потащила за собой Ли. Проходя комнату за комнатой, Ким чувствует как запах алкоголя стирается, заглушаемый другим - травянисто тлеющим. Воздух становится заметно мутнее от бледной полупрозрачной дымки. - Я их вижу. - делится Шиён, указывая куда-то в коридор. Юхён следит за ней взглядом и также замечает Бору в компании, к счастью, Хандон и пары общих подруг. Идёт следом за Ли, готовясь вывалить непутёвой сестре целую гору возмущений. Но стоит ей чуть отвести взгляд туда, где дым был гуще - замечает её. Розовые волосы волнами струятся по спинке дивана, на которую девушка откинула голову, полностью открывая тонкую шею - где даже с такого расстояния отчётливо виднеются линии натянутых как верёвки сухожилий. Топ без бретель, похоже, держится только на честном слове, обнажая всё то, что обычно скрывала за собой школьная рубашка - начиная от декольте, и подчёркивая равномерно вздымающуюся грудь. Руки расслаблены, но Юхён видит под кожей развитую мускулатуру плеч, что безобразно красиво смотрится в контрасте с острыми ключицами, которые при любом неосторожном движении грозятся прорезать тонкую кожу. Глаза с подрагивающими ресницами закрыты, уголки губ приподняты в блаженной улыбке. Такой, которая не похожа на её обычную лучезарную, как солнце, улыбку. Такую Минджи она видит впервые. И похоже, такая Минджи заинтересовала не только её. Юхён стопорится, когда замечает, как к той, покачиваясь, подбирается какой-то парень - очевидно, отнюдь не школьного возраста. - Забирай Бору, мне тоже надо помочь кое-кому. - отвечает на замешательство Шиён. Ли кидает мимолётный взгляд в ту же сторону и, поняв всё, кивает. У Юхён, может, и нет спортивных достижений, как у старшей сестры, но занимались они вместе долго - выиграть время в случае чего она сможет. Спешными шагами она сокращает дистанцию, видя, что парень уже подошёл достаточно близко, о чём-то говоря с девушкой, что даже не утруждает себя тем, чтобы поднять голову. Лишь приоткрывает глаза и смотрит на непрошенного собеседника туманным взглядом - всё с той же улыбкой. Когда остаётся метр, Минджи чуть неуклюже привстаёт, садясь на диване. И Юхён видит, как та заторможенно поднимает руку, готовясь продемонстрировать парню средний палец. Но успевает прервать её, протискиваясь между ней и незнакомцем, чтобы сесть рядом, обнимая за плечи - по факту почти за горло - и притягивая к себе. - Какие-то проблемы? - одними губами проговаривает Юхён, глядя исподлобья. Сама Минджи не сопротивляется, утыкаясь в чужую ключицу так, что собственные волосы спадают на лицо. Дыхание обжигает сквозь ткань рубашки, отчего пальцы на ключицах сжимаются, грозя оставить следы. Конечно, взгляд у неё не такой устрашающий, как Шиён или Дами. Но, кажется, действует. Парень хмыкает себе под нос, всё-таки удаляясь - не хочется портить себе кайф разборками ради какой-то пьяной девчонки. Найдёт более доступную. Юхён провожает его взглядом, пока не теряет из поля видимости и лишь потом обращает внимание на Минджи, которая, кажется, заснула на её плече. Свободной рукой поднимает её за подбородок, чтобы взглянуть в глаза, на которые спадают несобранные волосы. Старшая едва держит глаза открытыми, но смотрит - пьяно и довольно. Не говоря ни слова, Юхён встаёт и тянет девушку за собой, закидывая её руку себе на плечо. На непослушных ногах та двигается, на удивление поспевая за более быстрым шагом. Вместе они идут туда, где с Борой и Дон уже стоит Шиён. - Не слишком много запрещёнки и взрослых парней для школьной тусовки? - интересуется младшая Ким, позволяя Минджи вновь уткнуться ей в плечо. Собственные синие пряди начинают лезть в глаза, но отпустить старшую она не решается. - Это всё дружки этого утырка. - ласково поминает брата китаянка, устало потирая переносицу - Надо поскорее сворачиваться. И затем кивает на пьяную Минджи: - Отведи её наверх в гостевую, она всё равно хотела остаться у меня. Когда они пробираются к лестнице, ведущей на второй этаж, шаги старшей становятся увереннее и та даже справляется со ступеньками, почти не спотыкаясь. Дверь в одну из гостевых комнат оказывается приоткрыта, но внутри никого не обнаруживается. Но если судить по запаху и пепельнице на прикроватном столике, кто-то недавно приходил сюда отдохнуть За несколько шагов до просторной кровати Минджи всё же отпускает плечи Юхён, заваливаясь спиной, оставляя ноги касаться пола. Приподнимается на локтях, вновь запрокидывая голову, и с полустоном разминает шею. Помимо топа, теперь Юхён видит и короткие шорты, не доходящие и до середины бедра. Взгляд скользит по длинным ногам, цепляется за желтеющие пятна синяков, и идёт дальше, чтобы пройти тот же путь, но уже обратно. Первые секунды она любуется зрелищем, чувствуя покалывание почти во всём теле. Как же хочется прикоснуться. Но прогоняет наваждение, подходя к окну, что выходило на дорогу. Весь въезд забит машинами и подростками, что решили веселиться прямо на улице. Удивительно, что соседи Хань ещё не подают жалобы на такой шум. На телефон приходит уведомление - Шиён спрашивает ждать ли её. Ким пишет короткое "нет", вновь убирая гаджет в карман. Смотрит на Минджи, которая, закончив с "разминкой", буравит её взглядом. Уже более осмысленным и любопытным. - Опасно так накидываться в подобных местах. - нарушает молчание младшая, складывая руки на груди. Едва не дрожит под пристальным взглядом. Боже, зачем так пристально смотреть? - А разве не для того нужны вечеринки? - посмеивается Минджи, садясь на кровати. Эта усмешка с лёгкой хрипотцой почти выбивает землю из под ног. Но Юхён держится. Царапает пальцами собственные плечи, прикусывает язык - но держится. Эта девушка даже в закрытой школьной форме сводила её с ума. Что уж тут говорить о почти полностью оголённой коже. После пары размеренных вздохов доверяется своему голосу и спрашивает: - Не боишься, что кто-то воспользуется? - Я ещё в состоянии сказать нет. - улыбается Ким, оглядываясь. Цепляется взглядом за что-то и встаёт, чуть покачиваясь. - А если слова не помогут? - следит за каждым движением Юхён, даже не вдаваясь в подробности о том, что та может искать. - Тогда накидаюсь так, чтобы ничего не почувствовать или вообще забыть. - посмеивается старшая, рыская в чужой прикроватной тумбочке. У Юхён от таких слов только ком по горлу вверх-вниз прокатывается и дрожь по телу. Из уст Минджи это звучит так, как не должно звучать вовсе - с весёлой непринуждённостью. И это пугает. От Боры она пару раз слышала, что её одноклассница употребляет. Но никогда у неё не было мысли, что всё так. Из мыслей вырывает щелчок зажигалки и едва слышимый треск глубокой затяжки. Взгляд натыкается на старшую, что вновь сидит на прежнем месте, только закинув ногу на ногу. Длинные пальцы держат белую самокрутку у самых губ, меж которых проходит белёсый дым. - Тебе на сегодня хватит. - твёрдо заявляет Юхён, в несколько шагов преодолевая расстояние. На попытку отобрать косяк Минджи лишь наклоняется назад, уводя руку, и смеётся. Вторая рука хватается за ткань рубашки и тянет на себя. Младшая только успевает руки подставить и упереться коленом, чтобы не завалиться на девушку всем весом. Смотрит вниз на Минджи, которая довольно лежит под ней и вновь делает затяжку. Её лицо так близко, что она даже чувствует жар от небольшого огонька на кончике самокрутки. Розовые волосы, рассыпавшись по постели, красиво обрамляют лицо с не менее красивыми чертами. Тонкий слой полупрозрачного блеска почти не скрывает небольшую родинку на верхней губе и прокол от пирсинга - на нижней. У Юхён перед глазами всё плывёт. - Я уже большая девочка. - тихо смеётся Минджи, пуская дым прямо в лицо. Глаза и нос пощипывает, а голова начинает кружиться. Последнее - отнюдь не от запаха травки. Её ведёт от этой Минджи. От такой, которая смотрит прямо в глаза, словно заглядывая куда-то в душу, вырывая из подсознания мысли, которые она сама ещё даже подумать не успела. Но за которые ей определённо стыдно. Хочется отстраниться, пока в голову не пришла какая-нибудь из таких мыслей, но сильная рука не отпускает. Зато позволяет выпрямиться - старшая садится, чтобы бросить остатки косяка в пепельницу. Юхён только и может, что молча проследить за движением её глаз, боясь даже дышать. Взгляд вновь возвращается к её лицу - смотрит, чуть запрокинув голову. И от следующих слов всё тело пробивает током: - Хочу тебя. Юхён шарахается от Минджи как от оголённого провода - эффект, она уверена, у обоих одинаковый. Ткань рубашки выскальзывает из цепких пальцев и она делает пару неуклюжих шагов назад. Выглядит она сейчас до нелепого перепуганно, что старшая не удерживает смешка. - Могла просто сказать нет. - наигранно дуется Минджи, как ребёнок, которому отказали в сладостях. Пока Юхён не знает как собрать остатки разума и здравого смысла в кучу, длинные пальцы тянутся к зажигалке и зажигают ещё одну самокрутку. Девушка с ногами забирается на кровать, делает глубокую затяжку, вновь запрокидывая голову. У Юхён ощущение, что таким образом Минджи не токсичный дым пропускает в лёгкие, а из неё вытягивает весь воздух. Удовлетворённо пустив дым куда-то вверх, вновь смотрит с той же искрой в глазах. - Тогда сделаю всё сама. У Юхён нещадно горит лицо(и не только). Хочется сбежать - да глаза хотя бы закрыть. Что угодно, лишь бы не сгореть сейчас заживо. Но что-то ей не позволяет. Что-то внутри твердит: "Смотри". И она не смеет ослушаться. Смотрит. Сначала на то, как Минджи ложится, вновь рассыпая розовые пряди. Затем на руку, что ложится на шею и ведёт вниз, пальцами цепляя ключицы. Проходит по груди, на мгновение подцепив край топа. Останавливается на подтянутом животе, чтобы повернуться и самым кончиком пальца залезть под край шорт. Если бы Юхён могла оторваться от этого зрелища хоть на мгновение, то точно заметила бы какими хитрыми глазами на неё смотрят. Несмотря на то, что в голове уже давно царит наркотический туман, Минджи чётко знает, что делает. И судя по тому, как часто и тяжело вздымается чужая грудная клетка, делает она всё верно. Ещё одна затяжка и ладонь идёт ниже - под край нижнего белья. К звуку шумного дыхания присоединяется тихий стон. И это то, каким Юхён запомнит их первый раз. Собственные дрожащие пальцы, расстёгивающие рубашку, пока она с сорванными тормозами подходит ближе. Сигаретный дым в воздухе. И Минджи, которая трогает себя. \\\ Следом за блузкой падают джинсы, больше не обтягивая красивые длинные ноги. Не скрывая чёрного полупрозрачного белья. Юхён не хочет любоваться, но не может не. Это выше её сил. Такая Минджи тоже для неё впервой. Манящая. Послушная. Только для неё. И это не под веществами. Это - потому что хочет. Хочет она, а не та копирка на человека, с которой она спала, сама того не понимая. Минджи, которая смотрит на неё снизу вверх, послушно ожидая, что же ей скажут. К её вещам на полу присоединяется свободная футболка Юхён. И взгляд не удерживается от того, чтобы пройтись по очертаниям крепкого пресса и выпирающим рёбрам с тонкой линией татуировки. От одного только вида во рту собирается слюна. Внутри ликуя от вида пожирающего её взгляда, Юхён подходит ближе, расположив одно колено рядом с чужим бедром. Нависает сверху, поднимая голову девушки снизу за подбородок. И от вида Минджи, которая, разомкнув губы, смотрит на неё своими большими глазами, хочется самой заскулить как побитая дворняга. Большой палец оттягивает нижнюю губу, под конец надавливая ногтем и отпуская. Это заставляет вздрогнуть и рвано выдохнуть. Это слишком. Слишком для обеих. Но останавливаться никто не намерен. Юхён наклоняется ниже и вновь ловит своими губами припухшие чужие. Целует мягче, чем ранее, но всё равно напирает. Рука отпускает подбородок и скользит ниже, задерживается на ключице, чтобы ногтем провести по выпирающей кости и сорвать с губ очередной вздох. Минуя грудь за тканью лифчика, ложится на живот, выводит пальцами замысловатые узоры. Всё это заставляет до боли и побелевших костяшек сжать в руках простынь под собой. Наигравшись, длинные пальцы ползут к кромке белья. И Минджи до хруста в спине выгибает, когда эти же пальцы, зажав ткань, тянут вверх. С губ срывается очередной стон, когда давление приходится ровно туда, где хотелось бы ощущать чужую кожу. Юхён знает. Но давать желаемое так просто не намерена. - Спиной ко мне. - шепчет в самые губы, чем только больше кружит голову. Минджи не смеет ослушаться. Даже если бы хотела - не смогла бы. Впервые за всю жизнь она чувствует себя под кайфом без единой дозы. От одного присутствия Юхён её кроет похлеще, чем от ЛСД и экстази разом. От вида чёрных волос, струящихся по ровной спине зудят кончики пальцев. Хочется унять зуд - прикоснуться как можно скорее. Провести вдоль позвоночника, надавить на позвонок внизу поясницы - слабое место - ощутить как разгорячённая кожа соприкасается с её. Спортивные штаны и топ спешно отбрасываются на пол и через мгновение кровать проминается под весом второго тела. Минджи чувствует тяжёлое дыхание раньше, чем пальцы, что аккуратно собирают тёмные пряди, чтобы перекинуть их через плечо, окончательно открывая спину. Губы мягко касаются сначала за ухом, ведут дорожку из поцелуев по шее, задерживаются в изгибе. Кожу обжигает дыхание, отчего по телу пробегает очередная волна жара. Минджи наклоняет голову, открывая ещё больше доступа. А у Юхён внутри всё сжимается и исходится на трепет. Хочется бесконечно шептать "Как же ты прекрасна". Но сдерживается, прикусывает язык. Нельзя. Не сегодня. Никогда больше. Рука сползает ниже и натыкается на тонкую полоску ткани, спеша тут же расстегнуть. Ненужный предмет одежды летит к остальным тряпкам на полу. И уже обе руки ложатся сначала на талию, затем на живот - тянут на себя. Минджи подчиняется, льнёт ближе, соприкасаясь - всё тело сейчас кажется оголённым нервом, реагирующим на любое касание. И хочется без остатка раствориться в этих ощущениях, проживая их раз за разом - намертво отпечатать в памяти. Словно прерывая её мысли, руки накрывают грудь, едва сжимая - на пробу. Но даже этого хватает, чтобы глухой стон застрял где-то в горле. Юхён от ощущения мягкого и упругого ведёт не меньше. Она чувствует, как затвердевшие соски упираются в середину ладони. Чувствует вибрацию стона в теле, что держит. Вновь аккуратно сдавливает, добавляя к этому ощущение губ на шее. Минджи не сдерживается и собственные руки ложатся на чужие колени. Юхён идёт дальше - сжимает набухшие соски меж пальцев, перекатывает и оттягивает. Сдавливает сильнее, добавляя немного болезненных ощущений, но не переходя грань удовольствия и дискомфорта. Прикусывает нежную кожу плеча, затем старательно зализывает, чтобы вновь укусить, но уже чуть сильнее. Старшей остаётся только нетерпеливо хныкать, царапая ногтями чужие коленки. С губ жаждут сорваться мольбы и просьбы. Что угодно, лишь бы это закончилось - но вместе с тем никогда не прекращалось. Тело в под её касаниями дрожит как в лихорадке, сильные мышцы сокращаются словно в спазмах. Но она знает, что девушке в её руках как никогда хорошо. Хорошо от неё. Терзающие руки прекращают свою пытку - к огорчению Минджи. Она хочет хоть как-то выразить своё возмущение, но не успевает даже звука издать - хватка на горле вынуждает её вывернуть шею под опасным углом, подставляя истерзанные губы очередной пытке. Стонет на грани всхлипов, не в силах хоть немного сопротивляться. Да и не хочется. Хочется лишь отдаваться целиком и полностью, стать игрушкой в чужих жестоких руках. Если это Юхён, она примет всё без остатка - каждый укус, каждую царапину, каждый след на теле и душе. В этот раз целовать в ответ позволяют. Дают разрешение проводить языком по ранкам на искусанной коже, покусывать в ответ, не чувствуя потом боли "наказания". Упиваться сладостью, сквозь которую проскальзывает едва заметная горечь никотина. Рука сжимает несильно, не перекрывая кислорода, лишь направляя - пальцы невесомо скользят по сухожилию от уха вниз до основания у ключиц и обратно. Вторая, между делом, ползёт всё ниже, по напряжённым мышцам пресса, очерчивая каждую неровность. Задерживается у низа живота, даже не касаясь кромки белья - не двигаясь дальше. Хочется остановиться, помучить ещё, заставить извиваться всем естеством, просить большего и раз за разом отказывать, разбивая последние частички самообладания. Превратить сознание в хаос, в котором чётко осознаваться будет лишь она и её касания. Но вместо этого, в дребезги рушат её планы. - Пожалуйста. - мокро, с надрывом и мольбой. Так, что сама Юхён теряет разум и выдержку, готовясь растаять жалкой лужей. Снова она не выдерживает, поддаётся. Понимает что власть всегда была и будет отнюдь не в её руках. То, как Минджи влажно и с придыханием продолжает шептать её имя, за долю секунды поставило бы её на колени - не стой она уже. Это кажется несправедливым и до обидного нечестным. Но она не может ничего поделать. Не может перечить себе. Перечить ей. И ладонь проскальзывает ниже, минуя край белья. Пальцы едва прошли лобок, но она уже чувствует на кончиках липкую влагу и обжигающий жар. От предвкушения во рту скапливается вязкая слюна, которую усилием воли приходится проглотить. Средний палец идёт дальше, игнорируя самую чувствительную часть - скользя, надвигает на клитор капюшон, пряча головку и притупляя ощущения, чем заставляет Минджи заскулить и напрячь бёдра. Раздвигает шелковистую плоть, погружаясь в обволакивающую мягкостью и влагу. Мокро. Вязко. Горячо. Так невыносимо хорошо, что у неё самой скоро потечёт под бёдрам. Одной лишь подушечкой очерчивает края входа, надавливая, но не проникая. И Юхён позволяет себе остановиться. Насладиться моментом, впитать в себя каждую мелочь. Солоноватый вкус кожи, с редкой горечью на местах, куда наносился парфюм. Липкость и блеск пота на напряжённой спине и шее. Тяжёлое дыхание, из-за которого вздымается и тяжело опадает безупречная грудь. Рельефная шея, на которой помимо сухожилий просматриваются бледные, но отчётливые верёвочки вен. Чёрные как смоль волосы, что, спадая на лицо, липнут к остаткам помады на припухших губах. Юхён уверена - ни одна порноактиса в мире и в жизни не сыграет то, что она сейчас видит собственными глазами. Ни одна только лишь подрагиванием ресниц не покажет столько всего разом - желание, отчаяние, страсть. Жажда. И всё для неё. К среднему присоединяется безымянный, также пачкаясь в вязкой смазке - собирая каждую каплю. Чтобы затем Юхён могла, игнорируя возмущения старшей, убрать руку и приставить два, поблёскивающих от смазки, пальца к горячим губам. Минджи не сопротивляется, напротив - послушно высовывает язык, пробуя собственный вкус с чужой кожи. И у Юхён кровь в венах закипает от ощущения гибкого языка, скользящего по её пальцам. От воспоминаний, где ещё этот язык когда-то скользил. Толкается дальше, чувствуя как вокруг смыкаются губы. Минджи пару раз почти давится, но продолжает послушно слизывать. Чувствует себя мазохисткой, когда не сдерживается и глухо стонет от давления на язык. Тело отзывается очередным импульсом уже болезненного возбуждения. Пульсация между ног усиливается, вынуждая сжать бёдра. Облегчения это не приносит - лишь мучительно дразнит. Ногти впиваются в кожу до багровых отметин, но Юхён плевать - она увлечена совсем другим. Например, судорожным вздохом Минджи и блеском слюны, что тонкой нитью тянется от её губ до тонких пальцев. Приходится в кровь прикусывать губу, лишь бы самой не рассыпаться на жалобный скулёж. Её почти не касаются, но старшая продолжает постанывать и тяжело дышать, не имея сил даже попросить прекратить эту пытку. И Юхён решает сжалиться. Пачкая живот слюной, возвращает пальцы на прежнее место и двумя входит до самых костяшек. Вскрик Минджи она гасит губами, позволяя покусывать их между стонами и всхлипами. С самого начала задаёт жёсткий темп, то разводя, то сгибая пальцы. Поочерёдно давит на стенки, ощущая бархатистую мягкость, что сжимает и затягивает. Минджи же не в силах фокусироваться на чём-то кроме пальцев, что растягивают её изнутри, потому разрывает поцелуй, откидывая голову на плечо позади. У Юхён голова кругом идёт от вида раскрытых губ и звонких стонов, что с них срываются. Мышцы в идеальном теле напрягаются до предела, лоб покрывается испариной. Прозрачная капля стекает по напряжённой шее и младшая спешит поймать её языком, проводя дорожку до самого уха, чтобы прикусить мочку со стуком серьги по зубам. Чувствует такую же влагу на спине девушки - там, где их тела соприкасаются. Одна рука с колена ложится на затылок, царапая и оттягивая волосы. Притягивая ближе. Не позволяя уйти. Язык так и чешется спросить: "Неужели со мной не лучше, чем под наркотой?". Но она отмахивается от этого вопроса, сквозящего давней обидой. Вместо этого шепчет: - Кончай. И это становится концом. Для Минджи, для её рассудка и существования, как личности. Действует как спусковой крючок, толкая за грань, где её тело содрогается в сильнейшем оргазме. Где перед глазами загорается красный, где финальный стон выходит таким внезапным и резким, что начинает саднить горло и жечь лёгкие от нехватки воздуха. Юхён продлевает удовольствие, довершая всё медленными, но глубокими толчками. Выцеловывает линию челюсти и кожу щеки, невольно срываясь в нежность, что сквозь года ещё осталась в глупом сердце и прорывалась через любой гнев и обиду. Тело в её руках обмякает окончательно - руки с дрожащими пальцами безвольно падают по бокам. Единственное, что выдаёт в Минджи живого человека - тяжело вздымающаяся грудная клетка и шум дыхания. У Юхён самой тело уже давно начало затекать, но в порыве жгучей страсти это задвигалось на второй план, вовсе исчезая из внимания. Кое-как она укладывает Минджи на холод простыней, отчего та мелко вздрагивает, и ложится рядом, чуть нависая. Позволяет себе разглядывать такие до боли знакомые черты, которые, кажется, за годы и не поменялись. Разве что замечает в брови небольшой шрам ещё не до конца затянувшегося старого прокола - при ней пирсинга в брови у старшей не было точно. И это навевает на непрошенные мысли, которые надо срочно откинуть. Но уже поздно - вопросы один за другим крутятся в голове. Где она была столько лет? Чем жила? Была ли она всё это время одна? Вспоминала ли о ней? За терзаниями она не замечает, как старшая, наконец придя в себя, открыла глаза. Не сразу видит заинтересованный взгляд карих глаз, что точно также изучают её. Но чувствует руку, что ложится на лицо. Пальцы, что нежно касаются щеки, скулы и губ. И Юхён понимает, что не выдерживает. Пламя гнева, что бушевало в груди, стоило ей впервые почти за шесть лет увидеть Минджи пару часов назад в круглосуточном неподалёку, послушно затухло. Уступило место былой нежности, а вместе с тем боли и тоске, что грызли и терзали её годами. Собственная рука тянется, чтобы аккуратно убрать непослушные чёрные пряди, налипшие на вспотевший лоб. Минджи в ответ на ласку улыбается. Не так, как раньше. Не только губами, изображая осмысленность. Улыбается нежно и искренне, глазами и душой. Так, как Юхён видела всего несколько раз. Несколько раз, когда ей казалось, что у них действительно всё было хорошо. Младшая двигается ближе и опирается на вторую руку, полностью нависая над девушкой. Вглядывается в глаза, что смотрят с чистой нежностью и глубоко запрятанной печалью. В сумраке комнаты силится разглядеть узор тёмной радужки, которую впервые не вытесняет собой зрачок. Понимает, что почти не помнит цвета её глаз - Минджи была в её жизни только под кайфом, либо в периоды ломки. Ниже виднеются тёмные круги, как следствие недосыпа, усталости или старой привычки. О последнем Юхён думать не хочет. Но думает. И оттого в сердце обжигающе холодными иглами впиваются боль и досада - как никотин, что с непривычки покалывал в лёгких. Вновь вспоминает. \\\ Она злится. И злится до скрипа в зубах. Отчего пальцы ложатся на горло, а глаза впиваются в застекленевший взгляд, пытаясь разглядеть хоть искру осознанности за наркотическим дурманом. Казалось бы находят - но та вновь ускользает. Минджи только глупо улыбается, вряд ли хоть о чём-то действительно волнуясь. Как минимум таблетки, что были в её кармане, не позволят ей ещё пару часов. - Я не буду спать с угашенной. - едва не скрипя зубами, цедит Юхён. Натыкается всё на то же стекло в взгляде. Борется с желанием накричать, сжать пальцы сильнее или вовсе ударить. Что угодно, лишь бы не видеть этой придурошной наркоманской улыбки, которая теперь только выводит из себя. Которая и не Минджи вовсе. Настоящая Минджи где-то там - за стеклом потухших глаз, за пьяной ухмылкой и вонью ацетона и дыма. А Юхён устала. Устала каждый раз искать внутри этого подобия человека - внутри этой куклы - живую душу. Устала притворяться, что её всё устраивает, что ей не больно каждый раз осознавать, что Минджи не помнит почти ни единой их ночи. Возможно, и ночи она проводит не только с ней. Воспоминания их разговора и первого раза - тому вполне подтверждение. От этого становится только противнее и едкая желчь, бурля в желудке, подкатывает к горлу. Становится невообразимо мерзко от одного вида блаженной улыбки. Ещё больше противно от себя. От ситуации в целом. - Раньше тебя это не останавливало. - посмеивается старшая, накрывая руку на горле своей и игриво поглаживая. Вторая тянется, чтобы заправить волосы, что спадая вниз, щекотали кожу щеки. От касания по телу пробегают мурашки. Но не такие, как хотелось бы. Хочется, чтобы тело передёрнуло в отвращении. Но сердце по-прежнему трепещет от одного лишь касания. - Раньше ты не клялась любить. - прорезается сталью в голосе. Юхён хватает сил вырвать руку из теперь противной(как же хочется внушить это себе) хватки и встаёт с кровати, накидывая рубашку на плечи и нервно застёгивая пуговицы. Стоя спиной, поворачивает голову, чтобы взглянуть. Натыкается всё на ту же картину - разве что, Минджи вновь легла, закрыв глаза предплечьем. Не заботится о том, чтобы прикрыть полностью обнажённый верх или опустить задравшуюся до неприличия юбку. Взгляд вновь проходит по коже с рельефом мышц и костей. Она знает, что на неё смотрят и, будто специально, чуть изгибается, выставляя аккуратную грудь и делая дорожку меж мышц пресса чётче. Усилием воли Юхён сглатывает и отрывается от манящей кожи. Она не может повестись на это в очередной раз. Не снова. - Я люблю тебя. - со скрипом кровати Минджи всё-таки встаёт. И приходится прикусывать изнутри щёку, когда к спине прижимается горячее тело, а руки обвивают талию. Сквозь волосы на затылке оставляют касания губы. На языке чувствуется вкус крови. - Я хочу, чтобы меня любила настоящая Минджи. - сдерживая дрожь в голосе и теле - Моя Минджи. - И я люблю. - Ты не понимаешь... Находит в себе силы Юхён сбросить чужие руки и повернуться лицом к лицу. В глазах напротив как будто бы мелькает что-то разумное. Сердце болезненно сжимается. Но она должна это сделать. - Мне нужна Минджи, а не её вечно угашенная тень. После этих слов наступает тишина. Юхён выжидает, глубоко внутри надеясь, что эта правда хоть что-то изменит. Заставит понимание промелькнуть в пустых стеклянных глазах. Но ничего не происходит. Старшая смотрит будто сквозь неё, не понимая о чём ей говорят. Что ж, она попыталась. И с неё хватит. - Не хочу больше видеть тебя. Выплюнув слова, она разворачивается, не дожидаясь ответа. Уходя, хлопает дверью так, что дребезжат стены. Тяжёлые шаги раздаются эхом. Внушая себе, что это гнев, она проходит пролёт за пролётом, но уже на втором этаже сердце не выдерживает. Его нещадно рвёт изнутри, пронзает калёными иглами, жжёт пламенем. Не выдерживая, Юхён бьёт в стену кулаком - как выяснится потом - ломая два пальца. Рот раскрывается в немом крике, пока из глаз нескончаемым потоком льются слёзы. Она валится спиной на стену и без сил сползает, садясь на холодный и грязный бетон. Рыдания душат, не позволяя вздохнуть. Хочется вырвать, словно умирающее, сердце из груди. Только бы это прекратилось. Она любила - искренне, всей душой. Отдавала себя без остатка. И просила совсем немного - просто посмотреть на неё, глазами, что не застилает извечный дурман. Она сидит так час. Может два. Лишь ждёт пока после короткого сообщения за ней приедет Бора или Шиён. Ждёт, не зная, что в секунду, когда её шаги пропали из квартиры, из опустевших глаз скатилась одинокая слеза. \\\ За тревожными мыслями Юхён не сразу замечает как нежные пальцы касаются её лица, стирая неожиданно проступившую влагу, которая продолжает стекать по лицу и чужим рукам. За ними она не может разглядеть как у самой Минджи блестят глаза от ещё не сорвавшихся слёз. Не может прочитать, как у той адски болит душа от осознания сколько боли она принесла когда-то самому близкому и любимому человеку. Как глупо она всё потеряла, не сумев вовремя сделать самый очевидный и правильный выбор. Она не надеется, что ей дадут шанс хоть что-то исправить. Но хочет попросить прощения за все страдания, за каждую пролитую слезу. Потому целует мокрые губы, с которых секундой назад сорвался всхлип. Целует щёки, собирая солёные дорожки. Нос. Глаза. У Юхён сердце замирает от нежности и тоски. Забывшись, она позволяет уложить себя на спину и продолжить блуждать касаниями по коже. Минджи не торопится, уделяет внимание каждому миллиметру. Губами помечает скулы, линию челюсти, подбородок. Соскальзывает на шею, по рельефу гортани, к яремной ямке. Ведёт дорожку по ложбинке на груди. И впервые за ночь Юхён не сдерживается - коротко стонет, вплетая пальцы в шелковистые волосы, что щекочут грудь и плечи. Старшей самой хныкать хочется, будто это её вновь касаются, а не она с трепетом заново изучает чувствительное тело. Но вместо этого шипит, чудом не смыкая зубы сильнее нужного - пальцы достаточно больно царапают кожу голову, когда она слегка прикусывает набухший сосок, вбирая его в рот. Юхён заметно ёрзает, когда гибкий язык поочерёдно кружит и давит на чувствительную вершину, сменяясь то мягкими губами, то острыми зубами. Отчего Минджи заводит одну руку под спину младшей, прижимая её живот к своей груди. Наслаждается видом того, как девушка запрокидывает голову и кусает собственное запястье. Ловит настоящий кайф, видя с какой силой пульсирует артерия на напряжённой шее. Наигравшись вдоволь, пересчитывает поцелуями выпирающие косточки рёбер. Подбирается к участку, который не выходил у неё из головы, стоило футболке оголить подтянутое тело - губы и язык повторяют каждый завиток изящной татуировки, заставляя беззащитную кожу покрываться мурашками. И только хочется двинуться ниже, пальцы, до того сжимавшие волосы, переходят на щёку, вынуждая оторваться от манящей кожи и поднять взгляд. Встретиться с кофейными глазами, что в сумраке кажутся ещё темнее. И Минджи не сопротивляется, поднимается вслед за рукой, ведущей её. Чтобы в конце встретиться с губами, что сразу завлекают в настойчивый поцелуй. Больше не сдерживаясь, Юхён открыто стонет в чужие губы, прерываясь на судорожные вздохи и укусы. Вновь меняет их с Минджи местами, своим телом вжимая в постель. Повторяет её действия, только проходя по собственным краснеющим меткам, больше не оставляя новых на белой коже. Цепляя пальцами последний оставшийся предмет одежды, помечает поцелуями выпирающие подвздошные косточки, ведёт по ногам вниз, чтобы под приглушённые стоны пройтись касаниями до коленей. Отбросив лишнюю ткань, садится меж широко разведённых ног, вновь любуясь проделанной работой. И боже... Если так выглядит грех - она готова стать самым безжалостным грешником на этой земле. Что угодно, лишь бы видеть - вновь и вновь - туманный взгляд из-под дрожащих ресниц, разметавшиеся по простыням волосы, тяжело вздымающуюся грудь, блестящую в испарине, и россыпь меток-укусов на желанном теле. Ладонь ложится на низ живота и идёт вверх, останавливаясь ровно там, где под кожей, будто ей навстречу, колотится сердце. Такое родное сердце. Минджи в ответ накрывает руку своей. Смотрит так доверчиво и искренне, что Юхён не чувствует ничего, кроме трепета и переполняющей пьянящей влюблённости. С этим чувством вновь наклоняется, чтобы украсть ещё один мимолётный поцелуй, а затем продолжить начатое. Не разрывая зрительного контакта, младшая оставляет лёгкие касания в низу живота, на изгибе внутренней стороны бедра. И этого хватает, чтобы тело, едва ли отошедшее от предыдущего оргазма, начала бить крупная дрожь. Минджи кажется, что Юхён смерти её хочет, когда та вновь не спешит и, сменяя язык и губы, проводит по чувствительной коже носом. Щёки нещадно горят от смущения, стоит ей ясно услышать чужой глубокий вдох и почувствовать обжигающий выдох. Увидеть взгляд. А Юхён только больше накрывает от резковато-мускусного запаха и ощущения жара совсем рядом с её лицом. Слюна вновь скапливается во рту, когда взгляд проходит по раскрытым розовым складкам, между которых подрагивает узкий вход. Кожа блестит от смазки, что продолжает стекать с каждым сжатием, пачкая уже простыни. И младшая не сдерживается - широко проводит языком, собирая солоноватую влагу, смакуя её. Вслед за громким стоном сильные бёдра смыкаются у её головы, отчего приходится обхватить их руками, вновь раздвигая шире. Минджи остаётся только беспокойно метаться, то сжимая простыни, то царапая руки, что до синяков сжимают её бёдра, не позволяя ей толкаться навстречу языку, скользящему по стенкам внутри. Стоны один за другим срываются с пересохших губ, переходя почти в крики, когда, распробовав, Юхён переключается на самую чувствительную часть - напряжённый язык давит на клитор с такой силой, что у старшей дрожат ноги. Головка ощутимо пульсирует под упругой мышцей, заставляя Минджи почти хныкать. В какой-то момент это начинает казаться болезненным, но пальцы, зарываясь в светлые волосы, тянут ближе, прося не останавливаться. Кожа нещадно горит, покрываясь липкой испариной, мышцы беспрестанно перекатываются под кожей на грани судорожных спазмов. То, что делает с ней Юхён, сродни кайфу и ломке одновременно. Её словно лихорадит. Но при этом ей до крика хорошо. И когда этот самый крик - высокий и сводящий с ума - срывается с покусанных губ единственным именем. Когда тело красивой дугой изгибается в спине. Когда длинные пальцы, не контролируемые опустевшим сознанием, отчаянно наматывают блондинистые пряди. Юхён не смеет остановиться. Лишь замедляется, переходя на более размеренный темп, ожидая, когда тело дрожащее судорогой расслабится. На второй раз Минджи требуется чуть больше времени, чтобы успокоить сердце, едва не ломающее рёбра изнутри. В голове пусто, а тело и вовсе кажется не своим, отказываясь слушаться малейшей команды. Если бы не Юхён, волосы которой вновь проходятся щекоткой от живота до груди, она бы точно решила, что умерла. - Как ты? - после долгого молчания голос звучит хрипло и едва слышно. Но за этой хрипотцой Минджи слышит то, чего не слышала уже очень давно.Заботу. Искреннюю, неподдельную. Усилием воли открывает глаза, встречаясь с той же заботой, но уже во взгляде. Юхён всегда говорила глазами куда больше, чем могли бы выразить слова. За эту честность она когда-то и полюбила. - Просто чудесно. - всё с той же ангельской улыбкой, несмотря на полную измотанность. И глядя на эту улыбку, Юхён понимает... ... она абсолютно точно бесповоротно проебалась. \\\ Рассвет подкрадывается незаметно. Сегодня он серый из-за туч, что ещё с ночи предвещали дождь. Они так и не ложились - давние чувства не хотели утихать до первых проблесков света. Сердце вернулось к нормальному ритму едва ли час назад. Потому Юхён сидит у изголовья кровати, поглядывая на серые высотки сквозь стекло окна и полотно дождя. Пальцы мягко перебирают угольные пряди девушки, что уложила голову на её бедро, прикрытое тонким одеялом, и рука которой лежит на голени, едва поглаживая. В тишине квартиры невообразимо спокойно. Так, как не было спокойно уже давно. Отчего даже нет ни единой мысли закурить. С волос пальцы переходят на оголённую кожу. Нежно, как в извинение, оглаживают багровеющий след укуса над ключицей - она и не думала, что Минджи так хорошо запомнит её слабые точки. - Я скучала. Голос Минджи тихий, как шелест дождя за окном, но оглушает не хуже крика. Юхён хочет скрыть волнение и страх, но девушка, очевидно, почувствовала как дрогнула её рука, словно от несильного удара током. Не знает, что ответить, потому продолжает молча выводить узоры на коже. Минджи понимает, что одна случайная ночь спустя столько лет ничего не поменяет. Осознание жгучим пеплом оседает в груди. Но всё, чего она хочет - извиниться. Потому продолжает. - Знаешь... когда ты ушла... было непросто... Может, я этого не понимала, но с твоим уходом будто что-то пропало и во мне. Юхён не отвечает - только слушает. Все эти годы она абсолютно не представляла где была девушка. Лишь помнила, как в один из дней они с Борой шли домой со школы и сестра поделилась с ней, что Минджи просто исчезла, забрав документы. И это объяснило почему они ни разу не пересекались в коридорах. С квартиры, снимаемой родителями, она также съехала. Номер оказался заблокирован. С тех пор след оборвался окончательно. И она соврёт, если скажет, что из года в год не волновалась. Будет наглой ложью сказать, что у неё не продолжало как безумное болеть сердце. - Я очнулась за секунду до того, как стало бы слишком поздно. - продолжает старшая, накрыв рукой чужую на своём плече - Ты знаешь, я никогда не кололась... но тогда это казалось чем-то необходимым... что-то тяжелее... что точно заставит забыться... Минджи тяжело сглатывает, сжимая руку. - Помню как уже держала в руках шприц... и в какой-то момент подумала о тебе. Это было похоже на вспышку. Просто мысль: "А что бы сказала Юхён?". Уверена, ты бы просто вытащила меня оттуда, назвала бы идиоткой, которая тупо прожигает свою жизнь. - со смешком - ... и была бы права. - Где ты была? - наконец срывается вопрос, что тревожил годами. Юхён пыталась держать голос ровным, но на последнем слове слёзы всё же одолели. - Большую часть времени прожила в Тэджоне у тёти. Родители не очень-то хотели со мной возиться. - подмечает горько сквозь улыбку, с дрожью вспоминает одинокие ночи, что в конвульсиях ломки казались бесконечными - Полгода в рехабе, потом ещё год психотерапии. Кое-как закончила школу и начала подрабатывать. - Почему вернулась? - обида колола измученное сердце, как подступающие слёзы глаза. Почему не дала о себе знать? Но вместе с тем, что-то в груди схлопывается, растекаясь облегчением - она перестала убивать себя. Начала жить. Хоть и без неё, но она справилась. - Не знаю. - пожимает плечами - Меня просто потянуло домой. Потянуло туда, где воспоминания о тебе. - И надолго ты? - из всех сил хочется держать маску равнодушия, но в голосе всё равно проскакивает толика надежды, отчаяния. Едва не звучит "... со мной?", как вторая часть вопроса. - Надеюсь, надолго. - словно чувствуя неозвученное - Хочу поступить на высшее... Хочу остаться с тобой. Хочу вновь держать за руку и улыбаться лишь тебе. Хочу встречать каждое утро только так. - ... уже сдала экзамены. Жду только ответа. Юхён тоже хочется дать все ответы на любые её вопросы. Но вместо этого, по-прежнему ничего не говоря, переворачивает руку, крепко сжимая ту, что согревала теплом, и, наклонившись, подносит к губам. Прижимается к тыльной стороне, надеясь донести этим хотя бы часть того, что на душе. А Минджи, повернувшись навстречу, с замиранием сердца смотрит в светло-карие глаза, находя в них всё - от бескрайней нежности до прощения. Если ей дают второй шанс, она не позволит себе упустить и его. И Юхён видит в ответ обещание. Обещание, что чем бы всё ни закончилось... ... она не будет жалеть.