Пылкие сычи в городе!

      В ушах звенело, мир плыл. Перед глазами возникали странные образы, кричащие, что всё будет хорошо и мы не умрём. Вой турбин, обрывки сна… Скорее обрывки кошмара, длящегося целую вечность. И кто это «мы»? Почему мы должны умереть? Что за странные воспоминания, крутящиеся, как в дешёвом боевике? Тревожно, тревожно, тревожно! Зачем он тут? Зачем он проснулся? И зачем он так резко встал, ведь вмиг его черепная коробка стала очень тяжёлой и глаза на несколько секунд погрузились в почти утробную темноту.

Мы не умрём, мы будем жить! Слышишь?

      Эта давящая тяжесть, сила гравитации повелевает его телом. Ноги подкашивали, тряслись и, в конечном счёте, отказались стоять, отчего мастер молнии упал на колени, разбив ещё и их, помимо своей бедной головы. Почему-то глаза были сухие-сухие, а в носу было солёно. Пилот был похож на слепого котёнка, только оторвавшегося от матери. Он даже не заметил слюни, лившие из его рта. Протерев лицо кулаком, он встал ногами на неустойчивую поверхность окончательно.       Уолкер сделал несколько сонных шагов по мокрой кабине разбившейся машины. Только сейчас он постепенно начал приходить в себя. Ну и пусть уши заложило, ну и пусть зрение упало. Ну и пусть вокруг всё странное и страшное. Дождевые лужицы мочили стопы, чувство лёгкого холодка на коже было неприятным. Зато вместе с тем в ноздри проникал аромат свежей последождевой травы с тонкими нотками полевых цветов. Этот аромат почему-то напоминал о беззаботном летнем детстве, проведённом далеко за чертой города. Далеко, где-то в… Вертится на языке, но образы не формируются во что-то чёткое. Несмотря на тревогу, парень шагал как по облакам — мягко и легко. Снаружи щебетали первые пташки, шуршали кроны могучих деревьев и совсем мелких кустарников. Туманное солнышко проникало в самолёт лёгкими лучиками с плавно подрагивающими тенями от листвы. Состояние панели управления было хуже некуда — почти все экраны, имевшиеся в самолёте, были в сколах, трещали и издавали лёгкие колкие искорки, если их потрогать. Так как самолёт упал, по ощущениям, в субтропиках, кругом расцветала и просыпалась жизнь во всех её влажных, склизких и совсем уж мокрых проявлениях. Жизнь проникала с каждым вдохом, с каждым лепесточком в кудрявых волосах, с каждой птичкой и ящеркой, жучком и паучком. Мастер молнии, интереса ради, вставил шнур радио в розетку, на что в ответ раздались характерные трещащие звуки, переливающиеся в голос радиоведущего и музыку, которую обычно слушает более старшее поколение — джаз, ретро и псевдофолк. Да какой дед настроил эту волну?       Голова раскалывалась, взгляд отказывался фокусироваться на чём-либо конкретном. Вчерашний пилот схватился за макушку, пульсирующую от сильной боли. Боль была такой, будто кто-то приложился по голове бедного ниндзя тяжёлой кувалдой. Кровавые пятнышки у ушей остались незамеченными, но проблемы со слухом Уолкер уже отметил. Сердце внезапно сильно схватилось в груди, словно его обладатель падал на землю с угрожающей высоты. «Неужели инфаркт застал меня в таком возрасте?» — мастер съёжился от состояния статичного полёта.

Сейчас нас угробишь именно ты!

      Туман окутал эту кабину и кабину, именующуюся головой мастера молнии. Какая из них пострадала серьёзнее — хорошая задачка. Перед глазами всё плыло, как в аквариуме, будто бы Уолкер внезапно заделался аквариумной рыбкой. Антуражу способствовал лёгкий ветерок и лучики солнца, словно проникающие в воду, а не в самолёт. Вокруг даже цвели некие «водоросли» — папоротники, успевшие кое-как за ночку просочиться сквозь металлические трещины в полу. Несмотря на высокую влажность, жарко не было — термометр в виде уточки, так хорошо вписывающийся в бездушную архитектуру машины, остановился на 64 по Фаренгейту, либо же 18 по Цельсию. Такие уж правила международной авиации — показывать меры в разных популярных форматах, а уж форма термометра может быть какой сам член экипажа пожелает. Вот и висят по всему самолёту эти уточки.       Словно ребёнок, парень исследовал незнакомую железную кабину, в которой появился, словно заспавнившись в новом мире в Майнкрафте. Посмотрев в одну из луж, он увидел в отражении лишь паренька с мокрыми кудрями и мусором между локонами, синяком на правой щеке и за правым ухом, с наивными (хотя, скорее, потерявшимися) голубыми глазами и всяческими ранами и ссадинами на теле. «Это уже не смешно, мне нужно объяснение всему этому хаосу!»       Поглаживая пальцами широкий шрам на ладони с едва запёкшейся кровью, он ходил по железному полу в поисках объяснений этой затянувшейся шутки. Из-за глубокого неприятия чувства сырости пришлось разуться и снять носки. Уж лучше ходить босым, чем прилипать к полу дешёвой тканью на ногах.       Внезапно его взору открылся скрюченный парень, сидящий у штурвала. Солнечные лучи освещали его восхитительные чёрные патлы, слегка грубоватый сопевший нос и длинные ресницы. «Кто этот человек?» — пронеслось в мыслях Уолкера. Он вроде бы и понимал, что знает его, но не мог даже имени вспомнить. Вернее, он понимал интуитивно, что как-то связан с этим человеком, но не помнил о нём почти ничего. «Школьный приятель, наверное. Или типа того». С каждым вдохом этот «школьный приятель» хрипел всё сильнее и сильнее, словно пытаясь всем своим видом сказать «помогите». Вот только он, скорее всего, был без сознания, потому и не проживал даже этот момент.       — Эй! Дружище, как тебя так угораздило… О боже, о боже, тебя нужно срочно спасать.       Замешкавшийся Джей не знал, что сделать первым делом для гарантированного спасения человека, поэтому срочно ринулся откидывать заклинившее кресло назад. Это оказалось не так просто, как могло показаться на первый взгляд. Чтобы вызволить парня из цепкой ловушки под названием кресло пилота, нужно было приложить немалую силу, коей мастер молнии не обладал, но всё же пытался и делал всё, что было в его силах. Схватив боксёрским захватом спинку кресла, он потянулся спиной к полу кабины.       — Ну же, давай, дура. Почти получилось же! — мастер молнии иногда оскорблял неодушевлённые предметы, когда они не выполняли свою задачу. Но сейчас он был не столько зол, сколько волновался за… Шипя от непосильной ноши, как титан, он напрягал свои руки в крепких объятиях с креслом.       И вот он — долгожданный громкий щелчок, обозначающий, что с заданием парень справился. Можно вычеркнуть это из воображаемого списка квестов на день. Опрокинутый злополучным скрипучим креслом на жестяной пол, так ненавидящий его затылок, он громко и с облегчением выдохнул, случайно издав свист. Машинально Джей закрыл рот руками, ведь почему-то стеснялся своей лёгкой шепелявости и постоянных свистов. Но вдруг внезапно обдумал своё действие: «Почему я сделал это? Действительно, чего я стесняюсь? Нечего же».       Подняться было не сложно, а вот смотреть на приятеля с сильно деформированной рукой, стонущего даже от лёгкого прикосновения к ней — да. К тому же ещё и дурацкие сколы добили её вид полностью — она кровоточила в нескольких местах. Видок, конечно, на любителя, а лучше на профессионала, желательно с дипломом опытного травматолога. Ещё и этот синяк на правой щеке и под глазом. Как тебя так угораздило, бедолага?       — Ты только держись, сейчас мы будем тебя спасать, — притворившись, что всё хорошо, убедил друга Джей, на что тот ответил еле слышным хрипом. Вообще, это звучало скорее как утешение самого себя в том, что всё будет хорошо. Было не понятно до сих пор, без сознания находился черноволосый или ему было настолько больно, что он не смог и слова членораздельно сказать. Но одно было известно точно — его нужно спасать.       Мастер земли, на самом деле, всё слышал и даже видел, но не мог ничего ответить. Взаимодействовать с миром для него сейчас было почти невозможно. Он видел Джея перед собой, стоявшего напротив солнечного света, из-за которого взор становился очень расплывчатым. Он видел Джея в этих магических солнечных лучах и смотрел на него с такой надеждой и нежностью, какая не могла не повлиять на того. Уолкер мягко дотронулся до его щеки и погладил эту синеву, что сияла вместо здорового румянца. Погладил скорее не с нежностью и пониманием, а с чувством непонимания и сочувствия человеку перед ним. Баккет активно сопротивлялся закрывающимся глазам, ведь его одолел приступ сильнейшей светобоязни. Моргнул, ещё раз, и ещё… И теперь его спаситель куда-то исчез из поля зрения.       — Джей… Ты куда пропал… — прохрипел ниндзя.

***

      Уолкер вышел из самолёта сквозь огромную дыру в кабине и ступил на тёплую землю голыми ногами. Вышел он отдышаться и переварить ситуацию, происходящую у него прямо на руках. Он, мягко сказать, был в растерянности. Он не мог чётко сформулировать — кем является для него тот черноволосый парень. Джей вроде и знал, как его зовут, но он точно не был уверен в своих догадках. Буквы имени вертелись на языке, но не складывались во что-то целостное. Он точно знал только то, что они дружат с этим человеком. Мастер молнии прошёл немного и обернулся на своё пристанище — огромный полуразрушенный самолёт.       Теперь-то Уолкер видел в этой жизни всё. В детстве он часто смотрел в документальных фильмах на разбившиеся самолёты на необитаемых местностях, но так вблизи — впервые. Самолёты часто показывали заржавевшими, покрытыми растениями, с птицами, гнездящимися внутри. Ещё и скелеты пилотов находили в кабине. От этого становилось только тревожнее. А вдруг ему это не снится и он действительно разбился на самолёте в этих тропиках? А что, если его тело давно мертво, а то, чем он является сейчас, это не более, чем фантом? Ком подступил к горлу, дышать стало очень трудно. Навязчивых мыслей становилось всё больше и больше. От бессилия мастер пустил слезу и схватился за голову. Всё это очень неправильно, сейчас они должны быть дома с… Перед глазами до сих пор чётко стояла картина с хрипящим черноволосым парнем, его деформированной рукой и прочими ужасами.       А зачем Джей, собственно, вышел? Он, собственно, про это благополучно забыл. Его отвлёк вид шуршащих деревьев и щебечущих птиц. Аромат тропического леса так хорошо освежал мысли. И ведь красиво тут, неплохо было бы остаться здесь жить. Построить шалаш на дереве, воровать еду у пернатых. И тут в голове что-то щёлкнуло. Вроде, нужно было сделать что-то с… Это ли не эффект дверного проёма, когда выходишь из комнаты и забываешь, зачем заходил в неё? Уолкер помнил только, что нужно, вроде как, найти аптечку. В голове крутился целый ассоциативный ряд из гипсов, врачей, таблеток и тряпок. Значит, всё верно, значит, нужно искать аптечку.

***

      — Так, аптечка, верно? Аптечка, аптечка, аптечка, аптечка… Гипсы гипсы — мази мази, мы врачами стали сами, — напевал сам себе Уолкер, дабы не забыть то, что он должен сейчас сделать. А когда рифмы подходили к концу, он просто шептал много раз одно и то же слово — «аптечка». Да, тревожность не отступала, но сознание мастера настолько спуталось, что тот забывал даже то, что делал пять минут назад.       Мастер зашёл вглубь кабины и начал там шариться. Нужно зачем-то найти аптечку. Аптечка, аптечка, аптечка. В темноте шкафчика было довольно сложно найти этот белый чемоданчик, который есть везде — начиная от школы и заканчивая какой-нибудь шахтой по добыче золота. Интересно, спасал ли он хоть раз кому-нибудь жизнь? Представляете, в школе или на шахте у кого-то не просто заболел живот, а действительно случился инфаркт или отказала печень. Спасала ли аптечка жизнь в такой ситуации или просто пылилась, как огнетушитель? Возможно, оно и к лучшему. Не хотелось бы жить в мире, в котором часто нужен огнетушитель, а аптечка лежит не только в качестве коробки для таблеток от живота.       В глубине шкафчика что-то сверкнуло, и это была явно не аптечка. В мутных очах мастера молнии металлический блеск превратился в одно сплошное сияющее пятнышко. Потянувшись к нему, Уолкер ощутил небольшую тяжесть потаённого предмета. Схватив блестящую часть, он ощутил ноющую боль в рассечённой ладони.       — Ой, не та рука, — шикнул искатель аптечки, — её, кстати, тоже надо бы подлатать.       Как новорождённого ребёнка, мастер молнии аккуратно достал из темноты пыльное банджо. Рассматривая его со всех сторон, он не скрывал восхищения на своём лице. Небольшой увесистый инструмент неизвестно сколько времени пылился в этом шкафчике. Паренёк провёл ладонью по тыльной стороне грифа и избавил её от пыли, загрязнив свою ладонь. Инструмент действительно завораживал созерцателя, пусть и был простым до невозможности. И вот он — самый первый звук, первый неумелый аккорд, сыгранный на почве неуёмного любопытства. Человек, потерявший почти всю базу своего словарного запаса, забывший имена близких людей, хватающийся за голову от боли каждые полчаса, выдал искреннее восхищённое:       — Какая классная кругленькая гитара.       Когда Уолкер сел на ящик, находившийся рядом со шкафчиком, и положил кругленькую гитару на колено, можно было уже сказать, что игра началась. Начинающий музыкант пока только импровизировал, но с каждым аккордом мелодия приобретала всё более чёткие границы. Пока ещё расстроенное банджо звучало режуще слух, но звук был дурачески милым. Джей попытался наложить текст песни на звуки банджо, однако вышло что-то вроде:       — Я запускаю руку в твои нежные волосы, а на меня прыгает жирнющий паук… Нет, так не годится, моё творчество отстой!       — Эй, мне бы пригодилась твоя помощь! — слегка язвительно прохрипел черноволосый, всё ещё сидящий в кресле, повёрнутом к музыканту спиной. Почему-то от этой его фразы у Джея прошёл холодок по коже. Но зато парень наконец-то вспомнил, зачем лез в шкаф. Нужна аптечка!       — Чёрт, я про тебя совсем забыл! — парень аккуратно отложил музыкальный инструмент и принялся искать ящичек с медикаментами. Но в интересах были, естественно, только бинты. Спустя пару выкинутых из шкафа рубашек, кубика-рубика и прочих сомнительных предметов, мастер молнии достал долгожданную аптечку и побежал к бедолаге со сломанной рукой.       — Ты хоть знаешь что делать, Джей? — от этих слов обладатель имени съёжился. Его впервые за день лично назвали по имени и это было так странно. Его действительно так зовут? Это не шутка? Вроде бы да, подумаешь, Джей. Но имя было больше похоже на слово, потерявшее смысл после многократного повтора. Как дождь, джем, дрель, душ, дженга, джедай, ди-джей. Что значит это слово? Хорошо, допустим, его зовут Джей.       — Конечно! — нервно усмехнулся Уолкер. — Сейчас я просто обмотаю твою руку, и в скором времени она точно заживёт.       — Чел… — черноволосый парень с завораживающими глазами покосился на своего «спасателя». Стоит уточнить, что всё то время, пока Джей бродил по самолёту в забытьи, он лежал наполовину в отключке, и только пение друга сработало как будильник. Как очень противный будильник. — Просто дай мне эластичные бинты и я всё сделаю сам. Уолкер очень сумбурно в душе отреагировал на эту просьбу. Его словно отвергли, усомнились в его искреннем желании помочь. Но всё же он нехотя протянул бинты в левую руку парня.       Время с пробуждения пролетело очень быстро. Прохладное утро обратилось в жаркий денёк. Птицы разлетелись по своим птичьим делам, оставив парней в самолёте одних. Проснулись, наконец, все бабочки и пчёлки, некоторые из них, любопытства ради, залетали в до ужаса разбитую кабину. А мастер молнии, тем временем, украдкой смотрел на парня напротив, пытающего помочь себе. Конечно, одной рукой было сложно зацепить бинт за одежду. Тем более, когда ты с рождения правша. За этими стараниями было как-то неловко наблюдать. Неловко в том плане, что ты просто откровенно пялишься на пострадавшего человека, когда тебе ничего не мешает ему помочь. В глубине души Джей даже чувствовал вину за то, что с его приятелем по несчастью случилось. Не стерпев, он прошептал:       — Давай я лучше помогу тебе. Жалко на тебя смотреть. — Он взял бинт и крепитель и попытался разобраться в этих двух предметах. — А хотя знаешь что? Твоя одежда мокрая и вся в крови, будем крепить бинты на более приличные вещи.       — Твоя, кстати, тоже. — сказал вдогонку уже ушедшему парню травмированный. Джей это, конечно же, услышал, и решил переодеться тоже.       Спустя некоторое время «доктор» явился в очень даже приличной летней рубашке и шортах, но обувь он, очевидно, не нашёл. Кажется, сейчас у нас намечался показ мод, ведь Уолкер нёс целую охапку одежды, которую отыскал в глубине кабины и не только. Он не проверял её на практичность и внешний вид, а потому в процессе большинство вариантов отсеивались. Баккет уже во всю ходил, пусть ему было немного больно это делать из-за положения, в котором он провёл свыше десяти часов. Примерялось множество вариантов и в итоге парни сошлись на белой футболке, коричневых штанах и таком же коричневом пиджаке (на случай похолоданий). Такой наряд для свиданий не особо подходил для дикой природы. Да и пиджак был коротковат в рукавах. Вот бы ещё обувь найти.       Бинт на руку всё же привязали, без Баккетовских инструкций, конечно же, не обошлось. В кармане пиджака даже завалялась резинка (возможно, осталась после свиданий с Нией, но Уолкер даже не помнил кто это). Вот и получился, своего рода, тандем из двух путников — один с ссадинами на коленях и повязкой на ладони, прикладывающий каждый час ко лбу холодные тряпки, а другой — в романтическом костюме, к которому сам же и применил некоторые правки — скажем так, он оторвал штанины ниже коленей, ведь они жали в икрах. В качестве дополнения образа служил завязанный хвостик (так удобнее) и закреплённая бинтом рука. Ну вот и всё, ребята, вы прекрасны. Сцена в виде тропиков вся ваша, зал ждёт.       В процессе их перевоплощения Джей задал очень резкий и нескромный вопрос: — Кстати, чел… А ты кто?       На что Коул дружески ответил: — Да чёрт, ты ещё и шутки свои вздумал шутить. — И после некоторого неловкого молчания всё же понял, что его друг всерьёз лишился рассудка, и добавил — Давай знакомиться. Я Коул Баккет, а ты Джей — глупыш — Уолкер.       — Эй! То, что я памяти лишился, не означает, что я поведусь на такую провокационную ложь. — Джей наполовину в шутку полез в драку, размахивая кулаками, но решил, что его руки слишком хороши для поля брани.       — Ну-ну, — засмеялся Коул. Стоит отдать должное, его смех фантастичен.       — Кстати, смотри, что я налутал! — Уолкер на несколько секунд убежал в тёмную часть кабины, а позже выбежал с банджо, на которое уже успел установить ремешок для переноски на спине. — Как его назовём? По-моему, Бэнджи ему отлично подходит. — Мастер молнии, по правде, не знал, почему его кругленькая гитара теперь зовётся именно Бэнджи. Но сочетание букв точно хорошее, как башня, или как бриджи.       Наконец-то, по ощущениям в полдень, парни вышли из этого бездушного самолёта и направились вперёд. Куда это вперёд — хороший вопрос. Коул явно понимал, что нужно вызывать помощь, параллельно с этим не терять Джея из виду, ведь тот в последнее время заимел привычку постоянно теряться чуть что. Вот только подать сигнал SOS мешали две вещи: отсутствие связи и отсутствие устройства, передающего сигналы. Все они, так скажем, пропали во время трагедии. Но не стоит напоминать о трагедии Джею. Он, скорее всего, не помнил об этом, ведь у него амнезия. Большую часть его воспоминаний стёрли, как по щелчку пальца. Так что ради его же благополучия можно было некоторые моменты утаить, а лучше всего уйти с места происшествия, чем парни сейчас и занимались.       Звуки банджо, впивающиеся в босые ноги камни, необычные красивые виды бабочек и чёртовых комаров, так жадно прилипающих к коже. Осталось только найти место ночлега, и всё было бы как в лучших традициях приключенческих романов. Да, этот день обещает быть богатым на приключения.