Жестокая песнь звезд

День был холодный и мрачный. Неизменно дремучий северный лес сейчас был еще более неприветлив и даже казался враждебным. Солнце никак не могло пробиться сквозь серую плотную пелену осеннего неба, чтобы хоть как-то попробовать разогнать гнетущее настроение окружающего мира. Тишину нарушали лишь равномерный топот лошадиных копыт, их редкое фырканье и ржание и скрип многочисленных повозок. Еще реже были слышны разговоры, утомленной этим долгим путешествием, стражи. Каджит сидел на самом дне телеги в углу, желая хоть как-то спастись от холода, но ветер все равно прорывался к своей цели сквозь щели между досок. Даже теплая шерсть, характерная для его расы, уже давно перестала греть его окоченевшие конечности. Прижав колени к груди и потирая, связанные за спиной, руки молодой житель Эльсвейра, невольно прислушивался к постоянному скрипу. Юношу этот звук всегда успокаивал, ведь с ним было связано очень много из его некогда счастливой жизни. В надежде отгородиться от того, что его сейчас окружало, каджит, пребывая в полудреме, предавался печальным воспоминаниям о своем прошлом, былых временах, семье и родном доме. Его семья, отец, мать, старшая сестра и три брата относились к касте кочевников, поэтому все свое детство, подростковый период и часть юношества самого младшего Ма Джа`Зери прошли под аккомпанемент этого звука. Самым главным достоянием их семьи был старый, но прочный, словно крепость, дилижанс, на который они заработали долгим и упорным, честным трудом. Сзади к нему была прицеплена арба, нагруженная разными товарами, которые они покупали, продавали и обменивали на городских рынках и в деревнях, мимо которых проезжали. У сестры была своя крытая и уютная кибитка, в которой, старший из братьев оборудовал ей мастерскую, где она делала изумительные украшения, достойные богатых нордских леди. Но самая милая молодому сердцу была старая кибитка, в которой Джа`Зери жил со своими братьями. Она постоянно скрипела от малейшего дуновения ветерка, была неповоротливой и тяжелой, часто бывало, что она застревала своими огромными колесами в какой-нибудь ложбинке между дорожных камней и приходилось спрыгивать и толкать ее, одновременно пытаясь вытащить колесо из плена с помощью импровизированного рычага, чтобы помочь лошадям справиться с этой проблемой. Тем не менее, эта повозка проехала по дорогам почти всего Скайрима. Для детского, любопытного ума не было ничего интереснее, чем лежать, зарывшись в одеялах и снятом с креплений навесом, и смотреть на северное небо, где тысячами ярких точек сияли звезды, причудливыми узорами извивались сияния всевозможных цветов и были отчетливо видны две большие планеты, которые народ каджинов называл именами своих путеводных богов. Не было ничего лучше, чем бегать с братьями вокруг все той же старой кибитки с палками, изображая из себя воинов и рыцарей; чем прыгать с ее края в густую, высокую и мягкую траву или тихую и теплую речку; чем слушать, как ливень барабанит по прочной ткани навеса, чувствовать, как гудят доски от оглушительного грома грозы и как ослепительный блеск молний освещает все содержимое повозки; чем находить, после долгой прогулки в поле и лесу, новорожденного жеребенка, прячущегося от знойной летней жары в тени этой телеги. Все эти воспоминания не могли не вызвать у Ма Джа`Зери грустную, но счастливую полуулыбку, тягучую боль и тоску в сердце. — Эй, ты? Не спишь? — неприятный и грубый голос выдернул юношу из глубины сознания. Он не хотел отвечать мужчине, что так невежественно прервал его поток воспоминаний, который хоть немного грел душу. Но навязавшийся собеседник не собирался оставлять его в покое и наступил на хвост, вынуждая каджита поднять голову и бросить на его злой взгляд зеленых кошачьих глаз, но этого норд кажется даже не заметил. — Ты — нарушитель границы, так? Надо ж тебе было налететь прямо на имперскую засаду — они и нас поймали, и ворюгу этого. — Проклятые Братья Бури, — вмешался в разговор неприятный на вид мужчина, которого и обозвали вором, — В Скайриме было тихо, пока вас сюда не принесло. И Империи ни до чего дела не было. Если бы они вас не искали, я бы сейчас украл вон ту лошадь и рванул в Хаммерфелл. Эй, ты! — он обратился к Джа`Зери, — Нам с тобой здесь не место. Это за Братьями Бури империя охотится. — Мы сейчас все братья и сестры по судьбе, ворюга, — прервал его первый. Каджит сильнее вжался в угол. Вернувшись в суровую и несправедливую реальность, ему стал противен скрип дрог, в которых их везли неизвестно куда и то, что на него обратили внимание. Он одинаково ненавидел и Братьев Бури и Имперский легион, потому что они сыграли в его жизни самую неприятную и мерзкую роль, лишив всего, что он так любил и чем дорожил. Юноша запомнил тот самый страшный день навсегда и во всех подробностях. Была тихая и спокойная ночь. Семья спала, но возле догорающего костра остались на карауле отец и старший брат. Все было хорошо и мирно, юноша медленно засыпал в старой кибитке, когда его кошачьи уши нервно дернулись, услышав еле заметный свист стрел. Горящий наконечник прожег навес и воткнулся в пол в локте от головы молодого каджита. Все произошло слишком быстро. Двум братьям повезло выскочить на свежий морозный воздух прежде, чем повозка, которая была их домом на протяжении всей жизни, вспыхнула, словно спичка. Ослепленный светом огромного «факела», оглушенный ржанием испуганных лошадей и криками множества, непонятно откуда взявшихся, разных незнакомых голосов, Джа`Зери не сразу понял, что на них напали. Они были слабы и не готовы к подобному. Он видел вооруженных людей, закованных в броню Братьев Бури. Видел тела отца и брата. Видел что его мать и сестру куда-то волокут. Видел, как огонь перекидывается с одной кибитки, на другую, а с нее на родительский дилижанс, как при этом неизвестные успевают вытаскивать вещи из повозок. Но он не мог ничего сделать. Ничего. Он был слаб, а нападавших было много. И это также понимал и средний брат. Воспользовавшись тем, что их не заметили, им пришлось спасаться бегством. Они бежали так долго, так только могли. Низко растущие ветви деревьев больно хлестали их по щекам, колючие кусты цеплялись за легкую одежду, в которой они только и успели выскочить. Из их большой, дружной и счастливой семьи они остались вдвоем. Одни посреди ночного зимнего леса, без дома и вещей и обреченные на погибель. Перед испуганными, заплаканными глазами мальчишек все еще алели высокие столбы пламени, проглотившего их дома и всю жизнь. Но стоило им остановиться, чтобы перевести дыхание, упасть на колени в снег, чтобы дать волю чувствам, как на их плечи навалилась новая напасть в лице имперских солдат. Ма Джа`Зери так яростно пытался отбиться и спастись, что даже не заметил, как остался один, а его брат куда-то исчез. С той ужасной ночи прошло три дня и все это время он пленник имперцев просто потому, что по вине многих каджитов, положивших на свой род клеймо воров, его также посчитали вором. Юноша уже давно отчаялся найти в других повозках своего брата и за все эти дни не произнес ни слова. — А ну все заткнулись! — неожиданно и раздраженно крикнул солдат, уставший от болтовни особо разговорчивых пленных. Спустя некоторое время «братья по несчастью» вновь продолжили разговор, игнорируя приказ стражи. Они начали обсуждать еще одного человека, сидевшего в дроге вместе с ними, которому, в отличие от остальных, зачем-то завязали рот. — А с ним-то что не то, а? — тихо спросил ворюга. — Попридержи язык, — вдруг разозлился первый мужчина, — перед тобой Ульфрик Буревестник, истинный король Скайрима. — Ульфрик? Ярл Виндхельма? Но ты же вожак восстания, — мужчина был искренне удивлен, но затем это удивление сменилось эмоцией ужаса и отчаяния, — Если тебя схватили… О Боги! Куда нас везут? — Я не знаю, куда нас везут, но Совнгард ждет, — отрешенно ответил собеседник и погрузился в тяжелую думу, невидяще уставившись куда-то перед собой. Телега вновь погрузилась в тишину. Юноша и был бы рад еще раз вспомнить прошлые времена, да вот только больше этого сделать не получалось. Скрип и удары колес о камни теперь вызывали в молодой израненной и обиженной душе тревогу перед неизвестным и ненависть перед тем, кто сидел вместе с ним в повозке — виновником его испорченной и потерянной жизни. Дорога все не кончалась, хотя каджит не был уверен в том, что ему так уж хочется узнать, что будет в конце. Но вот среди деревьев стало видно каменную стену поселения. — Здравия желаю, генерал! Палач уже ждет! — крикнул имперский солдат со смотровой площадки. — Отлично, — ответил ему мужчина, сидящий на коне во главе колонны, — Тогда покончим с этим. И в душе у Ма Джа`Зери все оборвалось. Неужели он больше никогда не узнает, куда утащили его мать и сестру? Не сможет найти своего единственного оставшегося брата, с возможной потерей которого он был не в состоянии примириться? Не сможет отомстить Братьям Бури? Его в очередной раз злила его беспомощность и слабость, но неужели все так и должно закончиться? А дроги все ехали вперед, подминая колесами желтую, замерзшую траву.