По следам ветра

Мондштадт. Одно слово, которое в душе каждого жителя Тейвата найдёт приятный отклик. Неудивительно: Город Свободы имел за спиной кровавую и трагичную историю. Людям прошлого пришлось многое отдать, пришлось заплатить своими жизнями за свободу будущих поколений. И именно благодаря подвигам былых лет нынешнее время было спокойным и беззаботным, что не могло не вызывать радостный трепет в душе. Праздники, ежегодно отмечаемые в Городе Свободы, были, по сути, не простыми бездумными развлечениями. За каждым из них стояла история, прошлое, которое необходимо помнить, каким бы оно ни было, дабы избежать его ошибок. Но не только крупные праздники стоят того, чтобы обратить на них свой взор: стоит уделить внимание и менее масштабным, но от этого не менее важным событиям, происходящим на территории Мондштадта. Классическая игра «По следам ветра» проходила ежегодно под согревающим, летним солнцем. Изначально событие проводилось традиционно только на территориях Анемо Архонта, но вскоре люди, живущие здесь, поняли: пригласить ближайших соседей, поделиться с ними частичкой истории и веселья — отличная идея. Жители Ли Юэ пошли навстречу, с охотой присоединившись к, можно сказать, «небольшому празднику», взамен на радушное приглашение позволив также проводить игру на своих землях. Это лето было особенным: игре исполнялась круглая дата, и потому было однозначно решено — надо провести это мероприятие не так, как обычно. Надо внести нотку сопернического духа, придумать что-то новенькое, чтобы разнообразить классические правила. Конечно, победителям стоило подготовить особенные награды. — Ита-а-ак! Стой сми-и-ирно! — командует Венти, останавливаясь около родника. Он ставит руки на бока, с довольной улыбкой смотрит назад, ожидая, когда остальные путники наконец-то подтянутся. Птицы во всю голосят над небольшими домиками Спрингвейла, так что бард едва сдерживал себя, чтобы не присоединиться к ним со своей игрой на лире. — Ну что вы такие долгие, прям копуши! — Я бы с радостью шёл быстрее, если бы мог, — шепчет себе под нос Дилюк, чей взгляд сейчас плотно вцеплен в пятнистый хвостик, маячащий впереди. — Диона, побежали быстрее, ну! — тянет кошечку за ручку малышка Кли. Девочка тут же заливается звонким смехом, когда тяжёлая рука Кейи кладётся на её шапочку и принимается ерошить торчащие светлые волосы. Мужчина, идущий рядом с Дилюком, улыбается вместе с Кли и смотрит в спокойное лицо рядом. — Я иду вполне нормально! — надув щёки, одёргивает свою ладошку Диона. Она оборачивается через плечо и хмуро смотрит на идущих позади мужчин. Отворачивается, скрещивает ручки на груди и важно поднимает нос вверх. — Кли, я просто хочу, чтобы члены нашей команды дошли в целости, а не свалились по пути, поддавшись алкогольной слабости, — девочка в красной шапочке хихикает — сказанные с такой взрослой серьёзностью слова её позабавили. — Что ты смеёшься?! — сразу вскипает девочка, недовольно покачивая хвостом, задевая края чёрного сюртука мужчины. — Я что, виновата, что нам с тобой поручена такая важная миссия — провести двух пьяниц до места игры? Я очень ответственно отношусь к поручениям! Позади подруг раздаётся приглушённый мягкий смех. — Мастер Дилюк, а вы, оказывается, неисправимый пьяница? — с привычной иронией спрашивает брата Кейя. — Что же ещё я о вас не знаю, м? — он лучезарно улыбается, прикрывая глаз. Не получив ответа, мужчина открывает глаз обратно, с неким разочарованием понимая — Дилюк, видимо, не настроен на разговор с ним. — Я не знаю о тебе гораздо больше, чем ты не знаешь обо мне, Кейя, — внезапно отвечает Дилюк. От этой неожиданности в груди Кейи проходит тянущий прострел. — Но не принимай слова наших, хм, — он на несколько секунд замолкает, а затем продолжает с лёгкой улыбкой. — Нашей провожатой всерьёз. — А-ха-ха-ах, — громко смеясь в попытке заглушить голосом быстро бьющееся сердце (а вдруг, услышат?), Кейя хлопает в ладоши. Он тут же ловит на себе ещё один грозный зырк девочки-кошки, чей хвост уже, наверно, был способен полностью смести с одежды Дилюка абсолютно все пылинки. — Как так вышло, что даже капитан кавалерии — пьяница?! А второй, — она отводит уши в сторону Дилюка. — Второй вообще поставляет эту отраву по всему Мондштадту! — Ну, ну, Диона, давай не будем думать о плохом хотя бы один денёчек! — вновь уже крепко беря подругу за ладошку, тоненько говорит Кли. — Побежали, вперёд! Смотри, нас уже ждёт мистер бард! — Бард?! Это значит, что он развлекает своими песенками подобных пьяниц? — Кли, пропустив мимо ушей очередное недовольство юной барменши, побежала вперёд, увлекая за собой и Диону. — А ведь когда-то и мы с тобой были такими же непоседами, — вздыхая, тянет Кейя, «случайно» касаясь плечом плеча Дилюка. — Ты помнишь? — Помню, — безэмоционально отвечает мужчина но, тем не менее, не предпринимая попытки отстраниться. — Можешь не надеяться, я принимать участие не буду. — Ха? Неужели мастер Дилюк боится разделить со мной один стог сена на двоих? — Твой острый язык сейчас не к месту, Кейя. Вскоре на небольшой площадке перед старой мельницей собрались все приглашённые. Жители Мондштадта с любезностью приняли жителей Ли Юэ — они понимали, что гостям будет непривычен равнинный ландшафт, пышущий яркими зелёными красками. — Ну и жарища тут! — смахивая капельки пота со лба, звонко тянет Ху Тао. — Вроде речка рядом, а прохлады совсем никакой! — А что, в Ли Юэ не горит солнце? — спрашивает Беннет, с детским любопытством разглядывая чёрные ногти девушки. — Конечно, горит! Только не так сильно! — отвечает Ху Тао, обращаясь к светловолосому мальчику. — А как тебя зовут? До начала игры оставалось ещё несколько минут, и прибывшие люди охотно знакомились друг с другом, несмотря на то, что они — будущие соперники. — А что здесь делаешь ты, Фатуи? — всегда бесстрастные глаза Дилюка ярко загораются, стоит взгляду выцепить из разношёрстной толпы потенциально вражескую фигуру. Фигура в сером костюме отзывается на слово «Фатуи» но, тем не менее, не отвечает, пока все крупные куски гриба филанемо, что забивали рот юноши, не проглатываются со звонким причмокиванием. — А что? Я тоже был приглашён, — Тарталья вытирает уголки губ рукавом и целенаправленно идёт в сторону мужчины. Дилюк не двигается с места, подозрительным взглядом оценивающе осматривая стройную фигуру юноши. Чайлд чувствовал себя слишком непринуждённо. Шёл мягко и плавно, сыто щурил глаза, наслаждаясь тёплым солнцем. Дилюк знал: Тарталья — волк в овечьей шкуре. Ему казалось, будто он с молоком матери впитал эту простую истину: Фатуи доверять нельзя, как бы мило и доброжелательно они не улыбались. Где-то на подкорке мозга Дилюка всплывает ядовитая улыбка Дотторе — точно такая же обворожительная, как и у Чайлда сейчас. — А ты ведь Дилюк, так ведь? — от такой фамильярности мужчину передёргивает — даже Кейя, пусть и в шуточной манере, но обращался к нему на «вы.» — Я слышал о тебе от… Своих знакомых. Два ледяных взгляда, таящих за собой коктейль из разного рода чувств, встречаются вместе. Но узнать, какие глаза — голубые или красные — выиграют, не судьба. Сзади Дилюка подходит Кейя. Он тут же облокачивается на широкую спину брата и под привычное недовольное бурчание с любопытством смотрит на Тарталью. Рыжеволосый молодой человек напоминал ему самого себя. Кейя был уверен, что с этим на вид весельчаком будет намного проще найти общий язык, чем с его брюзгой-братом. Связь между Тартальей и Кейей Дилюку особенно не нравилась. — Вс-е-е-ем внимание! — подаёт голос Венти, активно размахивая рукой и подзывая всех подойти ближе. Тарталья кивает Кэйе, намекая на последующую встречу, и быстро мчится к барду. Юноша был, конечно, мягко сказать, удивлён, когда его тоже пригласили на эту игру как и других более «чистых репутацией» жителей Ли Юэ. Это не могло не льстить, и Тарталья был безусловно рад тому, что о его выходке, что чуть не угробила полстолицы, уже все благополучно забыли. Сейчас Тарталья был по-настоящему счастлив. Он даже успел познакомиться с двумя мондштадскими парнишками. Немного странноватыми, правда: один обнюхал Тарталью с ног до головы и сказал, что от него пахнет снегом и рыбой, второй же успел пять раз споткнуться о собственные ноги. И всё же, какими чудаковатыми они не были, парнишки были очаровательны в своей простоте. В царящей атмосфере Чайлд впервые за долгое время забыл про недоверие, шпионаж, двусмысленности, ложь и недосказанности. Нельзя же всё время находиться в постоянном нервном напряжении? — Итак, всем нашим друзьям из Ли Юэ хочется сказать чистое и искреннее «Добро пожаловать!» — начал Венти, осматривая стоящих перед ним людей. Не вся территория Спрингвейла была выделена под игру. На дороге и улочках в честь события были установлены празднично украшенные палатки, столы и скамейки — здесь можно было отдохнуть тем, кто в «прятках» участвовать не собирался. — Что ж, раз уж у нас тут такая значимая дата, — продолжил говорить Венти. — То и мероприятие соответствующее! С историей игры вы можете подробнее ознакомиться, посетив библиотеку Лизы, — женщина, сидящая рядом с Джинн и попивающая цветочный чай из крохотной чашечки, мило и приветливо машет рукой всем гостям. — Сейчас же скажу вкратце. Правила гласят: «присутствующие делятся на две команды: мятежники из подпольного сопротивления и охотник, посланный аристократией.» Соответственно, всё понятно. Мятежники прячутся, охотник — ищет. На одну игру отводится не более трёх минут. — Но! — Венти ловко проводит пальцами по лире, заставляя ту изойти приятной мелодией. — Сегодня наши привычные правила будут изменены! Слушайте внимательно! Итак, у нас будет два охотника и две команды мятежников! Один охотник из Мондштадта, второй — из Ли Юэ. Всё просто: охотник из Ли Юэ должен найти всех спрятавшихся мятежников родом из Мондштадта, и наоборот! Вроде, понятно объяснил? Ах, да, время поиска будет неограниченным, да и территория — увеличена! Все дружно кивают. Идея о подобном соревновании воодушевила всех присутствующих. Тарталья внимательно слушал Венти, с горящими азартом глазами впитывая все слова парня как губка. Он не мог дождаться, когда уже начнётся игра. Любое соревнование вызывало в нём нетерпеливую внутреннюю чесотку. Он всегда слишком бурно реагировал на любое подобное мероприятие — низ живота сводила нервная судорога, глаза блестели желанием победы. Да, победы, пускай и в простом, увеселительном мероприятии. — Тот охотник, что найдёт полностью команду врага быстрее своего соперника, станет победителем! — подытоживает Венти, подмигивая толпе. — И приз пока что тайна! А пока что пусть ко мне подойдёт один человек, желающий быть охотником из Ли Юэ, и один из Мондштадта. Пока Тарталья судорожно думал, стоит ли ему становиться охотником, взвешивая все «за» и «против», рядом с бардом уже замаячил знакомый пёстрый хвост. — Я буду охотницей из Ли Юэ! — восклицает Диона, тут же ловя на себе вопросительные взгляды. — Ты что-о-о? — Кли становится по другую сторону от Венти рядом с подругой. — Но почему? — А потому что вот я так захотела! — кошечка упирает ручки в бока и гордо ставит ушки прямо. — А что? В Ли Юэ нет никаких винокурен, на каждом углу, я уверена, не пахнет этим окутывающим запахом алкоголя! В Ли Юэ не распространена культура выпивать по поводу и без, не распространены таверны, а уж значимые люди точно не пьют! — зоркий взгляд мгновенно находит двух мужчин, что до сих пор стояли близко-близко друг с другом. — И именно поэтому я хочу представлять команду Ли Юэ! Тарталья не стал встревать в её монолог, боясь разрушить детские идеализированные представления о чужой стране. Тем более, вряд ли стоило говорить перед всеми, что сам Тарталья в Ли Юэ так часто напивался с Господином Чжун Ли, что потом несколько раз просыпался с ним в одной постели. Чайлд вздрогнул от своих же мыслей. Он принялся вертеть головой, высматривая стройный тёмный силуэт. Неужели его не пригласили? Да нет, быть такого не может. Венти же был Анемо Архонтом, а значит, что он точно бы позвал Гео Архонта на такое торжество. Тарталья окинул взглядом Венти. Пф, неудивительно, что Синьора с такой лёгкостью смогла отобрать у него Сердце — бард на вид был таким слабеньким и простодушным. «А смог бы ты сам забрать Сердце Анемо Архонта?» — раздаётся в его головушке противный внутренний голосок. — «Ты даже не смог раскусить план Гео Архонта! Тебя, наивную душу, обвели вокруг пальца! Обманули, обманули!» — Тарталья кривится своим же мыслям и нервно чешет свои плечи. Несмотря на то, что они с Чжун Ли, вроде бы, помирились и наладили отношения, Тарталья всё равно не мог полностью подавить обиду в своём сердце. Мужчина в знак извинения за «недосказанности», как называл это сам Чжун Ли, провёл парня по нескольким элитным ресторанам (за счёт Тартальи, конечно), где была самая вкусная еда и сильно бьющие в голову местные алкогольные напитки. Это внимание со стороны Чжун Ли было, конечно, очень приятным, но каждое утро после подобных вечеров, когда юноша вновь просыпался где попало, начиналось с одной и той же мысли. «Ну почему Сердце Бога заполучил не я?» И каждое утро мужчина, просыпавшийся рядом с Тартальей, видел это надувшееся лицо. Так что Чжун Ли изо дня в день приходилось начинать сначала, будто бы утро стирало всю ту дружескую атмосферу, что зарождалась между ними за накрытым столом, стирало, заставляя Чжун Ли заслуживать расположение Тартальи вновь и вновь. — Т-тогда я буду охотницей со стороны Мондштадта! — восклицает Кли, подходя рядом к подруге. — Я хочу быть рядом с тобой! — Трепещи, соперница! — с притворной угрозой направляет свои коготки девочка в сторону Кли, от чего та также притворно-испуганно пищит. Кейя кладёт голову на плечо Дилюка, наслаждаясь даруемым теплом — чёрная одёжка быстро нагревалась под палящим солнцем. — А помнишь, как мы так же играли в прятки? — шепчет мужчине Кейя, прикрывая глаз и погружаясь в приятные воспоминания. — Ради Архонта, Кейя, прекрати, пожалуйста, вспоминать о прошлом. Живи настоящим, — одёргивает его Дилюк, продолжая смотреть лишь прямо на толпу перед ними. — И это вы будете говорить мне, мастер Дилюк? — усмехается Кейя, поражённый тем, что подобные слова сказал братец. — Может, пойдём присоединимся? — Пожалуй, тебе стоит пойти одному, Кейя, — Дилюк слегка прикрывает глаза, разморённый жаром солнца и тяжестью головы на своём плече. — А на винокурню мы хотя бы пойдём вместе? — в надежде спрашивает Кейя. Он пойдёт на уступки, но он не намерен отступать полностью. — Домой пойдём вместе, — примирительно, спокойно отвечает Дилюк, тут же чувствуя как пропадает голова с его плеча. — А я буду на стороне Кли! — в несколько широких шагов подойдя ближе, Кейя становится рядом с малышкой, от чего девчушка радостно смеётся, подпрыгивая от счастья. Таким образом команды были быстро сформированы. Так получилось, что почти никто из взрослых не выразил желание поиграть, кроме Кейи на стороне Мондштадта и Тартальи на стороне Ли Юэ. Юбилейная игра была больше похожа на детское мероприятие, чем на серьёзное событие: команда Ли Юэ состояла из Тартальи (которого, в принципе, тоже можно было бы отнести к категории «взрослого ребёнка»), Ху Тао, Сян Лин, Син Цю и Чун Юня, во главе с охотницей — Дионой. Сторону Мондштадта представляли охотница-Кли, Кейя, Ноэлль, Беннет, Рейзор и… — А? — Венти удивлённо осматривает команду, пересчитывая участников несколько раз. — Вам, кажется, не хватает ещё одного игрока. Пятого мятежника. Но никто из присутствующих более не выражал желание присоединиться к игре. Как бы Кейя не выпячивал глаз и не играл бровями, Дилюк лишь отрицательно мотал головой. — А ты сам не хочешь, дяденька-бард? — тянет за край плаща Венти Кли. — Я бы хотел остаться ведущим, милая, — хохочет он, тепло улыбаясь в ответ. — Ничего, сейчас вам кого-нибудь отыщем. А пока, — он поворачивается в сторону команды из Ли Юэ. — Вы идите и прячьтесь! Территория помечена магическим барьером, за него, чур, не выходить! А ты, Диона, оставайся здесь. — И помните, — подытоживает бард. — Прятаться можно только под деревянными ящиками, в стогах сена, кустах и на деревьях! Внутрь домов залезать нельзя! Понятно? Получив утвердительный кивок от всей команды из Ли Юэ, Венти отпустил участников в свободное плаванье. Тарталья не хотел терять ни секунды: скоро пятый участник на стороне Мондштадта будет найден, а значит, скоро протрубит рог и игра начнётся. Надо воспользоваться полученным временем, этим неким преимуществом. Он бежит по тропинке, наклоняясь, проходя под ветками раскидистого цветущего дерева. Видеть деревья, живые, зелёные, а не иссушенные ледяным ветром коряги-стволы как на его Родине Чайлду было крайне непривычно. Он даёт себе слово остаться в Мондштадте чуточку подольше, чтобы полюбоваться местным ландшафтом. Но сейчас нужно сосредоточиться. «Ты думаешь совсем не о том, Тарталья», — ругает сам себя юноша, оборачиваясь через плечо. Он видит как через дорогу в нескольких раскидистых кустах прячутся двое юношей. Чёрные края одёжки весёлой девушки в шляпе мелькают где-то за деревьями. Что ж, хорошо, что Чайлд выбрал для пряток другую сторону предлагаемой территории — не хотелось бы, чтобы кто-то случайно мог выдать его местоположение. Юноша опытным взглядом окидывает деревья, ящики и стоящие почти что рядом домики. Спрятаться в таком изобилии — не проблема. В Снежной Тарталья учился маскироваться в чистом белоснежном поле, где был только он, снег, и воющие где-то на окраине леса волки. Чайлд довольно хмыкает себе под нос — он был лучшим на уроке по маскировке, самым скрытным и незаметным, несмотря на рыжие волосы и задорный смех, что иногда всё-таки срывался с его обветренных губ. Тарталья заходит за домик, аккуратно переступает через высаженные овощи и садится за объёмный стог сена. Отличное место: он сокрыт от чужого взгляда со всех сторон. Тарталья не хочет лезть внутрь стога — потеряет время, если захочет из него выбраться и побежать от охотника. Юноша сжимает в руке синий камень — такой выдали всем мятежникам, чтобы уравнять шансы на победу против охотника. Сожми его в руке и станешь невидимым на несколько секунд — всё просто. А уж как ты воспользуешься этими секундами — вопрос другой. Над всем Спрингвейлом раздаётся звук горна — игра началась. Тарталья облокачивается спиной на стену дома, съёживается в максимально неприметный комочек, прижимая ноги и руки к телу. Юноша весь обращается в слух: он приоткрывает рот, чтобы своим дыханием не заглушать окружающие его звуки. Дышит редко и глубоко, иногда облизывая губы и сглатывая вязкую от нервов слюну. Чайлд не мог побороть себя — даже в простой игре, в обычном развлечении он видел соревнование такой важности, будто от того, выиграет ли он или проиграет зависела его собственная жизнь. Тарталья очень ревностно относился к чужим успехам (да-да, даже в обычной командной игре!), ненавидел, когда выигрывала команда соперника. Парень аккуратно присыпает свои ноги сеном, мысленно надеясь, что его сокомандников найдут не слишком рано. Он привык полагаться только на себя, и осознание того, что юноша не может повлиять на чужих людей, заставляло его лишь ещё больше нервничать. Но визуально его подвешенное состояние никак не проявлялось. Нервы-нервами, но не стоит поддаваться панике и мыслям о возможном проигрыше. Стоит неудачно отвлечься — и тебя тут же сцапают. «Интересно, кого-нибудь уже нашли?» — думает юноша, разминая шею. — «Конечно в том, что меня поймают в последнюю очередь, я не сомневаюсь, но…» — О-ой-ой! Нашла, нашла! — сердце Тартальи пропускает удар, когда откуда-то сверху слышится детский звонкий голосок. Всё происходит будто в замедленной съёмке: Чайлд резко дёргает голову вверх, тут же видя стоящую на крыше девочку в красной одёжке. «Это не моя! У моей был хвост!» — первая мысль, что мелькает в ставшей от неожиданности пустой голове. Как Тарталья мог забыть о том, что враг может прийти с неба? Но шанс на спасение ещё был — по правилам игры охотник должен был коснуться мятежника, и только тогда поимка могла быть засчитана. Чайлд подрывается с места, пускаясь в бега. Охотница из Мондштадта, к удивлению Предвестника Фатуи, не отстаёт. Какой бы маленькой она ни была, но девчушка как бомбочка скачет за ним попятам, так весело и задорно перепрыгивая все препятствия. — Постойте, дядя Фатуи! — слышится позади Тартальи тоненький голосок. — Ну постойте же, постойте! Несмотря на то, что девочка была быстра и ловка, у Тартальи всё же было преимущество — он был взрослым. Один его шаг — несколько шажочков охотницы, так что благодаря его длинным ногам Чайлд всё же умудряется оторваться от погони. Но та от него так просто не отстанет — нужно срочно куда-то прятаться! Табун холодных мурашек пробегает по спине юноши, сердце же бьётся так сильно, что, кажется, его удары слышны аж в самой Снежной. «Нет, меня не могут так быстро и так просто поймать!» — возмущённо думает он. — «Это же я!» Топот крохотных ножек неумолимо приближается. Чайлд бегло осматривается — он выбежал прямо к начальной локации. Можно было бы, конечно, забраться на эту старую мельницу. Нет — потеряет много времени, будет замечен. Может, стоит задержать дыхание и погрузиться в родник? Нет — он, конечно, имеет Гидро Глаз Бога, но всему надо знать меру! — Вот вы и попались, рыжий дяденька! — победоносно восклицает Кли, стоящая в нескольких метрах от Чайлда. Тот тут же делает рывок вперёд в сторону мельницы, замечая рядом стоящие деревянные ящики. Их было три — два стояли рядом, третий же был поставлен сверху, посередине. Тарталья активирует невидимость, и пока девочка не понимает, куда из её поля зрения делся мятежник, Чайлд быстро приподнимает один ящик и проскальзывает внутрь. — Ой! — от неожиданности юноша громко восклицает, тут же зажимая себе рот ладонью. Места внутри ящика было катастрофически мало — Тарталье приходилось стоять на коленях, изогнув спину. Он бы мог спокойно усесться, если бы не одно «но» — внутри ящика уже кто-то был. Глаза парня ещё не привыкли к полумраку, даже несмотря на то, что в стенках ящика были довольно крупные щели, сквозь которые пробивался солнечный свет. Тарталья ошеломлённо вжимает голову в свои плечи, с неловкостью чувствуя горячее дыхание на своём лице. Этот кто-то сидел так, как сел бы внутри ящика сам Чайлд: незнакомец облокотился спиной на деревянную стенку, ноги же, как мог судить Тарталья, этот кто-то согнул в коленях, ступнями уперевшись в углы ящика. — П-прошу прощения? — Чайлд до сих пор был в шоке от всего происходящего. Мало того, что его так быстро нашла охотница, так ещё и, оказывается, бывают и такие ситуации. Почему его никто не предупредил, что ящик уже может быть кем-то занят?! Поза, в которой находился юноша, была крайне неудобной. Он стоял на коленях прямо между чужих расставленных ног. Руками пришлось опереться по обе стороны от торса незнакомца. Его собственное лицо, судя по размеренному дыханию сидящего, было чересчур близко к лицу напротив. Глаза Тартальи едва привыкают к темноте, когда он видит открывающийся чужой рот. В это же мгновение чуткие уши улавливают чьи-то шаги — совсем рядом. Парень тут же выставляет руку вперёд и, едва не теряя равновесие, накрывает чужой рот ладонью во властном жесте — тихо. Молчать. — А-а! — тяжело вздыхает Кли, пиная песок ножкой. — Чего такое? — спрашивает стоящая рядом Диона. Девочки решили немного отдохнуть. — Да я, да я почти поймала дядю Фатуи, а он куда-то делся! — А что ты хотела, дорогая! В моей команде только самые-самые лучшие! — Диона хвастливо задирает нос, торжественно изгибая кончик хвоста. — А вот и неправда, неправда! — возражает Кли подруге. — Между прочим, я уже поймала, и причём сразу двоих! Я просто шла, и вдруг увидела шевелящиеся кусты. Почему-то эти оба юноши были такими розовыми на лица, когда я их поймала… — Может, стыдно стало, что так быстро попались? — предполагает Диона. — Пф, да кто бы вообще додумался прятаться вдвоём в одном месте! Чайлд внимательно подслушивал диалог двух охотниц. Он плотнее прижимает ладонь к чужому рту, с досадой закусывает губу — ну как так, уже двое из его команды пойманы! К удивлению, рот под его ладонью не предпринимает никаких попыток открыться вновь. Но стоять в такой позе, в замкнутом тесном пространстве неумолимо тяжело. У Чайлда начинают дрожать бёдра. — А я тоже поймала двоих! — тут же уравновешивает шанс на победу Диона. — Один сам вышел прямо на меня, успев за минуту после начала игры уже потерять камень-невидимку! Вот невезуха! — она довольно щурит глаза. — А второй особо и не прятался — заснул под кустом, свернувшись калачиком как собака. Он даже не проснулся, когда я его коснулась. К нему сразу тот, первый мальчик пришёл, и сейчас они там вместе сидят. — Ну, я пошла искать дальше! — слышится звонкий голосок и топот удаляющихся ножек. — Ага, удачи! — вторая девочка также убегает в противоположную сторону. Фух. Вроде, пронесло. Чайлд не двигается ещё с десяток секунд, чутко вслушиваясь в звуки там, снаружи. — Прошу прощения, что помешал тебе вот таким внезапным образом, хах, — с неловким смешком шепчет Тарталья, убирая ладонь и обращаясь, предположительно, к тому синеволосому парню. Других таких же взрослых как он ни в его собственной команде, ни в команде противника не было. — Я очень рад, Тарталья, что ты, наконец-то, перестал обращаться ко мне на «вы», — раздаётся в полумраке слишком, слишком знакомый глубокий голос. Глаза Чайлда округляются так сильно, что кажется, ещё немного и они выпадут из орбит. — Г-господин Чжун Ли?! — вырывается у юноши слишком громко, от чего он снова закрывает себе рот ладонью. Слегка успокоившись, тут же продолжает. — А вы что, вы, вы что здесь… Глаза Тартальи полностью привыкают к сумраку и юноша начинает отчётливо видеть пару янтарных глаз, изогнутых в лёгкой улыбке. Глаза, что были от его собственных слишком близко. — Тише, тише, Чайлд, — Чжун Ли едва сдерживает себя, чтобы не позволить себе слишком громкий смешок. Лицо с розовыми щеками — то ли итог побега от охотницы, то ли реакция на неловкость ситуации — старается отстраниться от него, но куда там. Внутри ящика слишком, слишком мало пространства одновременно для взрослого мужчины и не менее высокого парня. Тарталья дёргает ногами в попытках создать между ними чуть больше места, но делает лишь хуже: ноги в серых штанах соприкасаются с ногами в чёрных брюках, руки от перенапряжения дрожат в локтях, так что Чайлду приходится согнуть их и облокотиться животом на живот Чжун Ли. Святые Архонты, как же неловко. — Вы что здесь делаете, Господин Чжун Ли?! Как тут вообще оказались? — продолжает донимать мужчину вопросами Чайлд. Он ведь тщательно осмотрел толпу до начала игры — силуэта Чжун Ли среди людей и в помине не было! Чжун Ли отвечает не сразу. Ещё минуту он просто сидит, любуясь подрагивающим в возмущении кончиком носа Чайлда. Растрёпанные волосы, в темноте кажущиеся медными, клоками торчат в разные стороны, делая Тарталью похожим на мондштадский одуванчик. — И что вы молчите? Язык о-ка-ме-нел? — Тарталья никогда не упускал возможность упомянуть о том, что мужчина был Гео Архонтом. — Тарталья, попрошу, давай не будем разыгрывать этот спектакль с «Господин Чжун Ли» в сотый раз, — Чайлд закусывает губу, немигающим взглядом продолжая пялиться в лицо мужчины в ожидании ответа. — И почему ты так громко разговариваешь? Не знаю как ты, но я совершенно не хочу быть пойманным. Быть… Пойманным? И как Тарталья не понял этого раньше? — Ты что, тоже принимаешь участие в игре?! — мгновенно забыв о своей притворной вежливости, Тарталья принялся активно атаковать мужчину вопросами. — Но тебя же не было на площадке? Стой, получается, за команду Ли Юэ играет не пять, а шесть мятежников? Разве это справедливо по отношению к команде из Мондштадта? Чжун Ли? Теперь уже приходит очередь Чжун Ли закрывать ладонью рот Чайлда. Его рука намного шире ладошки юноши, так что Тарталье приходится резко закрыть глаза, когда тяжёлая ладонь в плотной перчатке полностью небрежно накрывает его лицо. — Кли, тебе стоит поторопиться! — вновь горделиво говорит Диона. — Твоей ошибкой было брать капитана кавалерии в свою команду — как бы хорошо он ни прятался, я нашла его по отвратительному запаху вина, что полностью пропитал его тело с ног до самой макушки! — А я тоже поймала ещё одного мятежника! — не отстаёт Кли. — Кейя рассказывал мне, что в Ли Юэ любят хорошо и вкусно покушать. Вот я и нашла одну, что громко-громко облизывала пальчики, уминая спелые ягодки с куста, в котором она пряталась! Скрип зубов Дионы, кажется, можно было услышать даже не прислушиваясь. — И тебе двоих осталось найти, и мне, — подытоживает Диона. — Ну, вперёд! — Вперё-ё-ёд! — подхватывает Кли, уносясь восвояси. — Двоих? — сбросив с себя чужую ладонь, вновь тихо шепчет Тарталья. — В смысле двоих… Ах! — догадка поражает юношу в самое сердце. — Чжун Ли, ты что, играешь на стороне Мондштадта? Чайлд едва сдерживается, чтобы не прыснуть со смеху. — Гео Архонт выступает на стороне другой страны. На стороне Мондштадта. Гео Архонт, — почему-то эта ситуация казалась Тарталье до коликов в животе смешной. — А что в этом такого? — не понимая радости Тартальи, переспрашивает мужчина. — И я больше не Гео Архонт, Чайлд. Тебе ли об этом не знать. Предвестник тут же обрывает свой смех, мгновенно становясь серьёзным и отстранённым. — О, как же. Конечно, я это знаю. А знаешь, кто ещё хорошо это знает? Синьора, — глаза Чжун Ли слегка закатываются — сейчас начнётся. — Но как ты вообще додумался до того, чтобы принять участие в игре? — на удивление мужчины Чайлд не начинает в миллионный раз припоминать ему о том, что Чжун Ли отдал Сердце Синьоре. Видимо, любопытство пока что перевешивало. — Венти попросил меня по старой дружбе. Сам он хотел остаться ведущим — по правде говоря, скорее, хотел не пропустить тот момент, когда после начала игры всем гостям принесут особое вино. Но факт изменить нельзя — никто более не хотел принимать участие в игре. Я же как раз спускался с холма, как меня заметил мой дорогой друг. Я и согласился — почему бы и нет? Какая разница на какой стороне выступать, если это всего лишь обычное соревнование, увеселительное мероприятие? Они оба разговаривали друг с другом в полголоса, каждый раз прерываясь и замолкая, стоило чьим-то крохотным ножкам пробежать мимо совсем рядом. — Ты был на холме? — может, именно поэтому Тарталья и не увидел Чжун Ли раньше. — Что ты там делал? — Любовался ветряными астрами, — слегка прикрыв глаза, молвит Чжун Ли. — Необычные, красивые цветы. Их не сравнить с Глазурными лилиями, но есть в них, всё же, некое особое очарование. — Ну, старикам вроде тебя всегда полезны прогулки на свежем воздухе да любование цветочками, да, Чжун Ли? — в который раз подкалывает юноша мужчину, смеясь тихо, боясь быть услышанным. Чжун Ли не успевает сгенерировать ответ, как Чайлд мгновенно его перебивает. — Постой-ка. Получается, ты мой соперник? — из голубых глаз, отражающих солнечные блики, исчезает всё дружелюбие. — Ты же из чужой команды? Мужчина лишь коротко кивает, подтверждая слова юноши. Чжун Ли полностью закрывает глаза и расслабляется — его происходящее нисколько не смущало. Кажется, он нисколько не удивлён разворачивающимся событиям. Будто то, что Тарталья каким-то неведомым образом приподнял и залез именно в тот ящик, где был Чжун Ли — само собой разумеющееся. Будто по-другому и не могло произойти. Они бы в любом случае встретились вместе — и вот вам, пожалуйста. Но янтарные глаза приходится открыть. Чжун Ли чувствует, как плотнее прижимается к его телу юноша, чувствует, как сжимают его бока чужие предплечья. Мужчина смотрит в глаза напротив — потеряв всю фальшивую неловкость те зажглись задорными, бесовскими искорками. — Так я могу просто сейчас тебя сдать, Чжун Ли, — тянет Тарталья, плотнее смыкая руки и покрывая мужчину своим телом ещё больше. — Ты ведь знаешь — я готов на всё ради победы. На любые нечестные, грязные методы, — белоснежная улыбка расцветает на лице юноше. — Не ты ли несколько минут назад ратовал за справедливое количество участников команды Мондштадта, Чайлд? — тут же ловит внимательный мужчина парня на противоречии. — А сейчас говоришь, что любишь играть грязно. И что же ты хочешь сделать? — продолжает спрашивать он, чувствуя тяжесть горячего тела сверху. — Хочешь позвать сюда Госпожу Диону? На несколько секунд Тарталья подвисает — он так и не запомнил и половины имён людей из своей команды. Но логика подсказывает — Чжун Ли говорит о его охотнице. — Да, я её позову, — отвечает Чайлд, фиксируя «добычу» в своих руках. — Она наверняка уже нашла предпоследнего мондштадца, а тут я ей любезно преподнесу последнего, буквально на блюдечке, — мурлыкает парень, уже радуясь скорой победе. Спустя секунду Чайлд неожиданно и слишком громко вздыхает. Чжун Ли резко кладёт свои широкие ладони под ягодицы юноши, прижимая его ещё ближе к себе. — А если всё произойдёт наоборот, Чайлд? — теперь пришла пора мужчины говорить хитро и холодно. Свои слова он шепчет чуть ли не Предвестнику в губы. — Если я сейчас позову малютку Кли? М? Как думаешь? — руки медленно проскальзывают на внутренние стороны бёдер, от чего Чайлд шумно выдыхает и ёрзает. — Это будет нечестно! — возмущается Тарталья, прижимаясь головой к плечу мужчины. Чжун Ли хмыкает — юноша был до безобразия наивным. — Ты не можешь так поступить! — А ты, значит, можешь? — логично спрашивает Чжун Ли, прижимаясь своей головой к голове Чайлда. От рыжих волос исходит запах солёной воды. Вновь раздаётся топот. — Ещё одну девушку было найти очень просто — я застала её за тем, как она чистила тряпочкой местный заборчик. Она что, совсем не знает, как работают прятки? — говорит Диона, ожидая, что скажет Кли. — Уф, тебе просто, значит? Я еле догнала девушку в чёрной шляпке — такая шустрая! Но я быстрее! — Кли выставляет ручку вперёд и растопыривает пальчики. — Один, два… Остался ещё один мятежник! — И мне ещё один! — не отстаёт Диона. — Я буду быстрее! Команда Ли Юэ победит! — Нет я, нет я! Удивительно, но никто из малюток не заметил, как совсем рядом за их спинами ящик за всё время диалога ходил ходуном. Внутри тесного пространства происходила настоящая битва. Каждый из соперников старался прижать, зафиксировать второго и одновременно приподнять ящик, чтобы позвать свою охотницу. Они оба запутались в собственных согнутых ногах, руки же то и дело прижимались к полу — каждый мешал другому, мешал зацепиться за деревянный край. Наконец Чжун Ли плотно сжимает ладони юноши, просовывая свои пальцы между чужими тонкими пальцами и образуя некий замок. Он сжимает коленями тело Чайлда, не давая делать парню каких-либо резких движений. Настало время перерыва. — П-подожди, — Тарталья открывает рот — в замкнутом тесном пространстве дышать было неумолимо тяжело, несмотря на довольно крупные щели в стенках ящика. — Давай отдохнём — они всё равно уже ушли. Чжун Ли подбрасывает голову вверх, смахивая с лица прилипшие ко лбу пряди чёрных волос. — Не знал, что ты такой бойкий, Чжун Ли, — усмехается юноша, глядя в распалённые янтарные глаза. — Что, тебя хватит на ещё один раунд? — Ты ведь всегда ищешь повод для битвы, да? Пускай и такой шуточной. — В смысле шуточной? — искренне не понимает парень, от чего Чжун Ли вновь улыбается. — Ты, наверно, не понимаешь, Чжун Ли, но сейчас выиграю я. Ведь ты слаб, так слаб без своего Сердца Бога, — Чжун Ли напрягается, понимая, что привычного разговора всё-таки не избежать. — А, кстати, знаешь, у кого сейчас твоё Сердце Бога? — скалится юноша, с вызовом глядя в лицо напротив. — Ни за что не догадаешься. У Синьоры. — Ох, Тарталья, — тяжко вздыхает мужчина, приподнимаясь и усаживаясь поудобнее — на твёрдом полу сидеть было крайне неудобно, копчик уже начинал ныть. — Сколько ещё ты будешь припоминать мне прошлое? Ты до сих пор обижаешься? Юноша, лежащий на его теле, ворочается, будто бы под его бледной кожей пробегает целая колония муравьёв. — Не-е-т, с чего ты это взял? — тянет Чайлд с притворной обеспокоенностью. — Как ты мог такое подумать? Я нисколечко не обижаюсь на тебя. Гео Архонт. — Тарталья, сколько раз мне ещё нужно будет перед тобой извиниться? — справедливо спрашивает бывший Гео Архонт. — Тебе не кажется, что ты уже ведёшь себя крайне некрасиво? Сам-то ты ни слова извинения за разрушенную Гавань не сказал. Чайлд смущённо отводит взгляд. Но что поделать, если ему просто нравится каждый раз воспроизводить эту ситуацию? Нравится, что Чжун Ли из раза в раза воркует над ним как заботливая мама-кошка над своим котёнком, лишь бы Тарталья прекратил дуться. На самом деле, Чайлд уже давно простил Чжун Ли за его обман. Но это не мешало ему каждый раз строить из себя обиженного, чтобы мужчина так и продолжал приглашать его в рестораны и составлять ему компанию. Только ему одному. Это внимание со стороны пускай и бывшего Гео Архонта Тарталье чересчур льстило. Чжун Ли, конечно же, был не глупцом. Он прекрасно понимал, что Тарталье просто нравилось получать внимание, нравилось, когда о нём заботились, интересовались его Родиной, семьёй и военными достижениями. Юноша был одновременно сложным и ужасно простым — такой контраст определённо вызывал внутри мужчины некий интерес. — Знаешь, если бы не ты, никаких бы разрушений не было, — спустя несколько секунд молчания логично заключает парень. — Так что это ты должен извиняться. — Тарталья, — Чжун Ли отпускает чужие ладони и кладёт свои руки на спину юноши, сплетая в замок свои собственные пальцы. — Ты прав — я ещё ни разу искренне не извинился. От такого неожиданного поворота у Чайлда дёргается глаз. — Что? Мужчина наклоняет свою голову ещё ниже — сейчас, уперевшись затылком в потолок, это было совершенно не сложно — и касается кончиком носа розоватый кончик носа Тартальи. — После каждого нашего ужина я хотел принести искренние извинения, — ладони мужчины скользят со спины, перемещаясь на поясницу. — Но, к сожалению, ты всегда так сильно напивался, что у меня не было и малейшего повода как-то воплотить задуманное, — ладони скользят дальше и останавливаются на ягодицах, слегка сжимая. — Мне оставалось лишь переносить тебя в кровать и баюкать тебя историями о создании Ли Юэ. Ты не помнишь? Сердце в груди Тартальи приятно, болезненно сжимается. Чайлд никогда не задумывался о том, каким образом он каждое утро просыпался на чистых простынях. Не задумывался о том, почему его снятая одежда была аккуратно сложена на стуле. Где-то на подкорке всплывает монотонный бубнёж, голос, спокойный и глубокий, о чём-то беспрерывно повествующий и мягко усыпляющий. — Я хотел бы… Перейти к более искреннему действу, — продолжает говорить Чжун Ли остолбеневшему юноше. — Ты очень мил в своей простоте, Тарталья. В следующий раз не нужно притворяться, как сейчас со своей наигранной обидой. Нет ничего постыдного в том, что ты хочешь побыть со мной наедине. Чайлд затихает, в голове же хаотично бегают мысли. Он ещё больше расслабляется, буквально растекаясь по телу мужчины, поддаваясь задом назад, прямо в держащие его под ягодицы руки. — Я не притворяюсь, — продолжает вести свою игру Тарталья, правда, понимая, что мужчина читает его настоящие чувства как открытую книгу. — Я лишь хотел, чтобы ты отдал Сердце мне, а не Синьоре. Ты не отдал, так что будь добр просить прощение за моё разбитое душевное состояние. — Я отдал Сердце Бога Синьоре, это правда. Но тебе, Тарталья, я могу отдать своё настоящее сердце, — абсолютно спокойно и безэмоционально говорит Чжун Ли. — Ты что? — Чайлд тушуется и рдеет — он никак не ожидал, что мужчина окажется таким романтиком. — Ты против? Если так, то прошу меня извинить за мою навязчивость, — Чжун Ли тут же убирает свои ладони обратно на поясницу юноши, от чего последний непроизвольно поворачивает голову назад, недовольно глядя на чужие руки — а ну, пусть вернутся обратно! — Коли так, я с радостью продолжу разделять с тобой приёмы пищи, без попыток переступить в который раз дружескую черту. — Стой, да подожди ты, — Тарталья просто физически не может переварить так много кружащей голову информации. — Какую дружескую черту ты когда пытался переступить? — из всех фраз мужчины Тарталья цепляется за последнюю. — Повторюсь, ты был пьян и беспомощен. Не мог же я приставать к тебе, не услышав твоего согласия? — здраво говорит мужчина, глядя в слезящиеся от искренности слов Чжун Ли глаза Чайлда. — Но мне было просто приятно заботиться о тебе, даже когда ты не понимал этого. Даже тогда, когда я понимал, что не услышу от тебя слов благодарности. Тарталья никак не ожидал, что он получит такое признание в такой ситуации. Его коленки уже покраснели, будучи натёртыми о деревянную поверхность; ноги дрожали — было сложно сохранять равновесие в подобной позе. Было тесно, жарко и душно и то, что губы Чжун Ли, говорящие такие слова, находились в нескольких сантиметрах от его собственных губ, лишь усугубляло всё происходящее. — Я, я не… — парень теряется. Он привык, что всё идёт по созданному им плану. Привык, что знает, как поведут себя те или иные люди. Он хотел притворяться обиженным до победного конца, пока не надоест, пока не насытится вниманием сполна. Чего он точно не ожидал, так это того, что Чжун Ли вот так просто разрушит все его мысли и задумки. — Я… — Если ты сейчас ещё раз скажешь, что всё ещё по-настоящему обижаешься, предупреждаю, я накрою твои губы своими, — строго говорит мужчина. С несколько секунд Тарталья не шевелится. Но затем берёт себя в руки и в привычной расслабленной манере говорит: — Я всё ещё и правда на вас обижаюсь, Господин Чжун Ли. Чжун Ли убирает свою ладонь с ягодицы юноши и мягко, почти невесомо кладёт ему на затылок. Всё также нежно притягивает чужую голову к себе и накрывает губы Чайлда своими. Поначалу аккуратно и несмело, но далее, не встретив сопротивления, мужчина раскрепощается: он плавно ведёт языком по мягким губам, облизывая трещинки обветренной кожи, а затем проникает внутрь. Рот Тартальи горячий, сам парень отзывчивый и ласковый. Чайлд плавно двигает губами в ответ, но когда чужой язык касается его собственного, не сдерживается. Не может же быть всё так невинно и скромно, так что Чайлд слегка прикусывает язык Чжун Ли, двигая своим намного активнее, стараясь забрать инициативу в поцелуе. Чжун Ли тут же разрывает поцелуй и непроизвольно облизывается. Тарталья ставит подбородок на грудь мужчины и заискивающе смотрит тому в глаза. — Но мы ведь не прекратим устраивать наши совместные ужины? — спрашивает Чайлд, глядя в лицо напротив. — Конечно, нет. Я ведь ещё ознакомлен не со всеми биографиями членов твоей семьи, — Чайлд довольно улыбается и щурит глаза. Ему приятно, что Чжун Ли нравится слушать про его родных. Про родителей, братьев и сестру юноша мог говорить часами, а то и сутками. Тарталья сам тянется к чужим губам и бегло чмокает мужчину, оставляя слюнявый след. — А я ещё не знаю всех историй из твоей жизни Бога, — отвечает мужчине Чайлд. Тот лишь усмехается. — Тарталья, о своём прошлом я буду рассказывать тебе лишь лёжа рядом с тобой в постели. Стоит мне открыть рот, так ты тут же начинаешь зевать, даже не замечая этого за собой, — Чжун Ли говорит это без какой-либо обиды или злобы, наоборот — такая реакция молодого организма его забавляла. — А-ха-ха-ха, — слишком громко смеётся Тарталья, совершенно забыв, что они, вообще-то, не по своей воле делят один ящик на двоих. — Нет, я всё же постараюсь всё внимательно слушать, Властелин Камня. Чжун Ли смотрит в лицо напротив, любуясь голубыми глазами, чей цвет напоминал мужчине сорт Глазурных лилий, что росли в далёком прошлом. Тогда ныне бледные лепестки были яркими и насыщенными, поле небесно-голубых бутонов создавало иллюзию, словно земля — это небо, а небо — ещё одно небо, второе. Мужчина отвлекается на то, чтобы снять перчатки, а затем тут же возвращает ладонь обратно на затылок юноши. Он мягко почёсывает кожу головы, накручивает рыжие локоны на пальцы и оттягивает, причиняя едва ощутимую боль. — Сейчас, наверно, будет немного глупый вопрос, — Тарталья вопросительно вздёргивает брови, видя, как Чжун Ли меняется в лице. — Может быть, у тебя есть с собой смазка? За несколько секунд лицо Тартальи сменяется с мертвенно-бледного до алого, и наоборот. — Ты что, хочешь заняться этим прямо здесь? — не может поверить своим ушам юноша. То, что Чжун Ли уже несколько раз за их диалог намекал на секс, было очевидно. Но юноша думал, что это случится вечером, после очередного стола, лишь с одним отличием — Чайлд не стал бы пить. — А почему нет? — спрашивает Чжун Ли, продолжая поглаживать голову парня. — Или ты против? — Нет, я не против, — тут же говорит юноша. — Но мы же в ящике. — И что? — В такой неудобной позе. — Тебя что-то смущает? — Да ты даже вставить его не сможешь! — шипит Тарталья в лицо Чжун Ли, тут же замолкая. — Тарталья, — Тарталья шумно сглатывает, понимая — он сболтнул лишнего. — Ты во мне сомневаешься? В моих способностях? — Я нисколько в тебе не сомневаюсь. Просто я и о тебе забочусь. Вдруг у тебя спину от старости защемит, а кто тебя вести под ручку скрюченного до лекаря будет? Я, что ли? — Нарываешься, Чайлд. Ох, нарываешься, — с привычным спокойствием говорит мужчина, в янтарных глазах которого юноша видит разгорающийся огонь. — Да я же серьёзно говорю! — хихикает парень, чувствуя на своей шее щекочущие поцелуи. Мужчина мягко и быстро касается бледной кожи, оставляя сразу же исчезающие розоватые следы. Чайлд выгибает шею навстречу горячим касаниям — ласки были такими приятными, что невозможно было удержать себя. Он подставляется, сопит и тихо стонет, когда мужчина плавно переходит на его уши. С первым касанием языка ушной раковины Тарталья исходит мурашками и вздрагивает. Слишком приятно. Юноша не хочет отставать в ласках. Он делает упор на свои многострадальные колени, чтобы, перенеся вес на таз и бёдра, смочь напрячь корпус и убрать нагрузку с рук. Тарталья касается ладонями мужской груди, проводя пальцами поверх одежды, чувствуя даже сквозь неё проступающие грудные мышцы. Ожившая статуя Гео Архонта находилась прямо под ним, в его власти, и Тарталья ни в коем разе не хотел ограничивать себя в чём-либо. Юноша продолжает касаться тела бывшего Бога, ласково проводит по животу Чжун Ли и ниже, едва касаясь паха. Иногда касания сквозь одежду возбуждают намного сильнее, чем касания голой кожи о кожу. Это утверждение было справедливо для Чжун Ли. Тающий от касаний языка и губ, такой отзывчивый и честный Тарталья вызывал у мужчины настоящее желание. «Невинные» и «случайные» мимолётные касания маленьких ладошек его паха заставляли Чжун Ли исходить предупреждающим рычанием. Чайлд идеально балансирует на подвешенном состоянии Чжун Ли: он инстинктивно знает, когда стоит отстраниться, свести касания на нет, а когда наоборот, чувственно, с нажимом провести по ширинке мужчины, прямо по уже появившемуся бугорку. — Повторю свой вопрос — какая-либо смазка у тебя есть? — вновь подаёт голос Чжун Ли, несколько раз повторяя свои слова — Тарталья уже был потерян в приятных ощущениях. — В левом кармане брюк есть Водоворотное масло, — шепчет юноша, тихо постанывая на выдохе от каждого нежного касания языка. — Оно создано на основе элемента Гидро. Думаю, подойдёт. — Отлично, — не прекращая трогать тело юноши второй рукой, мужчина тянется к карману брюк. Перед тем как залезть внутрь он пару раз хлопает Чайлда по ягодице, от чего всё внутреннее пространство ящика заполняется глухими звуками. — Попробуй прогнуться в пояснице ещё больше, золотце. — Как ты себе это представляешь, Чжун Ли? — больше для вида возмущается юноша, беспрекословно подчиняясь. Для этого манёвра Тарталье приходится заползти на тело мужчины ещё выше. Чайлд обвивает своими руками шею Чжун Ли и подтягивается, чтобы появилась возможность расставить ноги чуточку шире. Чжун Ли касается губами подбородка Тартальи, ведёт кончиком языка от него и до ключиц, оставляя тонкий мокрый след. Парень вздрагивает в его руках и судорожно выдыхает. — Тарталья, — мужчина усмехается и оттягивает край чужих штанов. — У тебя ноги дрожат. В полумраке не видно, но лицо парня краснеет ещё больше. Он дрожит не только от неудобной позы. Вся интимность происходящего, такая необычная и в какой-то мере неправильная, запретная, действовала на мозги отупляюще, заставляя откинуть всю мораль и поддаться своим желаниям. — А если нас поймают? — никак не может полностью расслабиться Чайлд. Как бы ни хотелось прерываться, но он просто не мог не думать о том, что в любую минуту их любовные игрища могут увидеть две малютки-девочки. — Не думаю, что наши охотницы даже вдвоём смогут приподнять этот тяжёлый ящик. Думаю, стоит рискнуть ради такого экзотичного опыта, — успокаивает нервничающего юношу мужчина. Даже в таком простом диалоге было видно, как влияли Тарталья и Чжун Ли друг на друга. Всегда безбашенный, задиристый юноша непроизвольно учился быть рассудительным и осторожным, перенимая эти черты, присущие мудрому Властелину Камня. Мужчина же, в свою очередь, раскрепощался. Постепенно, но верно его каменная сухая оболочка трескалась, рушилась маска, выражающая отстранённость и безэмоциональность. Рядом с Тартальей бывший Гео Архонт прекращал чувствовать груз возрастом шесть тысяч лет на своих плечах. Сердце, вынужденное облачиться в каменную броню, чтобы пережить царившую в прошлом смерть, билось бубном в груди, стоило мужчине лишь взглянуть в весёлые голубые глаза. С каждым ударом в броне появлялись трещины, и можно быть уверенным: в будущем она спадёт, позволив сердцу биться в унисон с сердцем этого удивительного парня. Они оба действовали друг на друга, меняли свои сущности лишь находясь вместе, рядом — не нужно было ничего ни говорить, ни делать. Чжун Ли усмирял взрывной характер Чайлда, Тарталья же вносил в монотонную жизнь мужчины яркие краски — чем не хороший, перспективный дуэт? Чжун Ли всё же залезает в карман, сразу же натыкаясь на стеклянный бутылёк. Одним привычным и несложным движением он ломает запечатанное горлышко. Тарталья немигающе пялится в одну точку на стенке, полностью сосредотачиваясь на своих ощущениях внизу. Тактильные ощущения настолько остро чувствуются, что Чайлд будто бы перед своими глазами видит всё происходящее: свободной рукой Чжун Ли приспускает его штаны и нижнее бельё, тут же пальцами этой же руки касаясь мягкого отверстия. Юноша задерживает дыхание, и если бы ни возобновившиеся поцелуи в шею он так бы и задохнулся, забыв сделать вдох. Подушечки мужских пальцев нежно давят на мышцы. Чжун Ли дразнит, не проникая даже кончиками пальцев. Дрожь в бёдрах становится ощутимее — сказывалась неудобность позы. Решив, что не стоит мучать Чайлда ещё больше, мужчина от души льёт смазку между ягодиц, тут же проникая внутрь одним пальцем целиком, чтобы как можно больше масла попало внутрь. — Т-ты! — Тарталья неожиданно начинает вертеться в его руках, от чего мужчине приходится сильнее прижать к себе лежащее сверху тело. — У тебя что, булыжник вместо мозгов?! Я, я… — Чайлд открывает рот и часто дышит, не переставая елозить уже, наверно, алыми коленями по полу. — В чём дело? — как ни в чём не бывало спрашивает мужчина. Один палец всё ещё находится внутри юноши — Чжун Ли чувствует, как быстро пульсируют тугие стенки. — Я же сказал, в левом кармане! А ты куда залез? — В левый карман, — всё также спокойно отвечает мужчина. — Он левый с твоей стороны! С моей стороны он — правый! Только сейчас Чжун Ли задумывается о том, что он и Чайлд находятся напротив друг друга зеркально. То, что для Чжун Ли левая сторона, для юноши — правая. — Неловко вышло, — подытоживает мужчина, ощущая, как из-за коротких частых вдохов Тартальи над самым ухом его член готов в любую секунду пробить плотно застёгнутую ширинку брюк. — И что же я тогда использовал вместо нужного масла? — Зелье теплового щита-ах! — вымученно стонет Чайлд, между ягодиц которого всё буквально горит. Несмотря на то, что зелье было на Пиро сопротивление, оно всё же было само основано на элементе Пиро. Тепло, приносимое густыми каплями, было совсем не кстати: в ящике едва ли остался кислород, к взмокшим же телам прилипала одежда, ощущаясь сковывающей тяжестью. — Так это даже лучше, — нисколько не теряется Чжун Ли, не признавая, но и не отрицая своей оплошности. — Зелье такое же густое как и Водоворотное, но при этом ещё и разогревает, — палец, до сих пор находившийся внутри, сгибается, проскальзывая по стеночкам. — Разогретые мышцы намного легче тянутся, кровь же приливает интенсивнее, делая тебя внутри намного чувствительней, — Тарталье не нужно было это объяснять — он чувствовал. Обилие смазки стекало по яичкам, капало на приспущенные штаны, но Чайлда разводимый беспорядок сейчас волновал в последнюю очередь. Палец внутри давил и массировал то самое, нужное место — Чжун Ли безошибочно нашёл простату, ещё бы, с его-то опытом. Движение внутри было плавным и неторопливым, совершенно не соответствующим покалывающему теплу, что приносила смазка. — Чуть быстрее, Чжун Ли, — выдыхает Тарталья, жмурясь и прогибаясь ещё ниже. Его имя, сказанное таким жалостливым голосом, действует на Чжун Ли соответствующе. Он тычется губами в грудь, в шею юноши — без разницы, лишь бы не переставать касаться языком и губами солоноватой кожи, и, не вынимая пальца, касается ануса вторым пальцем. Мужчина трогает подушечкой края скользкой дырочки, с порочным наслаждением чувствуя, как те припухли из-за Пиро-смазки и движения пальца внутри. Припухшие края были чувствительны сами по себе и Чжун Ли это знал. Он не отказывает себе в своих желаниях: минуту мучает скулящего юношу, трёт края, не проникая, не давая соскочить с пальца внутри. Неожиданно проникает, срывая с потрескавшихся губ протяжный стон. Два пальца внутри ощущаются намного, намного лучше. Давление усиливается, тугие стенки с каждым движением становятся более и более податливыми. Тарталья что-то тихо воет прямо над ухом Чжун Ли. Мужчина прикусывает кожу под нижней челюстью юноши и раскрывает пальцы наподобие ножниц, создавая невероятное давление сразу на две стенки. — А-ах! — Чайлд наваливается всей массой своего тела на корпус Чжун Ли в попытке уйти от невыносимой пытки. Мужчина в ответ ещё сильнее упирается спиной в стену, создавая опору и не позволяя парню слишком активно шевелиться. — Лучше сохрани свои силы, чтобы так активно ёрзать с моим членом внутри, золотце, — шепчет мужчина, глядя в слезящиеся голубые глаза. Тарталья утыкается губами в губы Чжун Ли так сильно, что последнему приходится упереться затылком в стену, чтобы выдержать столь ярый напор. Неожиданно слышится громкий, скрипучий треск. От испуга Тарталья так сильно сжимается на пальцах, что выдаёт стон сразу с двумя интонациями — от страха и удовольствия. Секунда — и янтарные, не менее удивлённые глаза Чжун Ли начинают смотреть на Чайлда снизу вверх. Хлипкой стенке отсыревшего деревянного ящика не было суждено выдержать столь сильный напор двух мужских тел. Поддавшись назад, она пробила и стенку соседнего ящика — они обе сложились словно домино. Чжун Ли лежит на спине в полный рост, лишь слегка согнув колени — теперь пространства для них обоих было вдоволь. Широко распахнутые голубые глаза смотрят в такие же, но янтарные — шум, созданный ими, было сложно не услышать. Но им повезло — никого рядом с мельницей не было. Ещё с минуту оба мужчины лежат и не шевелятся, прислушиваясь к звукам извне. Наконец, Чжун Ли издаёт первый тихий смешок. — Не думал, что ты такой тяжёлый, — мужчина вынимает пальцы из юноши и похлопывает по обнажённой коже ягодиц. — Вижу, тебе слишком удобно лежать на мне вот так. Из-за внезапного падения Чжун Ли на спину Тарталья упал также вперёд — грудь, на которую опирался юноша, неожиданно исчезла из-под груди парня. Сейчас он лежал на теле мужчины как кот на мягкой лежанке: грудь и живот полностью соприкасались с телом мужчины; своим вставшим членом, упирающимся в брюки, Чайлд упирался в такой же бугорок мужчины — таз к тазу. Бёдра так и остались лежать между расставленных и слегка согнутых в коленях ног Чжун Ли. — А-а, так это из-за моей тяжести мы провалились? — в тон мужчине отвечает Чайлд, посмеиваясь от всей неловкости происходящего. Но улыбка тут же пропадает с весёлого лица. — Над нами третий, — как-то отрешённо говорит парень. — Что? — Над нами третий ящик, — неизвестно, как он до сих пор не провалился вниз, учитывая, что две стенки нижних ящиков были теперь сломаны. — Он может упасть на нас в любой момент. Несколько секунд Чжун Ли молчит, анализируя слова парня. — Мы постараемся несильно раскачивать наше помещение, и всё будет хорошо, — Тарталья фыркает на слова Чжун Ли. — Уж постарайся взаимодействовать со мной, а не со стенками этих ящиков, — усмехается он. Чжун Ли слегка приподнимается выше, ползёт, шелестя краями плаща. Лежать на сложенных деревяшках было неудобно — пришлось потратить время на поиски позы поудобнее. Мужчина надеется, что не сотрёт лопатки в кровь — волновался, что даже плотная ткань плаща не поможет. Он хочет сказать Тарталье что-то ещё, но замолкает, слегка приоткрыв рот. Тарталья мелко и интенсивно двигает тазом, двигает, потираясь своим членом о пах мужчины. Характерная выпуклость проходится по точно такой же, серая ткань скользит по чёрной, волокно к волокну, настолько плотно. Чжун Ли выдыхает сквозь зубы и подаётся бёдрами навстречу Тарталье. — Ты можешь освободить его и делать всё то же самое без одежды, — шепчет Чжун Ли в губы Чайлду, сразу же целуя юношу. Он не позволяет Тарталье разорвать поцелуй, посасывает его губы и ловит каждый сорванный выдох. Юноше приходится наощупь искать собачку молнии. Чайлд действует аккуратно с чужими брюками, но с каждым ласкающим движением языка сохранять терпение становится сложнее. Наконец парень срывается: он несколькими сильными рывками спускает брюки вместе с нижним бельём с бёдер Чжун Ли, рвано и быстро дёргая своими ногами в попытках окончательно припустить собственные штаны. — Куда ты так спешишь, Тарталья? — очарованно спрашивает Чжун Ли — нетерпеливый Тарталья казался мужчине невыносимо милым. Красные щёки, мокрые глаза и растрёпанные волосы выдавали состояние Чайлда с головой. Тарталья не отвечает. Он вертится, заставляя Чжун Ли немного изменить позу: теперь ноги мужчины плотно сомкнуты, ноги же Чайлда расставлены по обе стороны от бёдер мужчины. Так легче, так намного легче скользить ягодицами по стоящему члену, легче дразнить, едва касаться припухшим отверстием налитой кровью головки и тут же отстраняться, вызывая где-то сверху такой редкий грудной стон. Чайлд старается не касаться потолка затылком и макушкой, но сейчас следить за собой невыносимо сложно. Он облокачивается грудью на грудь Чжун Ли, позволяя мужчине скрестить руки на своей спине. Чжун Ли нравится, когда Тарталья сам проявляет инициативу (нравится до того момента, пока Чжун Ли не захочет её забрать). Он замирает, чувствуя как юноша сам старается насадиться на его член. Это получается сделать не сразу — головка то и дело соскальзывала то в сторону, то вперёд в ложбинку ягодиц. Сказывалось обильное количество смазки. — Да Святые Архонты! — не выдерживает Тарталья и тянется рукой назад. Он берёт чужой член в ладонь и на несколько секунд выпадет из реальности. Пальцы чувствуют мягкую, горячую кожу, под которой тактильно прослеживается каждая вздутая венка. Член Чжун Ли был крупнее, от чего Чайлду пришлось довольно долго, по его меркам, вести пальцами вверх, чтобы коснуться влажной гладкой головки. Сгорая от предвкушения, Чайлд закрывает глаза, прижимается щекой к плечу Чжун Ли и направляет член в себя. Садится медленно, растягивая момент, а затем скользит вниз быстро, насаживаясь практически полностью за одно движение. Юноша расслабляет бёдра и опускается целиком, замирая. Чжун Ли слышит скулящие звуки, издаваемые в его плечо, а затем чувствует лёгкое покалывание — Тарталья впился зубами в ткань плаща. Ткань плотная, боль практически не чувствуется, но это и неважно. Важно само действие. Чжун Ли не знает, куда ещё больше, но он ощущает, как размеренно тлеющий огонь в груди и внизу живота разгорается с новой силой. Такой отзывчивый, такой чувствительный его Чайлд сейчас тонет в самом себе. Чжун Ли не будет торопиться спасать утопающего. Вместо этого он плавно покачивает тазом, не совершая движений. Этого оказывается достаточно. Чайлд поднимает голову и шмыгает носом, часто моргает, чтобы прозреть. Не хочется, совершенно не хочется, чтобы происходящее заканчивалось. Юноша плотнее прижимается к мужчине, будто желая проникнуть внутрь грудины, желая раствориться в нём целиком. Чжун Ли ценит такую искренность Тартальи. Он понимает — сейчас ему оказывают большую честь. Вряд ли с кем-то другим Тарталья может показать эту свою сторону — беспомощную, зависящую и слабую. Никто никогда не видел и не увидит Чайлда таким. Никто, кроме Чжун Ли. И мужчина принимает этот щедрый дар. Он по себе знает, насколько тяжело быть на публике всегда сильным, всегда оптимистично настроенным. От тех, на ком лежит большая ответственность — за народ Ли Юэ, или же за Снежную, неважно, — не ждут проявления слабости. Он знает, как важно иногда побыть в чьих-то тёплых руках, довериться и расслабиться. Отпустить себя. Чжун Ли с трепетом проводит руками по спине Чайлда, успокаивая и настраивая. Тарталья постепенно возвращает над собой контроль. Бегло вытирает нос рукавом, трясёт головой и пару раз глубоко вздыхает. — Это слишком для тебя? — спрашивает Чжун Ли. — Слишком, — тут же отвечает Чайлд и делает первое движение тазом вверх. — Слишком хорошо, Чжун Ли. Чжун Ли лишь довольно прикрывает глаза. С каждым движением Чайлд наращивает амплитуду. В их положении особо не разгуляешься, поэтому приходится иметь, что имеешь. Не позволяя мужчине выходить полностью, Тарталья мелко-мелко двигает бёдрами и с силой сжимается вокруг члена. Чжун Ли делает всё, что возможно в его положении. Он ловит темп юноши и подбрасывает бёдра навстречу, вверх и вверх, так, что хлопанье кожу о кожу создаёт громкий мокрый звук, идущий далеко за пределы ящиков. Чайлд прижимает подбородок к груди, борясь со слишком громкими стонами. Ужасно хочется не сдерживать себя, хочется простонать так громко и чисто, чтобы услышали все. Но нельзя, нельзя, и этот невидимый запрет, висящий над мужчинами, лишь ещё больше возбуждает. Полностью заткнуть свой болтливый рот Тарталье не представляется возможность.Чжун Ли с завидной периодичностью проезжается по простате, заставляя член парня непроизвольно дёргаться. Низ живота тянет и ноет, возбуждение комом давит на пах, и юноша едва сдерживает себя, чтобы не кончить слишком быстро. — М-мне кажется, я скоро… — на всякий случай предупреждает юноша мужчину. Зря, зря он это сделал. Тарталья морщит лоб и скулит, когда Чжун Ли резко прекращает движение. Чайлд по инерции делает ещё несколько скачков и останавливается, вопросительно глядя на тяжело дышащего мужчину. — Ты думаешь, я с тобой так быстро закончу? — усмехается он. Эти слова пронзают сердце Тартальи, вызывая определённое покалывание в груди. То, как в тесном узком пространстве мужчины пытаются поменять позу, выглядит смешно. Ругаясь, путаясь в собственных конечностях и в одежде, парочка всё же смогла принять новую позицию. — Это не очень удобно, — жалуется лежащий на животе юноша. Твёрдые сломанные деревянные стенки впиваются в рёбра и выступающие тазовые косточки. — Зато угол проникновения будет весьма удобен, — шепчет в алое ухо Чжун Ли, своими словами отгоняя негативные мысли от парня. Теперь пришла пора Чжун Ли находиться сверху. Его тело намного тяжелее тела парня, и поэтому Чжун Ли на несколько секунд задумывается, как расположиться так, чтобы не сильно давить на Чайлда. — Ты там успел уже заснуть, Властелин Камня? — с вызовом громко шепчет Чайлд, вырывая мужчину из размышлений. Чжун Ли хмыкает. Пожалуй, в их ситуации стоит отбросить вопрос удобства. Мужчина налегает на тело юноши, так что сломанные доски скрипят под их тяжестью. Твёрдый член безошибочно проскальзывает меж ягодиц, утыкаясь в припухлое отверстие. — М-мф, — вырывается где-то снизу Чжун Ли, когда мужчина плавно проникает внутрь. Действие Пиро-зелья уже сошло на нет, осталась лишь обычная вязкая жидкость, что была сейчас как нельзя кстати. Чжун Ли не просто так имел такие округлые и подкаченные ягодицы — его тело было тренированным и выносливым. Именно поэтому сейчас ему не составляет труда начать вбиваться в юношу быстро, проникая глубоко, почти каждый раз проскальзывая по особо чувствительной стенке. Мужчине совершенно не трудно поддерживать такой темп — быстрый и размеренный. Сейчас встал иной вопрос — сможет ли такой ритм вынести Чайлд. Как бы Тарталья ни старался, но закрыть рот никак не получалось. На каждом толчке из его глотки вырывалось короткое и чувственное «а!», а также его производные. Мокрые от пота волосы лезли в глаза, но убрать их в такой позе не было возможности. Чжун Ли словно читает мысли юноши. Он аккуратно убирает назад рыжие пряди, проводит пальцами по глазам и собирает с них влагу. Мужчина кладёт свою руку на деревянную стенку и Чайлд с огромным удовольствием кладёт свою голову на ладонь мужчины — так было мягче. Широкая, слегка шершавая, тёплая и мокрая от смазки на кончиках пальцев, ладонь Чжун Ли давала Тарталье понимать, насколько сильно тот заботился о нём. Понимать и, конечно, принимать эту заботу. Но нежный жест был лишь обманкой. Мужчина ускоряет темп, чувствуя, как сильно сжимается вокруг него дрожащий юноша. Он налегает на тело внизу ещё сильнее, носом отодвигает воротник пиджака и прикусывает Тарталью за загривок. — Ау, — тянет Тарталья и тут же исходит мурашками. Местечко, где волосы прекращали расти, уступая место голой коже шеи, было очень чувствительным. Чайлд выгибает шею навстречу ласкам, когда Чжун Ли проходится по нему губами и утыкается носом, что-то тихо шепча. Лучше бы Тарталья не прислушивался. Он изо всех сил старался не кончить, хотел продлить это ощущение наполненности как можно дольше. Но как только чуткие уши распознают слова «люблю…» и «тебя…», Тарталья сдаётся. Издав тоненький вой, парень кончает себе прямо в трусы — полностью раздеться возможности не было. Внизу всё пульсирует и сжимается, порции спермы выходят с некой периодичностью, позволяя юноше наслаждаться оргазмом какое-то время. Чжун Ли тоже был близок к разрядке. Почувствовав, как кончает Тарталья, мужчина тут же приготовился к приятным ощущениям. Те не заставили себя долго ждать. Кончая, Чайлд принялся рефлекторно сжиматься, доставляя ни с чем не сравнимое удовольствие. Его мальчик лихорадочно шепчет «я тоже…», и даже всегда серьёзного мужчину пробивает на одну скупую слезу. Чтобы не доставлять Тарталье лишних проблем, Чжун Ли выскальзывает из отверстия и, едва успев выйти, кончает Тарталье на штаны. Они оба шумно дышат, восстанавливаясь после оргазмов. — Ты прекрасен, Тарталья, — тепло говорит мужчина, помогая ослабевшему разморённому парню натянуть одежду. — Взаимно, Чжун Ли, — ласково шепчет Чайлд, довольно растекаясь по доскам. — Ты что, хочешь остаться здесь навсегда? — только сейчас Тарталья вспоминает про игру и вообще про всё, из-за чего он находится в ящике. Кажется, наедине с мужчиной Чайлд выпал из реальности, попав в отдельный мирок лишь для них двоих. — Наверно, надо выйти? — быстро и кое-как приведя себя в порядок, на счёт «раз-два» Чжун Ли и Тарталья приподнимают края ящиков. Два тонких указательных пальчика, принадлежащие двум разным девочкам, направляются в сторону их высунутых удивлённых лиц. — Нашла! — обе одновременно восклицают охотницы. — Я первая! — вскрикивает Диона, подходя ближе к уже окончательно вылезшим мужчинам. Девочка берётся за край плаща Чжун Ли и крепко сжимает его своими коготочками. — Нет, я первая! — Кли подходит к Тарталье и хватается за край его рубашки. — Ой-ой, что это у нас получается! — откуда-то сверху мельницы спускается Венти, паря на планере. — Я всё видел, дорогие участники игры! Вы, мои дорогие крошки, нашли их одновременно! То, что Венти произнёс: «Я всё видел!», заставляет щёки Чайлда мгновенно покраснеть. Он со смесью смущения и возмущения смотрит в хитро поблёскивающие изумрудные глаза. Бард ловит взгляд Тартальи, переводит свой взгляд на скрестившего руки спокойного Чжун Ли, а затем вновь смотрит на молодого Предвестника. Кажется, что из ушей Чайлда пошёл пар — бард многозначительно подмигивает юноше, давая понять — он в курсе. — Что значит одновременно?! — разрывает затянувшееся молчание Диона. — Как так? — Получается, что победила дружба! — весело смеётся Венти и щурит глаза. — Я объявляю ничью! — Какая ничья! — чуть ли не ловит инфаркт молодая барменша, когда на неё тут же наваливается Кли, крепко обнимая свою подругу. — Ура! Дружба! — искренне радуется Кли, от чего девочке-кошке сразу становится стыдно. Кли была такой доброй и беззаботной, ей было совсем неважно, победит ли она или нет. Главное для неё было провести время в компании лучшей подружки. Диона поняла это только сейчас. Она смущённо прижимает ушки к голове и почти также крепко обнимает Кли в ответ. Как бы девочка ни любила быть победительницей, иногда стоило пойти на уступки ради близкого тебе человека. Если Кли была рада, то значит, была рада и Диона. — А сейчас пойдёмте пить вино! — ещё радостнее восклицает Венти, тут же ловя на себе испепеляющий взгляд девочки-кошки. — И виноградный сок, конечно! — тут же исправляется он, пускаясь вниз с холма к дороге, где были установлены праздничные шатры. Две малютки пускаются следом наперегонки, оставляя слегка помятых после их совместного приключения мужчину и юношу наедине. Тарталья выпрямляется во весь рост и сладко потягивается, разминая затёкшие внутри ящика мышцы. Тёплый солнечный свет мягко и ласково падает на его лицо, согревая и даруя чувство блаженства. Откуда-то спереди ветер несёт запах вкусной еды, и Чайлд понимает: он безмерно рад, что его пригласили на это мероприятие. — Пойдём? — Тарталья открывает глаза и видит протянутую в приглашающем жесте ладонь, вновь в перчатке. Юноша окидывает взглядом весь силуэт мужчины. Чжун Ли замер, терпеливо ожидая ответа Чайлда. Его статичность, казалось, была перенята от тех камней, которым было столько же лет, сколько и самому Властелину Камня. Чёрные волосы слегка колышутся на ветру, развеваясь за спиной мужчины тонкими лентами. Тарталья смотрит прямо в глаза Чжун Ли. В застывших Кор Ляписах читались несвойственные мужчине безмятежность и нежность. Неужели это он, Чайлд, заставил эти чувства родиться внутри бывшего Бога? — Пойдём, — тихо, тепло отвечает Тарталья, широко улыбаясь. Он протягивает руку в ответ, и их пальцы сплетаются в плотный замок. — Мы можем не торопиться. Пойдём помедленней, — Чайлд понимает — Чжун Ли хочет подольше растянуть этот красивый момент. — Так как, ты в прошлый раз не договорил, поживает братец Тевкр? Искры зажигаются в голубых глазах, и Тарталья с новым напором принимается рассказывать мужчине о своей родне. Прекрасное завершение игры прекрасного летнего дня.