Коты-Воители: Лесные Шорохи

────∾⌘∾────

— Клянешься ли ты, Медогрив, быть преданным Древесному племени и соблюдать воинский закон? Воитель был в полнейшем шоке от всего происходящего, до сих пор не в силах осознать этот в какой-то степени пугающий его факт. Глашатай… Он теперь глашатай своего племени… Невозможно! Глашатаем мог стать кто угодно, но не он. Он же просто Медогрив. Просто добрый кот, что всем улыбается и ничего более. Он никогда не хотел брать на себя эту ответственность. Как-то Медогрив даже задумывался, что ему бы больше подошла роль целителя, нежели воина. Должность глашатая совершенно не входила в его жизненные планы. Вдруг он почувствовал легкий толчок в спину. Это был Елохвост, который специально разбудил его от навязчивых мыслей. Друг указал темно-бурой лапой на закончившего торжественную речь и уже вцепившегося своим холодным зеленым взглядом в Медогрива Ростка. Новый глашатай понял, что все ждут от него ответа на слова предводителя, и чуть смутился от собственной неловкости. — А, да, конечно, — стыдливо произнес кот каким-то не очень уверенным тоном, но потом добавил более решительно, — я клянусь быть доблестным глашатаем, соблюдать закон и быть верным Древесному племени! Благодарю за назначение меня на эту почетную должность! Обещаю, я стану достойным продолжателем дела покойного Сокола! Насчет последнего он все же сомневался. Все-таки золотистый кот не хотел всего этого. Особенно ему было стыдно за то, что на смену такому храброму, сильному и мудрому Соколу пришел на смену такой оробелый и незрелый Медогрив. Хотя, может, и к лучшему… Сколько можно оставаться в котятах и думать, что к этому ты еще пока не готов? Так и умереть можно, прожив скучную, «детскую» жизнь. Однако страх не справиться все равно отдавался неприятной судорогой в лапах, невзирая на здравые мысли разума. — Церемония окончена! — Росток спрыгнул с камня и, как верный предводитель, не мог еще раз не попрощаться со своим прошлым глашатаем. Ракушка жалобно скулила рядом с отцом. Вроде как, пестрая кошечка уже перестала плакать, но легче ей не стало. К ней присоединилась Кедровница. Она легла около бурого тела Сокола и прижалась головой к его шелковистой, пахнущей лечебными травами спине. Воительнице был дорог Сокол. Он был ее любимым наставником, научивший ее всему, что знал сам, и гордо передав собственные умения своей уже взрослой ученице. Медогрив до сих пор помнил, как тогда еще Кедрочка сияла в день своего посвящения, став Кедролапкой. Ей было так интересно обучаться вместе с Соколом, и сейчас она, видимо, тоже вспоминала свои тренировки с ним. Вместе с воительницей почтить память бывшего глашатая пришел и темно-серый Ворон. Медогрив увидел, как из палатки старейшин идет Янтарок. Он шел медленно, размеренно, не торопясь. Больные лапы не давали пятнистому старику скакать, как в былые времена. Дойдя до тела, он лег чуть поодаль и пристально, даже не моргая, смотрел на мертвую морду Сокола, иногда тяжко вздыхая. Сначала глашатай подумал, не является ли Янтарок его отцом? Но нет. Кот являлся бывшим учителем умершего. Старец не привык слишком явно демонстрировать чувства, но и слепому было заметно, как ему больно присутствовать на похоронах собственного оруженосца, которого он застал еще юным котенком. «Бедные… Родственную душу потеряли» — Медогрив не хотел мешать близким Сокола провожать его в последний путь. Он не был сильно близок с Соколом, но ему было безумно горько наблюдать за всем этим, и он прекрасно понимал, что сейчас ощущают эти четверо. «Только четверым?» — золотистый кот машинально повернулся в сторону детской. Неподалеку от нее стояла понурая Перьехвостка, какой ее в принципе редко можно было застать. Королева не осмеливалась подходить к телу и, словно чужая, смотрела издалека. Хоть они и были в ссоре долгое время, но глашатай подметил, что ее глаза были влажные, а губы дрожали. «Все-таки она его не отпустила…» — подытожил Медогрив, в какой-то степени даже радуясь этому и параллельно глядя на серую королеву. На ее лице было стекали мокрые дорожки из кристально-прозрачных слез, а розовый нос шмыгал, чуть вздергиваясь вверх. — Прости меня, Сокол… — еле слышно прошептала она, махнула своим пышным хвостом и удалилась обратно в детскую, не желая больше присутствовать на данном мероприятии. Медогрив побрел в воительскую палатку. Кот все еще думал о своем посвящении. Смутные мысли заполонили его голову. Он, неожиданно для себя, предположил, что через некоторое время можно подать в отставку. Но отказываются от поста только старейшины, а Медогрив еще не старый, а наоборот — полон сил и энергии. Ему было чуждо это. Чужда власть, чужда ответственность, чуждо все, что связанно с главенствующей ролью. Его никогда не привлекала перспектива быть верхушкой и все держать в своих лапах. Трудно это. Слишком трудно для его размеренного образа жизни. Ведь теперь чуть что — все вопросы и претензии к нему. А он и слово не может выдавить. «Слабак» — самокритично пронеслось в разуме. И да, черт возьми, это была сущая правда! Правда, режущая, как едкий дым, глаза. Но куда от нее можно деться? Медогрив отлично знал это. Признавал это. Правда, стать глашатаем от этого как не хотелось, так и не хочется. «Может убежать…» — промелькнула внезапная мысль в голове. Новый глашатай осмотрелся вокруг. Неподалеку лежала песочная Львица. Она немного вздрогнула во сне и сладко потянулась. Спит. Пропустила поминки. Ладно, завтра узнает. Медогрив ласково, со всей, что у него только есть, нежностью глядел на старшую сестру. «Нет, я не смогу их всех бросить. Хотя бы ее» — с ноткой грусти и печали понял полосатый кот, глотая противную истину. Что ж, теперь ему придется смириться с новой должностью. Тем более, Росток не случайно выбрал именно его, верно? Глашатай — очень почетный статус в племени. Ему нужно радоваться и благодарить всех Звездных предков, но… Что-то у Медогрива никак это не получается. С первыми лучами солнца все в Древесном племени просыпаются, встают и вливаются в привычный ритм лесной жизни. Но глашатай должен встать еще раньше. Поэтому когда Елохвост только расклеил заспанные темные изумрудные глаза, Медогрив уже был на лапах. — Поздравляю с местом глашатая, — коротко поздравил друга бурый воитель, попутно зевая. — Спасибо. Кстати, Елохвост, сходи в утренний патруль. Возьми с собой Кроволапу и Ангела. — Да-а-а… — протянул каштановый кот, усмеяхась, — только встал, а уже задания! Воитель помчался обратно к палатке за названными воинами. Медогрив пытался вжиться в свою постоянную роль. Наверное, у него получалось неплохо, хотя сам он про себя так сказать не мог. — Привет, как успехи? — послышалось сзади. Львица была с легкой улыбкой на лице, но новость, которую она успела услышать сегодня утром от соплеменников еле заметной грустью отражалась в ее бледных голубых глазах. Светло-золотистая шерстка воительницы была аккуратно прилизана. Львица следила за внешним видом. Сама кошка выглядела очень опрятно, и даже ее тонкие розовые шрамы на правом плече не портили ее элегантного вида. — Здравствуй, Львица, — тепло поприветствовал сестру Медогрив, — да ничего, справляюсь. — Ракушка вчера всю ночь проплакала над отцом? — обеспокоенно спросила воительница, хотя ответ и так напрашивался сам собой. — Сокол — действительно большая утрата для Древесного племени, — бело-песчаный Медогрив опустил уши и невольно перевел озадаченный взгляд на облачное небо, — но от смерти не скрыться. Каждый из нас рано или поздно встретится с ней мордой к морде. И даже обдурить ее не выйдет. А жаль. Львица же, не мигая, уставилась на предводительский камень, под которым совсем недавно лежало крапчатое тело Сокола. Она сдержала катящуюся слезинку и более оживленным тоном просвистела: — Я чего пришла-то. Навес из того трухлявого бревна с сухими листьями, под которым старейшины спят, упал. Там ветки сломались. Надо его починить, поможешь? — Конечно, помогу, — бодро отозвался Медогрив, уже готовый помочь Львице, — пойдем, сначала выкинем сломанную ветку, а потом притащим новую. Они вместе отправились к испорченному навесу, как вдруг глашатая окликнули. — Медогрив! Елохвост бежал со всех ног, запыхаясь и с дикими глазами таращась на лучшего друга. За ним неслись короткошерстный белоснежный, без единого пятнышка или полосочки Ангел и серая, поджарая с толстыми крупными полосами Кроволапа. Оба голубоглазые и просто с сумасшедшим волнением на лице. Медогрива это насторожило. — Что такое? — глашатай перебирал всевозможные варианты произошедшего. — На нашей территории ошивается стая лис! — выпалил Елохвост, который аж не мог стоять на месте от испуга и тревоги и постоянно мельтешил перед глазами. — Нужно срочно сообщить Ростку! — немедля решил Медогрив, а в душу закралось переживание за собственную шкуру, территорию и, в конце концов, племя. Золотистый кот было уже понесся к логову предводителя, как вспомнил про Львицу и обещанную помощь с навесом. Он повернулся к сестре. — Давай потом. Подожди немного, ладно? — Хорошо, без проблем, — спокойно ответила Львица, не смея мешать брату в опасной ситуации. Медогрив мгновенно сорвался с места, направляясь к Ростку. Предводитель находился в своей пещере, впрочем, как и всегда, и о чем-то беседовал с Дымолапой. — На территории Древесного племени отряд заметил лисью группу! Она может представлять большую угрозу для наших котов, — четко проговорил Медогрив, сам не веря в свою серьезность. Росток молча вышел из логова, будто совершенно не потрясенный известием глашатая, и мысленно указал идти за ним. Взволнованный Медогрив следовал за предводителем, а за Медогривом — патруль. — Сколько их? — тихо поинтересовался Росток. — Около шести, — ответил Елохвост, судорожно вспоминая количество рыжих хищников. — Позови Ржавчину и Мрака, только быстро, — строго приказал предводитель. Воитель ринулся выполнять поручение Ростка. — Коты Древесного племени! — громко созвал всех Росток, — патруль обнаружил несколько лис на наших владениях. Будьте бдительны, не покидайте лагерь, готовьтесь к возможной битве! Предводитель оперативно спрыгнул с камня, и они вместе с прибежавшим Елохвостом, Ржавчиной — мощная огненно-рыжая воительница с каменным выражением лица — и Мраком — подтянутый чернявый, как смоль, желтоглазый воин — отправились в лес, прямиком к беспорядочно гуляющей компашке крупных зверей. Как только они пробежали несколько кошачьих хвостов, Росток резко остановился, повелев остальным сделать тоже самое, и принюхался. Он прошел немного дальше и снова прислонил нос к земле. — Пойдем, — строго скомандовал предводитель, и вся команда помчалась за ним. Внезапно из сухих, густо наросших кустов резко вылетела разъяренная лиса. Своим телом хищница повалила Ржавчину и уже хотела полоснуть ей острыми когтями по усатой морде, но старшая воительница оказалась сильнее и проворнее. Боевая кошка толкнула задними рыжими лапами в лисье белое брюхо. Но не одна Ржавчина подверглась атаке дикого зверя. Вслед за одной выбрались еще пятеро и, оскалив желтые зубы, глухо рычали, медленно, вот-вот готовые растерзать бедных Древесных, двигались к ним. Выглядели они, конечно, отнюдь не привлекательно, даже мерзко: растрепанные, со слипшейся в торчащие сосульки шерстью, до ужаса злые и вонючие. Гадким смрадом от этих чудищ несло за тысячу хвостов. Бешеные лисы не стали церемониться с законными хозяевами территории и накинулись на воинов. Медогрив дрался с черной лисой, что была размером как два глашатая. Полосатый кот запрыгнул ей на спину и вцепился наточенными когтями в темную шкуру. Лиса завопила от боли, противно чавкнув, но не сдалась. Она пыталась сбросить с себя Медогрива, но вместо того, чтобы упасть, глашатай укусил ее за мясистое ухо. Краем глаза, кот видел, как Росток дерется с лисой покрупнее, Елохвост и Ангел, дербанят в четыре лапы другую, Кроволапа дает задними по наглой лисьей роже, а Мрак делает прочес по животу. Все превратились в разноцветные клубки, постоянно кричащие, шипящие и орущие друг на друга. Лисы и коты смешались в одну огромную непонятную кучу. Вдруг лиса, что сражалась с предводителем, отступила и, видимо, приказала всем ее соратником сделать также. Лисы освободили котов, взяв тело своего товарища, (все-таки Кроволапа успела убить противника) медленно побрели с их территории, одновременно зализывая глубокие царапины. Росток с недовольством посмотрел им вслед, утер кровь из свежей раны на носу, и безэмоционально отчеканил: — Умные твари. Обычно, пока не убьешь — не уйдут. Уставшие, грязные и все в крови, коты отправились в лагерь. Медогрив смог отделаться небольшой царапиной на боку. У остальных было похуже. Кроме носа, у Ростка еще пострадали уши, которые теперь были изорваны, словно паутина, и на серой лапе красовался след от больших лисьих зубов. Ржавчина и раньше была вся в шрамах, но к ним добавился еще один на плече. С другими все было похоже. Только Ангел, наверное, был награжден удачей и не заработал ни одной малейшей ранки за весь бой. Когда все дошли до лагеря, предводитель первым делом сообщил, что лисы им больше не угрожают, а потом искалеченная банда воинов дружно побрела к Дымолапе. Встретив на пороге своей целительской палатки с ног до головы в крови, сухих листьях и земле воинов и предводителя, целительница немного опешила, но потом быстро начала ковыряться в своих лечебных травах, что-то бурча себе под нос. Медогрив уже готовился отдохнуть от боя, как вдруг вспомнил про этот чертов сломанный навес! Он молча встал, закатывая светло-голубые глаза. — Медогрив, ты куда? — удивился Елохвост, недоуменно поведя усами. — Мне некогда. Обещал помочь сестре, — отозвался глашатай. — Но как же рана на боку? — возмутилась Дымолапа, отдавая своему ученику Песочничку немного паутины для остановки крови. — Само затянется, — отрезал Медогрив и зашагал к воительской. Он почти добрался до цели, как по пути его настиг Ворон. Почти черный, но, все же, считающий себя очень темно-серым кот с округленными ярко-небесными глазами, не потратив ни мига на разъяснения, выдал: — Ракушка пропала! — Как это? — не понял Медогрив, — где? Когда? — сто вопросов сразу возникло и так в забитой доверху голове. — Я собирался пойти с ней на дневную тренировку, — начал свой рассказ Ворон, — зашел к оруженосцам, а ее там нет, — воитель всегда имел серьезное и невозмутимое выражение лица, и даже сейчас оно было таково, но все же глашатай чувствовал его волнение, — я обыскал весь лагерь, но ее нет! «Похоже, отдохну я еще не скоро» — вздохнул глашатай и направился к группе воителей, стоящих неподалеку. — Ракушка пропала. Я собираю отряд для ее поиска. Ливнехвост и Кристогривка, Белая и Змееносец, я и Ворон. Все мы пойдем на поиски в разные стороны за пределы лагеря. Все всё поняли? Коты молча кивнули, хотя по их лицам было отчетливо видно, что от таких неожиданных заданий они пришли мягко говоря в шок, и, как и распределил их Медогрив, воины помчались молнией на поиски пропавшей ученицы. Ворон и глашатай пошли в сторону, где находилось племя Восходящего Солнца. Медогрив подумал, что если в ближайшее время они ее не найдут, то нужно будет на Общем Совете Племен сообщить о пропаже оруженосца, чтобы те, в свою очередь, провели поиски на своей территории. И так уставшего после битвы Ростка он сейчас беспокоить не хотел. — Раку-у-ушка… — протяжно кричал Ворон, оббегая любую травинку, в надежде обнаружить там свою ученицу. Но лишь слабое эхо отвечало ему. Медогрив заглядывал под каждый куст, под каждое дерево. Он выискивал даже в самых узких, буквально крошечных местах, хотя отлично понимал, что туда не поместится и подушечка лапы Ракушки. Нервы брали свое. Воитель и глашатай бродили по лесу, но следы черепаховой кошечки так и не были найдены. Запах плавно рассеивался по густым дубравам, и найти ученицу становилось практически невозможной задачей. Это как искать мелкий камешек в огромном озере. Также трудно. Иногда они слышали зов других отправившихся вместе с ними. Зов, так и не дождавшийся ответа. Уже начинало темнеть. Вечер спускался легкой дымкой на еще некогда солнечный лес. Появились первые сумерки. Облака плыли серыми тучами, давая проход призрачному месяцу и скрывая солнце. Суровый ветер загремел сухой листвой, заставляя стадо мурашек пробежать по спине. Все краски: золотые, багряные, охристые — потеряли свою былую броскость и стали мрачными и почти не различимыми оттенками. Скоро ночь, а, значит, звонкие голосистые птахи попрятались в теплых гнездышках. Скоро ночь. Ракушки все не было. — На следующем рассвете продолжим поиски. Уже поздно, — сообщил раздосадованному Ворону Медогрив. Воин молча согласился. Двое неспешно прогуливались по окутанным вечерней чернотой Древесным владениям, все еще внимательно вглядываясь в каждый силуэт. К ним присоединились Белая и Змееносец. — Ну что? — спросил глашатай, мало надеющийся на положительный ответ от воинов. — Ничего, — пожала плечами Белая и вздохнула, — никаких следов. — Около ручья ее нет, — донеслось откуда-то сбоку. К ним навстречу вышли черно-рыжая Кристогривка и крапчатый Ливнехвост. — Сейчас сообщим Ростку. Может, разрешит отправиться на поиски ночью. Коты добрались до лагеря Древесного племени, где уже собралось множество воителей. Медогрив обратил потухший взгляд лазурных глаз на то, как Златоглазка успокаивает свою близкую подругу Перьехвостку, которая уже, видимо, знает о пропаже дочери. Напряжение резкими импульсами раздавалось по всему телу молодого глашатая. Ему нужно было немедленно рассказать все Ростку, ведь, кто знает, что случилось с юной Ракушкой в глухом лесу, таящим в себе уйму опасностей и козней. Рана на боку, оставленная в неравной схватке, начала немного болеть и, кажется, воспалилась. Это был довольно плохой знак, поэтому нужно было выкроить время и, по-хорошему, навестить Дымолапу. Тем более, полосатый кот все еще еле переставлял лапы, борясь с сонливостью и усталостью после боя с лисицами, но пока было некогда. Медогрив был готов разорваться на части от не убывающих, а только прибавляющихся дел, как вдруг… — Медогрив, так что насчет навеса? В глашатае закипела ярость. Самая настоящая ярость и гнев, каких он, наверное, не испытывал уже невесть сколько лун! Та фраза стала последней каплей, добившей Медогрива и пробудившей в нем настоящие чудовище. Он окончательно потерял контроль над собой и над своими эмоциями. — Ты что, не видишь, глупая курица! — взревел кот, с трясущейся челюстью от раздражения глядя на, как тогда ему казалось, ужасно глупое лицо сестры, — у меня оруженосец пропал, мне нужно его искать! Я безумно устал от драки, у меня болит бок! Какой к черту навес?! Ты сама не можешь припереть эту дурацкую корягу и накидать сверху трухи?! Это так сложно?! Ты могла бы уже раз десять починить его! Что ты от меня хочешь?! Медогрив кричал так громко, что на его возмущение обернулось все Древесное племя. Кошачьи головы обернулись и негодующе глядели на тяжело дышащего Медогрива. Глашатай пытался прийти в себя, переваривая, что он ей только что наговорил. Бледно-голубые глаза Львицы понуро опустились вниз, и теперь золотистый кот видел лишь ее макушку. Пшеничная воительница грустно улыбнулась, все еще уставившись на землю и не желая глядеть на брата. — Я глупая курица… — произнесла она и ухмыльнулась. Теперь ее улыбка была не веселой и не огорченной, а, скорее, злой и обиженной, — я запомню это. Она демонстративно отпрянула от Медогрива и подошла к недалеко стоящему Ливнехвосту. — Помоги, пожалуйста, построить новый навес старейшинам. Ливнехвост глянул на до сих пор не сумевшего осознать собственные слова Медогрива, разочарованно покачал головой, а потом добродушно ответил: — С радостью, пойдем. Медогрив обошел взглядом лагерь. Все не мигая устремили любопытные взоры на него, таращась на глашатая с открытым осуждением. Кот понял, что наговорил много лишнего и оскорбительного в порыве горячности, но, увы, слишком поздно. Он хотел прямо сейчас сорваться с места и извиниться перед задетой за живое Львицей, но не тут-то было. Шурша ветками облезлых кустов, как ни в чем не бывало, пестрая Ракушка выскочила из недр леса и, озираясь, заморгала светло-травянистыми глазками. Глашатай потерял дар речи. К кошечке мигом подоспел косматый Ворон, сурово нахмурив брови. — Где ты была?! — потребовал объяснений наставник, — мы отправились тебя искать и хотели объявить предводителю о твоей пропаже! Чуть с лап не сбились, весь лес, как бешеные белки, обшмонали! — Я-я-я… — замялась Ракушка и поджала черепаховый хвостик, — просто хотела побыть одна и случайно уснула на одной из полянок. — Мы же тебя звали! — продолжал отчитывать ее Ворон, но по его поведению и выражению лица было ясно, что кот несказанно счастлив возвращению ученицы. — Я очень крепко сплю, — оправдывалась веснушчатая кошечка, поджав белые губы, — ничего не слышу во сне, — от смущения Ракушка переминалась с лапки на лапку и монотонно дергала хвостом. — Почему ты не отпросилась у меня? — Думала, успею… — черепаховая ученица опустила зеленый взгляд и белые уши. — За твое непослушание я назначаю тебе наказание, — серьезно заявил Ворон, — будешь четверть луны чистить подстилки старейшинам и королевам вместо тренировок. Ракушка виновато кивнула и подошла к радостной и ликующей матери, которая крепко-крепко обняла ее и лизнула в лоб. — Ракушечка, милая моя! — Перьехвостка укрывала ее своим длинным меховым хвостом с мелкими и крупными пятнышками и ласково мурчала рядом с дочкой. — Мам, меня уже давно так не зовут! — проворчала Ракушка, но от материнской нежности отказываться не стала. Медогрив тоже был бы рад, если бы не произошедшая совсем недавно ситуация. Ему было до жути стыдно перед Львицей. Как он мог так грубо и бестактно обозвать родную сестру! Сестру, что всю жизнь его поддерживает и любит. Сестру, что никогда не бросит и всегда будет горой за младшего брата. Сестру, что заменила ему мать, став самой любимой кошкой на свете. Она же просто попросила помочь… Все туловище насквозь пронзило отвращение. Мерзость от самого себя стала просто невыносимой. Теперь Медогрив чувствовал себя паршиво окончательно. Глашатай подошел к своему лучшему другу Елохвосту, второму по важности в его жизни коту, но тот немного толкнул его в бок и просто-напросто удалился, оставив Медогрива в гордом одиночестве. «Отлично! — пробурчал глашатай — теперь, кроме Львицы, мне придется мириться со всем племенем! Эх, а это только первый день на должности глашатая…». Уже было совсем черно. Луны почти не было видно. Вероятно, она трусливо заслонила свой белый силуэт на синем небе грудой тяжелых облаков. Звезды последовали за правительницей ночи. Небо было пусто, и лишь лохматые тучи плыли по нему, словно по гигантскому темному морю. Ветродуй тоскливо завывал свою унылую, уже привычную уху песню. Листопадная ночь не была такой красивой, как остальные, но зато в такие моменты спрятанная в душе грусть изливалась наружу. Как, впрочем, и сегодня. В палатке воинов Медогриву досталось самое холодное место с краю, где то и дело поддувал ледяной ветер. После очередного холодного потока тело передернулось от не щадящего живых существ мороза. Медогрив опять поежился и свернулся золотистым комочком, словно крохотный ежонок. Его сознание посещали разные мысли. В основном он думал о случившимся. Он сам отвернул от себя племя. Виноват тут только он. Не наступил и следующий день, как Медогрив стал глашатаем, а уже успел все испортить. «Зачем Росток выбрал меня?» — вновь задавался насущным вопросом полосатый кот. «Я — худшее, что случалось с Древесным племенем» — Медогрив закрыл морду лапами. Ему хотелось расплакаться, как маленькому котенку. Плач распирал его, но взрослость подавила его, и Медогриву оставалось только кусать губы. Он вспомнил последний Совет Племен. Там он познакомился с Вьюном — глашатаем Цветочного племени. Это был светло-серый кот с черными, не слишком крупными пятнами в некоторых местах. Он имел добрые, честные насыщенно-зеленые глаза цвета молодого клевера на лугу. Смотрели они всегда прямо, спокойно, без лишней внимательности. Вьюн был не особо мускулистым, сильным и большим, но его смелости позавидовал бы каждый. У него было худое телосложение и худое лицо, и казалось, что победить его ничего не стоит даже оруженосцу. После знакомства с ним Цветочный кот убедил его в обратном. По мнению Медогрива, Вьюн был образцом идеального глашатая. Просто прекрасный кандидат на эту роль. Он был преданным, смелым, умным, рациональным, решительным. Каждый Совет Звезда Пламени, предводительница Цветочного племени, хвалила своего преемника, сообщая и, что уж там таить, немного хвасталась перед остальными. Вьюн мог без труда решить любой конфликт, позаботиться о дичи в племени, подменить заболевшего воителя и так далее. Список был бесконечным. И какой был Медогрив… Ему бы стоило поучиться у Вьюна! Проведя в своей голове сравнение себя и Цветочного глашатая, кот пришел к выводу, что он точно не подходит на эту требующую храброй выдержки должность. Мысль о его несоответствии просто мучила кота. Он настолько отчаялся, что решился спросить напрямую у Ростка, почему именно Медогрив. Да, это будет довольно бескультурно, но больше гадать кот не мог. Уж лучше так. Медогрив тихонько выбежал из воинской палатки. Благо, с краю воительской сделать это было легче легкого. Глашатай старался как можно бесшумнее дойти до предводительской пещеры, избегая бодрых дозорных: Ливнехвоста и Снежного Вихря. Но как только Медогрив добрался до логова вожака, он неожиданно услышал голоса. Росток не спал. Кроме голоса предводителя, из предводительской доносился еще и женский голос. Медогрив сразу его узнал. Он принадлежал Дымолапе. Они оживленно разговаривали о чем-то, видимо, очень важном. Невольно Медогрив заинтересовался беседой. «Так, подслушивать нехорошо!» — остановил себя кот. Но о чем же они говорят втайне от всех? Ночью. Великое Звездное племя, это было невыносимо! «Ладно, у них не должно быть секретов от родного племени!» — Медогрив поддался искушению. Он сел и навострил уши. — Мой силуэт стал ярче, Дымолапа! — То есть, ты хочешь сказать… — У меня осталась всего три жизни. Ты точно верно получила знак от них? — Да, я полностью уверена. — Странно… — Не беспокойся, все будет хорошо! Он действительно неплохо справляется! — Все же немного нелогично назначать глашатая, не воспитавшего оруженосца! Это же против правил. Со всеми обязанностями Медогрив действительно позабыл об этом. То, что у него не было оруженосцев еще больше усложняло ситуацию. А еще кота пугало, что говорят о нем. — Звездному племени виднее. — Ладно, мне в любом случае придется принять это. — Именно Медогрив должен спасти нас от напасти. Так сказало Звездное племя. После произнесенного целительницей, у глашатая остановилось сердце. Его выбрали не случайно. Древесное племя ждет опасность, и он… Должен сохранить его? Только вот что это за опасность? И насколько она большая? Медогрив не знает. Никто не знает.

────∾⌘∾────