Animae dimidium meae

Нервно постукивая пальцами по столу, Оливия то и дело поглядывала на настенные часы, тик которых бил, казалось, по самому мозгу. Месье Гонт опаздывал. Когда он ее оставил, девушка постаралась почитать книгу, что нашла в комнате. К ее несчастью и по глубокой вселенской иронии, это оказался ненавистный Ги де Мопассан. Лив старалась внимательно вчитываться в изложенную на страницах несчастную судьбу девушки, вышедшей замуж не по любви, но сознание то и дело уплывало от букв на пожелтевшей от времени бумаге к проблемам насущным. На периферии мыслей Лив попеременно сменялись один за другим варианты гибели родителей, и, как бы девушка не гнала их прочь, ни в какую не собирались покидать ее голову. В лихорадочных сомнениях и пролетело время до ужина. Оливия потеряла шею. Мазь, что принес уродец Шелли, была на удивление эффективной и довольно быстро сняла болезненные ощущения. По крайней мере, Лив могла теперь повернуть голову в сторону без слез. Синяк теперь приобрел зелёный оттенок, а припухлость вокруг гематомы спала. «Уж не знаю, что они здесь курят, но лекарство и правда действенное», — отметила про себя девушка, одернув рукава и без того растянутого свитера. Эту мысль Оливия не довела до логического завершения — раздался звук приближающихся шагов. Лив напряглась всеми частями тела. Присутствие этого человека наводило на нее какую-то странную смесь животного ужаса и непосредственного, детского любопытства. — Мисс, насколько я помню, я велел вам переодеться, — Гонт говорил сухо и безэмоционально, но в этой реплике отчётливо угадывалось недовольство, — Платье, предоставленное вам, соответствует маггловской моде, поэтому ваш выбор, — и тут он окинул ее с ног до головы брезгливым взглядом, — вызывает у меня вопросы. Лив злобно уставилась на собеседника, ощущая, как в груди разрастается комок чистой ярости. Сам того не ведая, Гонт попал в одну из самых больных ее точек. — Сэр, я напомню вам, что пару часов назад на меня было совершено покушение, а день начался с похищения! Вы ещё и имеете наглость мне указывать, что надевать, я верно вас поняла?! — тихий голос становился все громче, пока не сорвался на крик, — Я не собираюсь щеголять здесь в полуголом виде только для того, чтобы порадовать взор своего, минуточку, похитителя! Мужчина не ответил, но красноречиво поглядел на нее в ответ. Синие глаза выражали такой разнообразный спектр негатива, варьирующегося от отвращения до разочарования, что девушка мгновенно потупилась и засомневалась в своих словах. Через несколько мучительных минут ледяной голос мужчины прервал тишину. — Принуждать я вас не собираюсь, вы правы. Однако ваш неопрятный внешний вид причиняет мне почти телесную боль — видите ли, я ещё тот эстет, — произнеся это, Гонт изящно опустился на стул напротив девушки. Лив вспыхнула, хоть и сама не понимала отчего. Головой она отчётливо осознавала, что стыдиться ей нечего и что всё ею сказанное — истина. — Впрочем, тема нашей сегодняшней встречи далека от ваших предпочтений в одежде, мисс, — говоря это, мужчина глотнул что-то темное из бокала и пододвинул ближе тарелку. Лив задалась вопросом: как он умудряется сохранять спокойствие, обсуждая сложные темы, более того, как он не теряет аппетит при этом? Подтверждая истинность наблюдения Оливии, мужчина с аппетитом направил в рот вилку с куском стейка. В желудке у девушки при виде этой картины предательски заурчало. — Мисс, рекомендую вам оценить ужин. Шелли старался, а вы не ели весь день, — проговорил Гонт. Лив встряхнулась. — Мне надоело ходить вокруг да около. Давайте перейдем ближе к теме: вы знаете, как погибли мои родители? — она пошла ва-банк. — Да, мисс. Стоит начать по порядку, полагаю, — размеренная речь Гонта, как отметила Лив, обладала удивительным убаюкивающим эффектом. — Мир является более сложной структурой, нежели вам внушали всю вашу жизнь: да, действительно, существует магия. К сожалению, по ряду причин маги вынуждены существовать в тайне от не-магов, магглов. В числе этих причин есть в том числе есть и угроза применения ядерного оружия, если эта тайна раскроется: на протяжении всей истории магглы относились с радикальной жестокостью по отношению к волшебникам, сжигая их и преследуя. Не существует ни единого весомого повода сомневаться, что что-то изменилось. Люди всегда ненавидят то, что отличается от них, — произнеся это, Волдеморт с ухмылкой отметил, что зелёные глаза собеседницы покрылись поволокой, как бывало всегда у тех, кто ломался и переходил на его сторону. Приятнее звука трещащих по швам принципов для Темного Лорда не было ничего. — Ваши родители принадлежали нашему миру. Ваш отец, Джеймс Поттер, был чистокровным волшебником, а мать, Лили Эванс, была рождена в семье магглов. К сожалению, я и ваши родители... относились к разным сторонам баррикад. Девушка встрепенулась, будто стряхивая с себя сонливость. — Предположим, я поверю в существование магии и всего такого... но что значит «относились к разным сторонам баррикад»? Темный Лорд хлебнул вина и вальяжно откинулся на стуле. — Юная мисс, для того, чтобы ответить на этот вопрос, мне необходимо будет начать весьма издалека. Видите ли, во времена моей юности за окнами маггловского приюта, где я рос, развернулись боевые действия. У не-магов эта война вошла в историю, как вторая мировая. Я отчётливо помню, как дрожал от страха при звуке разрывающихся бомб. Ещё тогда я осознал, насколько опасны магглы, — брезгливо тянул мужчина. «Вторая мировая... Боже, сколько же ему лет?». Гонт продолжал. — В то же время в нашем, волшебном мире, активно набирал сторонников некий Волдеморт: его риторика была сформирована на растущей неприязни волшебников к магглам. Маги жили в страхе, в особенности их страхи стали усугубляться на фоне изобретения атомной бомбы. Это стало благодатной почвой для развития радикальных идей. А те, в свою очередь, формировали устойчивое благоволение чистокровных магов к идеям Волдеморта. Этому также есть своя причина: к точки зрения маггловской генетики, действительно, чем более разнообразными являются родители, тем более сильным и крепким получается потомство. Но у магов все устроено иначе. Магия является материей, которая имеет свойство ослабевать. Гонт вновь прильнул губами к бокалу, прервавшись, и продолжил. — На частные случаи это не влияет, конечно. Слабые маги рождаются и в чистокровных семьях. Однако, если посмотреть на ситуацию в общем, возвышаясь как бы «над» ней, то очевидно, что магия слабеет. Действительно сильные волшебники встречаются все реже, а тех, что были бы по силе равны Мерлину, и вовсе не бывает. Зато вырос процент рождения сквибов. По типу вас, мисс, — неожиданно усмехнулся мужчина, а Лив вздрогнула. — Что вы имеете в виду? — девушка уставилась на Гонта, напоровшись на по-прежнему холодный взгляд немигающих глаз, что так странно контрастировал с белозубой улыбкой на лице мужчины. Лив побелела, но не отвела глаз. — Юная мисс, вы рождены в семье магов, но магии в вас не больше, чем у рядового маггла. Это и называется — «сквиб». Девушка немного расслабилась, хотя внутреннее чувство подсказывало ей, что этот мужчина не питает теплых чувств к таким, как она. Она выпрямила спину и вскинула голову: — Вы не ответили на вопрос. Что значит «мы были по разные стороны баррикад»? Гонт недобро сверкнул белой полоской зубов, обнажив клыки. — Я был молод и дурен головой, мисс. Прошу не судить меня строго. Как я уже упомянул, я вырос в приюте и видел воочию все ужасы, сотворенные руками магглов. Молодость подвержена духу революций и перемен. — Гонт сверлил упрямым взглядом синих глаз Оливию, будто в надежде, что под настойчивым напором она испугается и сбежит прочь, — Я поддерживал радикальные идеи Волдеморта. Признаться, и до сих пор их поддерживаю в некотором смысле; может, не столь категорично, но все же. Он собрал вокруг себя сначала небольшую группу единомышленников, потом она стала расти пропорционально тому, как радикализировались идеи этого движения. Своих соратников он прозвал «Пожирателями смерти» — смешной пафос. Они занимались гонениями сначала магглов, совершая единичные нападения, затем перешли и на магглорожденных. Затем — на полукровок. Что иронично, среди пожирателей были и те, и другие, — Гонт усмехнулся, — Ваши родители были, очевидно, против такого. Они принадлежали движению, противостоящему Пожирателям и Волдеморту. Возглавлял это движение один из величайших стратегов и сильнейших волшебников последнего столетия — Альбус Дамблдор. На тот момент он играл не последнюю роль на политическом поприще — ему на руку играл его праведный образ и умение затуманивать рассудок окружающим. Лили и Джеймс Поттеры попали под его влияние, как и многие другие. Вскоре обе стороны узнали о пророчестве: якобы должен появиться на свет ребенок, который станет угрозой для Волдеморта. Либо выживет тот, либо другой. К этому времени у Волдеморта окончательно нарушилось сознание и обострилась паранойя, из-за чего подобное предсказание казалось ему более чем реальным. Под пророчество попадало два ребенка, и, волею судьбы, Волдеморт выбрал именно вашу семью. Оливия вздрогнула всем телом. Получается, если бы в ту роковую ночь сумасшедший маньяк не выбрал их, у нее была бы полноценная любящая семья... И тут полоснуло, как бритвой, осознанием: выходит, она тот самый ребенок? Лив уставилась на ладони. Они не дрожали, как ни удивительно, но вмиг стали влажными. Как и глаза. — Мистер Гонт, прошу вас, рассказывайте. Что произошло дальше с этим человеком? Он все ещё представляет угрозу миру? — ее собственный голос звучал, будто из-под подушки. Гонт хлопнул руками, после чего приказал появившемуся Шелли налить вина даме. — Я понимаю, Оливия, что вам тяжело даётся наш разговор: столько новой, казавшейся раньше абсурдной информации. Выпейте, это вас расслабит, — он протянул девушке наполненный наполовину бокал, сочувственно заглянув ей в глаза. Лив еле сдержалась, чтобы не скривиться. От показного, ложного сопереживания ее буквально выворачивало. — Спасибо, сэр, я не пью, — она старалась, чтобы ее голос звучал уверенно, но по большому счету девочка все равно выглядела, как храбрящийся воробей. — Я уважаю ваше право, — улыбнулся Гонт очаровательно до ямочек на впалых щеках. Девушка старалась не смотреть в его ледяные глаза, так разнящиеся с теплом его улыбки. — Пожалуйста, давайте продолжим, — вздохнула она. — В ночь, когда погибли ваши родители, погиб и Волдеморт, Оливия. Вы единственный в мире человек, от которого в буквальном смысле отскочило смертельное заклинание. На память от этой злополучной ночи у вас остался лишь шрам, — Гонт бесцеремонно приподнял челку девушки и неожиданно нежно провел кончиками пальцев по контуру в виде молнии. Шрам обожгло резкой болью, — Вот уже много лет Волдеморт предан земле. Вам ничего не угрожает, Оливия. — Это не может не радовать, сэр. Но скажите мне вот что: почему я должна вам доверять? Вы были прислужником этого чудовища много лет, да и обстоятельства моего похищения и удержания против воли не внушают доверия. Бровь мужчины удивленно дернулась, но лицо было безмятежно и непоколебимо насмешливо. — Девочка моя, — от этой формулировки у Оливии появилось острое желание помыться, — поверь, если бы тебя нашел Дамблдор быстрее меня, он быстро бы повесил на тебя ответственность за спасение мира и ты вскоре погибла бы вслед за своими наивными родителями. В комнате как-то резко похолодало. Оливия опустила взгляд на свои руки и стала машинально щёлкать суставами. — Что плохого в героической смерти за благое дело? — пробормотала она, не отрываясь от своего занятия. Гонт опрокинул голову, допивая вино. Затем оставил бокал и продолжил сверлить Лив взглядом. — Мисс, спинами таких идеалистов, как вы и ваши родители старик успешно прикрывался на протяжении невероятного количества времени. Он — мощнейший волшебник, мудрейший и добрейший, но предпочитает оставить семью потенциального спасителя без охраны. Даже не предлагает им переехать в другую страну! Вы понимаете, почему так, Оливия? Лив стушевалась и стала нервно оттягивать полосатые рукава свитера, стараясь не глядеть на собеседника. — Я отвечу за вас. Он знал, что Волдеморт убьет ваших родителей. Знал, но не предоставил им защиты. Отправив вас к магглам, он надеялся, что вы вырастете наивной и послушной марионеткой. Но он не смог предугадать, что родственники отдадут вас и сменят вам имя. — То есть, здесь нет добра? — пробормотала девушка. Гонт хохотнул. — Милая, в реальном мире не существует таких категорий! Абсолютное добро и абсолютное зло существуют лишь в больных фантазиях религиозных фанатиков, детских сказках и проповедях старика. Темный Лорд удовлетворённо заметил, что девушка крепко призадумалась. Льстило, что она довольно быстро поверила его рассказу, хоть и, признаться, он особо и не лукавил. Только в одном он признаваться был не намерен — что Томас Гонт и Волдеморт это один и тот же персонаж. — Так что вы от меня хотите? — звонкий голос выдернул его чуть захмелевший рассудок из тумана размышлений. Темный Лорд улыбнулся, прикрыв глаза. — Оливия, давайте продолжим наш разговор завтра? Я думаю, сегодня вы получили более чем достаточное количество информации для осмысления. Я могу сказать лишь одно: здесь вы в безопасности. Лив недоверчиво потерла гематому на шее. Гонт, заметив это, поспешил добавить: — Это было крайне досадное недоразумение. Поверьте, виновный получил по заслугам. Я приношу свои искренние извинения за случившееся. Отчего-то Лив не верилось в искренность его извинений, но из вежливости она кивнула. — Уже поздно, а мне ещё работать. Мисс Поттер, — эта фамилия ваша по праву — вынужден откланяться. Если вам будет что-то нужно, зовите Шелли в любое время. С этими словами месье Гонт вышел из-за стола и, поцеловав белую тонкую руку Оливии, стремительно ушел. Девушка с отвращением покосилась на нетронутую курицу. Хоть желудок и бунтовал против голода, болезненно сжимаясь, волнение от полученной информации мешало пробудиться аппетиту. Она направилась к "своей" комнате. Проходя мимо окон, Лив отметила, что уже стемнело. Ноги мёрзли от холода мраморного пола и она, окончательно озябнув, пообещала себе попросить у Шелли тапочки или носки. Голова гудела от полученной информации, а дневной стресс сказался на ее организме невыносимой усталостью. Кое-как добравшись на ватных подкашивающихся ногах до знакомой двери, девушка, не раздеваясь, плюхнулась на кровать навзничь.